Текст: Джоэл Саймон, DailyDot.com. Перевод: Даниил Платонов, «Спутник и Погром»
Джоэл Саймон – колумнист Columbia Journalism Review и исполнительный директор Комитета по защите журналистов.
Я занимаюсь борьбой за права журналистов, и за ходом президентской кампании в США я наблюдаю с совершенно особым отношением и вниманием к происходящему. Увлекательно видеть, как кандидаты одновременно используют и традиционные, и социальные медиа. Особенно меня интересует кампания Трампа: она заставляет тревожиться за безопасность журналистов по всему миру. Позвольте объяснить, почему.
Дональд Трамп присоединился к президентской гонке в июне, начав с оскорбительного и экстравагантного заявления: «Все мексиканские иммигранты — насильники». Абсолютная возмутительность подобных его замечаний (даже без учета яростной реакции со стороны публики) немедленно обеспечила шоумену попадание во все новостные потоки, вызвав настоящий шквал комментариев. В общем хоре негодования и критики начали раздаваться голоса людей, согласных с миллиардером — они не только узнали в нем своего кандидата, но и увидели, что не одиноки. Избиратели Дональда начали стихийно объединяться в виртуальные сообщества, призванные обеспечить непрерывную подачу медийного топлива для политического танка Трампа.
С тех пор Трамп отточил свою стратегию. Чтобы повысить свою узнаваемость, сменить тему дискуссии или ответить на чьи-нибудь нападки, он всякий раз произносит что-нибудь шокирующее, и цикл начинается заново. Миллиардера можно назвать первым кандидатом, играющим на пересечении традиционных и социальных СМИ. Предвыборный штаб Обамы в 2008 году тоже применял инновационные приемы, чтобы привлечь активную и вовлеченную аудиторию. Но у Трампа другой подход.
Его главный прием — шокировать медиа: возмущать, провоцировать, оскорблять. Ударная волна с одинаковым успехом распространяется как через традиционные СМИ (как когда он прямо на встрече с избирателями начал глумиться над тем, что репортер New York Times Серж Ковалески — инвалид), так и через социальные сети. Твиттер Трампа — бесконечный поток гневных инвектив в адрес его противников и СМИ (Дэвид Брукс — «самый тупой из всех», ведущие Fox — «клоуны»).
Каждое потрясение вызывает резонанс всей медийной экосистемы: классические СМИ обязаны освещать заявления Трампа в соцсетях, а его сторонники используют соцсети, чтобы многократно усилить все, что он делает с помощью традиционных медиа.
Новое исследование MIT Media Lab, посвященное влиянию медиа на выборы, сообщает: «Прежняя структура влияния разрушена, ее сменила мозаичная система, в которой соцсети играют все более важную роль». Твиттер Трампа исследователи назвали первым по силе средством влияния, а самого миллиардера — «хозяином обоих царств». Уильям Пауэрс, один из авторов исследования, замечает, что хотя Трамп и не digital native (не из поколения, выросшего уже в цифровом мире), он далеко опережает своих конкурентов, потому что очень давно научился превращать себя в своё собственное СМИ и инфоповод.
Исследование в основном посвящено Twitter, где у политика сейчас более 7 миллионов подписчиков. Но этим дело не ограничивается: у миллиардера есть Facebook (6,5 миллиона лайков) и YouTube (4,1 миллиона просмотров на канале). На этом фоне прочие республиканцы выглядят просто медийным карликами: у Рубио 1,3 миллиона подписчиков. Трамп вполне уверенно опережает даже Клинтон (5,7 миллиона подписчиков).
Что бы вы ни думали о Трампе, медийная система с таким низким входным барьером — захватывающее зрелище; она позволяет нетрадиционным силам преодолеть институциональные барьеры и донести свои взгляды до публики. Но есть и отрицательная сторона: традиционные СМИ понемногу теряют силу (как в США, так и по всему миру), и это угрожает журналистам.
