Нынешняя кампания РФ в Сирии — это, помимо прочего, прокси-война с коалицией арабских монархий, безоговорочным лидером которой является Саудовская Аравия. Смена власти в начале этого года никак принципиально не изменила политическую повестку дня в Эр-Рияде — более того, саудиты пошли на прямую конфронтацию в Йемене и сейчас ведут там войну против проиранских сил. В многострадальной Сирии саудиты оказались едва ли не главным застрельщиком конфликта после США и продолжают активно поддерживать вооружённых мятежников. Ни для кого не секрет, что против Асада воюют в основном исламисты разной степени радикальности. Главной силой на севере страны остаются террористы из «Джабхат Нусра», не особенно отличающиеся от своих врагов из Исламского государства.
Поговорим о длинном романе саудитов с радикальным исламом: эта тема актуальна хотя бы потому, что татарские исламисты из «Крымского джамаата» недавно подчинились сирийскому отделению «Аль-Каеды».
Истоки
Самый удивительный факт в истории исламизма: саудиты подарили делу всемирного джихада известные террористические группировки, миллиарды долларов пожертвований и легион добровольцев — и все же религиозные войны и революции их миновали. Например, Алжиру и Египту в предыдущие десятилетия досталось гораздо больше. А ведь в 1984-1999 гг. тысячи людей из Саудовской Аравии воевали в Афганистане, Боснии, Таджикистане и Чечне, хотя с точки зрения ревнителей чистоты ислама халифат нужно строить именно в Саудовской Аравии. Там находятся основные священные места ислама, которые cаудиты с особым цинизмом разрушают последние лет тридцать.
Всё дело в том, что саудовская династия сумела ловко оседлать волну панисламизма. Идея общности мусульман по всему миру (т. н. «умма») сама по себе даёт почву для трансграничной активности в любом направлении. Исламский мыслитель Рашид Рида еще до гибели Османской империи высказывал идею создания исламского государства. Его последователи даже предпринимали слабые попытки объединения исламских государств, но в эпоху национализма и социализма архаичная религиозная тематика оказалась непопулярна. Второе дыхание панисламизм получил в эпоху 1965–1973 гг., когда тогдашний король Саудовской Аравии Фейсал начал заигрывать с идеей мусульманского единства, чтобы соорудить дипломатический фронт против тогда ещё социалистического и исключительно антиамериканского Египта. В этом есть своя ирония, поскольку исторически ваххабиты (а Саудиты сделали свою страну оплотом ваххабизма) резко критиковали все остальные течения ислама. До начала XX века ваххабитские богословы даже не считали неваххабитов мусульманами.
Ибн Сауд, основатель и первый король Саудовской Аравии, в 1930-х годах столкнулся с серьёзной проблемой — требовалось объединить в одной стране очень разные племена, которые даже при османах мало считались с центральной властью. По счастью, при его дворе оказался английский арабист Сент-Джон Филби, британский советник, отец будущего англо-советского шпиона Кима Филби. Филби ушёл с официальной службы, женился на арабской рабыне, принял ваххабитский ислам и взял имя Шейх Абдулла. Абдулла-Филби убедил Сауда распространять в стране и за её пределами ваххабитскую версию ислама, чтобы подчинить всех остальных арабов саудовским королям. В итоге к концу 1950-х гг. страна (если не считать 10–15% шиитского меньшинства) оказалась спаяна общей верой. Внуку Сауда Фейсалу было с чем работать: крепкая религиозная основа государства и фанатичные кадры, готовые к работе за границей.
Фейсал основал многочисленные учреждения, занимающиеся помощью мусульманам на национальном и наднациональном уровнях. Самые крупные и важные из них — «Всемирная исламская лига» (появилась 1962-м, ещё до коронации Фейсала) и «Организация исламского сотрудничества».
Лига хотя и остаётся формально негосударственной, до сих пор щедро финансируется королевской семьёй. В её ведении находятся культурные, образовательные и благотворительные проекты. В руководстве Лиги много «Братьев-мусульман» — тех самых, которые в ходе Арабской весны ненадолго взяли власть в Египте. Под зонтиком Лиги собираются десятки самых разных организаций и компаний.
