Фонтанка.ру сообщает, что Малом драматическом театре — Театре Европы (что в Петербурге) завершился фестиваль толерантного театрального искусства «Мы и Они = Мы», само название которого звучит как шедевр дадаизма. Судя по отчетам с мероприятия, праздник вышел красочным даже на фоне установки мемориальных плит чеченским защитникам Ленинграда (а выделиться в такой компании — достижение). К сожалению, наша редакция не смогла посетить фестиваль, поэтому мы доверимся развернутому отчету госпожи Жанны Зарецкой, чьи отдельные пассажи звучат как изящные стихи эпохи победившего новояза:
На финальном обсуждении спектаклей Лев Абрамович Додин (руководитель Малого драматического театра, где проходил фестиваль) сравнил национализм в обществе с раковыми клетками в человеческом организме: «Великое заблуждение — считать, что национализм может спокойно, интеллигентно существовать в обществе. Это все равно, что говорить, что раковые клетки присутствуют в организме в цивилизованном количестве. Наши фестивальные истории — о поздних, уже неизлечимых, стадиях рака.
Видимо, метафора Додина подразумевает, что националистов надо вытравливать химиотерапией. Проклятый русский язык! Хотел сказать одно, а вышло совсем другое. Впрочем, это еще не праздник, праздник в том, что показывали на сцене МДТ:
В эскизе «Женщина и война» по воспоминаниям венгерского психолога Алан Польц русские солдаты-освободители насиловали — по сорок человек кряду — местных женщин. В «Очищении» молодого финского автора Софьи Оксанен 1977 года рождения предъявлялись последствия насильственной советизации Эстонии (акты прямого насилия, не только над женщинами, но и над ребенком, страх, убийство, предательство друг другом членов одной семьи тоже присутствовали в тестах и в полной мере). В казахской пьесе совсем молодого драматурга Олжаса Жанайдарова из любви двух братьев-эмигрантов к одной русской девушке вырастала история убийства — причем, что характерно, утрата национальной идентификации, чтобы не произносить пафосное слово Родина, русской девушке была свойственно в не меньшей мере, чем казахским гастарбайтерам (а пожалуй что и в большей), не говоря уже о школьнике из новорусской семьи, уверенно нацеленном на эмиграцию в Англию.
В эскизе по повести «Камень, ножницы, бумага» российского писателя Максима Осипова, озаглавленном «Русский и литература» (по названию пьесы), русская женщина Ксения в грандиозном исполнении актрисы Натальи Акимовой — чиновница и владелица пельменной, потерявшая дочь и все силы тратившая на месть учителю русского и литературы, сбившего дочь с пути истинного (в данном случае, с мыслей о выгодной карьере юриста), вдруг обретала веру — но не православную, а мусульманскую, единожды поговорив с уроженкой Таджикистана, работницей пельменной с филологическим дипломом ЛГУ (бесцветное, хотя и влиятельное «православное лицо» этого города не смогло предложить Ксении ничего убедительного в ответ на ее вопросы к жизни, как не смогло отказаться от предложенных ею взяток).
Особенно впечатлили два эскиза — «Человеческий фактор» по бельгийскому тексту, в котором постулаты корпоративной этики очевидно рифмуются с нормативами нацистских документов, вообще не принимающих в расчет человеческую индивидуальность. И «Наш класс» — по мощной пьесе польского автора Тадеуша Слободзянека, рассказывающей о грандиозной трагедии в польской Едвабне, где вовсе не фашистами, а самими поляками были сожжены в овине полторы тысячи евреев. Эскиз подготовила режиссер МДТ Наталья Колотова с почти исключительно молодыми актерами, но эта история расчеловечивания прекрасных на первый взгляд людей, одноклассников задела настолько, что каждый из выступавших в финальный день фестиваля неизменно к ней возвращался. Оказалось, зрители разных национальностей пережили одно и то же чувство:
…их мучил один и тот же вопрос: «При чем здесь национализм?». Это даже не истории любви скинхеда к таджичке, а полный, извините, «Зеленый слоник», над сюжетами которого даже невозможно издеваться. Советские солдаты по сорок человек насиловали венгров, поэтому национализм — раковая опухоль, спасибо, прояснилось.
В кулуарах за чашкой чая говорили о позорных (на взгляд любого цивилизованного человека) победах французского «Национального фронта», о громком процессе в Германии, где три «новых арийца» планомерно убивали граждан ФРГ с другим цветом кожи — турков, афганцев, etc. И в этом же ряду — а в каком еще? — о российском законотворчестве
Тот тонкий момент, когда советские евреи в компании с восточноевропейскими трудящимися объявляют «нецивилизованными» примерно 50% населения Франции. Видимо, это такое издание занудной советской сказки про «загнивающий Запад» в левоэкстремистской версии: если для православных сталинистов доказательства загнивания Запада в гей-парадах и мусульманах, то для многонациональных левоэкстремистов — в набирающей популярность правоцентристкой партии, из-за чего они без всякого сомнения объявляют примерно половину французских избирателей варварами и дикарями.
