В марте 1918 года началась иностранная интервенция в расколотую Гражданской войной Россию. В советское время, понятно, вторжение объясняли просто: мол, капиталистические и империалистические акулы намеревались поработить молодую республику рабочих и крестьян, и вернуть проклятых царя, генералов и помещиков.
Это все ложь и дымовая завеса. Союзники Российской Империи по Антанте, не желавшие делиться с русскими плодами общей победы, сделали все, чтобы Николая Второго свергли, а потом убили. Соответственно, сильная Россия никому не была нужна. Интервенция де-факто оказалась в интересах большевиков, а Белому движению скорее навредила, чем помогла.
Как разорвать мозг советского человека? Рассказать ему правду. Как интервенция началась с официального согласия большевистского правительства. Как интервенты вставляли белым палки в колеса. Как интервенты набирали и вооружали полки, состоявшие из большевиков. Как красные и интервенты дружили на Транссибирской магистрали. Но обо всем по порядку.
Сразу же после прихода большевиков к власти издан Декрет о мире, а большевистское правительство шлет всем странам требования заключить мир без аннексий и контрибуций. То есть красные лишают Российскую Империю права на свою часть добычи. Разумеется, члены Антанты оставляют предложение полезных дураков без ответа — это только русским никакой контрибуции не положено. Дело сделано. Остается его оформить. Предварительные переговоры союзников проходят в Париже в декабре 1917 года, вскоре после заключенного большевиками перемирия. В переговорах от англичан — заместитель министра иностранных дел, от французов — министр без портфеля. Договорились о том, что на случай немецкого масштабного наступления или выхода России из войны каждая из стран-победительниц оккупирует свою зону на территории распавшейся Империи. При этом договор не касается территории собственно РСФСР, речь идет пока об отколовшихся окраинах в статусе самопровозглашенных непризнанных государств.
Ситуация осложняется тем, что между этими территориями и союзниками пролегает фронт, на котором находятся австро-османско-германские войска.
А вот Японии, которая непосредственно граничит с Россией, ничто не мешало высадиться на Дальнем Востоке под благовидным предлогом. Мешала лишь позиция союзников, которые вовсе не желали усиления главной азиатской державы за счет русского Дальнего Востока. И Антанта в течение нескольких месяцев остужала пыл самураев.
Но японцы не утерпели и в январе 1918 года отправили во Владивосток корабль. Однако речи об интервенции еще не шло — корабль стоял в порту, как бы символически предостерегая от преступлений против японского населения города. Да и масштабной интервенции противились американцы.
Однако в феврале 1918 года события стали развиваться стремительно. Немцы, устав от выкрутасов советских выскочек-дипломатов с доморощенной стратегией «ни войны, ни мира», начали масштабное наступление. По меркам окопной Первой мировой войны — невиданный прорыв. Немцы проходили в день по сотне километров, большевики бежали быстрее лани, и тевтоны захватывали города одним взводом солдат, после чего прыгали в поезд и ехали в следующий город. Темпы наступления были крайне стремительными. Союзники схватились за голову. Ведь в России еще было припасено очень много военного добра, припасов и амуниции, которая вот-вот могла попасть в руки к немцам. Большевики же не могли задержать немецкое наступление даже на час-другой.
Пока красные вели переговоры с немцами по поводу будущего Брест-Литовского мира, немцы высадили в Финляндии, отколовшейся от РСФСР, десант, при помощи которого изгнали красных финнов. В Антанте беспокоились, что Берлин продолжит наступление к Мурманску — важному незамерзающему порту, а следом перехватят и Архангельск, где находились крупные армейские склады.
И вот англичане напрямую предложили большевикам высадиться в Мурманске и занять город, не позволив вступить туда немцам. Это предложение передали председателю Мурманского совета Алексею Юрьеву.
Кто такой Юрьев, также известный как Алексеев, совершенно непонятно. Но роль он сыграл большую и, судя по всему, человеком был непростым. Судите сами. Дореволюционная биография практически неизвестна, за исключением того, что товарищ жил в Америке и работал в газете Троцкого «Новый мир». В 1917 году под видом моряка оказывается в Мурманске, где сразу же становится председателем местного совдепа. Потом обеспечивает высадку англичан в Мурманске с согласия большевиков и лично Ленина и Троцкого, затем они же объявляют его врагом народа за сдачу Мурманска, но Юрьев-Алексеев продолжает возглавлять совдеп при интервентах еще полгода (!). А после расформирования совдепа становится переводчиком американского консула. После ухода интервентов товарища приговаривают к смертной казни, которую тут же заменяют 10 годами заключения и через полтора года отпускают на свободу. После чего его следы теряются. Наверное, утопился с горя. А если серьезно, скорее всего, уехал домой. В Англию, или Америку. Но мы забегаем вперед.