«Организация исламского сотрудничества» — площадка для внешнеполитических инициатив разных исламских стран, но она тоже занимается финансовыми, культурными и благотворительными проектами. Особенно бурно благотворительная деятельность развернулась в 1973-м, после нефтяного кризиса, когда казна многих стран региона внезапно опустела.
«Лига» внесла серьёзный вклад в интеллектуальное развитие панисламизма, спонсируя многочисленные издания о том, как мусульман обижают по всему миру и о том, как якобы сокращается умма. Одним из первых серьёзных панисламских проектов стал «Народный комитет помощи палестинским муджахидинам», организация, собирающая пожертвования в помощь палестинцам (в самом широком смысле слова). Комитет превратился в образец для НКО подобного рода — позже по тому же принципу исламский мир спонсировал боевиков в Афганистане и в Чечне.
В 1979 году «Организация исламского сотрудничества» (ОИС) проспонсировала создание в Лондоне «Исламского института оборонной технологии» (Islamic Institute of Defence Technology, IIDT). Институт провёл первую общемусульманскую конференцию по обороне, на ней обсуждались вопросы защиты мусульман во всём мире. Начали даже издавать соответствующий ежемесячный журнал — Islamic Defence Review.
Страны конференции, как правило, делали заявления в поддержку мусульманских стран, воюющих с не-мусульманами (например, осудили агрессию Франции против Коморских островов), но дальше слов дело зашло только в случае Афганистана и Боснии.
Постепенно панисламизм вытеснил светский панарабизм с социалистическим оттенком в качестве мейнстримной ближневосточной идеологии. Это произошло как по культурным (саудиты действительно много вкладывались в гуманитарно-культурные проекты, серьезно повлиявшие на мировоззрение многих молодых мусульман по всему миру), так и по конъюнктурно-политическим причинам: партия «Баас», главная светская крепость Ближнего Востока, никогда не отличалась единством и раскололась на сирийскую и иракскую ветви. Арабо-израильская война 1967-го и последующий мир с Израилем подорвали репутацию Египта как лидера арабского мира, революционный шиитский Иран нёс угрозу для монархий региона, а войны в Ливане 1980-х лишь усилили идеологический вакуум в арабском мире. «Помогли» и упавшие цены на нефть в 1980-х годах — даже в Саудовской Аравии в то время оказалось невозможно гарантировать трудоустройство всем выпускникам вузов, так что религия выполняла марксовскую роль «опиума для народа».
Начавшаяся в 1979 году война в Афганистане оказала эффект удара током как на саудовское общество, так и на саудовское государство. «Организация освобождения Палестины» собрала с 1978-го по 1991-й год $992 млн; афганские моджахеды получили от cаудитов $1,8 млрд только за последние два года войны — и это только прямое финансирование, точные цифры частных пожертвований неизвестны.
Саудиты дипломатически изолировали просоветский режим в Кабуле через ОИС и обеспечили поддержку афганской вооружённой оппозиции. Характерно, что большая часть саудовских денег шла в Афганистан через неполитические каналы — например, через гуманитарные организации «Красный полумесяц» и благотворительный «Народный комитет по сбору средств». Правительство даже прибегло к помощи авиаперевозчиков — Saudi Airlines в 1980-х делала 75% скидки на рейсы в Пешавар, где располагались основные вербовочные и тренировочные центры (которыми саудовские силовики управляли совместно с пакистанцами и ЦРУ). Лидер моджахедов Абдул Раб Рассул Сайяф читал лекции на религиозные темы перед королём Саудовской Аравии, саудовские газеты перепечатывали речи и фетвы религиозных лиц из Афганистана — словом, пропаганду выкрутили на полную. Что интересно, первое время получалось плохо. Исламский мейнстрим в Саудовской Аравии противился идеологической накачке, потому что у моджахедов обнаружились проблемы с доктриной, а война слишком очевидно способствовала американским интересам. Особенно громко выступал шейх Сафар аль-Хавали, критиковавший короля за потворство американским интересам в ущерб общемусульманским.
Американцы действительно открыто поощряли активность саудитов — главной исламской угрозой тогда считался изолированный шиитский революционный Иран, а моджахеды сражались против советских войск, главного стратегического противника с США. Пакистан работал транзитной страной — американцы и арабы создали там инфраструктуру для снабжения и обучения афганских джихадистов.
