Американцы очень любят составлять рейтинги. Будь то фанк-хиты 70-х или куотербэки Эн-эф-эл 60-х, всё и всех нужно разложить по полочкам, оценить со всех возможных углов, пронумеровать, выбрать лучшее. Своих президентов они тоже оценивают. Рейтинги зачастую получаются субъективными: всё-таки большую роль играет то, как проводят опрос и кого именно опрашивают. В списках самых великих президентов в первую пятёрку обычно попадают Джордж Вашингтон, Авраам Линкольн, Теодор Рузвельт, Франклин Рузвельт и Джон Кеннеди. Иногда Вильсон с Джефферсоном. Главным критерием становится роль того или иного человека в истории. Мол, Вашингтон Америку основал, Линкольн не дал ей распасться, а Тедди Рузвельт начал превращать её в мировую державу.
Журнал «Форбс» пару лет назад решил составить «скучный», но, по мнению его редакции, объективный рейтинг, основанный исключительно на цифрах и экономических показателях: ВВП, темпы роста, уровень занятости, инфляции и т.д. ({{1}}) Никаких эмоций, никаких исторических оценок, потому что они, понятное дело, могут быть ошибочными или, опять же, субъективными. Впрочем, для удобства и максимальной точности анализировать в итоге решили цифры лишь за послевоенный период. Именно во второй половине XX века экономическое процветание стало чуть ли не главным критерием величия той или иной страны. Так вот, лучшим президентом в современной истории США, по подсчётам «Форбс», оказался не Кеннеди, не Эйзенхауэр и не Рейган. А человек, который большинству русских запомнился ржанием над ЕБН, авиаударами по Сербии и приключениями с пухлощекой еврейской стажёркой в Овальном кабинете Белого дома (которые чуть не закончились импичментом). Билл Клинтон возглавлял Соединённые Штаты в период их наивысшего расцвета, в, пожалуй, самый спокойный и благополучный период в американской истории. Кстати, двумя худшими президентами журнал «Форбс» назвал Барака Обаму и Джорджа Буша-младшего. Так что 90-е — сытые, весёлые клинтоновские годы — американцы вспоминают с ностальгией и доброй иронией. «Это ж было совсем недавно!» Русские свои лихие 90-е вспоминают… по-разному. Кто-то вообще предпочитает не вспоминать.
«Disaster» во всех смыслах…
Охватить в одной статье целое десятилетие, целую эпоху, невозможно, но мы и не собираемся. Просто отмотаем чуть назад: будет интересно, не углубляясь в излишнюю академичность, проследить, как то, что мы имеем СЕЙЧАС, выросло из того, что происходило тогда.
Именно в 90-е…
— по-настоящему начался наш с вами цифровой век, у всех появились компьютеры, приставки, кажущиеся сейчас смешными гаджеты. Провели Интернет! Общество потребления достигло своего апогея…
— … а просто геи (условные и реальные) окончательно укрепились в правах. «Левые» и «либералы» cтали называть свои взгляды и образ мыслей «прогрессивными», имея в виду «единственно верными». Всем остальным предлагалось согласиться или стать изгоями («расистами», «фашистами», «ретроградами», «ханжами» и т.д.). Левацкая революция завершилась.
— Наука в разы ускорила своё развитие, да так, что стало казаться, будто само время бежит быстрее, а спираль истории крутится в невиданном ранее сумасшедшем темпе (вперёд, к XXI веку).
— А еще Америка возомнила себя мировым гегемоном. Авианосцы, глобализация, Голливуд, MTV… Со всеми вытекающими.
Лицом американских 90-х был именно Билл Клинтон. Собственно, все политики, появившиеся в США после Клинтона, ему если не открыто подражали, то уж точно что-то у него заимствовали. Как оставаться «хорошим парнем» при любых обстоятельствах. Как понравиться детям и молодежи. Как понравиться прессе, даже если ей не нравится то, что ты делаешь. Как вообще с ней разговаривать. А также… Как избегать ответственности. Как замять любой скандал. Как лгать под присягой. Как бомбить другие страны и считаться миротворцем.
Харизматичный и амбициозный юрист, бывший губернатор Арканзаса, поддерживаемый и подталкиваемый не менее амбициозной, но, говорят, намного более расчетливой женой Хиллари, Клинтон стал президентом, потому что американцы не простили его предшественнику — Джорджу Бушу-старшему — несдержанное обещание. Тот уверял, что при его президентстве никаких новых налогов вводить не будут, и, получается, соврал: в 1990, 1991 и даже 1992 власти не только повышали старые налоги, но и действительно придумывали новые. Следующие выборы Буш проиграл.
