В теории «Русский марш» может быть крайне эффективным средством русского национального строительства, ритуалом, укрепляющим русскую идентичность. На практике «Русский марш» давно стал смотром всевозможных правых сект и тусовок, чье крайне красочное поведение служит отличным материалом для издевательств над русскими в федеральной прессе. В прошлом году мы поддержали «Русский марш» в надежде, что начавшаяся смена парадигмы в отечественной политике затронет и «Марш», приведет к его переориентации на просыпающийся средний класс. Мы ошиблись. Я был на «Марше» и с ужасом представлял себе реакцию наших читателей, поддавшихся на наши красочные призывы и посетивших мероприятие. Вот вы, молодой прогрессивный представитель среднего класса со сплошь либералами в друзьях, начитавшись про интеллектуальный русский национализм, насмотревшись на суровые лица членов Русской фракции в имперской Государственной думе, навосхищавшись топ-нотч политическими плакатами, решаете: «Хватит! Русский я или нерусский! Это мой день, мой марш, мой народ, моя страна! Пойду — и пусть они потом всем своим институтом „Стрелка“ обхихикаются!»
Надеваете лучший костюм, берете под руку девушку («Праздник же! Наш национальный праздник, дорогая! „Спутник Погрома“ говорил, что мы — русские, и сегодня мы празднуем нашу русскость!»), после чего из мира гламурного интеллектуального национализма проваливаетесь в сюрреалистическую параллельную реальность, где слева от вас люди в медвежьих шкурах бьют в барабаны, а справа — православные за хоругвь дерутся (нет, это не преувеличение, на прошлом «Марше» православные хоругвеносцы, действительно, не поделили хоругвь). Сходил на праздник, отпраздновал русскость. Либеральным друзьям лучше не рассказывать…
Само собой, что «Русский марш» может быть принципиально другим (достаточно вспомнить правые манифестации в Империи), и его возможно превратить из всероссийского слета субкультурщиков в по-настоящему важнейшее политическое мероприятие года, которое будет охватывать все слои населения. Для этого надо:
1. Вычистить 90% текущего оргкомитета, оставив только нацдемов, ориентированных на построение политической партии и потому максимально заинтересованных в респектабельности всех националистических мероприятий. Всех остальных «космонавтов», не понимающих, кто они и на какой планете находятся — с вещами на выход. Жидорептилоиды, несомненно, угрожают России, но рассказывать вы про это будете в другом месте.
2. На освободившиеся места позвать представителей всех политических сил, подчеркивая, что «Марш» не идеологическое, не партийное, а национальное мероприятие. В первую очередь в оргкомитет должны войти Навальный и Милов, символизирующие либеральный фланг. Создание ощущения внеидеологической, национальной коалиции — одна из главных задач оргкомитета.
3. Провести всю пиар-подготовку с точным расчетом на русский средний класс. Никаких плакатов с оскаленными волками, какими-то девками в рассветных полях и прочим подростковым язычеством пополам с плохо прикрытым неонацизмом («14 слов» в качестве официального девиза марша — это надо было додуматься). Семейные пары, детские сады, школы, розничная торговля, криминал — обращение к конкретным социальным темам с национальным оттенком, которые реально волнуют людей. Ты молодой отец, в детском садике у дома из-за мигрантов нет мест, приходи на «Русский марш», чтобы заявить о своей проблеме.
4. Четкая сегментация выступлений на митинге по темам (образование, здравоохранение, наука, армия, бизнес и т.д.), причем сверхжесткий отбор выступающих из реальных бизнесменов, ученых, врачей, педагогов, которые будут говорить по делу: «Так и так, на медицинское обслуживание мигрантов из бюджета тратится столько и столько, ДОКОЛЕ?» Обязательно — пара жертв этнической преступности с рассказами о пережитых ужасах от первого лица. Удивительно, насколько банальнейший пропагандистский ход — вытолкнуть на сцену девочку, чтобы она там стояла и плакала, как ее пять дагов насиловали — за все годы «Марша» так и не пришел в голову организаторам. Может, хоть в этом году, прочитав эти строки, они, наконец, додумаются до очевидного. На митинге нужны или специалисты (разговор строго по делу: цифры, факты, кто виноват, что делать), или эмоции («А потом они… они…», — заплакала у микрофона, упала на колени, подошел один из организаторов, бережно укрыл своим плащом, увел со сцены, толпа в шоке), но в любом случае должна быть выстроена драматургия, коллективное переживание. Геббельс, bitch!
