В субботу завершился XIX Петербургский международный экономический форум — трёхдневное сборище чиновников, финансистов и промышленников со всего мира, из года в год демонстрирующее весь блеск и нищету российской экономики. Транспортный коллапс на Васильевском острове, полицейское оцепление вокруг «Ленэкспо», в котором традиционно проходит форум (те, кому посчастливилось жить в пределах одного-двух кварталов от выставочного комплекса, попадали домой, отмечаясь на самодельных пропускных пунктах) и демонстрирующие едва ли не профессорские познания в сфере мировой экономики таксисты — так ПМЭФ выглядит со стороны. Изнутри — иностранные делегации на любой вкус и цвет, вычурные стенды отечественных компаний (переплюнул всех Сбербанк, разместивший в своей зоне говорящего киборга), тонны еды и закусок, а также возможность поймать за лацкан краснощёкого Анатолия Чубайса или неизменно уставшего Алексея Миллера. За несколько месяцев до форума его организаторы обещали быть скромнее чем в 2014 году, но сэкономить не удалось — ПМЭФ-2015, как и его предшественник, обошёлся в 1,2 млрд рублей, из которых 40 млн вложило государство. Кроме того, ПМЭФ-2015 совпал с «Алыми парусами», так что когда подвыпивших бизнесменов на Невском проспекте сменили нетрезвые выпускники, ощущение совершенно иррационального веселья вокруг достигло апогея.В этом году форум посетило рекордное — 10 тыс. — количество гостей. Представлено было почти 120 стран, в то время как прошлый ПМЭФ удостоили своим вниманием делегации из 62 государств. Это, надо сказать, довольно хорошие новости. Предыдущий форум проходил как раз между введением персональных и секторальных санкций ЕС и США. Всем было ясно, что дальше будет хуже — правда, никто не понимал насколько. Из-за этого вокруг царила совершенно парализующая атмосфера тревоги. Сейчас же и в Вашингтоне не стали открыто саботировать форум, и отечественный бизнес свыкся с экономической и финансовой блокадой. А когда стало известно, что на форуме выступит бывший премьер-министр Великобритании Тони Блэр, ни о какой полноценной международной изоляции даже по линии Россия-Запад можно было уже не говорить.
Но это все лирика. В содержательной части никаких хороших новостей форум не принёс. Так что не лишним будет обобщить основные выводы, которые мы можем сделать по итогам ПМЭФ-2015.
Правительство
Первый вывод — российское правительство окончательно признано недееспособным, списано в утиль и скорее мертво, чем живо в интеллектуальном плане — так что даже критиковать эту аморфную субстанцию никому не интересно. О том, что нынешний кабинет министров пугает своей беспомощностью, мы сами писали не раз, форум подтвердил этот безрадостный факт. Как правило, все мероприятия подобного рода открываются большой министерской панелью, после которой главы ведомств разбредаются по необязательным круглым столам. На этот раз всё было ровным счётом наоборот. Стартовал ПМЭФ с сессии «Честные ответы на злободневные вопросы», на которой присутствовали только три человека: Герман Греф, глава Сбербанка и бывший министр экономики, Алексей Кудрин, декан факультета свободных искусств и наук СПбГУ и бывший министр финансов Игорь Шувалов, ныне первый зампред правительства. Поскольку господин Шувалов был единственным действующим чиновником на сессии, от него вполне закономерно ждали рассказа о том, что именно правительство намерено делать, чтобы вывести Россию из кризиса. — Ничего.
У кабмина имеется антикризисный план, который устарел ещё в момент публикации, и пространный документ «Основные направления деятельности правительства», который даже комментировать невозможно — изложенные в нём идеи абстрактны и почти слово в слово списаны с аналогичных документов докризисных лет. Поэтому на сессии безостановочно хвалили недавнюю программу главы Казахстана Нурсултана Назарбаева «Сто шагов». Собственно, именно эта программа позволила Алексею Кудрину озвучить крамольную идею досрочных президентских выборов. Сначала показалось, что господин Кудрин слишком хорошо живет в современной России. Для человека, который после скандальной отставки с поста министра финансов отправился выступать на проспект Сахарова, отсутствие политического преследования можно объяснить только приятельскими отношениями с Владимиром Путиным. После выступления Кудрин подробно разъяснил свою мысль в интервью РБК, и от её оппозиционности не осталось и следа. Дело в том, что перед тем как представить «Сто шагов», Нурсулстан Назарбаев провёл и выиграл досрочные президентские выборы, ведь для проведения масштабных реформ в стране нужен хороший мандат от населения. Есть ещё один аналогичный пример азиатской демократии: не так давно на досрочные выборы решился премьер-министр Японии Синдзо Абэ — как только стало заметно, что его программа вывода Японии из многолетнего кризиса начала демонстрировать прямо противоположные результаты.
