Текст: Стивен Саймон и Джонатан Стивенсон, Foreign Affairs. Перевод: Григорий Николаев, «Спутник и Погром»
Администрация Обамы явно отказывается от политики вмешательства в дела Ближнего Востока, включая и войну против ИГИЛ. Критики считают, что такое решение вызвано резко отрицательным отношением всех стран региона к США и их действиям, нежеланием Америки участвовать в полномасштабных военных операциях и (якобы) идеологической неприязнью Барака Обамы к глобальной политике прежних администраций. Но на деле все вмешательство США в дела региона после теракта 11 сентября — особенно в Ираке — было аномалией и ни в коем случае не «новой реальностью» американской внешней политики. Нежелание американского правительства использовать наземные войска в Ираке или Сирии — это не признак отступления, а лишь коррекция, попытка вернуться к глобальной стабильности, которая существовала десятилетиями. Существовала благодаря сдержанной, а не агрессивной внешней политике.
Можно сказать, что уход с Ближнего Востока — необходимость, а не добровольный выбор. Некоторые наблюдатели утверждают, что при подобных экономических колебаниях и урезанном военном бюджете внешняя политика США в регионе слишком дорого обходится казне. По их мнению, Америка, движимая имперскими амбициями как когда-то Великобритания, откусила больше, чем могли проглотить. Часто можно услышать мнение, что недавние политические инициативы США, в особенности «ядерные» переговоры с Ираном, вызвали неудовольствие ближневосточных союзников Штатов. То есть США не столько уходит с Ближнего Востока, сколько отталкивает его от себя.
Но на самом деле основной причиной ухода США из региона является не ситуация в Вашингтоне, а ситуация в самом регионе. Политическое и экономическое развитие многих ближневосточных стран сильно ограничило возможности США влиять на них, и Белый дом это понимает. Учитывая это факт, из региона действительно стоит планомерно уйти, по крайней мере пока там не возникнет угроза принципиальным американским интересам.
Назад к норме
В период между окончанием Второй мировой войны и терактами 11 сентября Соединенные Штаты были главной силой, поддерживающей status quo на Ближнем Востоке. Военное вмешательство происходило лишь в исключительных случаях. Арабо-израильская война в 1948-м, Суэцкий кризис 1956 года, Шестидневная война в 1967-го, Война Судного Дня в 1973-м и конфликты между Ираном и Ираком в 80-е — ни в одну из этих войн США не вмешивались напрямую, а войска практически не использовали. Миротворческие усилия Штатов в Ливии в 1982-84 годах пошли крахом, породив доктрину «превосходящей мощи», которая исключала открытое военное вмешательство в дела Ближнего Востока. Но в 1990-м невероятно наглое вторжение правительства Саддама Хуссейна в Кувейт вынудило Белый дом действовать напрямую.
Вашингтону не требовалось проводить свою политику силой, потому что интересы США в общем совпадали с интересами их союзников и региональных партнеров. Проблемы решались экономическим или дипломатическим путем и очень ограниченным военным присутствием. И Америка, и страны Персидского залива нуждались в стабильных нефтяных ценах и бесперебойных поставках, да и в общей политической устойчивости. После Иранской революции в 1978 году США, Израиль и страны Залива объединили силы для сдерживания Ирана. В 1978 году США, Египет и Израиль подписали Кемп-Девидские соглашения, а финансовая помощь Египту и Израилю со стороны Соединенных Штатов только еще больше укрепила этот тройственный союз. После 11 сентября Америка, Израиль и страны Персидского залива объединили свои силы в борьбе с терроризмом.
Президент Египта Анвар Садат и премьер-министр Израиля Менахем Бегин на совместной сессии Конгресса в Вашингтоне, где американский президент Джимми Картер огласил результаты Кемп-Девидских соглашений
Но за последние десятилетия несколько факторов, по большей части не имеющих отношения к самой политике Вашингтона, сильно повлияли на эти союзы и партнерства. Во-первых, развитие технологии гидроразрыва пласта (фрекинга) сильно ослабило зависимость США от ближневосточной нефти, что снизило стратегический приоритет союза с Саудовской Аравией и ее соседями. Мало того, США вскоре опередит саудитов на рынке продажи сырой нефти и перестанет нуждаться в импорте полезных ископаемых с Ближнего Востока. Да, мировые цены на нефть всё еще будут контролироваться странами Залива, и да, американские компании все еще будут вкладываться в разработку их нефтяных месторождений, но США все же получит куда больший простор для дипломатического маневра.