5. Перед «Маршем» — раздача стандартизированной агитации с конкретными социально-национальными требованиями («Верните русских дворников!», «Требую ввести визы!», «Хватит кормить Кавказ!»), разложенными по тематическим разделам, чтобы каждый марширующий мог выбрать ту тему, которая его волнует. Толпа должна производить впечатление единообразности за счет единого оформления агитации (вспомните митинг Навального), причем все снимки толпы будут выхватывать требования, показывая содержательность «Марша». Идут люди, в руках у людей требования, все требования в едином стиле — совсем другая картинка, совсем другая.
6. После «Марша» — принятие резолюции с конкретными требованиями к федеральным властям, причем с обещанием через год выполнение этих требований проверить. «Сейчас у нас санкционированная акция, сейчас мы легально политически требуем, но если нас, сотен тысяч русских, не услышат, то мы начнем требовать иначе». На немосковских маршах — сбор просьб и жалоб к местной администрации с обязательным контролем их выполнения со стороны инициативной группы. Желаемый образ — НАРОДНЫЕ ЗАСТУПНИКИ.
7. В обязательном порядке найм профессиональных фотографов и телеоператоров с кранами для создания профессионального медиа-потока (поскольку либеральные медиа в основном любят снимать кривые рожи). На следующий день после «Марша» — выкуп рекламных полос в федеральной прессе для публикации фотоотчета с принятым «Маршем» списком требований. Основная задача — переломить негативное освещение «Марша», изменив коллективный образ марширующего.
8. Так как на «Марше» будет радикальная молодежь и ей будет скучно, то отдельно — организация «Молодежного „Русского марша“» для молодых радикалов, с концертом, выступлениями звезд спорта, может быть, даже микс-файт турниром. Желательно подвезти мигрантов и устроить мигрантопогоняйку на телекамеры. Общая задача: четкая сегментация цивильного «Русского Марша» (взрослые мужчины цивилизованно требуют от власти конкретных действий) и старого доброго ультранасилия (молодежь в масках гонит орущего мигранта — четко считываемый месседж: «А это будет, если цивильный „Марш“ вы не захотите слушать»). Радикал — полезнейший элемент, если он на своем месте, и вреднейший, если он прыгает за спиной у пожилого дяденьки, пытающегося рассказывать про гражданскую нацию. Неспособность осознать необходимость радикалов в итоге привела белоленточное движение в то печальное состояние, в котором оно ныне пребывает.
9. Скорей всего в первый год переформатированный «Марш» провалится, но при правильном контроле информационных потоков (в первую очередь — работа над имиджем, популяризация «Марша» как шествия нормальных русских, которых волнуют конкретные проблемы) уже второй «Марш» побьет все рекорды посещаемости, когда люди увидят, что это не переодетые придурки, а такие же как они русские, которых достало (список, что именно достало, обновлять в соответствии со свежими соцопросами, проводимыми за месяц до «Марша»).
10. По мере роста мероприятия возможно будет организовывать видео-мосты с «Маршами» в других городах и даже странах («Привет, русские города-героя Севастополя! Нас здесь 200 000 (панорамный кадр), и мы пришли поддержать вас! Пускай только какая-нибудь бендера попробует вас тронуть! А теперь врубайте Калифорнию, посмотрим, как там дела у русских в Кремниевой долине!» — «Привет, Москва, мы с трудом отпросились на „Русский Марш“ у Сергея Брина!»), что превратит «Марш» в инструмент актуализации ощущения единства огромным русским народом; в позитивный опыт переживания национальной идентичности (нас много, мы сильны, мы везде), на котором уже возможно выстроить новую постпутинскую национальную Россию; в «духовную скрепу», удерживающую вместе гигантское русское пространство.
Поэтому, на самом деле, дико печально, что такой мощнейший инструмент нацбилдинга узурпирован людьми, сознательно выстраивающими маркетинговую стратегию для привлечения радикалов, но при этом боящихся использовать пришедших радикалов для силового давления на власть (а зачем еще радикалы нужны? как чукча из анекдота — билет купил, а сам не поехал) и одновременно формально этих же радикалов отвергающих («Русский Марш» для семейных пар — какая семейная пара не любит оскаленных волков со свастиками и легендарную скинхед-группу «Коловрат»?), получающих в итоге mixed message, остро пахнущий неумелым враньем.
Подведем итоги: другой «Русский Марш» возможен, запрос на другой «Русский Марш» есть, но идущее на смену «профессиональным русским» новое политическое поколение пока не оформилось в четко обозначенные группы и институции, готовые взять на себя организацию альтернативного мероприятия. Это печально. Тем не менее, постоянно растущий интерес к национальности и национальной идентичности позволяет предположить, что скоро «первичный бульон» нового русского национализма начнет выкристаллизовываться в дееспособные структуры, желающие бороться за власть и влияние, а не за хоругвь с казаками драться.