В начале марта англичане предлагают Юрьеву помощь против возможного наступления немцев или финнов на Мурманск. Юрьев обращается с этим предложением в Совнарком, указывая, что фактически никакой военной силы в его распоряжении не имеется и в случае атаки немцев оборонять порт нечем. Из Москвы сразу же приходит телеграмма Троцкого:
«Вы обязаны принять всякое содействие союзных миссий и противопоставить все препятствия против хищников».
Получив добро, Юрьев принимает англичан с условиями: власть по-прежнему остается у Совдепа, иностранцы не вмешиваются в местную политику, они же снабжают регион припасами.
Через несколько дней полторы сотни британских морских пехотинцев высадились в Мурманске. На рейде у города встало несколько союзных кораблей. Несколько месяцев интервенты дисциплинировано сотрудничали с большевиками и даже вместе воевали против белых финнов. Уже через несколько дней после прибытия англичан в Мурманске объявился отряд красных финнов, который запросил поддержки. Усилиями англичан был оборудован импровизированный бронепоезд, вооружением которого стали пушки, снятые с британского корабля. Английские морпехи даже прокатились на поезде в поисках белых финнов, но никого не нашли.
А уже через несколько дней английский корабль перебросил в Печенгу сводный англо-финско-советский отряд для отражения атаки белых финнов на город. В итоге атаку успешно отбили. Из вытесненных в Россию красных финнов англичане сформировали Мурманский легион, который де-факто тоже считается участником интервенции в России, хотя фактически это финские большевики. Анекдотичность дошла до того, что бывший американский ковбой и один из руководителей финской Красной армии Вернер Лехтимяки, назначенный командиром легиона, получил звание полковника британской армии, что совершенно не помешало ему в будущем воевать против Юденича и быть агентом Коминтерна.
Кстати, англичане высадились в Мурманске на основании устных договоренностей и фактически ничто не мешало им вести свою политику, поскольку никакого договора не было. Ленин и Сталин названивали Юрьеву по прямому проводу, требуя добиться заключения договора с англичанами:
Нам кажется, что Вы немножечко попались. Теперь необходимо выпутаться. Наличность своих войск в Мурманском районе и оказанную Мурману фактическую поддержку, как военно-политический акт определенного характера, англичане могут использовать при дальнейшем осложнении международной конъюнктуры как основание для оккупации. Мы советуем Вам составить официальную бумагу для доклада центральному правительству, то есть Совнаркому, о делах в Вашем районе, причем в этой бумаге как бы мимоходом упомяните о договоре, приведя его текст по протоколу и главным образом о заявлении англичан и французов против возможной оккупации района тоже по протоколу Вашего совещания с ними. Далее, Вы должны в очень любезной форме предложить англо-французам признать эти заявления насчет оккупации соответственно действительности. Вы можете при этом сослаться на то, что в конституции Российской республики Вы, как представитель власти в районе, обязаны представить центральному правительству совершенно точный отчет, запротоколенный речами, о таком важном событии, как организация обороны в районе против продвижения немцев и финских их агентов к морю. Если Вы этого добъетесь, то это будет серьезным шагом к скорой ликвидации того запутанного положения, которое создалось по нашему мнению у Вас, помимо Вашей воли. Этот Ваш отчет правительству должен быть совершенно официальным, но секретным, т.е. не подлежащим публикации. Одновременно на днях посылаем Вам отряды вооруженных красногвардейцев и одно лицо, которое будет постоянным связующим звеном между Вами и Москвой.
В апреле в Мурманск начали прибывать белые, пользуясь тем, что местные большевики практически не имели военной силы. Ленину это не понравилось, он посредством Сталина связался с Юрьевым и потребовал:
Советуем принять помощь англичан, не давая им пока согласия о тральщиках, и во что бы то ни стало прогнать белогвардейцев.
Юрьев переспросил, как это понимать:
Ваши слова: «советуем принять помощь англичан» и «во что бы то ни стало прогнать белогвардейцев» — значит ли принять военную помощь англичан и французов, выражающуюся в посылке их незначительного, однако, отряда в помощь нашей Красной Армии?
Можно ли по пункту второму официально заявить от имени Совнаркома о принятии помощи в обороне средней и северной части Мурманской дороги от финской белой гвардии.
Мы понимаем, что, быть может, этого Вы официально сказать не можете. Тогда возьмем ответственность на себя и сделаем сами. Но необходимо нам здесь быть уверенными, что наши действия не идут вразрез с Вашими планами.
Юрьеву перезвонил Сталин и передал ленинский ответ по прямому проводу:
Помощь принять. О тральщиках справиться в тех учреждениях, о которых Вы говорите, причем с нашей стороны препятствий нет. Комбинация должна носить абсолютно неофициальный характер. Дело это относим как бы к разряду военных тайн; в сохранении же тайны Вы ответственны как и мы.