В РФ досрочные выборы — химера. Хотя бы потому, что никакой программы реформ у правительства — и лично Владимира Путина — нет. Точнее, есть, но не та, которая необходима России. Попытаемся объяснить, почему.
После того как открывающая форум сессия завершилась, представители российского кабмина по-прежнему блуждали по кулуарам, а внимание гостей переключилось на пленарную сессию Сбербанка «Актуальные вопросы антикризисной политики: реформа государственного управления». Здесь мы подходим ко второму выводу форума — Герман Греф, по всей видимости, снова становится ключевой фигурой в экономической политике страны. Это и хорошо, и плохо. Дело в том, что глава крупнейшего банка РФ уже давно срывает громкие аплодисменты на всех экономических мероприятиях, последовательно продвигая правильные и нужные идеи: реформа неповоротливой госмашины, развитие образования, построение экономики знаний — все то, что он увидел во время поездок в Кремниевую долину и изучения опыта «сингапурского экономического чуда». Ему вторил господин Кудрин: в РФ необходимо снизить административное давление на бизнес, улучшить деловой климат, осуществить масштабные вложения в инфраструктуру, провести приватизацию госкомпаний. Проблема в том, что дискуссии обо всех этих прекрасных вещах ведутся в России ещё со времён президентского срока Дмитрия Медведева. Результаты — нулевые. Это наглядно продемонстрировала параллельная сессия «Нанотехнологии — оправдались ли ожидания», подтвердившая, что ожидания не оправдались. Ещё одна дискуссия была посвящена вопросам реформирования системообразующих предприятий. Казалось бы, присутствовать на ней должны были все отечественные госменеджеры — от Игоря Сечина до Владимира Якунина. Но нет: отдувался за госсектор только Дмитрий Страшнов, глава «Почты России», которому удалось всего за год превратить самое жуткое госучреждение страны в сносную почтовую службу.
Чиновники появились ближе к концу первого дня, когда большая часть участников форума разъехалась по корпоративным мероприятиям. От них уже не ждали откровений, эти ожидания оправдались. Министр финансов Антон Силуанов говорил, что увеличивать расходы бюджета невозможно, глава Центрального банка Эльвира Набиуллина, что снижать ключевую ставку нельзя.
Путин
На второй день форума промышленники и экономисты рассказывали, что нужно российской экономике для роста: снижение ключевой ставки, масштабные инвестиции в инфраструктуру, которые без поддержки федерального бюджета не осуществить, и кардинальное изменение структуры промышленности. Здесь имеет смысл привести большую, но очень яркую и показательную цитату Руслана Гринберга, директора Института экономики РАН, прозвучавшую на ПМЭФ-2015:
«В самом начале рыночных реформ мы стали жертвой совершенно странной доктрины естественных конкурентных преимуществ. Нам говорили, что надо производить и продавать то, что продаётся на мировом рынке, а то, что не продаётся… ну, судьба такая. Примерно так мы и действуем. Сегодня уровень примитивизации структуры нашей экономики максимально высокий. В общем, это скандал для такой большой страны — иметь такую примитивную структуру экономики. И самое главное, что вот эта дискуссия об импортозамещении, в моём представлении, носит декларативный характер. Нельзя по всему фронту этим заниматься. Но главное, мне кажется проблема, которую нужно решить, чтобы более-менее спокойно жить, — заниматься экспортозамещением. Мы по-прежнему скандально зависим от цены на нефть. Если 85% экспорта приходится на топливно-сырьевые ресурсы, при любых вариантах экономической динамики мы опять станем жертвой конфликтов на мировом рынке. И здесь возникает вопрос о приоритетах промышленной политики, чтобы каким-то образом заместить структуру экономики и экспорта. На мой взгляд, у нас большие проблемы в серийном производстве готовой продукции, мы потеряли много времени и находимся между двумя гигантами: между Китаем, который может завалить весь мир потребительскими товарами, и Германией, которая может завалить мир инвестиционными товарами. Правительство наше, по-моему, не определилось с выбором, какую политику оно будет проводить в области промышленности. По-моему, идёт идеологическая дискуссия о шлифовании инвестклимата. Как будто бы какие-то потенциальные инвесторы лежат на печи и ждут, когда возникнут хорошие условия для инвестиций в товары с высокой добавленной стоимостью. Мне кажется, это полная ерунда».
