В последнее время СМИ нашего с вами многострадального Отечества лихорадит от новых профессиональных заболеваний, таких, например, как лесярябцевый паралич, синдром Венедиктова, ну и конечно, ставший уже для всех обыденным как осенняя простуда, вирус Киселева-Симонян.
Помимо внутрироссийских недугов, уже успевших основательно доконать сознание думающей части нашего общества, на протяжении последнего года (с резким обострением в начале освободительной войны на Донбассе) к нам на территорию проникает огромное количество информационных укромикробов и ЕС-бактерий, вызывающие массовые параноидальные галлюцинации (с последующим полным помутнением рассудка) не только у непосредственных переносчиков этой заразы, но и у многочисленной российской «либеральной» общественности, которая уже давно успела зарекомендовать себя как людей с ярко выраженным отсутствием какого-либо идеологического иммунитета.
Думаю, вы согласитесь, что на фоне такой масштабной эпидемии наше с вами, дорогие читатели, Богом хранимое издание является чуть ли не единственной информационной панацеей для доброго и честного русского человека.
Но так было не всегда.
Конец XIX — начало XX века были ознаменованы настоящим рассветом русской журналистики.
Это были те золотые времена, когда ведущую русскую печать недоброжелатели могли клеймить разве что словосочетанием «либеральные издание» (в самом здоровом значении этого термина, поэтому не путать с современным суррогатом), а самые растиражированные русские газеты скрупулезно подшивались и бережно хранились, в отличие от современной условной «Российской газеты», главным предназначением которой зачастую является трансформация в дешевый вариант наполнителя для кошачьего лотка.
Но давайте обо всем по порядку. Когда же именно в России в принципе появилась периодическая печать?
Первым периодическим печатным изданием принято считать петровские «Ведомости». Оно было учреждено Указом царя-реформатора «Об издании первой русской газеты» 15 декабря 1702 года и официально предназначалось «для извещения оными о заграничных и внутренних происшествиях».
По факту же, она появилась вследствие политических, культурных и экономических потребностей общества, да и страны в целом, и отразила в своей сущности противоречия эпохи петровских преобразований.
С одной стороны, оно стало важным явлением национальной культуры, содействовало демократизации языка, осуществляло просветительскую функцию.
С другой, — служила целям пропаганды внутренней и внешней политики правительства, монопольно воздействовала на мнения читателей в монархическом духе.
Впоследствии многие периодические издания, появившиеся за этим печатным первопроходцем, часто включали в свое название слово «Ведомости». Как правило, это были государственные официозные издания или просто те, кто ставил перед собой амбициозную цель массово влиять на общественное мнение. Например, «Русские ведомости».
Частные же газеты в своих названиях массово использовали слово «Вестник» и в подавляющем большинстве были провинциальными изданиями. Они противопоставлялись официальной печати и зачастую представляли собой серьезные издания либерального направления, выражающие мнения и интересы местной интеллигенции.
Уже намного позже появились так называемые «Листки», повсеместно возникшие в 70–80-х годах XIX века и являющимися изданиями массового, иногда бульварного типа, более свободные по тематическому содержанию, сенсационные, часто справочные, мало читаемые просвещенной публикой.
Конечно, название газеты зачастую не отражало ее тип, а было данью традиции, но все же, при выходе нового органа печати, редакция, выбирая название из традиционных вариантов, как бы оповещала о том, что она намерена издавать.
Журналисты начала ХХ века в своих публицистических изысканиях выделяли три основных типа газет: «большая», «малая» и «дешевая» газеты.
Одним из первых эти три типа на основе скрупулезного статистического анализа определил русский экономист, журналист и политический деятель Алексей Васильевич Пешехонов в 1901 году, оговорив тот факт, что эти типы еще недостаточно развиты. «Большими» он называл самые дорогие и влиятельные газеты, рассчитанные на образованные, подготовленные круги читателей; «малыми» — газеты, небольшие по объему и более доступные по цене, ориентированные на широкие круги читателей; «дешевыми» — газеты, отличающиеся от других не только низкой ценой, но и качеством.