Свою роль в охлаждении отношений между США и их партнерами сыграло распространение джихадизма. Десять лет назад американцы убедили Саудовскую Аравию и ее соседей начать борьбу с джихадизмом. Саудитов застали врасплох полномасштабные атаки Аль-Каиды, и они согласились. Но сегодня страны Персидского залива ставят свержение режима сирийского президента Башара аль-Асада в списке своих приоритетов куда выше чем борьбу с радикальными сектами. Они продолжают спонсировать и поддерживать экстремистов-суннитов несмотря на то, что Саудовская Аравия не желает прихода радикалов к власти в Сирии. Требования Вашингтона прекратить подобную поддержку пропускают мимо ушей. Ближневосточные партнеры США чувствуют себя все более зависимыми, а Вашингтон все меньше и меньше хочет защищать интересы партнеров, не разделяющих ни американские ценности, ни американские интересы. Общая радикализация исламского мира породила полноценную панисламистскую идентичность, что только осложняет отношения между Ближним Востоком и Западом. Взять, к примеру, нежелание многих умеренных сирийцев-суннитов, борющихся против Асада, принимать европейскую или американскую помощь из страха выглядеть предателями в глазах сторонников джихада.
В то же самое время Ближний Восток, с точки зрения США, превратился в очень рискованное вложение, учитывая системные политические и экономические проблемы региона. Недостаток воды, плодородной земли, перенаселенность; даже пока еще функционирующие арабские правительства страдают от финансового и внешнеторгового дефицитов, поддерживают раздутый сверх всякой меры бюджетный сектор и субсидируют цены на топливо и услуги для населения. Падение цен на нефть сильно ограничит финансирование подобных громоздких государственных механизмов. Повсеместные военные конфликты на Ближнем Востоке привели к появлению огромного числа беженцев и лишили множество детей шанса на образование и лучшую жизнь. Все это породило в обществе отчаяние и, что гораздо хуже, политическую и религиозную радикализацию. Любые попытки сделать из Ближнего Востока инкубатор для зарождения либеральной демократии, которая бы успокоила мусульманскую молодежь, были обречены на провал сразу после 11 сентября — а тогда у США еще хватало денег на такие масштабные проекты.
И, наконец, те общественные группы на Ближнем Востоке, которые когда-то были бастионами прозападных настроений — армия, нефтяная индустрия, светские технократы — теряют свое влияние. А в тех случаях, когда прозападная группа приходит к власти, ее интересы часто расходятся с американскими. К примеру, египетская армия десятилетиями поддерживала сотрудничество между Египтом и США. В результате переворота в 2013 году к власти пришел генерал Абдул-Фаттах Ас-Сиси, и армия полностью взяла страну под контроль. Но это не сулит Вашингтону ничего хорошего: репрессии против «Братьев-мусульман», наверняка приведут к вспышке джихадистских настроений и доставят Штатам множество проблем в будущем — причем именно тех проблем, которых Америка надеялась избежать, сотрудничая с Египтом. Надежда на появление секулярной технократической прозападной арабской элиты — американский фантом 50-х и 60-х — давно уже развеяна.
Генерал Абдул-Фаттах Ас-Сиси, захвативший власть в Египте в результате переворота 2013 г.
Бессильная сила
США дистанцируются от происходящего на Ближнем Востоке, и интересы Америки все больше и больше расходятся с интересами ее региональных партнеров. В то же время способность американской армии серьезно изменить ситуацию в регионе продолжает уменьшаться. Децентрализация Аль-Каиды и появление джихадистского квазигосударства ИГИЛ вынудили США вести ассиметричную войну. В 2006-м в оккупированном американцами Ираке вспыхнула гражданская война, а Пентагон закончил разработку новой контрпартизанской военной доктрины. Армейские частей перестроили под борьбу с нерегулярными противником и специальные операции. Но либеральной демократии невероятно сложно поддерживать уровень вовлеченности и жестокости, необходимый для борьбы с фанатичными экстремистами, игнорирующими политические и физические границы, в особенности с ИГИЛ. К тому же США для Ближнего Востока — внешняя сила, не имеющая в регионе крепких союзников и не пользующаяся поддержкой населения. У Штатов достаточно средств и решимости для войны с любым современным национальным государством, но межнациональные этнические конфликты, обусловленные еще и религиозным противостоянием — это не тот дипломатический театр, где американцы чувствуют себя в своей тарелке (и уж тем более могут успешно влиять на результаты конфликта).