Документальный фильм о восстании советских военнопленных в пакистанском лагере в годы афганской войны
В той же войне воспитывались кадры будущего исламистского движения. Например, все знают, что в Афганистане воевал Усама бен Ладен. Но рядом с ним начинали и другие важные фигуры джихадизма. Не все из них брали в руки оружие — например, ближайший друг и соратник Усамы Ваэль Джулайдан с 1986-го работал представителем Всемирной исламской лиги в Пешаваре и помогал организовывать «Бюро помощи» Абдаллы Аззама. С этим бюро сотрудничали и представители саудовского государства, в том числе на низовом уровне. Сам бен Ладен позже вспоминал, как саудовский посол в Исламабаде Тауфик аль-Мадар помог ему перевезти в Пакистан бульдозер для строительства тренировочных лагерей. Всего афганскую войну прошли от 1000 до 5000 жителей королевства — вполне достаточно для создания джихадистского движения регионального масштаба.
Афганистан закончился, по сути, боевой ничьей (хотя через несколько лет советский режим и рухнул), и внимание только-только сформировавшейся группы профессиональных джихадистов переключилось на конфликт в Боснии. Увы, там оказалось негде развернуться — если Афганистан был аналогом Дикого Запада, где разрешалось всё, то за бойней на руинах Югославии пристально наблюдали ООН и НАТО. Тем не менее саудиты (и общество, и государство) собрали для боснийских мусульман внушительную сумму — $373 млн долларов за 5 лет. Огромные по меркам той войны средства: скажем, ВВП Боснии в 1994-м составлял $1,256 млрд. По некоторым данным, саудиты перевезли в страну с благословения США на $300 млн одного только оружия. Американцы против джихада на Балканах тогда не возражали — после победы над советским колоссом требовалось разобраться с «движением неприсоединения», лидером которого считалась Югославия, а исламизм все еще выглядел безобидно.
В самой Саудовской Аравии война вызвала оживленную внутреннюю дискуссию. Многие считали, что король делает недостаточно для помощи страдающим боснийским мусульманам и требовали большего — в 1998-м правительство даже выпустило подробный 740-страничный отчёт о том, как много оно помогало боснийцам. Позже выяснилось, что саудиты зашли так далеко, что даже вывозили раненых бойцов-арабов на машинах с дипломатическими номерами, а бесчисленные саудовские благотворительные организации наполовину состояли из ветеранов афганского джихада, руководивших добровольцами на местах. В 1992-м в Загреб приехали люди бен Ладена, чтобы договориться о создании исламистского лагеря по афганскому образцу. Всего в Боснии до конца 1995-го успело повоевать до 1000 арабских бойцов из самых разных стран.
Постепенно ветераны джихада разъезжались по всему миру: на фронты гражданской войны в Алжире, в Египет, где исламисты сталкивались с силовиками, на Филиппины, в Таджикистан, Чечню — словом, всюду, где конфликт касался мусульман. Благодаря посредничеству пакистанских и американских силовиков в годы Афганской войны эти люди получили первоклассный организаторский опыт, что впоследствии сыграло свою роль в развитии «Аль-Каеды».
На самом пике, в середине 1990-х, общая численность исламистов из Саудовской Аравии оставалась относительно небольшой — 20 тысяч человек по всему миру. Например, с Хаттабом в Чечню отправились около 100 арабов из Саудовской Аравии. Правительство использовало поддержку ополченцев в основном для внутренней легитимизации — нефтяная промышленность оставалась под американским контролем, в стране стояли американские базы, и требовалось как-то изображать «традиционные ценности». Так, однако, не могло продолжаться долго — рано или поздно джихадисты должны были столкнуться с правительством.