Сейчас журналистов защищают не только закон и государственные институты — они полезны сильным мира сего, которым нужно как-то общаться с публикой. Политики всегда питали к СМИ некоторое презрение, но обращались с журналистами с определенным почтением, потому что нуждались в них. Даже террористы и преступные группировки старались поддерживать хорошие отношения с прессой. Военные корреспонденты, работающие в горячих точках, прекрасно понимали, что их защищает от смерти не Женевская конвенция, а коллективная монополия на информацию, делающая журналиста незаменимым для любой из враждующих сторон.
В каждой сфере баланс сил меняется по-своему. Например, если вам интересно, что поделывает Обама, вы можете смело пропустить вечерние новости и посмотреть West Wing Week («Неделя в Западном Крыле») — стильно снятый видеообзор, подготовленный в Белом доме; он распространяется через соцсети. Секретари Обамы регулярно дают личному фотографу президента неограниченный доступ, одновременно ограничивая журналистский пул. Фотодиректор AP ругает эту практику «оруэллианским контролем над картинкой». Как бы то ни было, администрация Обамы вполне обходится без традиционных СМИ и охотно пользуется этим, чтобы навязать журналистам свою позицию. В докладе 2013 года под названием «Администрация Обамы и пресса» корреспондент New York Times Дэвид Сангер заявил, что это «самая закрытая и помешанная на тотальном контроле администрация, с которой он когда-либо работал».
В репрессивных режимах вроде российского эта динамика усугубляется — президент Путин успешно задавил независимую прессу, параллельно выстроив пропагандистскую сеть, освещающую новости исключительно с позиции Кремля. Путин воспользовался этой государственной прессой, чтобы подогреть поддержку военных интервенций на Украине и в Сирии, и продолжает применять её для подрыва западной политики и тем самым мешает западным интересам по всему миру.
Преступники и террористы — от мексиканских наркокартелей до ближневосточных исламистов — пользуются переменами еще активнее. Когда-то подобные группировки выстраивали отношения с журналистами и давали им эксклюзивные интервью, но теперь им гораздо проще привлечь внимание СМИ — совершаешь что-нибудь чудовищное, снимаешь и постишь в социальные сети, а дальше традиционные СМИ подключаются сами, только умножая ужас.
Самый зловещий пример — это, конечно, ИГИЛ (организация очень сильно запрещена на территории РФ — прим. S&P), и жертвами Исламского государства очень часто становятся как раз журналисты. Именно поэтому свежие исследования CJP утверждают, что мы входим в беспрецедентно опасную для журналистов эпоху.
Конечно, оскорбляющий иммигрантов Трамп и головорезы из ИГИЛ — это не одно и то же. Но принцип один: шокируй, чтобы привлечь внимание; контролируй картинку через соцсети; нападай на критиков и мобилизуй сторонников; пробивайся к массовой аудитории при помощи обратной связи между традиционными и социальными медиа.
Эта стратегия работает, потому что опирается на всю медийную экосистему целиком, а не на отношения с конкретными журналистами. Трамп может позволить себе выгнать Йорге Рамоса с пресс-конференции за назойливость; намекнуть, что Мегин Келли набросилась на него из-за ПМС; угрожать прессе судами и ужесточением законов о клевете; раз за разом объявлять журналистов «отбросами», демонстрировать безразличие судьбой корреспондентов, избитых или даже арестованных во время работы на его мероприятиях — и получать именно ту картинку, которая ему нужна.
СМИ стоят на власти, и по мере того как власть традиционных СМИ ослабевает, отношения между журналистами и героями их репортажей меняются. Стратегия Трампа показывает, что теперь лучший способ привлечь внимание прессы — это привлечь людей, шокировав их, идеологически зарядить событие через социальные сети, а затем дать традиционным СМИ усилить эффект. Пока этот прием работает, им будут пользоваться. Это плохие новости для американских выборов; и еще хуже — для журналистов, которых до сих пор спасала от опасности их полезность.
Также читайте: Американец года, Дональд Трамп
Оригинал материала на сайте DailyDot.com