К примеру, военные действия против ИГИЛ под руководством США наверняка привели бы к победам на поле боя, но вот последствия такой войны развеяли бы всякие надежды на успешное окончание подобного проекта. Укрепление тактических преимуществ потребовало бы от США высокой степени политической вовлеченности населения, привлечения гражданских специалистов по реконструкции и стабилизации политических режимов и глубокого понимания того общества, которое победоносные американцы взяли бы под крыло. А самое главное — все это потребовало бы постоянного военного присутствия Штатов, для поддержания общественного порядка и работы инфраструктуры. И даже в этом случае Вашингтону пришлось бы искать надежных и преданных союзников — в подобной ситуации это необходимо. Знакомо звучит? Конечно, потому что именно эти меры полностью провалились во время вторжения США в Ирак в 2003-м и воздушной кампании НАТО в Ливии в 2011-м. Проще говоря, США скорее всего проиграют новую войну на Ближнем Востоке по тем же причинам, по которым они проиграли две предыдущие.
Даже куда менее затратная борьба с ИГИЛ с помощью дронов и ограниченных спецопераций все равно несет огромные риски для США. Потери среди мирного населения от ударов с воздуха сильно усложнили отношения между Штатами и Пакистаном. Пять лет назад американские генералы гордились блестящими спецоперациями по поимке или уничтожению высокопоставленных членов Талибана. Но высокие потери среди мирных жителей свели на нет все успехи подобных акций, а разгневанное и испуганное население начало поддерживать Талибан.
Именно поэтому администрации США стоит подумать дважды, прежде чем ввязываться в конфликты на Ближнем Востоке. Именно поэтому администрация Обамы не хочет наращивать свое присутствие в Сирии. Раньше, в 2012-м и в начале 2013-го, США были готовы принять все меры по наведению порядка в стране: введение бесполетных и буферных зон, насильственная смена режима (для этого Штаты и спонсировали повстанцев, воюющих против Асада) и ограниченные воздушные удары против сирийского правительства, использовавшего химическое оружие. Но нарастающее влияние иранской Революционной Гвардии и ливанского шиитского ополчения Хезболла, выступающих в поддержку Асада, заставило США пересмотреть свою политику. Конфликт с Ираном привел бы к эскалации прокси-войн и распространил бы их по всему региону, что, в свою очередь, могло негативно сказаться на результатах переговоров между Вашингтоном и Тегераном по поводу иранской ядерной программы. Иран уже вложился в сирийский конфликт, и США пришлось бы дорого заплатить, чтобы перебить его ставку в этой игре. К тому же американцев не поддержало бы мировое сообщество: Россия и Китай наверняка наложили бы на подобную операцию вето в ООН, как они уже не раз делали в прошлом. Ни Лига Арабских стран, ни НАТО не поддержали бы США, а участие западной страны в сирийской гражданской войне только усилило бы джихадистские настроения в регионе.
Сохраняйте спокойствие
США в основном заинтересованы в стабильности Ближнего Востока. Сейчас ограничения, наложенные на силовые действия Америки, сложная природа интересов Штатов на ближневосточном театре и грядущее противостояние Соединенных Штатов и Китая в Тихоокеанском регионе заставляют предположить, что Вашингтон будет придерживаться стратегии, которую специалисты называют offshore balancing. Такая политика означает отказ от участия в удаленных военных операциях и национального строительства на Ближнем Востоке в пользу точечного использования силы и влияния в своих интересах. Единственное, что могло бы заставить Вашингтон отказаться от такого самоограничения, — критическая угроза ключевым союзникам Америки, что очень и очень маловероятно. Но такая политика означает полный отказ США от использования своих вооруженных сил в местных конфликтах, включая развертывание наземных войск для борьбы с ИГИЛ.