Комбинация Кремля очевидна. Опасаясь наступления немцев, красные планировали воспользоваться поддержкой антантовских сил, но оставить эту поддержку в секрете, чтобы не нарушить нейтралитет. А если бы информация стала известна, вину свалили бы на самоуправство местного мурманского совдепа.
Однако высадка англичан в Мурманске вызвала серьезное недовольство немцев. Пользуясь страхом большевиков перед немецкой машиной, они демонстративно потопили несколько советских гражданских судов и оказали на совнарком серьезное давление по дипломатической линии, указывая, что прием англичан в Мурманске нарушает нейтралитет и грозит разрывом Брест-Литовского соглашения.
Перепуганные большевики попытались усидеть на двух стульях. С одной стороны заверили немцев, что уладят вопрос, с другой, свалили его разрешение на Юрьева, который силой внушения изгнать белых и союзников явно не мог. Совнарком телеграфировал в Мурманск:
Никакая местная советская организация не должна обращаться за помощью к одной империалистической коалиции против другой. В случае наступления германцев или их союзников будем протестовать и, по мере сил, бороться. Также протестуем против пребывания в Мурманске англичан.
Юрьев в ответ начал убеждать Ленина, что он совершенно бессилен что-либо сделать, а кроме англичан никто Мурманск защитить не сможет. Тогда высказался уже нарком иностранных дел Чичерин:
Ввиду постановлений Брестского договора военные суда англичан и их союзников не должны появляться у наших северных берегов.
Юрьев в ответ прислал телеграмму:
Противосоюзническая политика краесовета невозможна. Заставить союзников силой уйти невозможно. Военная сила неоспоримо на их стороне.
В Мурманске высадилось еще полторы тысячи британских морпехов. Троцкий и Ленин потребовали от Юрьева немедленно оказать англичанам вооруженный отпор. Товарищ Юрьев просто плюнул на товарища Ленина, в ответ напомнив, что Ульянов предал революцию, заключив Брестский мир. После этого опубликовано постановление совнаркома:
Мурманский совдеп, не подчиняясь моим приказаниям, вступил в самостоятельное соглашение с англо-французами, порвал с рабоче-крестьянской властью, пополнив тем самым ряды врагов революции.
Интервенция — очень похожая на сговор по умолчанию — началась. Рассматривать ее удобнее не хронологически, а географически, чтобы не создавать путаницы.
Интервенция на севере
Как началась интервенция в северных регионах, сказано выше. После того, как у совнаркома не вышло усидеть на двух стульях сразу, объявили, что рассматривают действия англичан в Мурманске как оккупацию. Иоффе пытался убедить Ленина не делать громких заявлений, что привело Старика (одна из партийных кличек Ульянова) в ярость:
Все, что Вы пишете в последних письмах, несуразно до сверхъестественности. Проводить «прежнюю» политику неразрыва с Антантой после Онеги — смешно. Нельзя же даму с ребеночком сделать опять невинной.
Немцы настаивали, чтобы советское правительство избавилось от высадившихся на севере англичан (все еще продолжалась мировая война). По условиям добавочного к Брест-Литовскому миру договора об экономических отношениях между Германией и РСФСР, Кремлю следовало самостоятельно решить проблему с изгнанием англичан.
Летом 1918 года в Архангельске высадился отряд союзников в 9 тысяч человек. Это уже серьезнее, чем в Мурманске, и на этот раз высадка была воспринята Москвой враждебно. Правда, большевики просто бежали из города накануне высадки десанта.
Отряд был сводным: американцы, наконец согласившиеся на интервенцию, итальянцы, сербы и англичане. После бегства большевиков сформировали Временное правительство Северной области, которое возглавлял революционный патриарх Николай Чайковский. К тому времени он был почтенным 70-летним старцем, а «революционным» хулиганизмом и терроризмом занялся еще во времена императора Александра II.
Чайковский был близко знаком с Марком Натансоном, который в свое время вербовал для террористов экзальтированных девиц из почтенных семейств, а после переворота возглавил левых эсеров, вступивших в коалицию с большевиками. Чайковский пошел другой дорогой. Еще в 70-е годы создал кружок «чайковцев», в котором некоторое время состоял даже анархист Кропоткин.
Чайковский пытался привлечь к революционной деятельности казаков-некрасовцев, но в итоге уехал из России и увлекся сектантскими штучками. В Америке сначала создал коммуну «богочеловеков», потом некоторое время провел в уже вступившей в пору упадка протестантской секте шейкеров, получивших свое название из-за причудливых ритуальных плясок во время богослужений. Зачем было огород городить, непонятно. Ведь аналог шейкеров, трясуны — они же сионцы, они же прыгуны, они же сапуны — прекрасно себе скакали на радениях и в Российской Империи.
