Современная Франция стала своеобразным символом торжества мультикультурализма и левых идей. Если кто-то хочет указать на ужасы Европы, он непременно сошлется на Францию, где «миллионы арабов», «на улице белого человека не увидеть» и так далее. Между тем Франция, несмотря на торжество левых идей, по-прежнему остается теневой империей. Когда империей называют РФ, это несколько удивляет. Что это за империя, у которой нет ни одной колонии? Все соседи, которые должны находиться в сфере влияния, открыто враждебны, и даже формальные «друзья» дружат за деньги и с нескрываемым глумлением, достаточно вспомнить регулярные демарши Лукашенко или Рахмона. Франция имеет гораздо больше оснований называться империей даже сейчас. Она все еще сохранила заморские территории за тысячи километров от своих границ и все еще негласно управляет третью Африки.
Причина послевоенной деколонизации европейских империй — не гуманизм, а скорее печальная необходимость. Во-первых, она была условием вступления США во Вторую мировую войну (Атлантическая хартия). Во-вторых, после войны СССР активно содействовал деколонизации, считая угнетенные территории идеальным плацдармом для наступления коммунизма. Оказавшись между молотом и наковальней, т. е. между требованиями сильнейшей страны в мире — США — и подпольной деятельностью СССР, европейские империи решили, что выбирать между ужасным концом и ужасом без конца не имеет смысла, и то и другое невыгодно, а гораздо выгоднее формально распустить свои империи, но на своих условиях, сохранив там влияние.
Поначалу французы, не совсем удачно выступившие во Второй мировой войне и лишившиеся своего флота, пытались удержать свои колониальные территории. Восьмилетнюю войну в Индокитае сменила восьмилетняя война в Алжире. Уже в ходе конфликта стало ясно, что военным способом заморские территории не удержать, и чтобы не остаться у разбитого корыта, нужен план.
Колониальная система Франции была весьма неоднородной. До начала Второй мировой войны каждая французская колония обладала своим статусом. Например, Алжир вообще не считался колонией, а официально входил в состав государства на правах провинции. В отличие от стандартных колоний, в Алжире жили и сами французы, а не только единичные управленцы. Соседние Тунис и Марокко считались протекторатами. У них официально были свои короли и фактически они не входили в состав Франции. Статус протектората имела, например, азиатская Камбоджа. В Африке, где государственность находилась на самом низком уровне, французскими владениями управляла колониальная администрация совместно с советом вождей (на низовом уровне).
В 1946 году, когда война уже заканчивалась, а победители настаивали на деколонизации, французы попытались схитрить, провозгласив все свои колонии «заморскими территориями» и по сути присоединив колонии к Франции («Французский союз»). Отныне негры, арабы и восточные азиаты избирали своих депутатов в национальный совет.
При этом азиатские колонии французы де-факто потеряли еще во время войны, когда они были частично оккупированы японцами. После ухода японцев в Азии появился еще один сильный игрок — Китай, который действовал в союзе с СССР. Французы пытались отвоевать Индокитай военным путем, но сил не хватило, и Республика уступила, признав независимость этих стран.
Бывшие французские колонии
Тем временем началось пробуждение национальных чувств у североафриканцев. Марокканский султан принялся активно требовать независимости и отказался от лояльности к французам. Те арестовали его, но началось восстание, причем никак не связанное с султаном. Французы, подумав, решили дать Марокко независимость и вернуть султана на место, потому что лучше иметь дело со старым знакомым, чем с берберами из пустыни.
В Тунисе, который к тому моменту уже имел статус автономии, тоже началось восстание, и французы в обмен на военную базу признали независимость страны. Марокканцы и тунисцы легко отделались в основном потому, что французское правительство не могло распылять силы на всю северную Африку и решило сосредоточиться на Алжире. В отличие от Туниса и Марокко, которые считались протекторатами, а при создании Французского союза отказались вступать в него на правах ассоциированных государств, Алжир юридически был территорией Франции, причем уже очень давно, еще с середины XIX века. В Алжире жило более миллиона французских поселенцев — их называли pieds-noirs, «черноногие». Эта достаточно большая этнографическая группа говорила на особом диалекте французского. Знаменитый писатель Альбер Камю или, например, модельер Ив-Сен Лоран — как раз из pieds-noirs. Французам совершенно не хотелось отдавать полноправную часть Франции — поэтому легко уступив тунисцам и марокканцам, французы до последнего сражались за Алжир.