Несмотря на относительно резкую смену республиканской команды в Белом доме на демократическую (Буш-старший проработал только один срок), Америка в целом чувствовала себя комфортно. Только что была проведена победоносная война (причем не самая маленькая: Саддама разгромили), американские интересы в стратегически важном ближневосточном регионе были защищены, на ключевом для экономики США нефтяном рынке вроде как был наведён порядок. Такой курс на установление порядка, конечно, хотелось продолжать, чем американцы в эпоху Клинтона и занялись.
Недавний геополитический противник, еще несколько лет до этого одним своим существованием определявший чуть ли не все векторы американской внешней политики, просто перестал существовать. Вместо него на одной седьмой суши агонизировало нечто пока еще непонятное, но — уже очевидно — не столь страшное. Этакий накачанный дешевым снотворным обосравшийся медведь, к тому же потерявший изрядную долю своего мяса. Некоторые куски этого мяса гнили на периферии, издавая не самые приятные запахи, другие же ярко полыхали адским пламенем локальных вооруженных конфликтов. Но во всём этом Вашингтону еще только предстояло разбираться. В понимании американцев, русские наконец-то были повержены, Холодная война закончилась, пришло время Pax Americana.
Здесь хочется сделать особый акцент. Американцы искренне убеждены, до сих пор, что в Холодной войне они именно ПОБЕДИЛИ. Они вообще обожают конкуренцию и соперничество, поэтому развал Советского Союза под колоссальным грузом его собственных внутренних проблем восприняли как свою заслугу: «круто же мы дожали этих безбожных коммуняк с их неэффективной экономикой и бесчеловечной политической системой!»
Этим была продиктована вся политика США в отношении появившейся на месте СССР «Российской Федерации». Победитель-побеждённый, старший-младший, богатый-бедный, центр Вселенной-дикое захолустье, умный-а тебе еще учиться и учиться, и то не факт, что научишься. Американцы решили, что Россия такой и должна оставаться. Нельзя, конечно, дать ей оскотиниться слишком сильно — всё-таки гигантский ядерный арсенал, обеспечение какой-никакой стабильности в Евразии, огромная территория и население, — но и подниматься выше вот этого «побитого» уровня тоже не позволено. Позже, уже в эпоху «нулевых», над этой концепцией стали работать еще более усердно («Доктрина Буша», расширение НАТО, «от Балтийского до Чёрного», «избирательное сотрудничество», Грузия, Украина и т.д.).
«Американский мир», конечно, был условным. Серьёзный конфликт разворачивался в самом центре Европы — в красивой стране, которая раньше называлась Югославией. В США понимали, что вмешаться в том или ином виде всё-таки придётся, и довольно быстро определили для себя и своих интересов, кто в этом конфликте плохой, а кого можно простить. Из-за океана виднее и безопаснее. И если в войне 1991-1995 гг. Соединённые Штаты, de facto поддерживая боснийцев и хорватов, еще пытались делать вид, что соблюдают хоть какие-то рамки приличия и законности, то после истории с Косовом в 1999 году иллюзий не осталось: на мировой арене действует только право сильного. Собственно, окончанием Pax Americana был именно 1999 год, а не 11 сентября 2001-го. Но не будем пока забегать вперёд.
В начале 90-х баланс сил на мировой арене сильно пошатнулся, Америка ощутила себя настоящим гегемоном, которому досталась великая миссия. «Победа» в Холодной войне придавала Штатам уверенности, что у них получается и что их дело правое. Так Фукуяма додумался до своего «Конца истории».
Собственно, американской мировой гегемонии в той или иной степени были посвящены и две другие главные политологические книги 90-х: «Столкновение цивилизаций» Хантингтона и «Великая шахматная доска» старика Бжезинского. И если Бжезинского, его оценки и прогнозы с точки зрения американцев можно было назвать просто «осторожными», этакой инструкцией по применению, подготовительным материалом, даже руководством к действию, то выводы Хантингтона, если сравнивать с Фукуямой, по своей сути пессимистичны. Из них следовало, что никакой Pax Americana с повсеместно насаждаемой либеральной демократией в конечном итоге невозможен. Однако в 90-е в американский мир и порядок многие верили всерьёз, причём не только в Соединённых Штатах. Рождалась американская империя, претендующая на всю планету.