Критики подобного подхода утверждают, что пассивность Америки приведет к усилению старых региональных противников Штатов — например, Ирана. Самоограничение США приведет к войне. Но враги Америки, скорее всего, будут оценивать настоящую обстановку в регионе, а значит пока Вашингтон проводит четкие границы и настаивает на прочности союза с Израилем, Иран не посмеет пойти на прямое столкновение с израильским государством и будет очень осторожен в своих действиях в Ираке, Сирии, Йемене или любой другой ближневосточной стране из страха вызвать ответные действия США. Переговоры по иранской ядерной программе только что закончились, и Тегеран не желает возобновления санкций, которые когда-то и вынудили его договариваться с Америкой. В любом случае, на вопрос, насколько бряцание оружием поможет в предотвращении конфликта, нельзя ответить с полной уверенностью. Люди, принимающие политические решения, часто неправильно судят о целях и настроениях противной стороны.
Насколько примирение между США и Ираном долговечно — этого мы пока знать не можем. Иран, очевидно, стремится использовать свое влияние где только возможно, но весьма сомнительно, что он сумеет стать главной силой Ближневосточного региона. Иранское влияние в Ираке усилилось из-за безвластия, наступившего после американского вторжения, а также активности иракских шиитов. Это было неизбежно. Но пока Багдад нуждается в американцах для борьбы с ИГИЛ, у Вашингтона все еще остаются рычаги влияния на политику Ирака и его отношения с Ираном. Поддержка Ираном хуситских повстанцев в Йемене и шиитов в Бахрейне — полнейший оппортунизм, вряд ли серьезно влияющий на общий расклад сил в обеих странах.
Вмешательство Тегерана в палестино-израильский конфликт не принесло Тегерану особенных преимуществ. Поддерживаемый Ираном «Хамас» не сумел добиться особенных успехов в борьбе с Израилем. Египет и Палестинская национальная администрация все еще остаются противниками «Хамас». И в Сирии, и в Ливане Иран пользуется большим влиянием уже десятки лет, но даже там не сумел предотвратить гражданскую войну и фактический распад государства. Даже если Тегеран решит превратить Сирию в собственный Вьетнам и ввести войска, лучшее, на что он может надеяться в борьбе с анти-Асадовской коалицией, поддерживаемой Западом, — это возвращение к прежнему балансу сил. Мало того, скромные трофеи Ирану придётся делить с Москвой. Так что Сирия остается плацдармом для иранских действий, но вряд ли поможет Тегерану получить контроль над регионом. Короче говоря, Иран, даже с ядерной программой, попросту не сможет сделать ничего такого, чего бы уже не делал.
Результаты переговоров по иранской ядерной программе привели к настоящему расколу в отношениях между США и Израилем. Но этот раскол вряд ли будет иметь практические последствия. Вашингтон попросту обязан поддерживать теплые двухсторонние отношения с Израилем как обладателем самой оснащенной и профессиональной армии региона. Договор с Ираном не обрадовал и страны Персидского залива. Но глобальные экономические обязательства США и необходимость бороться с терроризмом заставят Америку поддерживать отношения с арабскими государствами, особенно с Саудовской Аравией. Страны Персидского залива связаны с Америкой и культурно: многие дети арабской элиты выбирают учебу в американских, а не китайских, русских или европейских университетах.
Министры иностранных дел США и Ирана на встрече в Лозанне, Швейцария, 16 марта 2015 г.
Израильтянам и арабам пугаться не стоит: США сохранят военное присутствие в регионе хотя бы для того, чтобы не дать ИГИЛ распространить свое влияние — и чтобы оставить за собой способность ответить на нарушение Ираном договора по ядерной программе. Часть сил наверняка приберегут на случай попыток Тегерана дестабилизировать обстановку на Ближнем Востоке — к примеру, полномасштабного вторжения в Ирак. Хотя бы одна авианосная ударная группа должна остаться на дежурстве в Аравийском море. Структура американских баз и количество персонала, на них расположенного, должны остаться неизменными. Воздушная кампания против ИГИЛ должна продолжаться, а американские войска должны быть готовы к ограниченному развертыванию в целях борьбы с терроризмом или в ответ на зверства воюющих сторон. Но американская политика самоограничения все же требует отказа от полномасштабного военного вмешательства в дела Ближнего Востока. Партнеры и союзники США должны, наконец, принять на себя часть ответственности за мир и безопасность в регионе.