Война осложнялась тем, что во Франции сложилась большая диаспора гастарбайтеров из Алжира, всячески поддерживавших идеи независимости, а в самом Алжире образовалась не меньшая прослойка из французов, считавших, что Алжир — это Франция. Обе общины несли потери в результате различных акций с той и с другой стороны. После завершения войны вся французская диаспора и некоторые харки (алжирцы, воевавшие на стороне Франции, зачастую принявшие христианство и французскую культуру) были вывезены во Францию.
Французы проиграли две колониальных войны и лишились больших территорий в Азии и Северной Африке. Но у Франции еще оставались заморские департаменты в Южной Америке и Магрибе. В Азии французы не могли противостоять слишком сильному игроку — Китаю. В Северной Африке положение усугубляли развитые территории и большое население, переставшее быть лояльным. Зато в Южной Америке никаких конкурентов не нашлось, и Франции до сих пор удалось сохранить небольшие территории в качестве заморских провинций. В субсахарской Африке сложилась двойственная ситуация. С одной стороны, уровень развития территорий и самосознания населения был низок, с другой стороны, СССР активно развивал идеологическую экспансию на континент, щедро подбрасывая оружие и мотивируя потенциальных повстанцев. Африку терять не жалко, она далекая и чужая, но во французских колониях имелись огромные запасы полезных ископаемых. В результате французские лидеры нашли компромиссный вариант.
Этим вариантом стала идея Françafrique. «Франсафрика» означает примерно следующее: мы, французы, очень сожалеем, что столько лет держали в подчинении народы свободолюбивой Африки. Но мы отдаем себе отчет в том, что африканские страны пока еще слабы, не имеют опыта государственности, а их экономики очень уязвимы. Чтобы не допустить серьезных последствий после нашего ухода, мы в полной мере сохраним свое присутствие в экономике новообразованных государств, а также обеспечим их рынки своими товарами. Чтобы не допустить экономических ошибок, которые негативно скажутся на населении этих стран, мы будем управлять денежной политикой этих государств, а чтобы уберечь их от войн, мы сохраним в них свои военные базы. Африке нужны талантливые политики, поэтому мы сами будем решать, подходит тот или иной президент для власти или нет.
В 1960 году все «черные» колонии Африки получили независимость. Причем их желание не играло никакой роли. Габон, например, хотел остаться заморской провинцией, но ему объяснили, что независимость обязательно нужна всем неграм, исключений не делают.
Французы сразу подписали с пребывавшими в эйфории аборигенами массу договоров «о дружбе». Франция «по дружбе» размещала в этих странах военные базы и негласно гарантировала лидерам защиту от возможных революций и переворотов, если те станут вести правильную политику. Франция по дружбе обещала давать африканским странам кредиты под покупку французских товаров. Кроме того, французские друзья оказывали африканцам большую услугу, занимаясь добычей полезных ископаемых.
Во всех «черных» французских колониях в качестве официального сохранялся французский язык. Это надежно привязывало местные элиты к Франции, ведь уровень местного образования оставался на уровне букваря, а французы готовы были учить будущие постколониальные элиты в своих университетах, где будущая верхушка независимых стран привязывалась к французской культурной модели и попадала в поле зрения французов.
Кроме того, почти все бывшие французские колонии сохранили в качестве своей валюты африканский франк. Франков давно нет в самой Франции, а в Африке все еще есть. До настоящего времени франк сохранился в 14 государствах. Восемь государств в зоне франка BCEAO: Бенин, Буркина-Фасо, Гвинея-Бисау, Мали, Нигер, Сенегал, Того, Кот-д’Ивуар. И еще шесть государств в зоне франка ВЕАС: Габон, Конго, Камерун, Центральноафриканская республика, Чад, Экваториальная Гвинея. ВЕАС и ВСЕАО — это аббревиатуры банков, занимающихся их эмиссией. ВЕАС — Банк Государств Центральной Африки, ВСЕАО — Банк Государств Западной Африки.