Доминирование США на мировой арене шло по четырём фронтам. Во-первых, у американцев было абсолютное превосходство в военном аспекте, базы по всему миру, авианосцы, best equipped, best trained, hooyah! и т.д. и всё такое прочее. Российская армия в то время представляла лишь жалкое подобие советской военной машины — деградировали всего за несколько лет. Ядерный паритет, конечно, оставался, но на фоне ослабления позиций РФ практически по всем остальным направлениям он играл уже не такую важную роль, даже чисто психологически. Более того, ни Россия, ни кто-либо другой не собирался в то время открыто конкурировать с США.
Во-вторых, ни одна страна или блок стран не могли сравниться с Америкой по таким показателям, как уровень ВВП, объемы продукции, экспорт, производительность труда, по крайней мере в первую половину 90-х. У Японии, несмотря на бурные 80-е, так и не получилось, а ЕС и Китай только начинали разгоняться. Альтернативы доллару тогда точно не было. Американская экономика подавляла конкурентов не хуже стелсов или батальона морпехов.
Третьим важным фактором был политико-дипломатический фронт: грамотное использование дипломатии, мягкой силы и накопленного за десятилетия Холодной войны влияния (разного рода) для заполнения политического вакуума и закрепления американского присутствия в том или ином регионе. Особенно это касалось сложного, но важного Ближнего Востока, стремительно развивающегося Азиатско-Тихоокеанского региона и заново открывшейся Восточной Европы («Давайте возьмём их в НАТО и сделаем союзниками и буферами!»). Отчасти сюда можно отнести различные программы «развития демократии и гражданского общества», «экономическую и гуманитарную помощь», «публичную дипломатию» и т.д. Американцы свято верят, что в первой половине 90-х помогли России с рыночными реформами и спасли РФ от голода своими USAid, «ножками Буша», рисом и порошковым пюре Uncle Ben’s ({{2}}) (помните такое, со старым негром на упаковке?). А ведь для многих стран подобная помощь, как материальная, так и в виде «развития демократии», оказывалась значимой, США таким образом покупали и без боя завоёвывали себе сторонников, если не друзей. Как бы банально ни звучало, но в 90-е Америка действительно была образцом, авторитетом, в том числе авторитетом моральным, для многих государств, их жителей и руководителей.
Главное оружие Америки
И, наконец, четвёртый аспект — культурный. Именно в 90-е американская масс-культура окончательно утвердилась в статусе глобальной. Глобализация — это в первую очередь заимствование формата. Почти все телевизионные форматы придуманы в США. Windows, Apple и Интернет — тоже. MTV везде одинаковый. Блокбастеры снимают только в Голливуде. Смотрят их по всему миру. В постсоветской России всё это вообще легло на tabula полу-rasa еще живого наследия совка — Америкой поначалу искренне восхищались, по ТВ (то ли нарочно, то ли просто так получалось) шёл посыл «Америка — это круто!», новыми героями стали Шварценеггер со Сталлоне, всё западное однозначно признавалось лучшим. Всё российское было принято ругать. Хорошего фильтра в массовом сознании тогда еще не существовало, и в Россию из-за океана успело прийти очень много мусора. От говнофильмов, говноформатов и говностилей до баптистских сект и неграмотных экспатов-советников. Последствия ощущаем до сих пор.
Самих американцев, впрочем, больше интересовало не то, что происходило в России или где-либо еще в мире, а дела домашние. Собственно, поводов радоваться было больше, чем поводов переживать. Да, в 1992 были массовые негритянские бунты, но они довольно быстро стихли и почти сразу забылись. Да, в американской жизни появился терроризм. Всемирный торговый центр-1993, Оклахома Сити-1995, Аль-Каида-1998. Но это пока были лишь отдельные эпизоды, Америка как целое, как страна всё равно казалась неуязвимой.
Последствия первых террористических актов против США
Экономика после небольшой рецессии 1990-1992 гг. поднималась, почти как в «золотое время» — 1950-е. Демократы говорили, что это всё благодаря их быстрым решениям и грамотной экономической политике. Республиканцы же утверждали, что это заслуга Буша-старшего и Рейгана: мол, прошло несколько лет, и экономика благодаря политике как раз предыдущих, республиканских, администраций при демократе Клинтоне развернулась на полную катушку. «Невидимая рука рынка». Кто-то ссылался на теорию циклов, согласно которой получается, что Клинтону просто повезло. Так или иначе, всё росло: ВВП, доходы, покупательская способность, уровень жизни. Кредиты под низкие проценты давали охотно, малый бизнес чувствовал себя прекрасно, на рынке недвижимости начался очередной бум. Появились в продаже «Хаммеры», и это неслучайно. Ворвавшись на американские авторынки прямиком из принёсшей победу «Бури в пустыне», они стали одним из символов богатства, благополучия и успеха. Как личного, так и страны, в которой живёшь.