Русский публицист Сергей Николаевич Кривенко в 1904 году так отзывался о данной классификации:
«…газеты начали дифференцироваться на большую и так называемую малую прессу. Пяти- и четырехрублевые газеты приспосабливаются уже на всякую потребу, стараясь больше всего о разнообразии содержания, а специально уличные листки, с их совершенно особой разухабистостью, сенсационными заглавиями, описанием убийств и уголовными романами, имеют в виду городскую полуинтеллигенцию, до приказчиков, швейцаров и дворников включительно».
В общем, сегодня на наших газетных прилавках мы можем наблюдать огромное количество прямых потомков «Листков» в виде газеты «Жизнь», «SPEED — Инфо» и т.д.
А вот с остальными двумя видами как-то тяжеловато…ну да ладно, не будем отвлекаться от основной темы.
Помимо трех основных типов периодических изданий начала века журналистами был замечен и четвертый тип, который только появлялся в газетной прессе, но дать ему название не успели. Если перевести это последнее определение на современную терминологию, то четвертый тип точно соответствует современной информационной газете.
Одним из ярчайших примеров четвертого типа на заре ХХ века была газета «Новое время». Первоначально издание выходило 5 раз в неделю, затем ежедневно. А с 1881 года газета стала делиться сразу на два выпуска — утренний и вечерний. Ко всему прочему, в 1891 году появилось еще и еженедельное иллюстрированное приложение.
Во главе «Нового времени» стоял русский журналист, издатель, писатель, драматург и театральный критик Алексей Сергеевич Суворин.
Эту личность по праву можно считать отцом русской прогрессивной журналистики, поэтому для начала поподробнее расскажу об этом талантливом соотечественнике.
Алексей Сергеевич Суворин родился в 1834 году в селе Коршево Бобровского уезда Воронежской губернии в семье бывшего участника Бородинского сражения, государственного крестьянина, дослужившегося до капитана, что в то время давало потомственное дворянство и соответственно возможность получить военное образование (исчерпывающую информацию о предоставляемых Империей возможностях крестьянскому населению вы можете найти в прекрасной статье Сергея Волкова), чем он благоразумно и воспользовался.
Алексей Сергеевич поступает в Михайловский воронежский кадетский корпус, а затем продолжает обучение в специальных классах Дворянского полка, откуда выпускается сапером. Но вскоре к Алексею Сергеевичу приходит понимание, что военная карьера не для него и он выходит в отставку. Далее Суворин выдерживает экзамен на звание учителя уездного училища и возвращается сначала в Бобров, а затем снова в Воронеж, где начинает заниматься преподаванием истории и географии в Воронежском уездном училище, двух женских пансионах, а также проводит частное обучение. В столице Черноземья, в местном литературном кружке, Суворин заводит тесные дружественные связи с литературным критиком, публицистом и преподавателем русского языка Михаилом Федоровичем Де-Пуле и поэтом, мастером русского поэтического пейзажа Иваном Саввичем Никитиным.
После публикации альманаха «Воронежская беседа на 1861 год», написанным в сотрудничестве с Никитиным и имевшим определенный успех у публики, Де-Пуле через своих московских друзей рекомендует Суворина издательнице газеты «Русская речь» Елизавете Васильевне Салиас де Турнемир, родной сестре драматурга А.В. Сухово-Кобылина, писавшей под псевдонимом Евгения Тур. Корреспонденции Суворина настолько впечатляют госпожу Салиас де Турнемир , что она сразу предлагает ему место секретаря редакции и «сотрудничество по критической части».
Переехав в Москву, Суворин неожиданно для себя сразу оказывается в центре литературной жизни второй столицы. Круг его новых знакомств пестрит именами классиков русской литературной традиции. В первую очередь стоит упомянуть Н.С. Лескова, с которым они вместе пришли в «Русскую речь», вместе работали, дружили на протяжении всей жизни. Со временем Суворин знакомится с Л. Н. Толстым, А. Н. Островским, М. Е. Салтыковым, Н. А. Некрасовым, И.С. Тургеневым.
