Текст: Маттиас Маттис, доцент кафедры международной политэкономии, Эрик Джонс, профессор европеистики и международной политэкономии (оба — сотрудники Университета Джонса Хопкинса в Балтиморе, США), для Foreign Policy. Перевод: Александр Заворотний, «Спутник и Погром»
Новый срок Ангелы Меркель должен был реанимировать Евросоюз, а теперь континенту грозит постоянный кризис.
Ангела Меркель в четвёртый раз стала канцлером Германии, но совсем не с такими результатами, каких она ожидала. На выборах 24 сентября её Христианско-демократический союз (ХДС) получил рекордно малое количество голосов, а сама госпожа канцлер будет вынуждена либо полагаться на неиспытанную в деле и малопредсказуемую коалицию, либо пытаться возглавить правительство неслыханного ранее меньшинства. Кроме того, Меркель придётся иметь дело с более разобщённой и буйной оппозицией, включающей праворадикальную «Альтернативу для Германии» (Alternative für Deutschland, AfD), которая стала третьей по величине партией страны и вошла в парламент. Интересно, что наиболее вероятные партнёры Меркель по коалиции, после того как социал-демократы категорически отказались принимать в ней участие, заняли четвёртое (либеральная Свободная демократическая партия Германии, СвДП) и шестое («зелёные») места.
Такие результаты резко контрастируют с недавними выборами во Франции, где Эммануэль Макрон на втором туре президентских выборов в мае получил почти две трети голосов, а его новая центристская партия с союзниками заняла более 60% мест в Национальной ассамблее. Обозреватели и политологи поспешили преподнести победу Макрона как доказательство того, что популизм более не угрожает европейской демократии. После французских выборов многие даже заявляли, что Париж и Берлин не замедлят оживить франко-немецкое сотрудничество, всегда бывшее двигателем Евросоюза, и начнут решать давно назревшие реформы, чтобы заложить более устойчивые политико-экономические основы для континента.
Результаты немецких выборов заставят серьёзно переосмыслить оба этих допущения. Хотя Ангела Меркель и останется у власти, обстоятельства складываются совсем не в пользу европейского единства.
Демократия без солидарности
Для начала следует развеять иллюзии, что немецкие выборы могут что-либо сказать об относительной стабильности в Германии или во Франции. Они лишь свидетельствуют о значимости выборных институтов. Результаты во Франции отличаются лишь потому, что там президент избирается напрямую, и был второй тур. Если сравнить немецкие выборы с первым туром выборов в законодательный орган Франции, то отличий будет немного. Центристский союз Макрона и христианские демократы Меркель набрали по одной трети голосов; ультраправый Национальный фронт и AfD — около 13%; ультралевые во Франции получили 14% голосов, а в Германии — 9%, но тут нужно учесть, что есть ещё и немецкая партия «зелёных», объединяющая и более центристских, и более радикальных членов.
Немецких правых привела к победе лесбиянка-экономист из Goldman Sachs (перевод Foreign Policy)
Популистская волна захлёстывает демократию в обеих странах. В связи с этим присутствие почти 100 членов AfD в бундестаге весьма значимо. И речь не о негативной эстетике — не о том, что праворадикальные популисты-ксенофобы пользуются всевозрастающей поддержкой на родине нацизма; речь о многочисленных способах, которыми AfD может влиять на законотворческий процесс, отравляя политический дискурс в Германии. Это же касается и «Национального фронта» во Франции — как на национальном уровне, так и на уровне Европейского парламента. Политические институты работают только когда политики хотят, чтобы они работали. Но если эти политики обнаружат, что выгоднее использовать систему в своих интересах или вовсе её уничтожить, то многие охотно наплюют на любую демократию.
Но более непосредственные последствия немецких выборов проявятся в общеевропейском контексте. Отставим в сторону грандиозные федералистские амбиции, которые недавно председатель Европейской комиссии Жан-Клон Юнкер изложил в обращении к Европейскому парламенту. Предложение Юнкера объединить должность главы комиссии и главы Европейского совета не приняли бы даже при лучшем стечении обстоятельств. То же относится и к созданию должности министра финансов ЕС в рамках Европейской комиссии или постоянной бюджетной сметы для Еврозоны. Относительная сила или слабость французской или немецкой демократии в данном случае значат немного, поскольку трудно представить себе обстоятельства, при которых подобные предложения отвечали бы французским или немецким национальным интересам.