Была в Штатах шутка, что немалую роль в экономическом подъёме 1990-х сыграли те, кого в американских школах и университетах называли geeks and nerds, — задроты и ботаники. В фильмах над ними обычно издеваются хулиганы и футболисты (один из главных мотивов комедий 80-х). Но вот ботаны вышли во взрослую жизнь и их мозги оказались востребованы: 90-е — это время бурного развития компьютерной индустрии и вообще всех высокотехнологичных отраслей. Причем «бурного», наверное, — это ещё мягко сказано. Билл Гейтс стал самым богатым человеком в мире (и просто живой легендой) именно в 90-е. Одна только Кремниевая долина Калифорнии производила ВВП, сравнимый с показателями целых государств. В США утекали программисты, физики, математики и прочие умные технари со всего мира. Не будем вспоминать, сколько утекло «русских мозгов»: цифры для России грустные.
Если в начале 90-х к компьютерам еще не везде успели привыкнуть, да и не везде они еще были, а про Интернет знали лишь «избранные», то к концу десятилетия в мире были уже сотни миллионов пользователей Всемирной сети (большинство из них — в США). И количество пользователей, и доходы от всего этого — рост в тысячи процентов. AOL, Netscape, Napster — сейчас уже призраки из далёкого прошлого, но сколько в своё время было шуму…
Это, дети, называлось «дискета»…
Стремительно развивалась игровая индустрия. Появилось интернет-порно, тоже ставшее сверхприбыльной отраслью, оказывающей немалое влияние на массовую культуру и сознание. Дженна Джеймсон — такой же символ того десятилетия, как Памела Андерсон или Шэрон Стоун.
В связи с этим как не вспомнить, что в 90-е всё более популярной становилась пластическая хирургия. Силиконовая грудь и пухлые накачанные губы «в мейнстрим» попали именно из порноиндустрии, и со временем они (вместе с большими негритянскими задницами) стали в масс-культуре новым олицетворением «красоты». Безумная и безжалостная эпоха гламура…
А ведь в это же время клонировали овечку, расшифровали геном человека, сделали сотни открытий в генной инженерии, фармакологии, биохимии, биофизике, в области освоения космоса…
Тут, наверное, нужно сказать несколько слов о масс-культуре в 90-х в принципе. В 90-е в США, а значит, и во всём остальном мире главным музыкальным течением стал хип-хоп. Настоящий рок умер, «Металлика» продала свои души. «Чёрная музыка» потеснила «белую» — гэнгста-рэп вырвался из гетто на первые позиции в чартах и хит-парадах MTV. За ним последовал RnB. Даже попса изменилась, опять же под влиянием рэпа и RnB. Лишь кантри уверенно держал оборону — последний оплот белой Америки.
Чёрный человек вообще стал главным медиа-персонажем. Популярная музыка — первая причина. Профессиональный спорт — вторая. Футболистов и баскетболистов американцы, с лёгкой подачи СМИ, почитают как живых богов. А спортивные трансляции и обзоры американские СМИ, ради рейтингов и денег, доводят до абсурда. Майкл Джордан, несомненно, великий игрок, но «культ» из него сделали именно масс-медиа.
Плюс чёрных просто становилось больше и голоса их звучали всё громче. Плюс увеличившийся поток мигрантов из Латинской Америки и других уголков планеты. Вот так вот в самой Америке высшей ценностью было провозглашено расовое, этническое и культурное diversity, а на мировой арене США насаждали «однополярность». Свою.
Еще одна тенденция того времени — рулить начал видеоклип. Если тебя не крутят по MTV, тебя, скорее всего, никто не знает. Пресловутое клиповое мышление стало преобладающим, перекочевав и в кино, и в литературу, и в головы миллионов человек по всей планете. Бивис и Батхед — несомненные герои 90-х, поколение видеоклипа в вакууме, гениальная сатира, о подлинном смысле которой не догадывались, наверное, 99,9% тех, кто ржал над всеми их «U huh, huh» и «E heh, heh». Социальным комментарием занимались и «Симпсоны», этакая энциклопедия американской жизни 90-х, но «комментировали» они в гораздо более мягкой форме. И лишь в 1997 году появился «Южный парк». Мультфильмы для взрослых, наряду с реалити-ТВ, пожалуй, главное телевизионное наследие той эпохи, поважнее всех ситкомов и новостных форматов.