Хотя дело, конечно, не в дикарях, а в статусе Театра Европы — уважаемый Лев Абрамович прямо представляет интересы евробюрократии, для которых евроскептик Ле Пен как кость в горле. Тем не менее, то, что евробюрократия проговаривает осторожными намеками (Европа же! Этикет! Культура!), советские гении херачат открытым текстом, со всей пролетарской прямотой.
Многонациональная брюссельская интеллигенция.
«Все больше людей настаивают на возвращении пятого пункта, в правительстве в том числе, — сказал со сцены Лев Додин. — Наши газеты с радостью сообщают о победах Марин Ле Пен, главы французской партии «Национальный фронт», которую прежде было неприлично упоминать в разговоре. Сурур (приглашенная на фестиваль французский театральный критик иранского происхождения Сурур Космай — прим.ред.) мне как-то сказала в разговоре: «Происходит банализация нацизма, фашизма». В самом деле, нацизм становится будничным для сознания большинства людей. И это особенно страшно. Он даже обрел более цивилизованное определение — и теперь называется фундаментализмом. Но суть его от этого не меняется, в его основе лежит нетерпимость к другому, не похожему. И в этом смысле мусульманский фундаментализм равен католическому, православному, коммунистическому. Бирюлево, наше законотворчество, появление в языке целого ряда слов, которые в интеллигентном обществе были бы подвергнуты изгнанию, а у нас становятся нормой, — все это свидетельствует о том, что вокруг нас творится вакханалия ненависти.
Иначе говоря, вписавшийся в евробюрократию мужчина публично признал, что утрачен контроль над дискурсом, а советская интеллигенция не имеет связи с основной массой населения. О чем мы и пишем регулярно, указывая на отсутствие русских национальных элит, то есть, элитных слоев, способных выстраивать коммуникацию с широкими народными массами. Это очень важный момент — трудящиеся 20 лет ехали как едется, а когда возникла необходимость поуправлять раскаляющейся страной, то обнаружили, что управлять нечем, что нет руля, нет педалей, нет сколько-нибудь значимого интеллектуального сословия, находящегося в контакте с массами. Или с властью. Или хоть с кем-то. Администрация Президента и мужики с Уралвагонзавода одинаково равнодушны к полузадушенным крикам советского интеллектуального сословия, которому осталось только вот спектакли про «фофызм» показывать (подозреваю, что Вторая мировая в качестве доминирующей темы была выбрана просто потому, что трудящиеся не могут освоить более свежий материал — две Чеченские, например).
В завершение разговора Лев Додин, взявший на себя личную ответственность и за уникальный в своем роде на редкость острый и значительный «фестиваль толерантности», и за формулу выживания «Мы и Они = Мы» — в реальности, не имеющей границ только в жестокости, сказал: «Мы хотели напомнить не столько о толерантности, сколько о любви. О том, что Господь велел не терпеть, а любить ближнего. И я думаю сейчас наступило время заменить декартовское cogito ergo sum („Мыслю значит существую“) на misereo ergo sum „Сострадаю значит существую“. Иначе не выжить».
Верная мысль, но попробуйте хотя бы раз, хотя бы в качестве эксперимента посострадать не изнасилованным семьдесят лет назад венгеркам, которые, скорее всего, уже мертвы и даже их дети мертвы, а живущим здесь и сейчас русским, которым больно и плохо, причем не в индивидуальном порядке, а как народу. Мы лишены прав, мы лишены свобод, мы даже лишены народного имени — нам предписывают стать «россиянами» — нас мучают и убивают на улицах наших городов, обратив в рабов-илотов, на которых охотятся спартанцы-кавказцы, и разве десятки громких убийств только за этот год не дают Льву Абрамовичу достаточно материала для организации фестиваля, раз уж он решил заняться остросоциальной тематикой?
Разве наши муки и боли не заслуживают сострадания, со-переживания, совместного переживания в том числе в виде театрального представления в древнем и уважаемом жанре трагедии? Разве наша жизнь заслуживает меньше внимания, чем события семидесятилетней давности? Разве не важно то, что происходит с нами здесь и сейчас, разве боль и кровь русского народа неинтересны Льву Абрамовичу?
Нет. Он представляет Театр Европы. Театр ЕС. ЕС все равно на нас и наши страдания, Европе равнодушна Россия и русские, и все мечтания отдельных оппозиционеров, что Европа в ответ на очередное письмо против Путина введет какие-то санкции и начнет бороть кровавый режим, абсолютно беспочвенны. В лучшем случае пришлют еще одну польско-венгерскую труппу с еще одним набором упоительных спектаклей про изнасилованных мирных жительниц, потому что никому на всем белом свете русские не нужны, кроме других русских.
Спасибо за этот урок, Лев Абрамович Брюсселев.
