Причины наших поступков издавна изучались философами и историками. Что заставляет нас сражаться, любить и творить? Почему один человек совершает преступление, а другой нет? Существует ли склонность к криминальному поведению и можно ли её определить? Попытки дать точные ответы на эти вопросы с XIX века предпринимали такие исследователи, как Чезаре Ломброзо, Франц Йозеф Галль (основоположник френологии) и другие, однако они не располагали должным научным аппаратом. В начале следующего века стала развиваться евгеника, однако после Второй мировой войны заниматься любыми исследованиями, хоть сколько-то связанными с генетическими различиями, стало сложнее.
Важнейшим событием в биологии в прошлом веке, сделавшим её намного более точной наукой, стала расшифровка структуры ДНК. Любопытно, что одному из учёных, благодаря которому этот прорыв стал возможен, — Джеймсу Уотсону — за его высказывания об отличиях уровня интеллекта жителей Африки пришлось покинуть свою работу, а после он продал свою Нобелевскую медаль из-за остракизма, которому его подвергли. Впрочем, это, скорее, характерная особенность эпохи. Так, в прошлом году зашёл разговор о том, что победителю Всемирной премии фэнтези нельзя вручать статуэтку Говарда Лавкрафта. Дело в том, что Ннеди Окорафор, в 2011 году выигравшая премию, неожиданно сочла уроженца Провиденса расистом. На текущий момент статус награды обсуждается.
И всё же, несмотря на щекотливость вопроса, развитие биотехнологий уже подошло к той стадии, когда возможно различить весьма тонкие врождённые факторы, влияющие как на поведение индивидов, так и их общностей. Дальнейшие исследования могут опровергнуть, а может быть, и подтвердить законы развития общества, известные веками. Впрочем, и научные работы, опубликованные десятки лет назад, способны привнести новую струю в обсуждение будущего человечества — тем более, что на русский язык многие из них были переведены лишь недавно.
***
Мозговой слизень из «Футурамы» вызывает улыбку, однако некоторые организмы и правда могут воздействовать на своих носителей. Так, простейшее Toxoplasma gondii, паразитирующее на теплокровных животных, меняет поведение мышей на безрассудное, что делает их лёгкой добычей для кошек. Однако воздействию подвержены и люди. Исследования связывают токсоплазмоз с развитием шизофрении и даже повышенным риском попасть в ДТП. Кроме того, инфицированные женщины становятся более отзывчивыми, тёплыми, добросовестными, и тщательнее следуют правилам. В то же время у мужчин сильнее проявляется склонность к неврозам, бережливость и несговорчивость. Любопытно, что оба пола чаще испытывают чувство вины. Возможно, эти способности являются эволюционным механизмом, помогающим распространению токсоплазмы.
Кевин Лафферти попытался найти влияние паразита на такие черты, как избегание неопределённости, невротизм и маскулинизм. В исследовании использовались данные об участниках из 39 стран. Информация об уровне заражённости токсоплазмозом в основном строилась по анализам беременных женщин — так как заболевание может оказать губительный эффект на плод, именно эта категория населения чаще всего подвергается тестированию.
Корреляция между уровнем распространения токсоплазмоза и паттернами поведения действительно была обнаружена. Однако прежде чем сделать пугающий вывод о том, что коты всё-таки поработили человечество, следует вспомнить, что корреляция не является причинно-следственной связью. Вполне возможно, что нации с более высоким уровнем стрессов и неврозов издавна привыкли гладить кошек, или же такая связь обусловлена более приемлемыми для выживания паразита условиями.
В конечном итоге почти любая проблема со здоровьем ведёт к временному изменению нашего настроения. Но такие заболевания, как энцефалиты и сифилис, более специфично влияют на характер и поведение. В таких случаях проблемы с психикой являются лишь частью из ряда довольно тяжёлых симптомов. Учёные связывают часть случаев обсессивно-компульсивных расстройств и тиков, возникающих у детей, с иммунным ответом на стрептококковые инфекции (PANDAS — Pediatric Autoimmune Neuropsychiatric Disorders Associated with Streptococcal infections). Иногда дело тиками не ограничивается, и сложнодиагностируемые заболевания могут сыграть роль Юпитера, отнимающего разум.