Будущая реформа управления макроэкономикой еврозоны и консолидация европейской банковской системы — совсем другое дело. В таких политических решениях Франция и Германия кровно заинтересованы. И Париж, и Берлин хотят предотвратить новый кризис в еврозоне; хотят избежать возвращения финансовой неустойчивости. В прошлом их подход к этому вопросу отличался. Франция традиционно делает упор на действия в рамках некоего «экономического правительства» Евросоюза, а Германия склоняется в пользу жёсткого соблюдения существующих правил. Недавно Макрон и Меркель начали проявлять признаки сближения позиций по пакету реформ, где был бы достигнут компромисс между солидарностью и совместным принятием решений с одной стороны (что предлагают французы), и повышением ответственности на национальном уровне под контролем общеевропейских органов — с другой (что предлагают немцы). После немецких выборов Макрон выступил с важной речью, где изложил свои взгляды на подобный компромисс.
Новая Единая Европа, какой её видит Макрон. Разбор Сорбоннской речи
К сожалению для него, состав нового немецкого парламента — а значит, скорее всего, и новой немецкой правящей коалиции — толкает политический курс в противоположном направлении. Сама Меркель может выступать за компромисс с французами, но правое крыло ХДС настроено скептически, а её новые союзники из либеральной СвДП однозначно против. Более того, угроза, что AfD заручится новыми симпатиями, критикуя немецкие уступки Франции, приведёт к усилению такой позиции. Таким образом, гораздо вероятнее дальнейшее расхождение во взглядах между Парижем и Берлином по вопросу о макроэкономической политике, чем амбициозные реформы европейских институтов.
Германская еврозона
Вероятно, франко-немецкий раскол проявится в пяти аспектах. Во-первых, Германия перестанет оправдываться за свой внушительный торговый профицит. Вместо этого нам начнут расписывать заслуги немецкой конкурентоспособности при экспорте товаров и необходимость другим странам — Франции, но ещё и Италии — последовать по немецкому пути жёсткой экономии и структурных реформ. Во-вторых, Меркель 4.0 будет менее терпима к остаточным рискам банковской системы Евросоюза. Это значит, что можно ждать давления на итальянские банки, чтобы заставить их списывать невозвратные кредиты и снижать долю правительственных облигаций Италии. Это «снижение рисков» будет подаваться под соусом добродетели, а не как плата за немецкое дирижирование при «распределении рисков» в рамках Европейского банковского союза.
Затем — это будет третий пункт — можно ждать сопротивления со стороны Германии любым попыткам ввести финансовые гарантии страхования вкладов. Такое сопротивление уже отмечалось в прошлом, но была и надежда, что со снижением рисков в банковской системе ЕС немцы пойдут на уступки. Теперь это маловероятно. Напротив, когда риски уменьшатся, то исчезнет и нужда в том, чтобы Германия занималась перераспределением ответственности между национальными банковскими системами. Это же относится и к созданию общеевропейских долговых обязательств («евробондов»), причём в ещё большей степени. Новый немецкий парламент — самый многочисленный за всю историю, 709 депутатов — будет ещё более скептически настроен к идее европейского «налогово-бюджетного союза», чем предыдущий.
Оставшиеся два пункта касаются Европейского центрального банка. Послевыборная Германия начнёт ещё более поспешно сворачивать программу количественного смягчения ЕЦБ и отходить от странной политики наказания банков за хранение денег при помощи отрицательного уровня депозитных ставок. Возможно, Берлин даже начнёт подталкивать ЕЦБ на путь, избранный Федеральной резервной системой США: приведение в норму валютного рынка с помощью повышения банковских ставок. Такое давление вряд ли приведёт к резкой смене политики ЕЦБ: в конце концов, это политически независимое учреждение. Но это окажет влияние на то, насколько Управляющий совет ЕЦБ решит раздвинуть границы своих полномочий.
