Текст: Элизабет Бро, Foreign Policy. Перевод: Александр Заворотний, «Спутник и Погром»
Берлин использует невыразительное название, чтобы замаскировать кардинальные перемены в оборонительной доктрине: интеграцию военных бригад мелких европейских стран в состав бундесвера.
С периодичностью раз в несколько лет идея общеевропейской армии вызывает изрядную шумиху в СМИ. Создание такой армии — одновременно и фантазия, и жупел. На каждого сторонника федерализации из Брюсселя, считающего, что Европе нужны общие вооружённые силы для повышения международного влияния, приходится оппонент в Лондоне и других столицах, которому перспектива появления блока, конкурирующего с НАТО, совершенно не по нраву.
Но в этом году пресса не заметила, что Германия и два её европейских союзника — Чехия и Румыния — сделали огромный шаг на пути к тому, что можно назвать общеевропейской армией, при этом избегнув жарких политических дебатов. Эти страны приступили к интеграции своих вооружённых сил.
Армии Румынии и Чехии не вольются в состав бундесвера. Тем не менее в течение ближайших месяцев эти страны передадут по одной бригаде под немецкое командование: румынская 81-я механизированная бригада присоединится к силам быстрого реагирования Бундесвера, а чешская 4-я бригада быстрого развёртывания, побывавшая в Афганистане и Косово и считающаяся передовой частью чешской армии, войдёт в состав 10-й танковой дивизии Германии. Ранее тот же путь проделали две нидерландские бригады, первая из которых уже включена в силы быстрого реагирования немецкой армии, а вторая была включена в состав 1-й танковой дивизии. По мнению Карло Масала, профессора международной политики высшей школы бундесвера в Мюнхене, «немецкое правительство выказывает стремление продолжать интеграцию армий европейских стран», даже если соседи по континенту к этому ещё не готовы.
Президент Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер неоднократно поднимал вопрос об общеевропейской армии, но наталкивался на насмешки или неловкое молчание. Ситуация не изменилась даже несмотря на то, что Великобритания, извечный противник интеграции, выходит из ЕС.
Оставшиеся члены Союза не демонстрируют особенного согласия, когда речь заходит о том, как будут выглядеть объединённые вооруженные силы и чем придётся поступиться национальным армиям, так что дело идёт медленно. В марте Евросоюз создал объединённый военный штаб, но в его зоне ответственности — только учебные миссии в Сомали, Центральноафриканской республике и Мали, а численность составляет скромные 30 человек. Существуют и другие проекты международной военной интеграции — Северная боевая группа, небольшие силы быстрого реагирования численностью 2400 человек, сформированные прибалтийскими, скандинавскими странами и Нидерландами; и британские Объединённые экспедиционные силы, что-то вроде мини-НАТО, в которые вошли балтийские страны, Швеция и Финляндия. Впрочем, из-за отсутствия возможностей для развёртывания такими группами можно пренебречь.
Зато под невыразительным названием «Концепция структурообразующих наций» («Framework Nations Concept») Германия работает над намного более амбициозным проектом — созданием сети мини-армий европейских стран под контролем бундесвера. «Эта инициатива была порождена слабостью самого бундесвера, — отмечает Юстина Готковская, аналитик по вопросам безопасности Северной Европы из польского Центра восточных исследований. — Немцы поняли, что бундесверу нужно заполнить пробелы в своих сухопутных силах… чтобы увеличить политическое и военное влияние в рамках НАТО». Помощь со стороны младших партнёров — вероятно, лучшая возможность для Германии быстро нарастить военные мускулы, а мини-армии под командованием немцев — наиболее реалистичная для Европы возможность сделать серьёзный шаг к повышению безопасности. «Это попытка не дать идее европейской коллективной безопасности пойти прахом», — говорит профессор Масала.
Впрочем, слово «пробелы» по отношению к бундесверу попахивает чрезмерным оптимизмом. В 1989 году правительство Западной Германии израсходовало на оборону 2,7% ВВП. К 2000-му военные расходы упали до 1,4% и оставались на этом уровне в последующие годы. В 2013–2016 годах немцы тратили на нужды вооружённых сил 1,2% ВВП, что намного ниже установленного в НАТО порога в 2%. В докладе, который генерал-инспекторы бундесвера в 2014 году представили германскому парламенту, рисуется удручающая картина: большинство вертолётов ВМС оказались в нерабочем состоянии, а из 64 армейских вертолётов летать могли только 18. Во времена Холодной войны в бундесвере числилось 370 тысяч солдат и офицеров, а к прошлому лету его численность упала всего до 176 015 человек.