В своей книге «Brain on Fire: My Month of Madness» Сюзанна Кахалан рассказывает о том, как ей неожиданно пришлось узнать, что такое паранойя, психоз и сильнейшие судороги. Хотя изначально врачи говорили о шизоаффективном расстройстве, причина крылась в анти-NMDA-рецепторном энцефалите, редком заболевании, открытом лишь за несколько лет до случая с Кахалан. После курса стероидов и иммунотерапии она пошла на поправку. Память не могла помочь при написании книги. Ей пришлось провести долгие часы за просмотром видеозаписей из поликлиники и наблюдать свои припадки, будучи уже здоровой. Сюзанна вспоминает об этом опыте так:
«Девушка на видео — это напоминание о том, как хрупок наш контроль над рассудком и здоровьем, и том, как абсолютно мы зависим от вечных капризов наших тел-предателей, которые в один прекрасный день обязательно с нами расправятся. Я узник, как и все мы. И с пониманием этого появляется болезненное чувство уязвимости».
Мы действительно уязвимы — даже если каким-то чудом избежать любого контакта с болезнетворными микроорганизмами, от особенностей, таящихся внутри, нам никуда не деться. ДНК большинства людей содержит достаточно генетических мутаций для того, чтобы потомство было стерильным или же погибло. Конечно, это не значит, что мы все обречены — мутации проявляются лишь в определённых условиях. В исследованиях генома, доступных сегодня среднестатистическому пользователю, как правило, предоставляется информация о происхождении его предков, а также вероятности развития заболеваний. Какие-либо выводы о возможных чертах характера не делаются. Но, может быть, не стоит уделять генетическому фактору внимания — ведь, в конечном итоге, всё определяется средой и воспитанием?
В 2000 году Эрик Туркхеймер, профессор Виргинского университета, сформулировал три закона поведенческой генетики.
Первый закон: все черты человеческого характера передаются по наследству.
Второй закон: влияние генов сильнее, чем эффект воспитания в одной и той же семье.
Третий закон: существенная часть сложных вариаций в поведении не связана с воздействием генов, или семьи.
Отчасти они обусловлены методологией экспериментов. Феномен близнецов (особенно однояйцевых) позволяет сравнивать два одинаковых или весьма схожих генотипа. Создать же идентичное окружение, в котором дети будут развиваться всю свою жизнь, не дадут правила элементарной этики. Этот путь — лишь для лабораторных животных. Итак, от воспитания в семье зависит не так много — гены намного важнее, а ещё важнее то, что проконтролировать и изучить ещё сложнее — события во внешнем окружении. Александр Марков в своей книге «Эволюция человека: Обезьяны, нейроны и душа» комментирует эти законы так: «если вы хотите, чтобы ваши дети были добрыми, лучше не стройте лишних иллюзий о „правильном воспитании“, а выбирайте себе доброго брачного партнера — так будет надежнее».
Статья Джона Раштона «Этнический национализм, эволюционная психология и теория генетического сходства» (к сожалению, лишь недавно переведённая на русский язык) посвящена попытке установить, какую роль играют схожие гены при объединении людей в группы.
С самого начала работа Раштона отсылает к известному исследованию Уильяма Гамильтона об альтруизме. Парадокс этого явления заключается в том, что, на первый взгляд, оно противоречит теории эволюции. Однако в 1964 году Гамильтон ввёл понятие совокупной приспособленности — речь теперь шла не о выживании одной особи, но о выживании набора генов. Так как наиболее генетически близки именно родственники, то самопожертвование альтруиста приводило к дальнейшему распространению генов. Но спустя семь лет исследователь пришёл к выводу, что альтруизм может проявляться не только у родственников, но любых генетически схожих особей. Доводы были построены на экспериментах с частичной изоляцией мышей — они предпочитали одних особей из группы другим, и относились к ним даже лучше, чем к дальним родственникам. Было выделено и несколько механизмов, позволяющих узнать генетически сходного родича среди других. Это общее место жительства (соседство), знакомство, поиск схожих физических черт и «аллели узнавания». Последний механизм позволяет различать генетическое сходство, когда другие механизмы узнавания отсутствуют. Ричард Докинз в качестве примера приводил зелёную бороду: ген должен был создать яркую, выделяющуюся особенность, а кроме того — сделать её предпочтительной при выборе.