Кроме того, немецкое давление в итоге обозначит и более явные притязания Берлина на пост главы ЕЦБ. Таков пятый и последний пункт последствий немецких выборов для Европы. Даже раньше предполагалось, что Йенс Вайдман, президент Немецкого федерального банка, станет наиболее вероятным преемником Марио Драги на посту главы ЕЦБ в ноябре 2019 года. Теперь эта вероятность превратилась почти в уверенность.
Драги и Вайдман
Сами по себе такие перемены в германской политике не сулят немедленных проблем. Пока европейская экономика продолжает расти, страны-участницы Союза могут постепенно сбрасывать риски в банковских системах и адаптироваться к плавному уменьшению монетарного стимулирования. Возможно, они даже пойдут на определённые реформы налоговой системы и рынка труда, чтобы приблизиться к «конкурентоспособности» немецкой экономики (предположим, что этим качеством она действительно обладает).
Проблема же заключается в том, что идя по такому пути, Европа едва ли будет лучше подготовлена к следующему кризису, чем была подготовлена к прошлому. У неё будет достаточно ресурсов для оказания финансовой помощи отдельным странам и банкам под строгим надзором, но слишком мало, чтобы помочь всем или хотя бы купировать возможный кризис в Италии. В конце концов, понадобится общеевропейское макроэкономическое управление и полноценный банковский союз, чтобы начать решать столь масштабные проблемы. Но Европе едва ли удастся создать подобные институты, учитывая результаты немецких выборов.
Неработающая демократия
Формирование новой немецкой «ямайской» коалиции — как её уже окрестили за партийные цвета ХДС (чёрный), СвДП (жёлтый) и «зелёных» — вряд ли пойдёт гладко, а по времени может растянуться на долгие месяцы. Взгляды либералов и «зелёных» подчас очень трудно привести к общему знаменателю. СвДП отвергает мультикультурализм и свободную миграцию, тогда как «зелёные» поддерживают, а уж взгляды на политику и дальнейшую евроинтеграцию у них диаметрально противоположные. Будет интересно наблюдать, как Меркель пытается совместить несовместимое.
Длительные и пылкие дебаты в Берлине — это ещё и плохие новости для британского премьера Терезы Мэй и её буйной брекзитской вольницы. После долгожданной речи во Флоренции Мэй надеялась наконец приступить к «бракоразводной процедуре» уже на октябрьском саммите ЕС — перейти к разговорам о будущем «тесном партнёрстве» между Великобританией и ЕС. Но Меркель едва ли к тому времени получит свободу рук, чтобы дать британцам зелёный свет. А значит Мишель Барнье и Европейская комиссия сами будут разбираться в нюансах статьи 50-го Договора о Европейском союзе, посвящённой выходу одного из членов. Переговоры о создании коалиции в Германии займут какое-то время, а вот времени-то у Британии и нет, поскольку отмеренный 50-й статьёй срок до 29 марта 2019 года неумолимо сокращается.
Немецкие избиратели сказали своё слово, и они совсем не одиноки в неприятии собственных правящих элит. То же можно сказать и о Франции, несмотря на победу макроновских центристов, и о США Дональда Трампа, и о Великобритании Терезы Мэй. Проблема, проистекающая из подобных результатов выборов, заключается в том, что они увеличивают риск паралича демократии. Политические институты важны, но и они могут оказаться уничтожены.
Кроме того, такие выборы понижают запас прочности политических систем, экономик и обществ, которым призваны служить. Вопрос заключается в том, смогут ли политики обратить вспять этот процесс деградации. С точки зрения характера, опыта и способности пользоваться удачными случаями, Ангела Меркель, вероятно, лучше всего подходит на такую роль, хотя новая коалиция станет суровой проверкой её компетентности. Политические институты важны, но характер и лидерские качества определяют облик самих институтов. Остаётся надеяться, что четвёртый срок Меркель станет её лучшим сроком.
Оригинал текста на сайте Foreign Policy
Поддержите «Спутник и Погром» и наших переводчиков покупкой подписки (клик по счетчику просмотров справа внизу) или подарите ее друзьям и близким! У нас нет и никогда не было никаких других спонсоров кроме вас — наших читателей.
