Мы бы хотели представить вашему вниманию перевод отрывка из книги Роберта Шафера, подполковника спецназа армии США («Зеленые береты», позднее — Командование Специальных Операций, SOCOM), участвовавшего во всех американских военных операциях начиная с 1990 года. Подполковник Шафер отдал военной службе в странах Восточной Европы и Средней Азии двадцать семь лет, а сейчас занимается консультированием различных правительственных и неправительственных организаций США, исследующих вопросы специальных операций и борьбы с инсургентами. Книга подполковника Шафера называется The Insurgency in Chechnya and the North Caucasus и посвящена истории чеченского конфликта начиная с самых его истоков.
Как и положено профессионалу, прежде чем начать разбирать конкретную чеченскую «инсургенсию» (мы перевели как «восстание», хотя оригинальное американское понятие намного шире, это скорее «длительная, изматывающая вооруженная борьба местного населения с правительством»), Шафер посвящает пару глав тому, что такое в принципе «инсургенсия» и отчего она возникает. Собственно, в переводе ниже — отрывок, посвященный четырем обязательным причинам для возникновения «инсургенсии», и этот отрывок нам показался интересным не в смысле анализа чеченцев, а в смысле анализа происходящего на Донбассе.
В то время как украинское, американское и частично российское общественное мнение убеждено в том, что на Донбассе некая новая «гибридная война», мы возьмем на себя смелость утверждать, что ситуация на Донбассе ПОЛНОСТЬЮ подпадает под выделенные Шафером 4 критерия для возникновения «инсургенсии». И, таким образом, в случае вывода российских войск и занятия Донбасса украинцами Донбасская инсургенсия не прекратится (как все считают), а лишь перейдет из третьей стадии (по Шаферу, «открытая маневренная война») во вторую стадию («партизанские действия»). Более того, мы смеем утверждать, что украинское правительство не обладает и не будет обладать в обозримом будущем необходимыми ресурсами для решения проблемы Донбасской инсургенсии, а будет лишь ее усугублять с каждым месяцем все больше и больше. Особенно учитывая, что инсургенсия на Донбассе воспринимается Киевом лишь как внешнее вмешательство, и контринсургентская стратегия даже не обсуждается.
Таким образом, украинцы, американцы и российские либералы, ухватившись за участие «отпускников» (достаточно их вывести и все будет хорошо), критически недооценивают серьезность положения, пребывая где-то на уровне безумных фантазий Грачева («Навести порядок в Чечне одним десантно-парашютным полком»). Следствием этого вывода может быть то, что распад Украины принял необратимые формы, и что украинское государство не может быть восстановлено даже с активной российской помощью украинцам (примерно как пытавшийся сотрудничать с русскими Масхадов при всем желании не мог обуздать разбуженные в Чечне силы).
Закончив с предисловием, позвольте вам представить четыре критерия подполковника Шафера, которые вы можете применить к любому интересному вам восстанию.
Восстание — одна из самых старых форм войны. С тех пор как кончилась Вторая мировая, восстания стали основным родом военного конфликта. Хотя их и принято называть «малыми войнами», восстания часто требуют от крупных стран траты огромных ресурсов и влияют на стабильность целого региона или континента (а иногда и планеты, если вспомнить 11 сентября).
Восстание — это организованное движение, цель которого — свержение действующего правительства при помощи подрывной деятельности и вооружённой борьбы. Термин «восстание» обычно применяют к множеству разнообразных конфликтов низкой интенсивности и почти всегда тесно связывают с терроризмом, так как многие повстанческие группы прибегают для достижения своих целей именно к терроризму.
Восстания часто начинаются как движения сопротивления (организованные попытки части гражданского населения противостоять законному правительству или оккупационным властям, нарушая установленный порядок и стабильность). Мотивы таких движений разнообразны, но по сути восстание — это всегда борьба за власть и блага.
Как начинаются восстания? Четыре необходимых условия
Чтобы недовольная часть местного населения стала организованным восстанием, необходимы определённые условия. Обычно люди начинают восстание, когда правительство или оккупационная власть не могут или не хотят удовлетворить законные требования или нужды населения, что вызывает общее недовольство и разочарование. Восстания начинаются, когда обычный человек понимает, что бороться с правительством выгоднее, чем поддерживать его, и решается на смертельный риск ради достижения своих целей — обычно это свержение действующего правительства, изгнание оккупантов или изменение существующей системы.