Собственно, это выступление могло бы стать для российской экономики программным, своего рода руководством к действию: производить, а не покупать. Но программным, к сожалению, стало выступление Владимира Путина. Надо отметить, что на него возлагали большие надежды. В 2013 и 2014 годах выступления Путина были бодрыми и амбициозными: в прошлом году он дал указание разработать механизмы льготного кредитования инвестиционных проектов, который правительство и ЦБ успешно загубили. Ещё раньше — распечатал Фонд национального благосостояния для финансирования масштабных инфраструктурных строек. В числе приоритетных значилась модернизация БАМа и Транссиба — чтобы начать эту стройку, понадобилось два года обсуждений и согласований. Видимо, поняв, что любую конкретную задачу по развитию экономики его подчинённые успешно провалят, Путин решил не оригинальничать и провозгласил — в который уже раз — курс на улучшение делового климата в стране. Перечислим зафиксированные в его выступлении меры по пунктам.
Во-первых, в России начинается реформа государственного аппарата: будет создан целый класс госменеджеров, которые начнут понимать потребности бизнеса и помогать ему (сейчас они по большей части мешают). В каждом регионе появятся администрации развития, которые будут оценивать, справляются ли губернаторы с улучшением делового климата.
Во-вторых, нас ждёт реформа образования. Как именно она будет выглядеть, понятно только в общих чертах. На входе — школьники, на выходе — профессионалы, готовые развивать в стране высокотехнологичный бизнес. Планы очень амбициозные, об этом мечтает любое государство. Из конкретики — только заявление о запуске Сочинского центра для школьников, которые проявляют особые способности в спорте, искусстве и творческих науках. Но здесь скорее речь не о будущем, а о том, как утилизировать многомиллиардное олимпийское наследие.
В-третьих, российский бизнес на ближайшие четыре года может вздохнуть с облегчением: налоги в России не будут меняться, а малый бизнес получит освобождение от административных проверок на два года.
В-четвёртых, в России будет проводиться планомерная политика по модернизации промышленных мощностей: только современные, только инновационные технологии. В идеале — российского авторства.
В-пятых, Путин в очередной раз подтвердил ориентацию российской экономики на азиатские рынки — в том числе через возрождение Дальнего Востока.
В сухом остатке имеем компиляцию из ранее озвученных идей (промышленная модернизация — идея ПЭМФ-2014, заморозка налогов была озвучена в послании Федеральному собранию, с Дальним Востоком мы мучаемся уже года три) и триумф институционального взгляда на проблемы российской экономики (отсюда — озвученный выше вывод о приоритете идей Германа Грефа и его коллег по либеральному лагерю в повестке дня). Все перечисленное — повторимся — важно и полезно, но неужели кто-то всерьёз полагает, что все проблемы российской экономики заключаются в том, что русские бизнесмены настолько ленивы, что развивать производство им мешает именно количество бумаг, производимых на свет отечественной бюрократией и отсутствие тех или иных льгот? Нет, серьёзно, обсуждать и проводить институциональные реформы в кризисной России — всё равно что делать укладку человеку, находящемуся в коме: выглядит красиво, но всё равно на ноги его не поднимет.