Новый поворот
Проблемы начались с репрессий против движения «Ас-Сахва аль-Исламийя» («Исламское возрождение», далее «Сахва»). Движение, в числе лидеров которого был и Сафар аль-Хавали, выступало за радикальную модернизацию ислама по примеру «Братьев-мусульман». Хорошими парнями это «Сахва» не делало — что такое исламский республиканизм можно убедиться на примере Египта, которым несколько лет поуправляли «Братья-мусульмане». Но всё же на первый взгляд «Ас-Сахва аль-Исламийя» выглядели чуть прогрессивнее откровенно средневековых саудитов. Движение долго выступало против королевской власти и её проамериканской политики. Наконец, в 1993-м начались аресты и к концу 1994-го пересажали почти всех ключевых активистов и лидеров (всего около 110 человек) — уцелел только лондонский офис «Сахвы», до которого саудовские силовики при всём желании не могли добраться. Кстати, там же, в Лондоне, находится и пресс-центр египетских «Братьев-мусульман», до сих пор ведущих активную медиаборьбу против свергшей их военной хунты.
Бен Ладену и его друзьям после разгрома «Сахвы» показалось, что в Эр-Рияде засела «партия слива», и они решили перейти к вооружённой борьбе. Способы применяли разные: от выплескивания кислоты в лицо офицеру полиции 11 ноября 1994 года до взрыва 100-килограммовой бомбы в центре столицы 13 ноября 1995 года — причем не просто, а напротив офиса американского военного субподрядчика Vinnell Corporation, занимавшегося подготовкой саудовской Национальной Гвардии. Погибло пятеро, еще 60 человек попали в больницы.
Исполнители всех этих акций и их соратники были ветеранами Афганистана — найти и покарать всех причастных оказалось практически невозможно: люди умели воевать и прятаться. Летом 1996 года террористы взорвали бомбу в Хобаре, убив 19 американских военнослужащих и ранив 400 человек. Что характерно, до сих пор точно неизвестно, кто именно устроил атаку — бен Ладен хвалил исполнителей, но имелись серьёзные доказательства причастности шиитских боевиков. Саудовские силовики арестовали тысячи человек, многих пытали, и на время внутренний терроризм затих — пока в первой половине 2000-х гг. на Саудовскую Аравию не напала «Аль-Каеда».
Организация, долго носившая титул главного мирового зла, была основана на встрече бен Ладена с подельниками в пригороде пакистанского Пешавара в августе 1988-го. «Аль-Каеда» на арабском означает «база» — сам бен Ладен говорил, что «базой» джихадисты привыкли называть помещение, в котором собирались и работали в годы Афганской войны. Поначалу организация действительно получилась камерной, все друг друга знали, ну а потом название прижилось.
После окончания афганского джихада бен Ладен перенёс центр своей структуры в тогда ещё единый Судан, где исламисты набирали вес, и начал строить отношения с боевыми группировками, разбросанными по большому Ближнему Востоку. Начинаются громкие теракты: например, атака на Всемирный Торговый центр в 1993-м. В 1998-м Осаму выгнали из Судана и он вернулся в Афганистан, организовав оттуда несколько атак в Танзании и Кении (погибли 224 человека). После вторжения США в Афганистан бен Ладен сбежал в Пакистан, откуда продолжал координировать атаки по всему миру, пока его не убили в 2011-м.
В мае 2003 года «Аль-Каеда» открыла первое региональное отделение, «Аль-Каеда Аравийского полуострова», и начала террористическую войну против властей саудовского королевства — счет сразу пошел на сотни убитых. Силовики с трудом отбились от террористов, но под корень исламистские организации изводить не стали, пересажав и уничтожив только верхушку. Вместо этого им удалось снизить террористическую активность в стране до нуля и направить фанатизм джихадистов вовне — в основном благодаря тонкостям местной политики.
Как и в Пакистане, где военные безжалостно грызутся с местными исламистами, огромная часть местной элиты связана с террористическим подпольем тысячей невидимых нитей, от родственных до финансовых. В королевстве очень сложная ситуация с элитой — сторонние исследователи как правило сосредотачиваются на интригах возле трона, но вообще-то в этой стране есть 7 тысяч принцев и принцесс с соответствующими феодальными возможностями и амбициями.
Мы привыкли видеть саудитов, швыряющих деньги направо и налево, но в самой Саудовской Аравии сотни принцев третьего поколения живут на относительно скромные $19 тыс. в месяц, занимая полуофициальные должности в местных администрациях или руководя какими-нибудь благотворительными фондами.
