Что случилось с миром за неделю 20—24 октября 2014 г: конфликт между Китаем и Индией, эбола: чем дальше, тем страшнее. Специальный еженедельный доклад только для подписчиков «Спутника и Погрома».
Конфликт между Китаем и Индией
Два наших великих восточных соседа имеют по отношению друг к другу очень серьёзные претензии. Основа разногласий – земля.
Колониальные войны XIX века и революции века XX привели к тому, что статус некоторых приграничных территорий в Азии до сих пор остаётся неопределённым. В период 1913–1914 гг. представители Британии, Тибета и императорского Китая подписали соглашение о демаркации границ между британскими колониями в Азии и этими двумя странами (до того Китай и Тибет никак не решали вопрос о демаркации своей границы). Захват власти в континентальном Китае привёл к тому, что новые хозяева Пекина объявили о пересмотре всех неравноправных договоров, навязанных Китаю в т.н. «век унижения», что и вылилось в серьезные территориальные споры.
Ныне Китай совершенно искренне считает «своей землёй» 51,1 тыс. кв. км. в индийском штате Аруначал Прадеш. Завоевание Тибета китайскими коммунистами (одновременно с бегством Далай-ламы в Индию) открыло новую страницу в отношениях двух стран: первоначально активно сотрудничавшие друг с другом и объединённые общей целью борьбы с «капиталистическим империализмом» в лице США в начале 1960-х гг., они дошли до кровавой пограничной войны с тысячами убитых и раненых. Хотя это и не относится к теме нашего сегодняшнего разговора, отметим, что после Корейской войны это был один из определяющих моментов «развода» коммунистического и антиколониального движений – оба были так или иначе инспирированы на Западе, но преследовали слишком разные цели. К слову, в странах Третьего мира «великая победа» СССР на Германией в 1945-м воспринимается как старт активной фазы антиколониальной борьбы. Но довольно об этом.
Спорные районы отмечены между Китаем и Индией отмечены красным
Война закончилась боевой ничьей благодаря вмешательству Запада на стороне Индии и недружелюбному нейтралитету со стороны СССР, хотя китайская армия, прошедшая через горнило войны в Корее десятилетием ранее, достаточно неплохо била индийцев, страдавших от нехватки вооружения и опыта в условиях ведения войны в сложных условиях горных высот. Но спор никуда не делся и периодически всплывает в отношениях между двумя странам – следующие три десятилетия оба государства устраивали на спорной границе масштабные учения с десятками тысяч солдат и огромными массами бронетехники, что в неуютной атмосфере Холодной войны многими воспринималось как прелюдия к полноценной мировой войне. Индийцы уступать были не намерены и повысили Аруначал Прадеш до уровня полноценного штата, чётко обозначив своё намерение оставаться на этой территории. Казалось бы, к началу 2000-х конфликт утих (лишь относительно – по версии индийцев, китайцы нарушили границу Индии только в 2013 году более 400 раз), но в прошлом месяце он разгорелся с новой силой после того, как 200 солдат НОАК пришли на эти земли для строительства дороги (!). По обе стороны границы были подняты войска и дело шло к очередному вооружённому столкновению, но в последний момент Китай пошёл на попятную, справедливо рассчитав, что пока не стоит ссориться с партнёром по БРИКС на радость американцам. Но в целом это глубоко симптоматично: привыкнув к уступчивости со стороны терроризируемых соседей поменьше, Китай решил попробовать силы в споре с державой куда более высокого ранга.
Индийский ответ не заставил себя долго ждать – в штате будет построена дорога длиной 1800 км и стоимостью $6,5 млрд, которая свяжет этот дикий горный район с «большой землёй» и станет символизировать стабильность и нерушимость власти Нью-Дели в регионе. Китай ожидаемо заявил протест, Индия ожидаемо потребовала от Китая «прекратить угрозы и запугивания». Впрочем, это не единственный территориальный конфликт между двумя странами.
Сейчас Китай контролирует район Аксайчин, 27,5 тыс. кв. км. которого Индия считает своими. Однако район занимает стратегическое положение между проблемными провинциями Синьцзян и Тибет и этим всё сказано – сегодня китайцы не готовы отдавать эти земли. Они возводят в районе военную инфраструктуру и всячески укрепляются, попутно упрекая Индию в поддержке тибетских сепаратистов. Обвинение небеспочвенное – как уже говорилось ранее, Далай-лама сбежал как раз в эту область, к тому же индийцев не раз уличали в поддержке сепаратистов-белуджей в Пакистане, «эти могут». Подозрения китайцев подпитывает и тот факт, что на церемонию инаугурации Моди пригласили Лобсанга Сангая, премьер-министра Тибетского правительства в изгнании. Другое дело, что при существующем уровне военного и экономического развития Индия не может себе позволить устраивать полномасштабные провокации на границе и «играть мускулами». Но ситуация понемногу меняется: этой весной к власти в Индии пришли националисты во главе с компетентным управленцем Нарендрой Моди (на днях они победили на местных выборах в двух важных штатах Махараштра и Харьяна, где до того более 10 лет правила другая партия), так что в будущем китайцам не стоит ждать от индийцев уступок. Более того, они отказывались от полюбовного соглашения в куда менее безопасные времена: в 1960-м китайский премьер Чжоу Энлай предложил Неру оказаться от взаимных территориальных претензий, на что индийский лидер ответил отказом. Трудно себе представить, что индийцы согласятся на этот вариант сегодня. В сентябре обе стороны выдвигали армейские группировки в спорный регион, но закончилось всё мирно. Но в перспективе здесь может случиться ещё более серьёзный конфликт, ведь Аксайчин опасно граничит с Кашмиром.