Меньше усилий, лучше результат
Вдобавок к отказу от политики военного вмешательства, принятой США после терактов 11 сентября, Вашингтону необходимо пересмотреть свои дипломатические приоритеты. Последствия арабских революций 2011 года — в особенности в Египте, Ливии и Сирии — ясно показали, что общества Ближнего Востока не готовы к демократии, а потому США имеет смысл отказаться и от призывов к политической либерализации в регионе. Американским политикам также пора понять, что в настоящее время о мире между израильтянами и палестинцами стоит забыть. Настойчивое желание США разрешить этот конфликт создает опасность для коллективной американской морали. Прошлые администрации Израиля не раз губили все планы Штатов в этой области, прекрасно зная, что американцы будут продолжать бесплодные попытки разрешить дело миром. В свою очередь, эти провальные попытки создают впечатление слабости и упадка американской внешней политики. В то же время некоторые партнеры США среди стран Персидского залива приводят давление Штатов на Израиль как пример американского обыкновения предавать своих союзников.
Последствия арабских революций 2011 года ясно показали, что общества Ближнего Востока не готовы к принятию демократии
Соединенные Штаты, конечно, должны стремиться и к демократизации Ближнего Востока, и к достижению мира между Палестиной и Израилем. Но сейчас не стоит слепо ломиться к этим труднодостижимым целям. Имеет смысл использовать недавний ядерный договор с Ираном для улучшения отношений с Тегераном. Первая стадия переговоров прошла очень успешно, и США стоит оценить готовность Ирана пойти на соглашение и в других областях; к примеру, желание Ирана примириться с Саудовской Аравией. Это, конечно, выглядит очень маловероятным, учитывая историю отношений этих двух стран, но можно попытаться предложить Ирану временное сотрудничество с другими государствами Залива ради прекращения сирийского конфликта дипломатическим путем. Сейчас на ИГИЛ обратили внимание все крупные игроки, включая Штаты, Россию, Иран и страны Персидского залива. Да, построить халифат ИГИЛ все еще не по силам, но длящаяся в Сирии война позволила джихадизму стать опасно популярной идеологией.
Каждый из крупных игроков понимает невозможность разрешения сирийского кризиса обычным путем. Действия США и Саудовской Аравии по поддержке сирийских повстанцев, давно инфильтрированных агитаторами ИГИЛ, как минимум контрпродуктивны. Но в то же время и поддержка Асада со стороны Ирана и России не может переломить ход конфликта и лишь затягивает и замораживает его. И Тегеран, и Москва понимают, что несмотря на всю их поддержку режим Асада сейчас еще слабее, чем раньше, и не сумеет сохранить власть над объединенной Сирией. Поэтому и Россия, и Иран в последнее время начали рассматривать возможность дипломатического урегулирования конфликта. Хотя Россия и заинтересована в сохранении режима Асада (что она на словах отрицает), Москва поддержала и расследование ООН после того как сирийская армия применила бомбы с хлорным газом, и заявление Совета Безопасности ООН 2015 г. о необходимости политических перемен в Сирии. Тегеран при поддержке Хезболлы предлагает план создания правительства национального единства и пересмотра сирийской конституции. Но и по этому плану Асад должен оставаться у власти хотя бы ближайшее время.
Реального способа совместить эти пересекающиеся интересы пока еще нет. Но успех ядерных переговоров с Ираном продемонстрировал возможность притушить конфликт дипломатическим путем. Вдобавок к обузданию джихадизма, установленное США перемирие в Сирии помогло бы ослабить и наконец закончить мировой кризис, вызванный потоком сирийских беженцев. Все это сильно подняло бы упавший было авторитет Соединенных Штатов в регионе. Быстрое и эффективное решение сирийского конфликта также оправдало бы сближение США и Ирана и помогло бы убедить Израиль в правильности нового американского подхода к Ближнему Востоку.