Китай
А теперь поговорим о том, ради чего форум и был создан почти двадцать лет назад: о подписанных контрактах, заключённых сделках, провозглашённых меморандумах. Здесь тоже все печально. Деградация налицо: несмотря на рекордное количество гостей, сделок на ПМЭФ было заключено всего на 293,4 млрд рублей, в то время как год назад организаторы могли похвастать цифрой в 401 миллиард, а в 2013 году — целых 9,6 трлн. Здесь нельзя не сказать о главной странности форума. Учитывая разворот на Восток, провозглашённый на прошлогоднем ПМЭФ (тогда, напомним, Владимир Путин привёз из Пекина контракт на поставку до 38 млрд кубометров газа по «Силе Сибири») и подтверждённый на нынешнем, все ожидали огромного количества русско-китайских контрактов. Когда форум завершился, оказалось, что таких договоров было подписано на триллион долларов — об этом не преминули сообщить почти все деловые СМИ. Но по официальной информации сделки ПМЭФ оцениваются всего в 293,4 млрд рублей. Затем стало известно: цифра в 1 триллион была озвучена Игорем Шуваловым и, что важно, опиралась на оценки самих китайских друзей. С другой стороны, официальная цифра взята из тех соглашений, суммы которых не скрыты коммерческой тайной. И второе объяснение — на форуме работала российско-китайская межправительственная комиссия, в рамках которой не заключались контракты, а всего лишь одобрялись проекты. Всего на рассмотрении комиссии было 58 проектов, одобрены оказались 29. Глава российского секретариата комиссии Станислав Воскресенский позже оценивал их в 20 млрд долларов, что как раз и соответствует заявленному триллиону — правда, если считать в рублях, а не в долларах.
Все эти проекты были озвучены во время приезда председателя КНР Си Цзиньпина в Москву 8 мая, так что ничего нового китайские друзья не привезли. Так, среди одобренных проектов — совместное русско-китайское предприятие по освоению золотых месторождений (со стороны РФ выступает компания Polus Gold), продвижение на рынках Юго-Восточной Азии самолётов Sukhoj Superjet 100, строительство китайцами Белоярского лесопромышленного комплекса в Томской области, возведение гидроэлектростанций в Карелии. Основные и самые дорогие проекты — в сфере железнодорожной инфраструктуры. Китайцы спроектируют и отчасти профинансируют строительство в России высокоскоростной магистрали «Москва-Казань» и ветки «Кызыл-Курагино» между Элегестским угольным месторождением в Тыве и портом на Дальнем Востоке. Таким образом, всё вполне укладывается в сценарий русско-китайских отношений, написанный год назад: у Китая деньги, у России — ресурсы. В случае с ВСМ «Москва-Казань» выгода Пекина тоже очевидна: официально это неизвестно, но по сообщениям СМИ использовать при её строительстве будут только китайские технологии и оборудование.
Вообще, китайское представительство на ПМЭФ было многочисленно, но безлико. На сессии с Владимиром Путиным выступал Чжан Гаоли, заместитель премьера Госсовета КНР. Слушать его было невозможно: во-первых, переводила господина Гаоли китаянка — с соответствующим акцентом — во-вторых, ничего интереснее напоминания о том, что Си Цзиньпин присутствовал на Параде Победы, он не сказал.
Примечательно, что на форуме мало говорили о будущих притязаниях китайцев на русские территории. Между тем за пару дней до ПМЭФ стало известно, что Забайкальский край подписал с китайской Zoje Resources Investment протокол о намерениях, по которому может передать ей в аренду на 49 лет 150 тыс. га сельскохозяйственных земель — порядка 20% не используемых регионом посевных площадей. Сам факт того, что русские не могут возделывать свои земли, печалит. Но куда большее беспокойство вызывает то, что китайцы имеют славу не самых аккуратных арендаторов. В своё время Россельхознадзор отмечал, что 98% удобрений, используемых китайскими друзьями, попадают в Россию незаконно, а предельно допустимая концентрация пестицидов в земле китайского пользования превышает норму в полтора раза. При этом аппетиты Пекина велики: он использует земли 33 государств. Это мировой рекорд: США покупает землю в 28 государствах, Великобритания — в 30.
Греция
Вообще проводить Питерский форум стоило только ради присутствия на нём премьер-министра Греции Алексиса Ципраса. Он выступал сразу после Владимира Путина, перед Чжаном Гаоли, и можно быть уверенными, что господин Ципрас ещё не раз посетит Россию и будет здесь желанным гостем. По крайней мере до тех пор, пока его правительство не отправят в отставку, что для страны, которая уже пять лет балансирует между дефолтом и революцией, вполне нормальная практика. Тем не менее господин Ципрас был хорош: произнёс слова, которые для многих стали бальзамом на душу, а по сути оказались откровенной лестью:
«Многие задаются вопросом, почему я нахожусь здесь, а не в Брюсселях на переговорах. Я здесь потому, что считаю, что Россия, как страна, которая исследуют все возможности, чтобы добиться успеха, и проводит такую многостороннюю политику в отношении столь многих стран, играет важнейшую роль во всех международных процессах».