Однако иногда цели восставших не так благородны: иногда борьба идёт просто за власть, деньги и положение. В странах, где молодым людям тяжело добиться успеха обычным путём, «правое дело и автомат» дают иначе недоступную степень статуса, денег и власти. Зародыш любого восстания: разочарованное во власти бесправное население, лидеры, обещающие лучший мир и возможность действовать безнаказанно. Иными словами, у любого восстания есть четыре необходимых условия: слабая власть, потенциальные лидеры, идеология, и самое главное — уязвимое население.
Слабая или нелегитимная власть. Чтобы граждане процветали, правительство должно обеспечивать им блага и безопасность. Когда правительство перестаёт предоставлять в определённом регионе и то, и другое, образуется вакуум, и страна становится уязвима перед силами, способными заполнить этот вакуум. Иногда власть пытается компенсировать недостаток ресурсов жестокими репрессивными мерами, но это только убеждает обывателя в нелегитимности правительства и подталкивает его к мятежникам. Правительства, которые не контролируют свои административные регионы, не обеспечивают гражданам безопасность и экономические блага, уязвимы для восстаний.
Важно отметить, что слабость государственного контроля может быть как настоящей, так и кажущейся, потому что для восстаний восприятие важнее правды. Вот почему так важен медийный элемент государственной власти; вот почему слабые правительства тратят огромное количество денег и времени на пропагандистские кампании, направленные на своих же граждан. В теории восстаний и противопартизанской борьбы много внимания уделяется так называемой «борьбе за легитимность», и здесь мы понимаем под легитимностью примерно то же: позитивный, репрезентативный правительственный контроль = легитимная власть. Условно говоря, слабая власть даёт восставшим повод сказать: «Они плохие, они не заботятся о нас».
Нелегитимные правительства не обеспечивают работу институтов, отвечающих за социальные, экономические, политические или культурные условия жизни людей и групп людей внутри общества. Основная идея книги Теда Гарра с названием Why People Rebel — когда человек чувствует себя обделённым в экономическом, социальном или культурном смысле по сравнению с другими членами общества, результатом часто становятся коллективная мобилизация, терроризм и гражданская война. Когда теоретики борьбы с терроризмом и социологи говорят о «ключевых поводах», они имеют ввиду как раз это — либо обделённость благами, либо нелегитимность оккупационной власти. Мы много жалуемся на бессмысленность якобы репрессивной бюрократии, но эта бюрократия в значительной степени обеспечивает наш образ жизни. Слабость бюрократических структур в отдалённых областях всегда на руку мятежникам — восстания строятся снизу вверх, а правительства — сверху вниз. Природа не терпит пустоты, и если регион не будет контролировать сильная бюрократия, этим займётся кто-нибудь ещё. В новейших исследованиях такие территории обычно называют «неуправляемыми», и статистика показывает, что именно такие районы легче всего поддаются восстаниям.
Среди теоретиков борьбы с терроризмом продолжается спор о том, насколько плодотворной может быть работа с «ключевыми поводами». Некоторые утверждают, что «ключевые поводы» не имеют никакого отношения к реальным причинам, по которым люди становятся террористами, и что они только маскируют настоящие мотивы восставших. Другие считают, что остановить насилие просто — достаточно только устранить ключевые поводы. Это бессмысленный спор; праве обе стороны: многие идеологи — лидеры — никогда не принимали ключевые поводы всерьёз и не станут прекращать войну просто потому, что правительство делает или не делает что-то конкретное. При этом многие рядовые бойцы действительно находятся под влиянием ключевых поводов, и их часто можно переманить на свою сторону, предложив более выгодные условия.