Пакистан и Индия являются смертельными врагами по множеству причин и неровно поделённый ими Кашмир, который в какой-то мере можно считать «индийским Крымом», является одной из горячих точек этого конфликта с более чем полувековой историей. Спускать что-то пакистанцам Индия не будет ни при каких обстоятельствах, отношения между двумя странами настолько плохие, что война между ними остаётся реальной угрозой. Нарастающее сотрудничество между Китаем и Пакистаном, безусловно, не даёт спокойной спать индийским государственным мужам. У КНР тут свои резоны – Пакистан играет одну из самых важных ролей в проекте обеспечения энергетической безопасности КНР, скоро благодаря порту в Гвадаре эта страна станет хабом, через который будет проходить столь важная для китайской экономики нефть. Проблема в том, что сегодня большая часть нефти в Китай поставляется через Малаккский пролив, который в случае желания американцы могут очень легко заблокировать, поэтому развитие отношений с Пакистаном для КНР в приоритете. Может быть, Индия и не заинтересована в экономическом коллапсе Китая (всё-таки это второй торговый партнёр страны), но её крайне напряжённые отношения с Пакистаном уже сами по себе способны нанести большой ущерб китайским интересам в этой стране. В случае войны между Индией и Пакистаном, Китай постарается как можно быстрее выступить в качестве миротворца и прекратить конфликт, но в Нью-Дели это однозначно воспримут как вмешательство в войну на стороне ненавистных паков.
Конечно, лидеры КНР и Индии на публике говорят о демаркации и мирном урегулировании территориальных споров, но даже подписание соответствующего договора ничего не изменит. За примером далеко ходить не надо – цивилизованные и развитые Британия и Испания зафиксировали потерю Гибралтара последней ещё триста лет назад, но это не мешает испанцам постоянно устраивать скандалы и давить на англичан по поводу возвращения отторгнутой территории.
В свою очередь Китай не может не беспокоить растущее сотрудничество Индии с соперниками КНР. Моди недавно съездил в Америку, где встретился с Обамой и поговорил с главой американского Минобороны на тему военного сотрудничества между двумя странами. Кроме того, индийцы также съездили во Вьетнам (у которого с Китаем полгода назад чуть не случилась война), где подписали ряд соглашений (в числе которых были и упрощённые условия оружейных кредитов) и сделали совместное с вьетнамцами заявление в поддержку свободы мореплавания – очевидная шпилька в сторону Китая, печально известного своей практикой «морского гопничества» в Южно-Китайском море.
Кроме территориальных споров есть и фундаментальные причины разногласий: размеры и прошлое Индии требуют от неё играть всё большую роль в жизни Азии, и Китай является самым большим конкурентом для потенциального индийского гегемона.
Противоречия между этими двумя странами – отличный шанс для России как увеличить своё влияние внутри БРИКС, так и защитить восточные границы от гипотетической китайской экспансии: при наличии под боком такого густонаселённого конкурента как Индия, КНР точно не будет думать об экспансии на север. В силах России поспособствовать развитию Индии для создания противовеса Китаю – и это будет очень хорошая сделка. В долгосрочной перспективе Индия всё равно слабая, разделённая страна со множеством окружающих её «Украин» вроде Пакистана и Бангладеш, что-то вроде южноазиатского аналога РФ. Грубо говоря, Пакистан – это и есть будущее Украины: жёсткая военная диктатура, существующая только для и ради противостоянии Индии, абсолютно никакого позитивного самостоятельного месседжа – «я живая вооружённая гиря, не дающая Индии стать сверхдержавой». Но даже все эти проблемы вместе взятые не делают Индию достаточно слабой, чтобы Китай мог легкомысленно отмахнуться от своего несговорчивого соседа и спокойно предаваться мечтам о экспансии в северном направлении. Поэтому с российской стороны будет правильно способствовать развитию индийской оборонной сферы и рассказывать индусам упоительные истории об их великом будущем в качестве лидера всей Азии. Задача, на самом деле, довольно простая – такой же вектор движения задают себе сами индийцы, нужно только помочь «прокачать» их военную сферу, ибо здесь они пока уступают всем вероятным противникам.