Курс африканского франка раньше был привязан к французскому франку, а сейчас привязан к евро. Фактически через этот валютный союз французы до сих пор оказывают существенное влияние на экономику африканских стран. Поскольку гарантом конвертируемости африканского франка к евро выступает Франция, страны валютного союза должны хранить большую часть своих валютных резервов там же, во французском казначействе. С одной стороны это весьма сильно ограничивает возможности африканских стран в зоне франка, но есть и некоторые плюсы. Курс африканского франка остается стабильным — большая редкость на континенте, где в одной из стран накануне окончательного вывода из обращения местной валюты печатались купюры номиналом 100 триллионов. Так что не смотря на все неудобства идея вернуть белым людям их бремя выглядит не так уж плохо. Во всяком случае, бывшая португальская Гвинея-Бисау и испанская Экваториальная Гвинея присоединились к валютному союзу уже в 90-е годы.
Но влияние французов в Африке не исчерпывается экономикой. В большей части бывших колоний сохранились французские военные базы. Позднее из ряда «неперспективных стран» французы войска вывели, оставив базы в Кот-д’Ивуаре, Габоне, Чаде, Сенегале и Джибути. Центром французского влияния в Африке является Кот-д’Ивуар. Эта страна обладает одной из самых развитых экономик на континенте — благодаря присутствию французских компаний. В Кот-д’Ивуаре активно добывается нефть, газ и полезные ископаемые, кроме того неплохо развито сельское хозяйство. Франция остается важнейшим торговым партнером Кот-д’Ивуара.
На примере этой страны хорошо видно, как работает система Франсафрики. Она вовсе не обязательно подразумевает демократию, как многие могли подумать. На такие мелочи в Африке никто не обращает внимания. Например, за 55 лет независимости Кот-д’Ивуара сменилось всего 4(!) президента. Официальный отец страны Феликс Уфуэ-Буфаньи правил ей 33 года, до самой своей смерти. Начинал он еще как депутат в Национальном собрании, поначалу связался с коммунистами, но вовремя понял преимущества сотрудничества с французами. После независимости его фактически назначили президентом. Буфаньи был умен — на фоне своих африканских коллег. Конечно, он не устоял перед соблазном запретить все политические партии, зато он не провозглашал особый африканский путь и дружил не с коммунистами, а с французами, гарантируя им полное доминирование в экономике. Взамен белые не только не ругали его за авторитарность, но и спасали. Буфаньи подписал с ними договор о дружбе, разрешающий Франции вмешиваться во внутренние дела страны в случае угрозы французским интересам, и европейские друзья несколько раз спасали этот живой французский интерес от государственного переворота. Кроме того, в Кот-д’Ивуаре на самом высшем уровне работали французские советники.
После смерти Буфанье его сменил официально назначенный преемником Бедье. Но в 1999 году его свергли военные под руководством Роберта Геи. Французы переворот одобрили и велели провести новые выборы. На выборах победил Гбагбо, но Геи провозгласил победителем себя. Гбагбо повел сторонников на штурм президентского совета и Геи убежал. Гбагбо стал президентом, но тут началась гражданская война.
Дело в том, что Кот-д’Ивуар был богатой по меркам региона страной, и туда из соседних государств с начала 60-х приезжало множество гастарбайтеров-мусульман, которые оседали на севере страны. Фактически страна разделилась на мусульманский север и христианский юг. Мусульмане традиционно считали себя обделенными, и когда их кандидата на выборах попытались снять (по закону у кандидата в президенты оба родителя должны родиться в Кот-д’Ивуаре), началось вооруженное противостояние. Французы поддерживали президента Гбагбо (сначала арестовали несколько человек за заговор против Гбагбо и французских интересов, затем развернули ограниченный воинский контингент под предлогом защиты французских и иностранных граждан). При этом белые друзья совершенно случайно уничтожили все ВВС республики. Почти анекдотическая история: котдивуарские ВВС нанесли удар по повстанцам, но случайно задели французский лагерь, несколько человек погибло. Французы, недолго думая, разбомбили все самолеты и вертолеты, которые имелись в наличии у котдивуарцев, попросту упразднив местные ВВС. Впрочем, никакого развития этот конфликт не получил.
В 2010 году на новых выборах победил оппозиционер Уаттаре, и теперь уже Гбагбо заявил о своей победе. Французы для разнообразия поддержали его оппонента. Против Гбагбо моментально были введены международные санкции, и он с верными людьми из армии попытался силой удержать власть. Саркози развернул воинский контингент, который теперь помогал уже повстанцам Уаттары. Французы имели бронетехнику, наносили удары с воздуха по президентскому дворцу, и в результате спецоперации спецназа захватили Гбагбо в плен. Теперь он сидит в Гааге в ожидании трибунала, его обвиняют в преступлениях против человечности. Самая трогательная деталь: преступления он совершал не на этой войне, а на прошлой, в которой его поддерживали как раз французы.
