Ровно год, как ушел Моторола.
С этой мыслью до сих пор не свыкнуться.
Иногда проезжаю «Донецкое море», — кладбище, где похоронен Арсен, — подхожу к могиле, смотрю на его фото, и кажется это… странно и противоестественно. Моторола должен быть в батальоне, а не в земле.
Но «Минские соглашения» (именно они, а не война, где он всегда выживал и побеждал) его убили, как и других героев ополчения Донбасса. Если бы не «Минск», а недолгая победоносная война (какой она должна была быть), то и Моторола, и Мозговой, и Дремов, и многие любимые нами командиры ополчения, наверно, были бы живы.
Есть люди, чей уход из жизни воспринимается окружающими как будто неизбежным и предопределенным. Арсен Павлов был из других людей, как, например, и Сергей Бодров, которого мы недавно вспоминали (он тоже погиб осенью, в конце сентября). Людей, известных своей жизнестойкостью, жизнелюбием и большой любовью окружающих. Мы их помним, и видим на большинстве снимков — всегда веселых и улыбчивых. Их смерть — особо тяжелая утрата, потому что воспринимается как что-то очень несвоевременное и неестественное. То, во что долго не хочется верить.
Но это случилось.
И Моторола (мы любим и привыкли называть Арсена только по позывному) стал уже легендой русской борьбы на Донбассе, стал частью русской истории.