Президент Клинтон в полнометражном мультфильме Beavis and Butt-Head Do America
Границы дозволенного становились всё более расплывчатыми, «шокировать» стало делом привычным. Мадонна, Мэрилин Мэнсон, тот же «Южный парк» — все отметились по-своему, раздвигая рамки и экспериментируя с общественным мнением и представлениями о том, как далеко можно зайти. Либерализация всего и вся и волшебная сила телевидения были в этом верными помощниками.
Поэтому неудивительно, что, например, разговоры о легализации лёгких наркотиков в то время из просто разговоров превратились в организованные действия, даже общественно-политические кампании, а сама цель казалась уже не столь фантастической. К началу «нулевых» американские студенты курили траву чуть ли не поголовно. До легализации, по крайней мере в отдельных штатах, оставался один шаг.
Тяжелые наркотики тоже никуда не уходили, несмотря на объявленную правительством США «войну». На смену кокаину, которым так радостно баловались в 80-е, пришёл его кузен-дегенерат по имени «крэк», более дешевый и доступный. И если кокаин в американском сознании ассоциировался в основном с Уолл-стрит, клубами и корпоративами, то крэк — с неграми и бомжами. Городской пейзаж.
Билл Клинтон тоже в своё время высказался на наркотическую тему. «Я курил, но не вдыхал», — такая же известная его фраза, как и «У меня не было сексуальных отношений с этой женщиной».
И вот мы к нему вернулись. Президент, пробовавший травку, жаривший стажёрок, налево и направо изменявший жене и всегда выходивший чистым из воды. А, да, еще он отжигал на саксофоне, в эфире вечернего телешоу. Тоже в какой-то степени картинка из клипа: все американские 90-е — большие, яркие, помпезные, чрезмерные, наивные, самодовольные и беззаботные — в одном странном кадре.
Американские 90-е в одном кадре
Конечно, ПОСЛЕ Билла Клинтона (и особенно синего платья Моники) моральный авторитет Демократической партии пошатнулся, что во многом определило приход к власти в 2000 году республиканцев во главе с Джорджем Бушем-младшим и прочими неоконами. «Сострадательный консерватизм» решил довести американскую гегемонию до своего абсолюта, построить уже настоящую империю. В итоге это обернулось провалом — как во внешней политике, так и во внутренней. Войны затянулись, а страну охватил сначала спад, а потом и кризис. Начался новый цикл. Мысль можно продолжить, сказав, что Барак Обама — логическое последствие уже Джорджа Буша. По крайней мере на домашнем фронте.
Именно 90-е внушили Америке, что ей всё позволено. Что можно переустраивать весь мир по своему, американскому, усмотрению и при этом, как Билл Клинтон, всегда выходить чистым из воды. Что большие мускулы, крутой «Хаммер» и крупная сумма на банковском счету автоматически делают тебя «победителем», «властелином мира», «альфой». Изобилие денег, ресурсов, людей, идей и талантов действительно ослепили американское восприятие всего, что происходило за пределами их страны, и добавили к традиционной прагматической политике в стиле «это в наших интересах» кисло-сладкого соуса «морализаторства». С этим «морализаторством» и полезли потом Штаты в Сербию. Им же пытались приправлять свои вторжения в Афганистан и Ирак, расширение НАТО, сдерживание России, игры на Ближнем Востоке.
Но та лёгкость, с которой у Клинтона всё получалось в политике и в личной жизни, та беззаботность, с которой он и остальные американцы прожигали свои жирные, сытые 90-е, в итоге сыграла с Америкой злую шутку. Политика, экономика, международные отношения, мировой порядок — всё оказалось гораздо сложнее, чем думали те, кто искренне верил в триумф либеральной демократии на всей планете. «Вызовов», как называли в США внезапные препятствия на пути глобализации и американизации, становилось всё больше. Строительство глобальной империи как минимум откладывалось. А дома всё более отчётливо приходило осознание того, что необходим ремонт. И, возможно, не просто косметический.
[[1]]forbes.com[[1]]
[[2]]Uncle Ben — так во времена рабства в южных штатах презрительно называли негров, слишком откровенно пытавшихся выслуживаться перед белыми хозяевами.[[2]]