Частично похожа и история независимого Габона. Габон тоже одна из богатейших стран Африки, благодаря маленькому населению и большим запасам нефти. Там за 55 лет сменилось и вовсе всего 3 президента. Первый лидер страны Мба был смещен в 1964 году в результате военного переворота. Хотя заговорщики клялись, что их позиция останется профранцузской, в Париже нахмурились и через два дня французские десантники освободили Мба из заточения. Остаток своего срока он провел в президентском дворце под охраной французов. После смерти Мба в 1967 году президентом Габона стал Омар Бонго — этот оставался у власти 42 года. Бонго не чурался африканской экзотики (например, он разработал оригинальную теорию о том, что габонцы на самом деле являются представителями белой расы и зародились в Египте, а их черная кожа стала следствием переселения на юг), но он не опускался до совсем уж людоедства, только понемногу грешил коррупцией. Хотя американцы неоднократно утверждали, что Бонго является одним из самых коррумпированных мировых лидеров, да и сами французы прекрасно знали, что ему принадлежит шикарный особняк на Елисейских полях, его никто не трогал. После смерти Бонго президентом стал его сын и остается им до сих пор.
Впрочем, что говорить про коррупцию, когда французы терпели и куда больших эксцентриков, чем безобидный Бонго. Например, Бокасса из Центральноафриканской республики: самый настоящий ветеран, участник Второй мировой, получал французские награды. Но весьма экзотичен — своих политических оппонентов он, по слухам, просто съедал. Угрожал уйти из зоны франка и начать дружить с СССР, запрещал французским журналистам работать в стране. Впрочем, все его шалости французы терпели — в ЦАР были важные урановые месторождения, а Бокасса щедро дарил французскому президенту д’Эстену бриллианты, за что тот называл его «членом своей семьи». Французы даже закрыли глаза на безумную коронацию Бокассы: он провозгласил себя императором и потратил на церемонию четверть годового дохода страны.
Терпение французов лопнуло, когда Бокасса издал указ о ношении формы, поставив страну на грань гражданской войны. Все школьники и студенты должны были носить специальную форму — форма, разумеется, шилась на фабриках Бокассы и стоила несколько месячных зарплат. На улицах начались настоящие бои между молодежью и солдатами. Вскоре французы воспользовались тем, что император уехал в Ливию, и отправили спецназ на захват столицы. Французские десантники провозгласили нового лидера ЦАР, а Бокассе позволили остаться во Франции, где он жил в своем замке. Впрочем, свержение черного Наполеона мало что изменило: с тех пор произошел уже десяток военных переворотов. Центральноафриканской республикой успел некоторое время поуправлять даже выпускник советского техникума из города Орел. В настоящее время подобие государства в ЦАР поддерживается только присутствием французских солдат.
Участие французских войск в африканских конфликтах на той или иной стороне давно уже стало обыденностью. В 1962 году французские солдаты восстанавливали свергнутого президента в Сенегале. В 1968-м защищали президента Чада от повстанцев. В 1978-м разворачивались в Чаде, чтобы прекратить войну. В том же году воевали с повстанцами, чтобы диктатор Заира Мобуту удержал власть. В 1986-м десантники высаживались в Того для предотвращения переворота.
Хотя в последнее время французы пытаются дистанцироваться от своей африканской политики на словах, на деле они вряд ли собираются покончить с Франсафрикой. Так, в октябре 2012 года президент Франсуа Олланд заявлял:
Времена того, что называли «Франсафрика», прошли. Теперь есть Франция, есть Африка, и есть партнерство между Францией и Африкой с отношениями, основанными на доверии, прозрачности и единомыслии. Я считаю африканцев партнерами, друзьями. Дружба подразумевает обязанности, и первейшая из них — искренность.
Однако уже спустя 2 месяца, в январе 2013 года, французские войска начали операцию «Сервал» в Мали с целью «обеспечения безопасности французских граждан и сохранения территориальной целостности страны» против исламистских повстанцев. Хотя операция была завершена еще в 2014 году, французские войска по-прежнему остаются в Мали.