Есть люди побогаче и повыше рангом, но не имеющие доступа к казне и, самое главное, к власти. Например, компанию по переработке использованной бумаги Saudi Paper Manufacturing основал принц Абдулла, которому после смерти отца не досталось ничего — он взял банковский кредит, чтобы основать бизнес. Есть и другие принцы «низкого ранга» — они занимают посты в духовенстве и судебной системе. Понятно, что стартовые позиции у этой группы гораздо выше, чем у простых подданных, но и возможности их гораздо меньше, чем у верхушки, которая забрала под себя всё.
Любопытны показания французского гражданина и бывшего студента лондонской бизнес-магистратуры Закариаса Муссауи: правящие круги Саудовской Аравии (включая влиятельных принцев Бандара бин Султана, Турки аль-Файзала и аль-Валида бин Талала) спонсировали и продолжают спонсировать «Аль-Каеду» и других исламских террористов по всему миру. Немалая часть доклада Конгресса США по событиям 11 сентября остаётся засекреченной. По словам одного из авторов документа, сенатора Боба Грэма, 28 отредактированных страниц могут серьёзно осложнить союзнические отношения между США и Саудовской Аравией — есть свидетельства, что атаку финансировали саудиты. К слову, до того как стать кандидатом в президенты США, Хиллари Клинтон написала служебную записку о том что Саудовская Аравия является главным источником финансирования суннитских террористов по всему миру, а генерал Уэсли Кларк после выхода в отставку собрался с духом и обвинил Саудовскую Аравию в распространении экстремизма по всему региону. Президент Обама до сих не опубликовал засекреченные страницы отчёта по 11 сентября, хотя обещал сделать это в ходе своей предвыборной кампании.
При такой структуре элит уничтожить джихадизм в Саудовской Аравии не представляется возможным — обделённым представителям элиты всегда будут нужны солдаты для решения вопросов внутри страны или для удовлетворения своих амбиций за её пределами. К колониальному переделу мира арабы не поспели — остаётся глобальный терроризм.
Сам бен Ладен, хотя и устроил войну против королевской власти, совсем не чужой человек для саудовского истеблишмента. Осама — отпрыск богатой и влиятельной семьи, и он ещё в 1990-м, во время вторжения Саддама в Кувейт, встречался со старшим принцем, предлагая ему собрать 40 тысяч человек исламского ополчения. Саудиты в итоге воспользовались услугами американцев, пути бен Ладена и нефтяной монархии разошлись, но даже в истории колониальных завоеваний случались конфликты между конкистадорами и королём: чтобы захватить земли ацтеков, Кортесу пришлось сначала сбежать из тюрьмы и создать свой частный отряд, а Лопе де Агирре и вовсе рассорился с Габсбургами, что никак не изменило итогов Конкисты. Ещё в начале 2000-х многие джихадисты и исламисты в самой Саудовской Аравии не считали бен Ладена полноценным лидером и даже не воспринимали «Аль-Каеду» всерьёз, считая, что опальный мультимиллионер просто пытается получить от бывших патронов больше власти и денег. Опрос, проведённый в 2007-м НГО Terror Free Tomorrow показал, что лишь 1 из 10 жителей королевства хорошо относился к «Аль-Каеде», а 88% одобряли преследование бен Ладена саудовскими силовиками — что интересным образом контрастирует с 33% за «Аль-Каеду» в Пакистане в том же году.
В целом после разгрома «Аль-Каеды» на родине Саудиты смогли более-менее стабилизировать ситуацию в стране и направить энергию доморощенных террористов в иное, более полезное (или, по крайней мере, не такое вредное) для страны русло.
Джихад на экспорт
Братья Куаши, расстрелявшие редакцию журнала Charlie Hebdo, стали радикалами под влиянием проповедника из «Аль-Каеды» Фарида Беннету, жившего в одном из районов Парижа. В тюрьме их обучил тонкостям террористического дела ещё один выходец из этой организации, Джамель Бегаль. Парижские стрелки обосновывали атаку через идеологию «Аль-Каеды Аравийского полуострова». Как отреагировали саудиты? Осудили произошедшее, а на следующий день приговорили местного блогера к 1 тысяче ударов плетью за «оскорбление ислама» (1 раз в неделю по 50 ударов — и так в течение 5 месяцев). В нефтяной монархии вообще любят порку — она полагается за общение с людьми противоположного пола кроме родственников, гомосексуализм, правозащитную деятельность и алкоголь (за спиртное недавно выпороли даже английского пенсионера).