Как бы то ни было, с ключевыми поводами необходимо работать хотя бы для того, чтобы не давать лидерам восстания возможности черпать негативные примеры для агитации из текущих событий. В конечном итоге важно не то, как ключевые поводы повлияли на повстанцев, а то, как лидеры повстанцев используют их, чтобы оформить конфликт в виде связного нарратива. В антитеррористических операциях важно не только противопоставить враждебной идеологии другую, но и создать «контрнарратив» конфликта при помощи борьбы с ключевыми поводами и обеспечения позитивного правительственного контроля. Всё это даёт правительству возможность сказать: «Слушайте, нам не всё равно, и мы делаем то-то и то-то». Конечно, при этом есть опасность, что такое правительственное вмешательство только укрепит положение повстанцев, создав условия, в которых они могут заявить: «Смотрите, мы серьёзная сила, правительство делает всё, что мы от него требуем». Тем не менее, действуя аккуратно, правительство может притормозить мятеж, отобрав у повстанцев их претензии на роль борцов за социальные и политические реформы и обнажив таким образом их настоящие мотивы. Слабая местная власть опаснее, так как она, во-первых, создаёт питательную среду для «ключевых поводов», а во-вторых, даёт недовольным причины и возможности реагировать на «ключевые поводы» самостоятельно, потому что слабость местной власти обычно приводит к слабости правоохранительных органов, а слабость правоохранительных органов — к несоблюдению местных законов. Вот причина, по которой терроризм так популярен у разнообразных повстанцев: способность террористов наносить удары где угодно и когда угодно и растворяться демонстрирует неспособность правительства защитить своих граждан. Слабость правительства, подлинная или мнимая, и безуспешные попытки поймать маленькую группу преступников становятся любимой темой иностранной прессы и ежедневным напоминанием о неэффективности режима.
Часто повстанцы с большим успехом используют медиа, чтобы продемонстрировать безразличие или неподготовленность власти. Атаковать общественное мнение через медиа дешевле и удобнее, чем атаковать правительственные войска. Повстанцам необходимо изобразить власть неэффективной и безразличной, поэтому они часто делают целью своей пропаганды меньшинства и дно общества — эти люди наверняка получают от правительства меньше ресурсов, чем основная социальная группа страны.
Идеология. Повстанческие движения образуются вокруг общей идеологии — часто намеренно недооформленной и противоречивой — которая может меняться по мере того, как восстание набирает обороты. Это позволяет повстанцам получить максимум поддержки, не связываясь с конкретными задачами. Как правило, в начале восстания основные усилия направлены на очернение существующего правительства и щедрые обещания более справедливой системы, где ресурсы будут распределены (лидерами восстания) более честно. На начальном этапе лидеры восстания могут позволить себе любые грандиозные обещания — выполнять их всё равно не придётся, а население они привлекут.
Главный элемент любой идеологии — система «мы» и «они». Это мощная общечеловеческая мотивация, ставшая в своё время причиной множества войн. Есть целая область академической науки, занимающаяся национализмом и посвященная причинам, побуждающим людей воевать. Здесь есть два важных момента: во-первых, система «наши против не наших» даёт рядовому повстанцу моральные силы каждое утро просыпаться готовым к смерти за правое дело . И во-вторых, и «мы», и «они» здесь в значительной степени абстрактны, а значит, этими понятиями можно легко манипулировать.
Идеология — это тот посыл, который повстанцы хотят донести до населения, центральный мотив восстания, вокруг которого предлагается сплотиться. Есть разные способы анализа идеологий, но Бард О’Нил в своей книге Insurgency and Terrorism, Inside Revolutionary Warfare предлагает, на мой взгляд, самую лучшую модель. О’Нил выделяет девять основных типов восстаний (или, скорее, повстанческих идеологий): анархическая, эгалитарная, традиционалистская, апокалиптически-утопическая, плюралистcкая, сепаратистская, реформистская, коммерциалистская и охранительская. Первые пять здесь — революционные, потому что требуют революционного преобразования политической системы. Здесь имеется в виду восстание в широком смысле, как любой вооруженный конфликт, в котором одна из сторон представлена негосударственными акторами.
В основе повстанческих идеологий могут лежать самые разные мотивы, от анархических («уничтожим весь институционализированный политический порядок, потому что любые отношения формата доминирование-подчинение не нужны и нелегитимны») до охранительских («необходимо сохранить статус-кво и те политические, экономические и социальные привилегии, которые мы от него получаем»). Сепаратисты (например, чеченские повстанцы) отвергают политическую общность, частью которой являются, и хотят от неё отделиться, учредив своё собственное независимое правительство.
Плюралисты хотят революции, но не для того, чтобы заменить один правящий класс другим; вместо этого они критикуют авторитаризм и требуют политических свобод и установления представительской демократии через многопартийную структуру, состоящую из «разнообразных и автономных» политических партий. Реформисты не хотят менять правительство и создавать свои собственные структуры; они хотят более весомых политических, экономических и социальных выгод для своей группы, обычно этнической по природе. Апокалиптические утописты верят, что мир должен быть тем или иным способом уничтожен, чтобы подготовить приход мессии, который затем очистит человечество.