Разумеется, Франсафрика породила свои легенды. Главная из них — знаменитый «король наемников» и «корсар республики» Боб Денар, ставший участником половины африканских конфликтов и доброй дюжины переворотов. Хотя Денар формально никогда не назывался агентом французских спецслужб, сам он никогда не отрицал, что работал только в плотном контакте с ними и никогда не выступал против французских интересов. Связь «короля наемников» с французскими силовиками в целом не секрет, а на символическом суде над Денаром в его защиту хлопотал лично Жак Фоккар — основатель и проводник политики Франсафрики.
Фоккар был своеобразной смесью Суркова и Володина: многолетний серый кардинал внешней политики и любитель многоходовочек. Фоккар вырос в одной из колоний и с детства знал подводные камни заморских территорий, занимаясь там бизнесом. В годы войны он официально числился в Сопротивлении и близко сошелся с де Голлем. После войны он стал одним из самых видных его соратников. Он был одним из организаторов разведслужбы новой Франции, SDECE. Также Фоккар отметился созданием DPS — милитаризированной охраны «Национального фронта». Да-да, того самого, детища Ле Пена.
Будучи знатоком колоний, Фоккар всюду сопровождал де Голля (он и сам по убеждениям был правым голлистом) в поездках по колониальным территориям. За год до африканской независимости Фоккар получил пост генерального секретаря по вопросам Африки. Фактически именно он определял всю французскую политику в бывших колониях, входя в крайне узкий круг людей, принимающих решения (президент, главы спецслужб и военные). Фоккар знал все африканские расклады, лично устанавливал контакты со всеми африканскими лидерами, санкционировал привлечение военных и наемников из ЧВК для поддержки или свержения африканских президентов, за что получил неформальное прозвище Monsieur Afrique.
Главными противниками Фоккара на черном континенте были просоветские силы. В борьбе с ними он достиг успеха. Почти всех профранцузских президентов удалось удержать у власти, но случались и неудачи. В Республике Конго на долгое время установился просоветский режим, который так и не удалось свалить. Попытка свержения просоветской власти в Бенине также провалилась. Но иногда французы вступали в противоборство и на чужих территориях. Нигерия была бывшей британской колонией; после попытки отделения от страны штата Биафра, ценного огромными запасами нефти, разразилась гражданская война. Нигерийскую армию поддерживали СССР и Британия, а сепаратистов из Биафры поддерживали французы, снабжая их вооружением и организуя вербовку наемников. Хотя сама Франция, как и ООН, не признала независимость Биафры, ключевые французские сателлиты в Африке (Кот-д’Ивуар и Габон) её признали. Гражданская война закончилась гибелью примерно 2–3 миллионов человек, а лидер сепаратистов нашел убежище в Кот-д’Ивуаре.
Фоккар руководил африканской политикой до середины 70-х годов. После этого он формально уже не возглавлял секретариат по колониальным делам, но ни одна операция все равно не проводилась без его участия. Фоккар знал все и всех, его регулярно привлекали как консультанта. Стоит отметить, что у Фоккара был свой стиль работы, весьма циничный. Он совершенно не стеснялся переворотов, подкупов, его не угнетала необходимость иметь дела с диктаторами и коррупционерами. Если другие страны старались действовать как можно более незаметно, то французы, не чинясь, свергали или удерживали у власти нужных им людей — благо, у них имелась замечательная подстраховка в виде договоров о дружбе, подписанных со всеми африканскими странами, которым они дали независимость. Согласно этим договорам, Франция имела полное право использовать силу, если ощущала угрозу своим национальным интересам.
Французы совершенно не рефлексировали и легко поддерживали полных отморозков. Диктатор Заира Мобуту, которому французские войска помогали оставаться у власти 32 года, запретил в стране европейскую одежду, устраивал публичные казни политических оппонентов и украл из бюджета 5 миллиардов долларов, полностью разорив страну, что не мешало президенту д’Эстену называть его своим другом. Впрочем, д’Эстен, как мы уже говорили, называл членом своей семьи императора-людоеда Бокассу — такие у него были представления о дружбе.