В это время Суворин вырабатывает и свой политический идеал — ограниченная монархия при равноправии граждан. Он не разделяет взглядов славянофилов, которые «желают сохранения целиком старых государственных начал и отвергают европейскую цивилизацию». Становится ясно, что в журналистике Суворин выше всего начинает ценить убежденность и независимость.
После закрытия «Русского слова» из-за недостатка подписчиков Суворин соглашается на предложение Общества для распространения полезных книг писать по их заказу исторические рассказы. Толстой в это же время обращается к нему с просьбой написать биографию Никона для его книжной серии «Ясная Поляна». В конце 1862 года Суворин переезжает в Петербург и начинает работу в «Санкт-петербургских ведомостях».
Литература в русской жизни всегда была особенной статьей. Русский человек всегда с благоговением относился к печатному слову, а желание не просто высказаться, постараться непременно изменить нечто неправедное, дурное, не просто сказать, а сделать, всегда было чуть ли не главным направлением русской словесности. И поэтому Суворин, по натуре своей человек деятельный и напористый, решает издавать свою собственную газету, и отныне его имя в русской истории будет всегда связано с одной из самых тиражируемых изданий — «Новым временем».
Реализация собственного проекта Суворина совпадает с началом русско-турецкой войны, и он сразу же отправляется в театр военных действий.
Его корреспонденции с мест кровавых сражений сразу снискали огромную популярность среди читателей молодой газеты: он пишет живо, образно, с болью за судьбы славянства, считая славянский вопрос русским вопросом и связывая освобождение славян с освобождением России.
Параллельно при «Новом времени» создаются благотворительные славянские комитеты, фонды помощи славянам и армии в целом.
Патетика призывов к России выполнить свою историческую миссию освобождения славян, впрочем, была созвучна настроению всего российского общества, и поэтому газета быстро набирала обороты, как из-за своей мобильности, умело подхватывая актуальную повестку в обществе, так и из-за хлестких фельетонов и передовиц Суворина.
Алексей Сергеевич, помимо ярко выраженного журналистского нюха, имел нечто большее в своей предприимчивой натуре. Чувство инициативы, любовь к нововведениям, умение «сделать» журналиста, чутье на газетного человека были его ключевыми качествами как редактора. Один из его сотрудников в начале века писал, что главным талантом его была «особенная способность или искусство делать журналистов. Именно делать, а не только отыскивать».
Само собой, в связи с такими личностными характеристиками главного издателя и в самой редакции «Нового времени» царила особая, только ей свойственная атмосфера. Суворин любил поговаривать: «настоящий редактор не должен покидать газету ни на минуту», или «дверь редакторского кабинета должна быть всегда открыта для кого угодно».
И действительно: все, что приходило в редакцию, — все неизменно и внимательно изучалось и прочитывалось. Более того, Суворин лично контролировал соблюдение сотрудниками литературного стиля, поэтому все материалы тщательно исправлялись перед набором и отправкой в печать. Случались и курьезы: однажды, придя вечером в редакцию, Алексей Сергеевич увидел, как уже изрядно уставший субредактор Россаловский исправляет какую-то заметку. Суворин наклонился к нему, посмотрел на текст, понял кто автор, и вдруг разразился на всю редакцию: «Послушайте, голубчик Россаловский, вы лучше бросьте. Ведь Лев Толстой, ей-Богу, лучше нас пишет».
Такой набор качеств главного редактора и современная политика самого издательства просто не могли не привлечь к себе внимание видных деятелей Русской мысли того времени. На регулярной основе с «Новым временем» сотрудничали А.П. Чехов (будучи еще и очень близким другом Суворина), его старший брат Александр, В.В. Розанов. А один из самых светлейших умов русской журналистики — Михаил Осипович Меньшиков, на протяжении целых 16 лет публиковал в «Новом времени» свои «Письма к ближним».
Розанов писал о «Новом времени»:
«Было впечатление, как бы других газет не было. …Голос всех других газет притом довольно читаемых — был до того глух в России, до того на них всех, кроме одного „Нового времени“, не обращал никто внимания — не считались с ними, не отвечали им, не боялись их ругани и угроз и, увы, не радовались их похвалам и одобрениям, как бы они все печатались на „гектографе“ и вообще домашним способом… как ученические школьные журнальчики. На много лет, на десятки лет — „Новое время“ сделало неслышным ничей голос, кроме своего».