Самые привычные разновидности повстанческих идеологий — эгалитарная («нужно установить новую систему, основанную на имущественном равенстве и централизованном управлении, чтобы мобилизовать народ и радикально преобразовать социальную структуру»), то есть коммунизм/марксизм во всевозможных формах, и традиционалистская («нужно уничтожить теперешнюю политическую систему и восстановить прежнюю, существовавшую в недавнем или легендарном прошлом и опиравшуюся на священные, исконные ценности, заветы предков и религию»). Повстанцы-исламисты, в том числе и действующие на Северном Кавказе, попадают в эту категорию. И эгалитарные, и традиционалистские восстания обычно приходят к жесткому авторитаризму, потому что обоих случаях в основе лежит идея о том, что революционный актив или религиозная каста лучше знают, как жить обывателю. Последнюю категорию можно обнаружить почти в любом восстании: коммерциалисты — или, как я их ещё называю, «предприниматели». Такие группы часто организованы вокруг клана или племени, и, в соответствии со своим названием, заинтересованы в приобретении материальных благ при помощи политической власти. Группы «предпринимателей» сыграли в чеченском конфликте значительную роль.
Потенциальные лидеры. Как и в любой другой организации, управленческие кадры в данном случае важны. В первую очередь потому, что лидеры восстания должны уметь трактовать мнимую или подлинную нелегитимность власти (ключевые поводы) таким образом, чтобы вина падала на правительство; затем они продвигают свою собственную идеологию, создавая и оформляя коллективные представления о лучшем мире под властью повстанческого правительства. Без этих коллективных представлений неэффективность действующего правительства не будет иметь никакого значения, потому что население не будет воспринимать восстание как альтернативу существующему порядку. Это идеологическое строительство даёт повстанцам возможность превратиться в носителей перемен, спасителей угнетённых; они становятся героями и мучениками.
Лидеры — это люди с самой разной биографией, но «потенциальный лидер» главным образом означает человека, который в глазах местного населения обладает легитимностью. Часто «потенциальные лидеры» — это люди, у которых достаточно положения, престижа и опыта, чтобы повстанцы могли через них легитимизировать собственные действия и привлечь на свою сторону местное население.
В то же время некоторые лидеры приходят из своих сообществ, где выдвигаются за счёт поступков или личных качеств (военный опыт, личная храбрость, интеллект, природные лидерские качества). Таких лидеров обычно считают «своими», вокруг них формируется круг фанатичных последователей. Попытки правительства объявить их «нелегитимными» и «преступниками» обычно контрпродуктивны, так как население воспринимает атаку на их местного героя как атаку на них самих, и ещё сильнее укрепляется в своём делении на «своих» и «чужих».
Лидеры чрезвычайно важны, потому что являются катализатором революционных процессов. Даже самое уязвимое население, живущее в худших условиях из возможных, не устроит восстание без лидера. Необходим идеолог, который зажжет огонь недовольства и направит обиды населения в русло повстанческой стратегии.
Но восстания больше похожи на гидр, чем на змей; обычно у них больше одной головы, и все они требуют внимания. Эффективные лидеры низшего звена не менее важны, их нельзя игнорировать. От таких лидеров требуется быстро и эффективно анализировать обстановку, определять цели для местных ячеек, подавать повстанцам личный пример, управлять скудными ресурсами и принимать разнообразные повседневные решения. Если правительство отрезает одну из «голов» восстания, именно эти люди занимают освободившееся место. Когда дело доходит до анализа управленческих кадров, лидеров низшего звена обычно тяжелее всего вычислить, но потраченное время того стоит, так как они часто преследуют свои собственные цели; оторвать их от основного восстания и переманить на свою сторону — один из самых эффективных способов выиграть крупную антитеррористическую кампанию.
Уязвимое население. Самое важное для успешного восстания условие — это уязвимое население. Только желающее перемен большинство позволит повстанцам эффективно мобилизовать себя при помощи идеологии и таким образом воспользоваться слабостью государственной власти.
Повстанческие группы пытаются добиться от населения поддержки — либо обещая лучшую жизнь, либо запугивая его. Хотя большинство никогда не возьмётся за оружие, местное население может никак не препятствовать повстанцам действовать на своей территории, а этого достаточно, чтобы восстание развивалось успешно.
Задача антитеррористических операций — сделать так, чтобы население начало желать повстанцам поражения. Местное население нужно подключать к борьбе с повстанцами; у местных жителей наверняка есть что-то, что они готовы защищать. Люди всегда будут защищать своё — даже если у них нет ничего своего кроме чести, культуры или образа жизни.