Конечно, вряд ли саудиты имели прямое отношение к теракту в Париже — им совершенно не с руки портить отношения со страной, с которой они недавно заключили сделок на $11,4 млрд. С другой стороны, понятно, что саудовское общество способно производить на свет подобных монстров даже против воли правящих кругов. В конце концов, из 5 угонщиков рейса 175 United Airlines 11 сентября 2001 года трое были из Саудовской Аравии, а ещё двое из ОАЭ, где порядки чуть попроще, потому что есть Дубай.
Через многочисленные фонды и организации саудиты открыли по всему миру 1500 мечетей, 210 исламских центров, 202 исламских колледжа и 2000 медресе, попутно отправив 4000 миссионеров во все уголки планеты. В некоторых странах ваххабитское направление в исламе постепенно становится главным — в Италии, например, 60% мечетей контролируются саудовскими и катарскими организациями, а в Косово саудиты — главный источник финансирования всех новых мечетей. За десять лет саудовская монархия построила 40 мечетей и 4 медресе в Индостане. Последствия деятельности мусульманских террористов в этой стране можно наблюдать в новостях почти каждый день, причем многие экстремистские организации имеют прямые связи с Саудовской Аравией (например, группировка, устроившая теракт в Мумбаи, получала финансирование от саудовской компании). Характерно, что Саудовская Аравия никогда не преследовала людей, которых США и ООН уличали в финансировании террористической деятельности. Всего за последние 50 лет нефтяная монархия потратила около $100 млрд на распространение своей версии ислама по всему миру — для сравнения, СССР за 70 лет существования выложил на всемирную пропаганду коммунизма всего лишь $7 млрд.
Установить точные суммы и личности жертвователей на джихад в Сирии не представляется возможным: банковское законодательство в королевстве (и в регионе вообще) совсем не так строго, как религиозные законы. К тому же снарядить и отправить бойца на фронт стоит $2500 — это по карману даже среднему классу. Стоимость содержания джихадиста на фронте — от $10 до $50 в день, тоже недорого. Если крошечный 3-х миллионный Кувейт может отправлять через частные пожертвования сотни миллионов долларов в одну только Сирию, то масштабы пожертвований в Саудовской Аравии наверняка исчисляются миллиардами. В Сирии год назад воевало 11 тысяч ваххабитов из разных стран, и всех их окормляли саудовские проповедники.
Многие исследователи указывают на успехи саудитов в борьбе с терроризмом внутри страны — в королевстве появился ряд законов, затрудняющих финансирование терроризма. Одновременно правительство прибегает к щедрым вливаниям в экономику, чтобы создать рабочие места и снизить социальную напряженность. Религиозный мейнстрим в целом поставлен под контроль — саудиты действительно победили терроризм, но только внутри страны. С внешней активностью они либо не хотят, либо не могут бороться. Саудовская Аравия — по-прежнему один из главных источников добровольцев для Исламского государства. Это неудивительно: хотя ИГ и угрожает саудитам, сама по себе нефтяная монархия мало чем отличается от ИГ — разве что казни там театрализованы и памятники уничтожают с помпой. Варварство саудовской монархии надежнее прикрыто деньгами, вот и вся разница.
Даже без терактов распространение ислама саудовского толка не ведёт ни к чему хорошему: например, в индонезийском исламском вузе LIPIA («Lembaga Ilmu Pengetahuan Islam dan Arab», «Институт изучения арабского языка и ислама») саудовское финансирование работает на поддержку гендерного разделения и способствует развитию нездорового религиозного консерватизма. Например, учащиеся не принимают идею демократии и выступают за «разумное» ограничение прав женщин. С каждым годом количество столкновений между салафитами и представителями иных конфессий только увеличивается, и самой большой мусульманской стране мира наверняка ещё только предстоит изматывающая борьба с исламскими террористами.
