Так уж получилось, что в последнее время сводки новостных лент, первые страницы газет и картинка на телеэкране заполнены сухими сводками с войны на Донбассе. Говорить о ее причинах, последствиях и прочем мне не с руки. Пусть это делают диванные аналитики и напудренные ведущие центральных телеканалов. Я же поговорю о беженцах. Не об их количестве, условиях жизни и страшных историях. Мне, как и вам, признайтесь, на всё это наплевать. Будь всё иначе, давно бы сложили головы где-нибудь в горящей степи под Лисичанском.
Сейчас я скажу, может быть, крамольную, но от этого не менее правдивую мысль: неужели только меня раздражают беженцы?
Я не говорю об этих несчастных, загнанных матерях в палаточных лагерях и санаториях. Для этих женщин любое событие, будь то освободительная война, запуск коллайдера или первый полет человека в космос, всегда угроза для жизни обожаемых чад. Их можно понять. Пусть не соглашаться с их мнением, но понять можно. Для этих людей всегда был и остается один выход — бежать куда подальше от любых глобальных изменений. Возведите такую оппозицию в абсолют — и получите те самые колонии старообрядцев в Сибири.
Я говорю о мужчинах. Об упитанных, вполне себе здоровых мужиках, жмущихся в вечных очередях в поликлинике, которые едва ли не с гордостью сообщают: «Я — беженец».
Политика не мое дело. Но все-таки, будь я у власти, въезд этим людям в нашу страну я бы запретил. Просто из соображений гуманности и принадлежности к такому виду людей, которых раньше называли «мужчинами»
Мужчина, на мой взгляд, — в первую очередь мужчина и лишь потом отец, шахтер, рыбак, алкоголик, старшина запаса. И когда бегут мужчины, ничего, кроме презрения, к ним испытывать невозможно. Ведь на них смотрят дети. Ведь эти дети, дай Бог им вырасти достойными людьми, как и мы, не смогут чисто физически и эмоционально испытывать уважение к людям, из-за которых, вполне возможно, потерпит крах большая русская мечта. Как мы с вами не можем, если вдуматься, смотреть на поколение пятидесятилетних, которые в девяносто первом/девяносто третьем испугались защитить свое право на ту жизнь, которая отвечала их интересам.
Приведу пример. По одному из каналов смотрел я недавно выпуск новостей, и был сюжет про целую театральную труппу из Луганска, которая в полном составе переехала в маленький город Московской области и стала работать в местном театре. Представьте себе с десяток здоровых, сильных мужчин, которые не стесняясь говорят на камеру, а значит, и на всю страну, что они в охваченном войной Луганске оставили своих отцов и матерей и теперь за них переживают. Каково? Что эти слова могут вызвать, кроме жалости и отвращения? Ничего. А если учесть, что идет война — а она, заметьте, идет, — то понятие «жалость» автоматически должно быть вышвырнуто из системы мировосприятия. Какая к черту жалость может быть к этим людям? Они говорят: мы поехали за своими женами и детьми. Зачем? Почему дешевые абажуры из «Икеи» и китайские платья дороже этим людям, чем элементарная честь и собственное достоинство?
Сразу вспоминается обращение Игоря Стрелкова, в котором он говорит, что будь у него достаточно добровольцев, конфликт был бы уже исчерпан. Тут вполне можно возразить, что это не их война, не война этих бывших мужчин, и никакого сочувствия идеям ополчения они не испытывают. Вполне возможно. Но тогда возникает уместный вопрос: а почему они едут в Россию? Пусть отправляются в Киев, Львов, Винницу, да пусть хоть в соседний Харьков. Но нет. Они не едут туда. Потому что там их заставят (и вполне справедливо) выполнять свою мужскую работу. Повесят на шею автомат и загонят в траншеи стрелять, на их взгляд, по не очень симпатичным ополченцам с «колорадскими» (цитирую) лентами и вполне себе имперской символикой.
Но и этого они не хотят. Такое поведение свойственно пацанам в десятом классе, которые убегают через школьный забор, чтобы не встречаться лицом к лицу со школьными хулиганами. Но разве оно может быть свойственно взрослому человеку? Разве можно творить со своей жизнью те вещи, за которые с детства переводили в разряд «школьных терпил»?
И нет этому всему совершенно никаких оправданий. А если и есть, то все они жалкие. Мировая литература, история, в конце концов, религии учат, что в жизни бывают ситуации, в которых нельзя отсидеться, в которых человек просто обязан принять какую-то сторону. И если к твоему дому пришла война, то стучаться в дома соседей — совершенное нищенство и убожество.
Да и что страшного в войне для мужчины?
Тем более, если повезло родиться в эпоху глобального передела мира, когда старые, ни на что не способные империи отчаянно сопротивляются, боясь потерять свое фиктивное и уже довольно размытое превосходство. Когда целые континенты, например, Латинская Америка, части света, такие как Азия, всё громче говорят о том, что прежний мир должен рассыпаться в прах.
Да, такие изменения всегда даются ценой большой крови и никто не застрахован от того, что в это понятие включена и его кровь. Но времена не выбирают.
Я не зря написал о той тупиковой ситуации в своей жизни вначале. Мы в тупике. Вы, я, ваша женщина, тесть, врач, любимый исполнитель. Сегодня всё это лишь фрагменты безумной пелевинской прозы, зеркала, отражающие пустоту постмодерна.
И этому приходит конец. Разве не радостно?
Когда испуганные товарищи говорят о танках в Судже или железнодорожных составах с военной техникой, я радостно представляю себе начало большой и беспощадной войны. Не сама война хороша, а то, что после неё, причем победа или поражение — не имеет никакого значения.
На пороге нового мира нет места трусости и сожалениям.
Но это только мое мнение.
А вернувшись к тому, с чего я начал эту запись, хочу процитировать сообщение одной из беженок в социальной сети, пока ее сограждане отдают свою жизнь за Русскую Весну и право на простое, мирное и заслуженное счастье:
«…Постоянно хочется начать курить и бухать. Терплю, я же заенька и няша, и не зря проплываю по 1,2 км каждый день, а теперь немного трезвого взгляда.
Цены довольно высокие, зарплаты очень низкие, как вообще эти люди выживают здесь? Общественный транспорт печальный — вот эти, унижающие честь и достоинство человека, низкие микромаршрутки, убитые троллейбусы, ходящие с частотой нового года. Это про Саранск, если кто вдруг не понял. Впрочем, есть и надежда, в крайнем случае, немного подрастяну „нерезиновую“, если сил хватит».
Выводы делайте сами. Всего вам доброго.