С тех пор бундесвер подрос до 178 тысяч; в прошлом году правительство увеличило расходы на оборону на 4,2%, а в этом — увеличит их ещё на 8%. Но в военном отношении Германия уступает и Франции, и Великобритании. Кроме того, рост военных расходов для немцев — вопрос небесспорный: над страной всё ещё висит тень её исторического прошлого. Глава МИД Германии Зигмар Габриэль недавно заявил, что достижение требуемого НАТО порога в 2% ВВП «совершенно нереалистично», хотя почти все немецкие союзники, от малых европейских стран до США, призывают Германию увеличить свою роль в мире как военной державы.
Возможно, у Германии всё ещё нет достаточной политической воли, чтобы нарастить военную мощь до того уровня, на который надеются другие. Зато с 2013 года она работает над Концепцией структурообразующих наций. Для Берлина это означает возможность использовать войска меньших государств в обмен на немецкие ресурсы. Для младших же партнёров такая инициатива позволит рассчитывать на Германию в вопросе обеспечения европейской безопасности, при этом избегая неудобных разговоров о немецкой военной экспансии. «Это шаг к достижению Европой военной самодостаточности», — комментирует профессор Масала. «Великобритания и Франция не в состоянии взять на себя ведущую роль в вопросе о европейской безопасности — у первой страны явные разногласия с европейскими союзниками, а вторая, хотя и является значимой военной державой, часто с большой неохотой относится к совместным действиям в рамках НАТО. Таким образом, остаётся Германия», — добавляет он. С оперативной точки зрения, получившиеся двунациональные части обладают большей боеготовностью из-за своего постоянного характера (в то время как большинство международных соединений создаются для какой-либо конкретной задачи). Для меньших стран это серьёзная возможность повысить свою военную мощь. Использование же Германией подобных «интегрированных» подразделений возможно только при согласии младших партнёров.
После 1945 года Германия всеми силами уклонялась от развёртывания своих военных сил за границами страны; до 1990-го бундесверу вообще было запрещено это делать. Младшие партнёры — и уже существующие, и потенциальные — надеются, что Концепция структурообразующих наций заставит Германию принять на себя больше ответственности за европейскую безопасность. Пока же Германия и её многонациональные мини-армии остаются лишь скромными инициативами, от которых до полноценных общеевропейских вооружённых сил очень и очень далеко. Но прогресс весьма возможен. Партнёры Германии указывают на практические выгоды подобной интеграции: для Румынии и Чехии она означает повышение уровня подготовки солдат до немецкого; для голландцев — получение доступа к танковым силам (Нидерланды продали свои последние танки в 2011 году, но солдаты 43-й механизированной бригады королевства, которая частично базируется вместе с 1-й немецкой танковой дивизией в западногерманском Ольденбурге, получили доступ к немецким танкам и смогут их использовать при развёртывании с остальной нидерландской армией). Полковник Энтони Лёверинг, командующий 43-й механизированной бригадой в Ольденбурге, сообщил, что процесс интеграции почти не омрачён никакими трудностями. «Численность бундесвера — 180 тысяч человек, но к нам не относятся как к бедным родственникам», — говорит он. По его словам, недостатка в желающих присоединиться к этой инициативе не будет: «Очень многие страны хотели бы сотрудничать с бундесвером». «В свою очередь, бундесвер составляет списки новых младших партнёров», — говорит Робин Аллерс, немецкий адъюнкт-профессор из Института оборонных исследований Норвегии, который видел подобные документы. Как считает профессор Масала, скандинавские страны, которые используют значительное количество оружия немецкого производства, являются лучшими кандидатами на следующий раунд интеграции с бундесвером.
Оперативный подход и отсутствие огласки пока играют на руку Концепции структурообразующих наций: немногие в Европе выразили недовольство интеграцией нидерландских или румынских частей в состав немецких дивизий — в том числе из-за того, что немногие это вообще заметили. Труднее судить, какие политические последствия может вызвать присоединение новых стран к этой инициативе.
Если же отставить политику в сторону, то настоящей проверкой жизнеспособности Концепции стала бы успешность «интегрированных» частей в бою. Самой сложной частью интеграции — как на поле боя, так и вне — может оказаться поиск общего языка. Учить ли солдатам и офицерам языки друг друга? Должны ли младшие партнёры переходить на немецкий? Нидерландский полковник Лёверинг, владеющий немецким языком, сообщает, что двунациональная дивизия в Ольденбурге склоняется к использованию английского.
Оригинал материала на сайте Foreign Policy