Сирийские беженцы
Вашингтон должен воспользоваться теми очками, которые выиграл в глазах мировой общественности после успешных переговоров с Ираном и возобновить международную активность по решению сирийской проблемы. Первым шагом к этому должен стать повторный созыв Второй Женевской конференции, провалившейся в феврале 2014-го. Следует собрать все стороны, уже участвовавшие в переговорах, и добавить к ним иранских делегатов. Россия настаивает на том, что уход Асада не может быть главны условием переговоров, но это не конец света. Мало того, подобное условие только ободрит Иран и привлечет его к участию в переговорах. Госсекретарь США Джон Керри может лично попросить министра иностранных дел Ирана Мохаммеда Джавада Зарифа послать делегатов на подобные переговоры. Одобрение ядерного договора с Ираном арабскими странами Персидского залива и трёхсторонние переговоры по Сирии между Саудовской Аравией, Россией и США, прошедшие в начале августа, ясно дают понять, что арабов все больше привлекает дипломатический подход к натянутым отношениям с Ираном. Турция, Катар и Саудовская Аравия, обеспокоенные угрозой со стороны ИГИЛ, вполне готовы отказаться от смещения Башара Асада как главного условия их участия в переговорах.
Тяжелее всего, конечно, будет договориться о конкретных планах на переходный период в Сирии. Одно из вероятных решений, предложенное в августе Советом Безопасности ООН — взятие Сирии под международный контроль и создание единого властного органа для борьбы с ИГИЛ и Фронтом аль-Нусра, сирийской радикальной группировкой, связанной с Аль-Каидой. Еще один выход — раздел страны и создание конфедерации, члены которой не подчиняются Дамаску напрямую. Тактические перемирия между сирийским правительством и умеренной оппозицией — отличный фундамент для политических инициатив, призванных объединить воюющие стороны в борьбе с ИГИЛ — их общим врагом.
Просчитанный уход
Долгий период владычества американцев на Ближнем Востоке подходит к концу. Хотя вторжение в Ирак и повредило репутации Вашингтона и даже сыграло на руку противникам Соединенных Штатов, ко времени второй «Бури в пустыне» регион уже не поддавался влиянию США так, как раньше. Соединенные Штаты не должны и не могут полностью покинуть ближневосточный регион, но им стоит отступить назад. Влияние США уменьшилось, а у самих Штатов появились и другие стратегические приоритеты. Ни Америке, ни ее ближневосточным партнерам не симпатична перспектива влиятельного Ирана, обладающего вдобавок ядерным оружием. И уж точно ни один из региональных игроков не желает катастрофического усиления ИГИЛ или любой другой салафитской группировки джихадистов. Но так как США потеряли немалую часть своего влияния на арабские страны, в данный момент основной их заботой должно стать поддержание стабильности в регионе. Это куда мудрее, чем предъявлять заведомо невыполнимые требования либерализации Ближнего Востока и окончания палестино-израильского конфликта, как это делает администрация Обамы, или же использовать силовые способы изменения ситуации, на которые так полагалась администрация Буша.
Первым делом Вашингтону нужно признать, что сокращение военного присутствия в регионе приведет к усилению независимости его союзников. А союзники должны понимать, насколько Вашингтон готов оказать им помощь в рискованных военных операциях (вроде действий саудовской армии против хуситов) и как много средств готов на это затратить. И Вашингтон, и его партнеры нуждаются в многосторонних переговорах и планировании. США должны ясно определить, что именно может заставить их применить силу и каким образом. Штаты нуждаются в куда более подробном планировании совместных операций.
Израиль все еще предпочитает прямое столкновение с Ираном дипломатическим переговорам, и потому Вашингтону придется строго следить за выполнением обязательств Ирана по свертыванию своей ядерной программы, если они хотят убедить евреев в эффективности подобного подхода. Но с ростом влияния ИГИЛ арабские страны и Турция сильно потеплели к американскому подходу к иранской проблеме и поддерживают Вашингтон в борьбе с джихадизмом, в общем соглашаясь, что это важнее смены режима в Сирии.
Если Вашингтон действительно хочет вывести силы с Ближнего Востока, он должен перестать вставлять палки в колеса своим региональным партнерам и потребовать от них того же в ответ. Здесь необходима кропотливая дипломатия. Америка не должна забывать о своих ключевых интересах в регионе. Нужно настаивать на том, что ядерная сделка с Ираном не только не представляет угрозы ближневосточным переговорам, но наоборот, подтверждает их необходимость. Вместо резкой смены курса Белому дому стоит задуматься над идеей равновесия в американо-арабских отношениях и отказаться от прямого контроля над делами региона. Милитаристская политика вмешательства США в дела Ближнего Востока, которой Штаты придерживались последние 14 лет, должна уйти в прошлое и ни в коем случае не становиться новой нормой.
Оригинал материала на сайте Foreign Affairs