Эбола: чем дальше, тем страшнее
Согласно сведениям Всемирной организации здравоохранения, число больных вирусом Эбола приближается к отметке 10 тысяч человек. Ситуация весьма неблагоприятная, такими темпами уже через три месяца количество заболевших в одной только Западной Африке может составить около 1,4 млн человек. Страны Африки совершенно не справляются с нагрузкой: в различных районах Сьерра-Леоне для больных предоставляются всего 304 больничных койки (хотя нужно 1148); в Гвинее ситуация чуть получше – 160 коек вместо необходимых 210; в Либерии это соотношение явно недостаточное – 640 вместо 2930.
Борьба с вирусом – весьма затратное мероприятие: чтобы лечить хотя бы 100 тысяч больных, нужно тратить $1–2 млрд в месяц, а пожертвования крупных стран пока не так велики: от США на эти цели пришло около $350 млн, от Англии $200 млн, Всемирный Банк выделит ещё $405 млн.
Кроме того, многие страны отправляют в зоны бедствия своих медицинских специалистов: Китай отправил в поражённые вирусом страны 170 медиков; от Кубы, славящейся своей медициной, приехало столько же (и планируют приехать ещё почти 300 человек). Очевидно, что для этих стран, бывших изгоями ещё несколько десятилетий назад (к слову, Куба не так давно начала переговоры о подписании торговой ассоциации с Евросоюзом), новый кризис в Африке даёт возможность «отметиться» в международных отношениях с положительной стороны. Особенно актуально это для Китая, которого с недавних пор стало волновать восприятие своей деятельности на континенте самими африканцами. Что интересно, 10 тысяч китайских работников, находящихся в этих странах, болезнь не затронула. Это позволяет предположить, что вирус не так опасен для уроженцев Азии: одна из американских медсестёр, подхвативших вирус, будучи уроженкой Вьетнама, в отличие от больных европейского и африканского происхождения, не так давно пошла на поправку безо всяких видимых причин. Впрочем, это всего лишь гипотеза.
Компания GlaxoSmithKline сейчас разрабатывает вакцину против вируса и планирует начать выпуск уже в конце этого года, но все ещё нет никаких гарантий, что она сработает как надо, поскольку вирус ещё толком не изучен и это, если говорить начистоту, просто выстрел «наугад».
Тем временем Пентагон послал в Африку 4 тысячи военнослужащих для «помощи странам региона в борьбе с болезнью» (среди них отряд из 30 человек будет готовить специалистов по лечению болезни). Это несколько меньше всемирной интервенции, о которой просили ещё в начале сентября «Доктора без границ», но уже немало. Чем они занимаются? В основном они компенсируют недостаток медицинских кадров, но также не позволяют правительствам поражённых вирусом стран выпускать болезнь за существующие государственные границы.
После получения известий о появлении первых заражённых на территории США, американское правительство ограничило количество принимаемых пассажиров из Либерии, Сьерра-Леоне и Гвинеи в правах: теперь они могут прибывать только в 5 крупнейших аэропортов США, где есть оборудование и возможность провести тест на вирус. Но как это ни странно, самый эффективный способ борьбы с эпидемией пока опробовали в Нигерии. Там правительство наблюдало примерно за 1200 людьми, имеющих в анамнезе контакт с заражённым, в течение 42 дней (максимальный срок развития болезни), чтобы предотвратить возможную вспышку заболевания. Благодаря приняты мерам в Нигерии от болезни погибло всего 8 человек, что, принимая во внимание очень непростую ситуацию с развитием здравоохранения в этой стране, весьма впечатляющий результат.
Сегодня ещё рано говорить о том, как в целом поменяются международные отношения в связи с эпидемией, однако кое-какие тенденции заметны уже сейчас.
Как достаточно архаичные (по меркам нашей гиперинформационной эпохи) образования, государства видят в закрытии границ и прочих ограничениях эффективное средство предотвращения распространения угрозы. Если эпидемия зайдёт достаточно далеко, то развитые страны могут принять новые, заметно более жёсткие протоколы безопасности и ограничить выдачу виз для стран, хм… не столь развитых. В том числе и по этой причине одним из первых действий Америки была посылка тысяч американских солдат на чёрный континент – главная задача не в том, чтобы победить эпидемию, а в том, чтобы сдержать её в существующих границах.
Другой момент, значительно более страшный, хотя и весьма маловероятный: использование Эболы в качестве бактериологического оружия заинтересованными лицами – от безумцев-одиночек до террористических организаций. Это также является одной из причин отправки в зоны заражения воинского контингента США: кто знает, что может произойти, если какой-нибудь «Боко Харам» решит использовать ситуацию с эпидемией в свою пользу.