Хорошо знавшая Чайковского Фигнер вспоминала:
В Берне у него и Клячко были знакомые студентки, 2–3 месяца назад поступившие в университет. Эти девушки под их влиянием пришли в какое-то экзальтированное состояние; с горящими глазами и раскрасневшимися лицами они сообщили мне, что они вскрыли в себе «божественную сущность» и решили вместе с приехавшими ехать в Америку. Одна стала женой Клячко, другая вышла замуж за Чайковского.
Колония просуществовала недолго и распалась. По насмешливым рассказам, кроме основной причины — неспособности к физическому труду, жизнь в ней по моральным условиям была тягостна. Рассказывали, будто каждую субботу происходили общие собрания, на которых колонисты должны были исповедовать свои прегрешения за истекшую неделю и выслушивать отповедь от товарищей обо всем, что те за ними заметили.
Пожив с сектантами, Чайковский уехал в Лондон, где стал сооснователем Фонда вольной русской прессы, занимавшегося поставками социалистической литературы в Россию. Также участвовал в поставках оружия из Англии во время революции 1905 года. В 1906 году попытался организовать на Урале партизанские террористические отряды, но попался. Вера Фигнер так вспоминала о нем:
Чайковский был в высшей степени увлечен этой идеей. Он требовал, чтобы Ц. К. с.-р.(эсеров) издал манифест от имени партии, который объявил бы партизанскую войну против самодержавного правительства. И эта партизанская война, освященная партией, должна была начаться именно там. Ц. К., однако, не пошел на это, и Чайковский не находил достаточно сильных слов для порицания нерешительности членов комитета. Между тем, имея в виду партизанскую войну, Чайковский принял меры к тому, чтобы найти компетентное лицо, которое руководило бы действиями партизан. Для этого он обратился в Америку и вызвал оттуда полковника Купера, участника войны за освобождение негров в С.-А. Штатах, причем надо сказать, что Купер сражался на стороне южан. Купер приехал. Он осмотрел местность и нашел ее благоприятной для партизанских действий. Таким образом отказ Ц. К., благоразумно не пожелавшего взять на себя ответственность за это предприятие, разрушил, все планы Чайковского. И при встрече со мной в Финляндии он резко высказался против Ц. К.
Английские друзья Чайковского внесли за него залог в 40 тысяч рублей, и он был выпущен. После суда, который оправдал Чайковского, эти деньги были казной возвращены, и англичане отдали их в распоряжение Чайковского.
После процесса Чайковский подался в революционное масонство — Великий восток народов России, а после Февральского переворота стал депутатом Петросовета. Однако Октябрьский переворот ему не понравился, как многим февралистам, — хотя полезных дураков уже и не спрашивали. Связи с англичанами у него были серьезные. Снова слово Фигнер:
Приехав в Англию и остановившись там, он воспитал детей своих настоящими англичанами; они даже по наружности не отличались от британцев.
Неудивительно, что английская шестерка и стала главой Северной области.
Главной целью интервенции было сохранение военных запасов от немцев, а также помощь чехословацкому легиону, у которого за границей было серьезное лобби. Цель свержения большевиков не ставилась. В лучшем случае планировалось оказывать умеренную поддержку представителям антибольшевистских сил и то только на период, пока длилась война с Германией.
В Северной области началось формирование Белой армии, которой и предстояло вести боевые действия. Интервенты, вопреки советской пропаганде, в боевых действиях практически не принимали участия, во всяком случае, на суше, ограничиваясь лишь мелкими стычками.
Белые «союзники» встречали весьма холодный прием у интервентов. Северин Добровольский вспоминал:
Все лучшие места на пароходе были отведены английским офицерам, а нам были предоставлены места в трюме, где царило зловоние от погруженных туда продуктов и в котором нам предстояло путешествовать в обществе нескольких сумасшедших и моих будущих клиентов — арестантов, которых везли на суд в Архангельск. Нечего и говорить, что нашему возмущению не было предела; оно разделялось даже «красной» русской командой ледокола, задетой вместе с нами в патриотических чувствах. Возмутительное отношение к нам иностранцев, распоряжавшихся на нашем же судне, слило нас в единую русскую семью, причем матросы выражали нам свое сочувствие и старались быть с нами любезными и внимательными.
Англичанами была открыта в Архангельске артиллерийская школа для русских офицеров, где последние были тоже на положении солдат, причем отношение к ним английских офицеров оставляло желать много лучшего. Английские сержанты также обращались грубо, и был даже случай, когда один из них позволил себе ударить нашего офицера, не понеся за это никакого взыскания.
Англичане даже сформировали полк из арестованных большевиков, что вызвало недоумение у белых офицеров:
Лишь одна воинская часть, принимавшая участие в параде, мрачным, озлобленным видом своих солдат производила тягостное впечатление, а между тем над ней единственной развевался русский трехцветный флаг, так как другие части русского гарнизона Архангельска не участвовали. Это был так называемый Дайеровский батальон, сформированный англичанами из большевиков, сидевших по различным тюремным учреждениям Архангельска.
