Беда Украины и украинцев в том, что, в отличие от прочего восточноевропейского захолустья (Румынии, Польши, Молдавии и прочей Словакии), обреченного на вечное прозябание («Румыном родился, румыном и помру»), всякий украинец может:
1. Стать русским. То есть, превратиться из Еще Одного Восточного Европейца, Чье Имя Не Могут Запомнить На Западе И Постоянно Путают (Буш вон во время государственного визита спутал Словению со Словакией) в представителя великого народа и великой культуры. В человека, для которого Пушкин — родной, для которого Толстой — родственник, для которого Достоевский — отец. В правнука тех, кто победил Наполеона, во внука тех, кто блестяще показал себя сразу в двух мировых мясорубках. Превратиться в сына одного из немногих Великих Народов, моментально развернувшись из очередной восточноевропейской мурзилки (украинцы? Словенцы? А они вообще чем-то отличаются?), у которой всех радостей — сало, Голодомор и поэт Шевченко. Мгновенно, бесплатно и без смс. Был Шевченко-отец, а стал — Пушкин. Просто скажи «Я — русский!», хотя бы в зеркало.
2. На правах хозяина, на правах одного из равных, подключиться к экономической системе одного из богатейших государств мира (мы занимаем 5 место по объемам экспорта, впереди России только Германия, Япония, Китай и США), моментально, в разы повысив уровень жизни и уровень притязаний. Не как гастарбайтер, не как очередное пыльное чмо с усталыми глазами то ли из Таджикистана, то ли из Украиностана, но как русский. Как равный. Как тот, кому принадлежит Россия, ее история и ее богатства. «Это все мое, родное!».
3. При этом сохранив региональная украинскую идентичность. Никто не орет на сибиряков «Вы больше не сибиряки!», никто не орет на рязанцев «Вы больше не рязанцы!», никто не орет на жителей Бирюлево «Вы больше не бирюлевцы!». Русский сибиряк. Русский дальневосточник. Русский украинец.
4. Иначе говоря, выбирая украинскую идентичность, имея при этом все возможности выбрать русскую идентичность, человек как бы говорит «Я не хочу быть умным, здоровым, богатым и великим. Я хочу быть глупым, больным, бедным и чтобы меня со Словенией путали». Поэтому мы с большим уважением относимся к украинцам.
Серьезно. Имея все возможности влиться в ряды единственной нации Восточной Европы, чье имя с трепетом произносят даже в отдаленных боливийских деревеньках, украинцы выбирают себе горб. Забвение. Ничтожество. Аляповатый памятник Голодомору. Слепленную на коленке провинциальную культуру. Язык, который можно выучить лишь ради шутки (можно ли представить себе японца, учащего украинский, чтобы читать Шевченко в оригинале? А ради Достоевского учат тысячами). Бедность. Прозябание. Вечную парайною от зажатости между Польшей, Россией и Турцией, каждая из которых имеет свои виды и претензии. Боль. Слезы. Бедную и скучную жизнь, высокий уровень заболеваемости СПИДом, подростковую проституцию и анекдотичную политику. Верку Сердючку.
Это христианский поступок. Серьезно. Иисус умер за наши грехи, украинцы мучаются за наши, русские грехи, показывая, что бывает с теми, кто предает русское имя во имя шкварок и гэканья. Польша любит называть себя «Христом Европы», но настоящий Христос Европы, конечно же, Украина, распявшая сама себя на огромной бетонной спешно установленной голодоморной глыбе, чтобы через ее мучения, ее боль, град насмешек, которыми ее осыпают западноевропейские страны (читали последние материалы «Нью-Йорк Таймс» про украинскую подготовку к Чемпионату по футболу? Фашисты про евреев с большей любовью писали), ее унижение, ее мучение, ее стоны, ее кровь, ее безумный смех послужили предостережением нам, русским, послужили наглядным примером, что случается с теми, кто предает Русское Имя.
Случается то ли Словения, то ли Словакия.
Понятная картинка: образцовая украинка.