В 1984 году Раштон с коллегами опубликовали статью о теории генетического сходства Genetic Similarity Theory: Beyond Kin Selection. В ней впервые идеи Гамильтона были применены к человеческим сообществам. Оказалось, что если эффекты, создаваемые генами, различимы, то альтруизм распространяется не только на родственников, но и на генетически близких «незнакомцев». Авторы утверждают, что генетическое сходство является фактором, влияющим на браки, дружбу, взаимопомощь и этнический непотизм. При исследовании супружеских пар оказалось, что чаще всего у супругов схожи именно те черты, которые передаются по наследству. Ситуация повторилась и при анализе мужской дружбы: сближают друзей такие социальные установки, которые с большей вероятностью передаются по наследству. Это, например, отношение к смертной казни, хиппи и джазу. Более того, анализ крови показал, что у друзей выше генетическая близость, чем у случайно взятых людей.
Существуют и более новые данные о связи определённых биологических особенностей с чертами характера. В исследовании 2010 года была выявлена корреляция между геном-транспортером серотонина (5-HTTLPR) и склонности к индивидуализму/коллективизму.
Соотношение показателя индивидуализм-коллективизм по теории Хофстеде и количества носителей аллеля
Генетическое тестирование становится всё доступнее и доступнее и позволяет выявлять неожиданные связи. Так, по данным американского исследования, решение пойти в армию в 82% случаев обусловлено генетическими факторами. Существуют данные и о более специфичной корреляции. Работа Genetic background of extreme violent behavior связывает от 5 до 10% насильственных преступлений в Финляндии с двумя генами. Один из авторов, профессор Ян Тиихонен, отвечая на вопрос The Independent о возможном тестировании на склонность к правонарушениям, сказал:
«Мы наблюдали два гена, обладающие относительно большим влиянием на насильственные преступления, но существуют, скорее всего, десятки, или сотни генов, обладающих меньшим эффектом. И поэтому на основе этого исследования нельзя сделать „тест на преступника“».
Что произойдёт, если постепенно точность методик вырастет? Конечно, не только гены могут сказать нам что-то о человеке, этот критерий возможно измерить с определённой точностью, которая в дальнейшем будет лишь расти. Подспорьем станет и МРТ-диагностика. Изменения в мозгу могут говорить о развитии более специфичных навыков — у водителей лондонских кэбов, хорошо ориентирующихся в городе, иное соотношение массы в частях гиппокампа.
Но важнее всего для будущего окажется принцип «что можно измерить — то можно изменить». Сегодня генная терапия находится на экспериментальной стадии: лечение очень дорого и не всегда приводит к желаемым результатам. Но настанет день, когда биологи и врачи будут не только избавлять от заболеваний, но и увеличивать вероятность проявления определённых черт характера, или даже модифицировать будущих родителей. Не так давно китайские исследователи модифицировали геном человеческих эмбрионов (не способных развиться в плод). Их целью была замена гена, связанного с множеством заболеваний. Методика оказалась не столь эффективной, как ожидали учёные, но сам эксперимент в целом вызвал шквал этических споров.
Китай известен своим равнодушным отношением (может быть, за него тоже отвечает какой-то ген) к западной морали, и, несомненно, исследования будут продолжаться и дальше. К чему это приведет? Трансгуманисты зачастую ссылаются на оптимистичные прогнозы Рэя Курцвейля. Но не следует забывать, что Вернор Виндж, впервые введший понятие «технологическая сингулярность», написал свою статью в весьма нейтральном тоне и даже попытался описать причины, по которым этого может и не произойти. Курцвейл является лишь одним из многих толкователей этого термина — за которым фактически замаскировано слово «хаос». И пока мрачное киберпанковское будущее выглядит куда более вероятным вариантом развития событий, разрыв между обычным человеком и Homo Novus, способным сформировать себе круг генетических друзей, будет огромным.
Генетические исследования постепенно выходят из тени, где они оказались после Второй мировой войны. Сами исследования не могут причинить никому вред: они лишь говорят о том, насколько мы разные. Не только гены влияют на наши судьбы, но влияние биологических факторов на развитие человеческих сообществ неоспоримо: анализируя воображаемые сообщества, не следует забывать и о реальных.
Все статьи Ивана Селиванова о науке и технологиях