Приятно. Льстиво. К тому же после этой фразы Алексис Ципрас надавал Евросоюзу ещё несколько увесистых оплеух. Европа, по его словам, начала вести себя, как пуп земли, центр мира. Впереди — долгие годы смирения, и вообще, политика затягивания поясов, навязываемая Брюсселем, порочна. Вполне логичное заявление, учитывая, что Греция — главный сибарит всего Евросоюза.
Визит Ципраса завершился ожидаемо: Москва и Афины подписали меморандум о строительстве ветки «Турецкого потока» на территории Греции. Строительство начнётся в 2016 году, ВЭБ выдаст на этот проект до 2 млрд евро. Проблема только в одном: Турция, на территории которой должен начаться многострадальный газопровод, никаких документов по нему на форуме так и не подписала.
Нефть и газ
Ещё одним важным событием ПМЭФ стала встреча Владимира Путина с саудовским принцем Мухаммедом бин Салманом — вторым претендентом в очереди к трону в королевстве. Надо признать, ближневосточных гостей на ПМЭФ было много — хотя, возможно, дело в одежде, выделявшей их на фоне прочих делегатов. Тем не менее подробности закрытой встречи двух политиков остались неизвестны. Но по итогам форума стало известно, что «Росатом» построит в Саудовской Аравии 16 атомных энергоблоков.
Энергетика была основной темой ПМЭФ — как бы печально, учитывая приведённую выше цитату Руслана Гринберга, это не звучало. Следом за меморандумом по «Турецкому потоку» «Газпром» подписал аналогичное соглашение с немецкой E.ON, англо-голландской Shell и австрийской OMV о строительстве третьей и четвёртой веток «Северного потока», по которому российский газ идёт в Европу, минуя Украину. Это вполне ожидаемое соглашение, несмотря на то, что представители газовой монополии ранее открещивались от идеи увеличения газотранспортных мощностей на севере Европы.
Но учитывая, что все истории «Газпрома» — всего лишь декларации о намерениях, которые могут и не состоятся, настоящий куш на ПМЭФ сорвала «Роснефть»: всего она заключила 57 соглашений. Из наиболее важных — компания Игоря Сечина подписала соглашение сроком на год с венесуэльской PDVSA на поставку нефти Urals, в очередной раз подтвердив готовность российских нефтяников закрепиться на рынках Латинской Америки. Но двумя ключевыми контрактами «Роснефти» стали соглашения с BP и Total. Первая заплатит российской компании 750 млн долларов за 20% в нефтегазовом месторождении Таас-Юрях, вторая выкупит 16,66% нефтеперерабатывающего завода в немецком Шведте за 300 миллионов — это первые крупные сделки компании с того момента, как она попала под западные санкции. Ещё 29% Таас-Юрях может приобрести таинственная китайская компания Skyland Petroleum Group — известно про неё только то, что создана она британцами из Vazon Energy.
Подведём итог. Международная изоляция России не состоялась, мы по-прежнему интересны всему миру и по-прежнему с точки зрения ресурсов — в первую очередь топливно-энергетических. Мы можем и должны развивать производство, ориентированное на внутренний рынок, но не сможем этого сделать в условиях двузначных ставок по кредитам. Чтобы решить эту проблему, нам следует сделать финансирование доступным для компаний, не относящихся к топливно-энергетическому комплексу, но мы вместо этого реформируем систему государственного управления и образования. Вот собственно, и все. Хуже всего для российской экономики то, что она не обрушилась после декабрьского «черного вторника», а достигла некой стабилизации, когда чиновники могут выдохнуть и ничем не заниматься, русские люди — беднеть, а предприятия — неторопливо банкротиться. В таком состоянии можно прожить долгое время, скрасят же безрадостные дни падения разговоры о деловом климате. День сурка в окружении греческого Каддафи и китайских пестицидов.