Тюремные сидельцы засыпали высшее английское командование жалобами на якобы несправедливое их содержание под стражей, чем и вывели из себя плохо разбиравшихся в наших делах практичных англичан. В один прекрасный день ген. Айронсайд решил разрубить гордиев узел и, забрав с собой прокурора Архангельского окружного суда и других высших административных лиц, отправился лично в тюрьму набирать там… добровольцев. Без всякого разбора, не обращая внимания на протесты прокурорского надзора и тюремной администрации.
Всех их прекрасно обмундировали и устроили на «английский паек», превосходивший по качествам получаемый нашими войсками, но подвергали строгой дисциплине под руководством лучших русских и английских офицеров, причем высшее командование принадлежало последним.
Можно себе представить чувства этих людей, когда они с русским национальным знаменем, врученным знаменщику — уездному комиссару из коммунистов, кричали в честь английского короля вместе с остальными войсками троекратное «ура».
Разумеется, при первой же возможности батальон поднял восстание и перекрасился в красных. Еще англичане отметились тем, что подавили попытку военного переворота. Отношения между гражданским и военным руководством белых зачастую были далеко не радужными. Во многих регионах правительство белых на деле было розовым, если не сказать красным. В большинстве случаев речь шла об эсерах и меньшевиках, у которых с большевиками были чисто косметические разногласия.
Гражданские не доверяли военным, а военные особо и не видели отличий между двумя сортами левых. В итоге в Северной области произошла попытка военного переворота. Офицеры арестовали гражданскую власть области по примеру того, как Колчак сделал это с КОМУЧем. Но союзников фактически подавили попытку переворота, выпустив арестованных и арестовав военных заговорщиков.
Поначалу командующим частями союзников на Севере был назначен генерал Фредерик Пул, который сразу после окончания Первой мировой сдал пост генералу Айронсайду, позже прославившийся тем, что зачистил от русских офицеров Персидскую казачью бригаду.
Союзники не вступали в бой за исключением редких стычек. С самого начала выяснилось, что все запасы, охранять которые приехали союзники, вывезены большевиками задолго до их прибытия. Весь 1918 год войска простояли в Мурманске и Архангельске, практически не предпринимая серьезных попыток наступления, продвинувшись лишь на несколько километров от городов вглубь губернии.
После окончания Первой мировой смысл пребывания союзников в России был неясен даже им самим. Большевиков они активно не свергали, да и уже не могли. К 1919 году красные мобилизовали весьма крупную армию, для которой несколько тысяч интервентов не представляли угрозы.
В конце концов, в сентябре 1919 года союзники просто снялись с якоря и ушли из региона.
На интервенции союзников на юге и в Средней Азии нет смысла останавливаться подробно. Высадились они не на территориях РСФСР, а в формально независимых государствах, отколовшихся от РСФСР после революции. Да и там интервенты по большей части наблюдали за ситуацией.
На юге России интервенции не было, поскольку считать за интервентов небольшую союзническую миссию в Екатеринодаре, насчитывавшую полторы сотни служащих — серьезное преувеличение. Цель миссии — оценка ситуации в регионе и перераспределение поставок припасов от союзников Добровольческой армии. Сокрушению большевиков эта деятельность совершенно точно не помогала.
Интервенция в Сибири и на Дальнем Востоке
Интервенция здесь проходила куда более активно, чем на юге и севере, поскольку в ней участвовали японцы — единственная сила, которая имела серьезные интересы в России и была весьма заинтересована во включении дальневосточного региона как минимум в свою сферу влияния.
В Сибири разместились американцы. Хотя современные советские патриоты пытаются представить ситуацию так, что американцы — едва ли не главные зачинатели и действующие лица интервенции, это неправда. Участвовали американцы чисто символически, и влезли они, чтобы сдерживать японцев, у которых действительно имелись территориальные аппетиты.
Американцы высадились во Владивостоке в августе 1918 года. Они сразу же заявили о тотальном нейтралитете и заверили, что не будут вмешиваться во внутренние дела и оказывать поддержку ни белым, ни красным. Если англичане еще пытались заниматься какими-то политическими комбинациями, то американцы просто охраняли Транссиб.
Великий сибирский путь был главным стратегическим ресурсом Сибири, а война без него в столь гигантском регионе была просто невозможна. Именно по Транссибу выезжали из России чехословацкие части, а если кто забыл, то именно помощь чехословакам в выезде из России и была главной целью интервентов (во всяком случае, декларируемой) после окончания войны с Германией.
Американцы высадили во Владивостоке экспедиционный корпус «Сибирь» численностью около 8 тысяч человек. Его задачей была охрана участков Транссиба от Владивостока до Уссурийска, а также в районе нынешней бурятской столицы Улан-Удэ, тогда именовавшейся Верхнеудинском.