Во всех профранцузских африканских странах президенты первым делом запрещали все политические партии, после чего правили по 30–40 лет, если не умирали раньше или не переходили дорогу французским интересам — в последнем случае разговор с ними был короткий. Правда, СМИ постоянно утверждают, что африканские диктаторы попросту платят французским президентам своеобразную дань, чтобы их не очень тревожили претензиями по поводу прав человека. В частности, несколько лет назад один из работников секретариата по делам Африки Робер Буржи заявил, что в былые годы выступал своеобразным посредником между диктаторами и французами:
По словам Буржи, он переправлял деньги Жаку Шираку и премьер-министру Доминику де Вильпену в спортивных сумках, в сувенирных барабанах, спрятанными в альбомах и плакатах. Средства поступали от таких видных африканских лидеров, как Дени Сассу-Нгессо (Конго/Браззавиль), Абдулай Вад (Сенегал), Блеза Компаоре (Буркина-Фасо), Омар Бонго (Габон), Лоран Гбагбо (Кот-д`Ивуар) и др. По словам помощника Гбагбо, полностью подтвердившего слова Буржи, в его случае речь шла о €3 млн. По словам Буржи, средства шли в основном на предвыборные кампании президентов. «Ширак и де Вильпен считали деньги прямо у меня на глазах»,— утверждает Буржи. За восемь лет, по его словам, Ширак таким образом получил примерно 20 млн долларов. По словам Робера Буржи, так же обстояли дела и при предшественниках Ширака — Жорже Помпиду, Валери Жискар д`Эстене и Франсуа Миттеране.
Впрочем, никаких уголовных дел после этих заявлений не возбудили.
Нельзя сказать, что французы сильно заботятся о процветании бывших колоний. Многострадальный Нигер, в котором за годы независимости произошло около 20 переворотов, стабильно занимает последнее место во всевозможных рейтингах ВВП на душу населения и индекса человеческого потенциала. Более-менее неплохо идут дела только в Габоне — за счет больших запасов нефти и маленького населения. Относительно развит Кот-д’Ивуар, за счет тех же сырьевых ресурсов. Чад, ЦАР, Нигер, Буркина-Фасо, Мали, Сенегал, Того — стабильно входят в число беднейших государств планеты.
При этом Франция даже не является главным покупателем товаров, производимых в этих странах — они интересуют ее только в качестве рынков сбыта. Французская республика — главный импортер для Сенегала, Габона, Камеруна, Республики Конго (не путать с бывшей бельгийской колонией), Чада, Нигера. Для остальных бывших африканских колоний, не перечисленных выше — второй по объемам импортер.
Так что такое Франсафрика? Во-первых, система неформальных связей и андеграундная политика. Большая роль личных отношений и договоренностей. Дипломатия ведется не традиционными дипломатами, а «неформалами» — топ-менеджерами крупных французских корпораций и сотрудниками спецслужб, которые имеют куда большее влияние, чем обычные послы и консулы.
Во-вторых, жесткий экономический контроль над бывшими колониями через валютный союз африканского франка. Кредиты выдаются по строгим ограничениям, в основном под покупку французских же товаров, то есть деньги даже не уходят из страны.
В-третьих, военный контроль. В ключевых странах размещаются французские военные базы. Практически все эти государства в добровольно-принудительном порядке подписали договоры о дружбе и помощи, по которым французы имеют полное право разворачивать в Африке военные силы и вмешиваться в политические события, если видят угрозу своим национальным интересам.
Соблюдение трех вышеперечисленных пунктов позволяет французам контролировать добычу важных полезных ископаемых и быть главным поставщиком товаров на рынки своих неофициальных колоний. В некоторых бывших французских колониях добывался уран для французской ядерной программы, причем правительства не имели права продавать уран кому-либо, кроме Франции.
В политике Франсафрики для французов есть только плюсы. А вот для африканцев все уже не столь радужно. Откровенно говоря, старый добрый колониализм был куда выгоднее африканцам, чем тщательно замаскированный неоколониализм. Раньше, во всяком случае, колонизаторы как-то подтягивали уровень колоний, развивали инфраструктуру, учили аборигенов в миссионерских школах, лечили их в туземных больницах и, в общем, вкладывались в развитие потенциала. Сейчас эта обязанность лежит уже на самих государствах, три четверти которых — откровенные failed states. А французы, в свою очередь, не имеют никаких обязательств перед ними. Независимость, суверенитет. Проблемы индейцев не волнуют шерифа.
В итоге с деколонизацией и молодой африканской демократией вышло как-то неловко. Как говорил один российский премьер: хотели как лучше, а получилось как всегда. Вместо расцвета Африки получилась клоака размером в целый континент. «Африканский человек не вошел в историю», — заявил однажды Саркози. В этом он прав, но верно и то, что в этом была «заслуга» не одних только африканцев. Впрочем, исключительно кознями французов проблемы Африки тоже не объяснить.
