Это твоя жизнь. Она происходит здесь и сейчас, в реальном времени. Лучшее будущее не наступит. Чуда не случится. Ты не придумаешь гениальный стартап, ты не уедешь в Америку и даже в лотерею ты не выиграешь. Ты на полных парах несешься к старости — а может быть, ты уже стар — и смерти. Нет никакого «завтра», есть лишь одно бесконечное «сегодня», растянутое на 70 (или, учитывая продолжительность жизни в РФ, скорее 60) лет.
Если ты хочешь изменить свою жизнь, ты должен начать менять ее здесь и сейчас. Не жди завтра — завтра не наступит, если ты хотел заняться политическим активизмом — сейчас самое время. Если ты хотел заработать миллион — сейчас самое время. Если ты хотел подцепить топ-модель — сейчас самое время. И даже если ты хотел пойти в спортзал — сейчас самое время.
Время утекает сквозь пальцы, и это единственное, чего нельзя вернуть. Ветшаешь ты. Ветшают твои близкие. Ветшают и рушатся твои юношеские мечты и надежды. Пик кризиса среднего возраста приходится на 43 года — это время, когда до всех доходит, что пасьянс жизни сложился, лучшее позади, и то завтра, на которое ты надеялся все эти годы до 43 лет — оно даже больше не мечта, оно просто исчезло.
Осталось бесконечное сегодня, но тебе уже 43 года, и у тебя нет ни времени, ни сил, ни воли это сегодня изменить.
43 года — это пик депрессии, когда почти все переходят на питание транквилизаторами и рассыпавшимися надеждами. Затем депрессия проходит, по мере продвижения к
Некоторые даже становятся счастливы. Счастливыми от того, что окончательно оставили всю надежду, что окончательно предали все то, во что верили и надеялись все предыдущие годы. Счастливы, что прожили еще один день — сломанные, потерянные и меньше всего похожие на тех, кем мечтали стать в 18. Глубокие пенсионеры зачастую в разы счастливее студентов. Не о чем больше мечтать. Не о чем надеяться. Надо лишь широко раскрыть глаза и завороженно смотреть в приближающееся Великое Ничто, благодаря несуществующего бога за то, что твое изношенное старое сердце проработало еще один день.
И так заканчивается твоя жизнь, смирением за гранью даже призрачной надежды. Жизнь того, кто «не поддавался на провокации». Жизнь того, кто считал, что «политика — грязное дело». Жизнь того, кто не рисковал. Жизнь того, кто думал, что за следующим углом будет непременно новое завтра — но там раз за разом оказывалось бесконечное сегодня. Сегодня, в котором ты так и не будешь ползти с вырванным боком по дрожащей от танковой колонны мостовой — потому что ты не поддаешься на провокации, ты благоразумен, у тебя семья, жена, дети, бабушка, дедушка и соседская собачка — но сегодня, в котором ты будешь умирать в 60 средним российским ничем, в постели, пропахшей рвотой и мочой.
Сегодня, в котором ты поймешь, что у тебя был шанс стать из винтика порочного социального механизма человеком, стать из ничтожества благоразумного человеком бунтующим — но ты его упустил. Сегодня, про которое можно было бы рассказывать детям — но ты им ничего не расскажешь, детям неинтересно слушать, как папа сидел и фигачил благоразумные комменты, пока на улицах творилась история.
Прекрасная или ужасная — вопрос. Но история — несомненно.
Не будет завтра. Не будет ничего. Если ты уже не студент и нашел работу/открыл свое дело, то твоя жизнь так и будет дальше катиться по этой колее, пока не стукнет 43, и ты не скажешь себе утром в зеркало: «The best is over». Волшебник не прилетит. Фея не придет. Даже если они — они, не ты — скинут Путина и поставят вместо него Навального, ты все так же будешь панчекрякать в утреннем часе пик во все тот же офис с тусклыми лампами дневного света. А потом в одно прекрасное утро ты перед офисом заедешь за «Прозаком». И всё. Совсем всё.
В обществах с устоявшейся социальной структурой и политической системой чтобы вырваться из рутины надо уходить в маргиналы. Наркомания, банды мотоциклистов, хиппи-коммуны. В России чтобы вырваться из рутины, достаточно всего лишь превратиться из трусливого никого (прячущего свою трусость под маской благоразумности, конечно, конечно, если тебе принесут царскую грамоту на гербовой бумаге с пятью печатями, что этот протест не организован Госдепом и что он не провокация Кремля, тогда ты выйдешь. Ты лучше меня знаешь, что такой грамоты не будет никогда и с тем же успехом ты мог сказать: «Я включусь в политическую жизнь, когда меня туда позовет розовый единорог») в полноценного гражданина.
Но ведь это опасно. Могут поймать на улице и в тюрьму посадить. Или за экстремизм привлечь. А тебе в тюрьму нельзя, тебя ждет офис и «Прозак», иногда — такая же как ты жена (лучше всего описываемая словом «никак»), и дети, которых ты с младых ногтей учишь «не возникать» и «не связываться», а заранее готовиться к офису и «Прозаку».
Подумай об этом. Осознай это — не на словах, а глубоко внутри, настолько глубоко, когда слова уже не нужны. Прочувствуй это ежедневное, неумолимое движение к 43, когда до тебя внезапно дойдет, что жизнь-то прожита. Ощути эти 43. Увидь блик на баночке «Прозака», заспанное жирное лицо аптекарши, свой благоразумный интернет-комментарий лет через 10, что «все это кремлевские провокаторы», который парадоксально ничем не будет отличаться от того, что ты пишешь сейчас. Прими отсутствие чуда как базовый, самый вероятный сценарий твоей жизни. Всё будет так, как сейчас, только сначала ты будешь надеяться, что всё изменится, затем надеяться перестанешь, а затем умрешь. Другой судьбы у меня для тебя нет. Другая судьба для тебя есть только у тебя самого.
Год назад я увидел баночку «Прозака». И создал «Спутник и Погром».
Может быть, сегодня ее увидишь и ты.