Возглавлял корпус генерал Уильям Грейвс. Классический американец, для которого «монархист» равнялось «фашисту» для советского человека. Местную обстановку он совершенно не понимал, большевиков считал кем-то типа американских республиканцев, отцов-основателей, ведущих борьбу с тиранией ради свободы, а всех белых считал монархистами.
В итоге Грейвс симпатизировал большевикам и вставлял палки в колеса белым. Отношения между ним и белыми офицерами были крайне натянутыми — белые видели реальные поступки американского генерала.
Например, осенью 1919 года он заблокировал груз с оружием, купленным белыми, на том основании, что они якобы хотят напасть на него. Грейвс в своих мемуарах скромно сообщил:
Many times Russians and General Knox had said to me, «you are helping the Bolsheviks» or, «people are accusing the Americans of helping the Bolsheviks».
Все видные деятели Сибири отзывались об американце крайне отрицательно. Управляющий делами в правительстве Колчака Гинс вспоминал:
На Дальнем Востоке американские экспедиционные войска вели себя так, что во всех противобольшевистских кругах укрепилась мысль, что Соединенные Штаты желают не победы, а поражения антибольшевистского правительства. Они выражали сочувствие партизанам, как бы поощряя их на новые выступления. Появившись в Верхнеудинске для охраны дороги, американцы заявили, что против восстаний они никаких мер принимать не могут.
Нельзя было объяснять все эти действия антияпонским настроением Америки. Было видно, что в Соединенных Штатах не отдавали себе отчета в том, что такое большевики, и что американский генерал Гревс действует по определенным инструкциям.
Взаимная ненависть Грейвса и Семенова отразилась в мемуарах обоих. Американец называл Семенова одного из худших людей, каких встречал, Семенов обвинял генерала в поддержке большевиков:
Большинство американцев во главе с генерал-майором Гревсом, открыто поддерживали большевиков, включительно до посылки одиночных людей и группами с информацией и разного рода поручениями к красным. Их незнакомство с существовавшим в России положением было настолько разительно, что они совершенно искренне изумлялись, почему русские так упорно сопротивляются власти «самой передовой и прогрессивной партии», предпочитая ужасы царской деспотии просвещенному правлению коммунистического интернационала.
Почти все вооружение и обмундирование, шедшее из Америки, не без ведома генерала Гревса, ярого противника Омского правительства, передавалось из Иркутска красным партизанам. Дело являлось настолько безобразным с точки зрения морали и элементарной порядочности американских представителей в Сибири, что министр иностранных дел Омского правительства Сукин, являясь большим американофилом, с трудом смог замять начавшийся было разгораться скандал.
В интервенции в Сибири принимали символическое участие также канадцы и итальянцы. Зависимые от Короны канадцы послали небольшой экспедиционный корпус, который в основном нес полицейскую службу во Владивостоке и пробыл в России всего полгода, вернувшись домой весной 1919 года. Итальянцы вообще сформировали легион Редента ди Сиберия прямо из австро-венгерских военнопленных итальянской национальности (север Италии в те времена входил в состав этой страны).
Японская интервенция
Участие в интервенции японцев имеет смысл рассматривать отдельно — соседи вторглись в Россию с самыми серьезными намерениями и разместили на Дальнем Востоке целую армию.
Японские силы насчитывали армию от 70 тысяч (по советским оценкам) до 30 тысяч человек (по минимальным оценкам других исследователей), из которых часть была кадровыми военными, а другая — чем-то типа ополчения, сформированного из местных японцев. По численности японские силы значительно превосходили все союзнические контингенты вместе взятые. Кроме того, японцы больше всех настаивали на интервенции и ушли самыми последними. Они единственные сражались с местной партизанщиной.
Все это объяснялось не только воинственными устремлениями японцев, но и их географическим расположением. Американцы или англичане в территориальном смысле по большому счету ни на что рассчитывать и не могли, слишком уж далеко и неудобно располагалась Россия. А вот у японцев Дальний Восток — под боком. Поэтому как максимум японцы рассчитывали какие-то из территорий урвать в свою пользу, как минимум — создать буферное государство прояпонской направленности на Дальнем Востоке.
По этой причине японцы с самого начала играли в свою игру, и союзникам приходилось постоянно одергивать Токио и усмирять его амбиции. Японцы поставили на атамана Семенова — весьма типичного представителя забайкальского казачества. Любопытно, что в годы Первой мировой три видных деятеля Белого движения — Врангель, Унгерн и Семенов — вместе служили в Нерчинском полку.
В отличие от белых на севере и в Сибири, которые за свои деньги приобретали у союзников оружие и боеприпасы, да нередко еще и бракованные (что красноречиво описывал в своих воспоминаниях Куприн), Семенова японцы снабжали оружием очень щедро. Со временем казачья вольница разрослась до мини-армии с хорошим вооружением. Как и многие подобные формирования времен Гражданской войны, они действовали в своих интересах и по большому счету белому командованию не подчинялись. К белым их можно отнести на том основании, что они тоже воевали против большевиков. Например, Семенов и Колчак долго не признавали друг друга. Потом удалось договориться, но отношения все равно остались натянутыми.