И даже там, где саудиты вроде бы прямо борятся с другими салафитами — например, в Сирии — эта борьба подчас имеет самые неожиданные последствия. Например, в 2013 году гранатометы «Оса», которые они передали ССА для борьбы с ИГИЛ, попали в руки террористов.
Альянс нечестивцев
Удивительно, но союз между саудовскими мракобесами и США до сих пор крепок (настолько, что американцы даже покрывают военные преступления саудитов в Йемене), и тому есть свои причины.
Дипломатическая борьба между Англией, Францией и США за Ближний Восток разгорелась после Великой войны и с новой силой продолжилась после Второй мировой. Монархии Персидского залива — это британские креатуры, но после Второй мировой войны старые колониальные империи начали терять хватку. Им оказалось не по силам тягаться с невероятным экономическим, военным и технологическим потенциалом США на руинах общеевропейской бойни. Однако ещё 40 лет назад верховенство США в регионе считалось небесспорным, и в Вашингтоне ставили совсем на других региональных игроков.
Сын казачьего полковника, шах Мохаммед Реза Пехлеви, осуществлял свою масштабную программу модернизации Ирана (всё проходило в несколько этапов, самым известным из которых является «Белая Революция» 1963-го) при помощи Соединённых Штатов. Помогли теплые отношения самого шаха с Ричардом Никсоном — в начале 1960-х, до избрания последнего президентом, из мировых лидеров с Никсоном дружили только Шарль де Голль и Пехлеви.
В 1969 году шах обнародовал план модернизации Ирана, требовавший инвестиций на $11 млрд. Деньги планировалось получить от продажи нефти. Подразумевалось, что в течение пяти лет уровень добычи углеводородов в Иране будут увеличиваться на 20% в год, а скупать добытое станет Америка. Требовалось чем-то занять конкурентов — с этой целью шах спонсировал курдское освободительное движение в соседнем Ираке. Имелась, правда, одна проблема: за 10 лет до того в США появился протекционистский лимит на импорт нефти из-за рубежа, но в 1970 году производство американской нефти достигло пика (11,3 млн баррелей в день), и для того, чтобы поддерживать прежние темпы роста экономики и стандартов жизни, американцы снизили квоты на импорт нефти. Импорт довольно быстро вырос в три раза, а в 1980-х составлял чуть меньше половины от потребления нефти в США. Кроме нехватки углеводородов американцами двигали и более высокие соображения: геополитика и союзнические обязательства.
Из стран Персидского залива шли 89% нефти для американских частей в Юго-Восточной Азии, 55% всей нефти для НАТО, 90% нефти для Японии и треть нефти, потребляемой антикоммунистическими странами. При этом американский флот еще не имел такого мощного постоянного присутствия в Персидском заливе и не мог полностью устранить угрозу блокады (или, наоборот, устроить такую блокаду).
Важность дружбы с Ираном показали события 1973 года, когда арабские монархии, обозлённые поддержкой Израиля со стороны США, ввели эмбарго на поставки нефти — Иран, по сути, остался единственным надёжным поставщиком и союзником американцев в регионе. Шах и Никсон даже вместе планировали вторгнуться в страны, инициировавшие эмбарго, но конфликт разрешился дипломатическим путём. Новый пятилетний план развития Ирана, обнародованный в 1973 году, предусматривал инвестиции в размере $36,5 млрд. Можно с уверенностью сказать, что если бы шах удержался у власти, то сегодня мы бы увидели совсем иной Иран. Но этого, к сожалению, не произошло — у страны нашлось слишком много врагов, как внутренних, так и внешних.
Шах национализировал водные и лесные ресурсы страны, дал женщинам все политические права, коронные земли раздал крестьянам, начал создавать здравоохранение и образовательную систему западного типа. Реформы вполне петровского масштаба — но они пришлись по нраву далеко не всем. В основном проиграло шиитское духовенство, которое шах лишал привилегий и источника дохода. Религиозные экстремисты начали войну против государственной власти еще в 1960-х, но в эпоху экономического роста они мало что могли сделать. Всё изменилось в середине 1970-х. Расходы на оборону и модернизацию непрерывно увеличивались, экономика нуждалась в непрерывном притоке денег, и это делало режим уязвимым — основным источником бюджетных поступлений оставались доходы от нефти.