И еще одна поясняющая цитата:
«Мне кажется, что великое дело „Нового времени“ основывается на том, что в России рассматривали, и давно рассматривали, что это есть единственная газета собственно русская, не с „финляндским оттенком“, не с „польским оттенком“, не, особенно, с „еврейским оттенком“, а своя, русская: и все нормально русские, просто русские, держатся ее, потому что иначе, взяв в руки другую газету, они, собственно, потеряли бы нечто в „русском в себе“, а они этого — не хотят».
Согласитесь, слышать столь высокие слова от такого человека, как Розанов, для «Нового времени» и лично Суворина было выше всяких похвал.
В свою очередь Меньшиков со страниц «Нового времени» вел жесткую, бескомпромиссную полемику с главными идеологическими оппонентами русского народа. Вот, пожалуй, самый яркий пример, демонстрирующий Красный кретинизм во всей его красе: Троцкий, полемизируя в «Киевской мысли» (ох уж эта Киевская мысль…) с «Новым временем», критиковал Меньшикова за то, что его статья «Две культуры» «целиком направлена к возвеличиванию культуры североамериканской республики за счет нашей собственной национальной культуры». Итак, поборник «всемирной пролетарии над гнездом кукушки» критикует человека, за которым к этому времени уже давно было (помимо прочих) закреплено «звание» националиста — «черносотенца» …за возвеличивание чужой культуры за счет «нашей». Тут и добавить, в принципе, нечего. Как говориться, клинический случай.
Но, к сожалению, как это часто бывает, а уж тем более в те смутные времена, катастрофические семейные неурядицы Суворина, его сложные отношения с сыновьями и их паразитирование на теле газеты фактически погубило «Новое время».
Самый талантливый сын Суворина, Алексей, вконец поссорившийся с отцом и основавший другую газету, «Русь», писал об этом поистине трагическом положении дел:
«Для того чтобы получать десятки тысяч дохода, надо иметь в себе нечто другое, кроме убеждения, что газета — это лабаз, а редактор — наследственный лабазу хозяйский сын».
Газета при Алексее Сергеевиче держалась на умении привлечь таланты и заставить их работать на себя, на непризнании узких партийных рамок, недаром он называл свою газету «парламентом» и не стеснял сотрудников «направлением», отчего на ее страницах нередко возгорались ожесточенные споры даже между постоянными сотрудниками.
Набравшая 15 000 подписчиков еще в годы русско-турецкой войны, а впоследствии неизменно державшаяся на отметке в 35 000 постоянных читателей, газета «Новое время» достигла к 1914 году ежедневного тиража в более чем 200 000 экземпляров.
Эта по-настоящему русская газета имела настолько обширное влияние на русское общество, была настолько огромной костью в горле осатаневших большевиков, что ее сразу закрыли на следующий день после революции — 8 ноября 1917 года.
Не могу не упомянуть тот факт, что лично Сувориным-старшим был проделан огромный, титанический труд по ознакомлению широких слоев русской общественности с нашей бессмертной литературой. Он издавал произведения Апухтина, Баратынского, Белинского, Валишевского, Веневитинова, Гнедича, Гоголя, Грибоедова, Григоровича, Данилевского, Дельвига, Достоевского, Жуковского, Загоскина, Капниста, Карамзина, Кольцова, Костомарова, Крылова, Кукольника, Лермонтова, Ломоносова, Лескова, Максимова, Одоевского, Плещеева, Радищева, Рылеева, Сологуба, Сумарокова, Л. Н. Толстого, Фонвизина, Чехова, Языкова.
И это лишь выборочный список.
Издание «Новое время» было достойным плацдармом Русской мысли своего времени. Тем невидимым русским культурным клубком, нити которого почти 100 лет назад связывали людей в единую общность, в самую большую европейскую нацию. Русскую культурную европейскую нацию.
И очень хочется верить, что с каждым новым днем все больше наших добрых русских людей будут чувствовать эти благодатные нити, протянувшиеся через столетие и вновь наполняющие русские сердца чистейшим светом русской культуры.