Японцы начали интервенцию буквально через несколько дней после англичан. Предлогом к высадке десанта во Владивостоке в апреле 1918 года стало убийство двух японских граждан в этом портовом городе. Формально войска вводились для обеспечения безопасности японских подданных, которых было немало на Дальнем Востоке.
В отличие от остальных союзнических сил, которые либо занимались охраной Транссиба, либо сидели в нескольких портовых городах и носа оттуда не высовывали, японцы заняли существенный кусок восточных территорий, к осени 1918 года оккупировав все более-менее крупные города восточнее Читы. При военной поддержке японцев отряду Семенова удалось захватить Забайкалье.
Большевики понимали разницу между интервентами и, например, против американцев особенно не выступали. Впрочем, и поводов для беспокойства не было. Ленин определял цели и намерения интервентов в Сибири и на дальнем Востоке следующим образом:
В отношении к представительствам Японии и Соединенных Штатов надлежит всячески использовать их антагонизм. Вам нужно искать контакта с американскими представителями, давая им понять, что мы по-разному оцениваем возможность политики Японии и Соединенных Штатов в Сибири, считая, что Япония стремится к территориальным захватам, которые ведут к повстанчеству, военному отпору и хаосу, тогда как Америка хочет экономических концессий, что ни в коем случае не вызывает принципиальных возражений. При этом нет надобности слишком ангажировать центральное правительство, беря по текущим вопросам ответственность на Сибревком.
Вообще на Дальнем Востоке хаос и свистопляска приближались к эпичности украинской XXI века. Чистейшее безумие, когда одни и те же персонажи успевали повоевать даже не за две, а за четыре-пять сторон. Вполне нормальная картина, которой никого не удивить в те времена: корейские и китайские партизаны под руководством анархиста Нестора Каландаришвили против японцев и русско-бурятских войск Семенова.
Впрочем, не стоит забывать, что японцы играли в свою игру, и дело отнюдь не в их антибольшевизме. Скорее, они стремились поддержать Семенова в качестве управляемого руководителя буферной территории между красной Россией и Японией. К Колчаку японцы относились вполне враждебно, и он отвечал им тем же. Арвед Швабе вспоминал:
Иногда, для ослабления положения Колчака, японцы одобряли территориальные восстания, направленные против Колчака.
Вообще война в Сибири шла максимально жестокая и в некоторых случаях превосходила по жестокости даже самые выдающиеся образцы Второй мировой. Собственно, большевики людей в Сибири практически не имели, поэтому пришлось перекупить местных партизан. А кто такие местные партизаны? Беглые каторжники, сбивавшиеся в отряды и грабившие буржуев. В Сибири огромное количество населения происходило из разного рода ссыльных и ссыльнопоселенцев, криминала там было очень много, и с началом войны криминал взялся за винтовки. Красные партизаны — мешанина из криминальных маргиналов, а также понаехавших корейцев и китайцев, которым было некуда податься с началом войны. Местность для партизанской войны подходит идеально, а своих войск в то время большевики туда отправить не могли. Пришлось полагаться на местную самодеятельность.
Именно там бился в тесной печурке Лазо (на самом деле сына бессарабских помещиков расстреляли, а не сожгли). Именно там отряд Тряпицина стер с лица земли Николаевск-на-Амуре. Последний инцидент едва не привел к официальной войне Японии с РСФСР. Отряд Тряпицына заключил соглашение с японским гарнизоном в городе, по которому те пропустили партизан перезимовать. Люди Тряпицына принялись расстреливать буржуев средь бела дня. Японцы попытались партизан выгнать из города, завязалась битва. Существенно превосходившие по численности партизаны перебили японский гарнизон, значительную часть местного населения, остальных выгнали в тайгу, а город сожгли до основания.
Японцы взбесились, большевикам пришлось долго оправдываться, самого Тряпицына по-быстрому расстреляли в ближайшем леске свои же подчиненные.
К началу 1920 года все экспедиционные корпуса союзников вышли с территории РСФСР. Остались одни японцы, которые по-прежнему рассчитывали, что им что-то перепадет. Большевики, чтобы избавиться от японцев, пошли на дипломатическую хитрость. Значительную часть региона объявили совершенно независимой Дальневосточной республикой, которая даже не провозглашалась социалистическим государством, а в местных органах власти бок о бок с большевиками работали эсеры и меньшевики.
Получалось, что японцы оккупировали уже не РСФСР, а независимую и нейтральную ДВР, которая как бы даже и не советское государство вовсе. Японцам стало вдвойне сложнее выкручиваться, поскольку на них очень сильно давили союзники, особенно американцы.