И тут в игру вступили американцы и саудиты. Саудитам не нравился сильный модернизированный Иран, который становился естественным лидером на Ближнем Востоке, да и делиться сверхдоходами от нефти им не очень хотелось. В Вашингтоне многих начинали беспокоить похожие опасения — в регионе появлялся хотя и дружественный, но сильный и независимый игрок. Саудовской Аравии позволили уронить цены на нефть в ОПЕК, что спровоцировало рост социальной напряженности в Иране — иранская революция начиналась с общегражданских митингов, но довольно скоро ее подмял под себя прилетевший из Парижа аятолла Хомейни.
Теоретически американцы могли и даже должны были спасти режим шаха, но сыграла свою роль сильная оппозиция внутри США: ушли дружные с шахским Ираном республиканцы, прошли демократы, а ЦРУ и другие спецслужбы никогда не любили Пехлеви — после переворота 1953-го он оказался вовсе не так сговорчив, как ожидалось. Можно сказать, что в 1979 году американцы предали шаха, как союзники по Антанте предали Романовых в 1917 году. Что, конечно, не сделало Ближний Восток более проамериканским.
Саудиты, однако, крупно просчитались: операция, которая задумывалась как гениальная многоходовочка, привела к появлению в Тегеране теократического режима, который сегодня ведёт гибридную войну по всему региону. Конечно, при естественном развитии событий шах бы прижал к ногтю все арабские монархии и даже получил бы ядерную бомбу — но нет никаких причин считать, что он стал бы врагом США. С другой стороны, вестернизированный шахский Иран был бы слишком самостоятелен — и американцы предпочли поставить на саудитов, зависящих от Вашингтона куда сильнее.
Например, столп местной экономики, нефтяная компания Saudi Aramco, представляет из себя государство в государстве, но контролируется людьми не из местной среды и не подчиняется королевской семьей. Помимо существующего тесного военно-технического сотрудничества, американцы поставляют много продвинутой боевой техники (и уже готовятся продать этой стране кораблей прибрежной зоны на $11 млрд) со вполне очевидной целью — подготовить нефтяную монархию к возможному конфликту с Ираном. Всего с 2010 года Саудиты заключили с американцами оборонных контрактов (не только на поставки техники и оружия, но и на тренировку солдат) на более чем $90 млрд — огромная сумма для страны с населением чуть больше 30 млн человек.
Что же до мракобесия, царящего в Саудовской Аравии, то американцев оно не сильно волнует, пока саудиты поддерживают все их ключевые мероприятия: роняют цены на нефть (что сильно ударило по России и существенно скорректировало политику Кремля на Украине), давят Асада, сражаются с проиранскими повстанцами в Йемене, противостоят Ирану и так далее. Даже роль Эр-Рияда как террористической столицы мира их вполне устраивает (иначе бы страну давно «демократизировали» по иракскому сценарию) — так легче отслеживать активность террористов по всему миру: сотрудничество с местными силовиками у американских спецслужб уже налажено.
Да и сами по себе террористы не представляют из себя такой уж большой угрозы для США — в Америке свыше 50 тысяч человек в год умирают от болезней, связанных с работой, то есть «бостонские взрывы» случаются в американских офисах каждые 30 минут (а на борьбу с вредными рабочими местами выделяется менее $600 млн в год — копейки в сравнении с многомиллиардными бюджетами антитеррористических и военных ведомств). Распространение радикального ислама на Ближнем Востоке американцев тоже не слишком пугает — как мы уже убедились, Саудовская Аравия почти ничем не отличается от ИГ.
Единственное важное отличие состоит в том, что ИГ грозит опрокинуть американский порядок в регионе — и потому США исправно бомбят строителей халифата, игнорируя исламистский Мордор в Эр-Рияде. За саудитов в Вашингтоне стоят горой. Пока Саудовская Аравия сильна, в этом есть смысл. Но если нефтяная монархия не удержится, то правила в регионе начнут диктовать совсем другие игроки — и у них будет множество неприятных вопросов как к Эр-Рияду, так и к Вашингтону.