Для Америки Япония — стратегический соперник, и американцы с тревогой смотрели на действия японцев, которые могли привести к усилению Токио. В конце концов, даже участие американцев в интервенции по большей части понадобилось в противовес японскому влиянию.
Под дипломатическим давлением японцы признали ДВР и эвакуировались с ее территории. Теперь последним клочком территории, занимаемой японцами, остались Владивосток и север Сахалина. К этому моменту японцы уже оказались в дипломатической изоляции. В 1922 году японцы начали эвакуацию войск из Владивостока. На северном Сахалине они оставались до 1925 года под тем предлогом, что там много японских граждан, которым необходима защита от большевиков.
Интервенция завершилась. Неслучайно, что белому движению она скорее навредила, а красному помогла. Большевики моментально обернулись революционными оборонцами и патриотами, сражающимися с империалистами (на самом деле с ними не сражались), и это значительно облегчило пропаганду против белых, которые вынужденно терпели союзников, вредивших России.
Интервенты никогда не ставили целью свержение большевиков и не сражались с красными. Союзники-предатели прислали в Россию совершенно микроскопические контингенты. По самым оптимистичным оценкам, численность интервентов, не считая японцев, не превышала 30 тысяч человек. Против 5-миллионной армии большевиков это капля в море. Все силы интервентов были лишь чуть больше сил самодеятельного атамана Семенова. Разве можно всерьез говорить о попытках свержения большевиков такими силами?
Англичане своего очень быстро добились. Главной целью Лондона было создание независимых прибалтийских государств и до появления прибалтийских карликов, англичане оказывали поддержку белым. Как только Лондон получил от большевиков гарантии, что эти государства будут признаны и не будут советизированы, вся поддержка белых практически прекратилась. Да и сама интервенция по большей части стала средством давления на большевиков ради уступок. Программа-минимум оказалась выполнена. Программа-максимум состояла в опоясывании РСФСР буферными национальными государствами как с запада, так и с юга. Но в конце концов Кавказ и Среднюю Азию англичане большевикам переуступили, удовлетворившись Прибалтикой, от которой большевики согласились отступиться.
Американцы на тот момент вообще не имели в России никакого интереса, кроме торгового. Большевики давали понять, что против концессий возражать не станут. На местах, как мы говорили, руководство американского корпуса явно симпатизировало большевикам и вставляло палки в колеса белым, чем вызвало гнев со стороны почти всех лидеров движения в Сибири.
Французам интервенция вообще была неинтересна. Они послали совершенно незначительные силы в Одессу, по большей части за компанию.
Единственный участник интервенции, который действительно рассчитывал получить какие-то территории — Япония. Однако японцы не добились никаких целей не столько из-за сопротивления большевиков, которые легко уступили бы Дальний Восток в случае нужды, сколько из-за дипломатического нажима союзников по Антанте.
Итак, интервенция была пшиком. Союзники лишь дали ложную надежду белым, которые уже очень скоро поняли истинные цели интервентов и относились к ним если и не откровенно враждебно, то по крайней мере очень критично. Сравните масштабы помощи со стороны тех же французов и американцев Белому движению в Польше. И дело не только в вооружении. Французы и американцы, например, прислали в Польшу 70-тысячную армию, а сотни французских офицеров и сотрудников спецслужб участвовали в разработке стратегических планов для польской армии.
Весь мир потом охал над «чудом на Висле», когда польские «студенты» разгромили орды большевиков, рвущихся на запад. Действительно, чудо. Правда, перед этим французское Второе бюро под ключ создало полякам военную разведку и контрразведку и положило на стол распечатки с советскими шифрами, благодаря чему вся РККА оказалась на ладони и польско-французское командование точно знало каждое следующее действие большевиков. А майор де Голль целых два года провел на польском фронте, заслужив высшую польскую награду — крест Virtuti Militari.
Что мешало союзникам оказать такую же помощь белым? Большевики. Придя к власти, они наглядно продемонстрировали, что им не нужна Россия, и что власть красных — не вариант Наполеона (пусть не роялистская Франция, но сильная Франция). Говоря проще, они предложили Россию союзникам, как сладкий пирог. У белых — среди которых было множество февралистов — все-таки остатки совести нашлись и совсем уж раздавать Россию они не хотели. И для союзников все оказалось очевидно. Дать символическую помощь белым ради давления на большевиков. Добиться независимости для нескольких избранных национальных окраин. После этого белых слить и с ними распрощаться, что они и сделали спустя полтора года после начала интервенции. Англичане, как нация разведчиков, в открытую не работали, а вот американцы и французы именно этим и занимались, откровенно саботируя деятельность белых (французы и вовсе велели чехам захватить Колчака и выдать его красным). Японцы просто хотели Дальний Восток. Все, в общем, свое получили. А советские историки сочинили об этом свою сагу о Советском Средиземье, в котором отважные советские хоббиты сражались против полчищ чужеземных орков.
