Casa Pound: итальянский фашизм снова в моде! (перевод Тhе Guаrdiаn)

Текст: Тобиас Джонс, Тhе Guаrdiаn. Перевод: Владимир Хомиченко, «Спутник и Погром»

Итальянская организация CasaPound была флагманом возрождения фашизма в стране его рождения. Теперь они пытаются попасть в парламент.

Ночью 27 декабря 2003 года пять человек взломали огромный пустой офисный комплекс в Риме к югу от центрального железнодорожного вокзала города, Рома Термини. За несколько дней до этого они развешивали здесь листовки с просьбой о помощи в поиске потерянного черного кота по кличке «Паунд» — самый простой способ осмотреть здание перед взломом, не вызывая подозрений.

Дату выбрали неслучайно: между Рождеством и Новым годом вокруг будет мало людей. Даже имя и цвет кота имели свой смысл: «Паунд» — отсылка к американскому поэту и фашистскому идеологу Эзре Паунду, а черный цвет означал связь с их кумиром, Бенито Муссолини. Взломщики планировали запустить радиостанцию ​​из своего нового здания под названием Radio Bandiera Nera («Радио Черный флаг»).

Операцией руководил Джанлука Ианноне. Тогда тридцатилетний, Ианноне был высок, крепок и груб. С его бритой головой и густой бородой он выглядел как байкер из «Ангелов Ада». На левой стороне его шеи красовалась тату «me ne frego» («мне плевать» — лозунг сторонников Муссолини). В фашистских кругах Ианноне знали как солиста рок-группы ZZA, а также как владельца паба в Риме, «Катти Сарк» (прим.: единственный сохранившийся чайный клипер), который являлся центром притяжения для всех ультраправых Рима.

Взломщики заметно нервничали, по очереди пытаясь открыть деревянную дверь ломом. Остальные стояли неподалеку, наблюдая и обеспечивая прикрытие. Когда дверь поддалась, они ввалились внутрь и захлопнули ее за собой. Помещение впечатляло. На первом этаже располагалась большая прихожая, лестница, даже лифт. В семиэтажном блоке насчитывалось 23 офиса. Предыдущий арендатор, правительственный комитет, выехал за год до этого, поэтому здание промерзло и отсырело. Но оно было огромным, более тысячи квадратных метров. И вишенка на торте — терраса: большая огороженная крыша, с которой открывался вид на весь Рим. Мужчины собрались вместе и обнялись с ощущением того, что они водрузили знамя в центре итальянской столицы — в пыльном районе Эсквилино, который был домом для многих африканских и азиатских иммигрантов. Ианноне нарек свое новое здание «итальянским посольством».

Это здание стало штаб-квартирой нового движения под названием CasaPound («Дом Паунда»). В течение следующих 15 лет оно откроет еще 106 центров по всей Италии. Ианноне, три года отслуживший в итальянской армии, называл каждый новый центр «территориальное реконкистой». Поскольку каждый центр не зависел от других финансово и утверждал, что «служит людям», эти новые центры, в свою очередь, открывали спортзалы, пабы, книжные магазины, парашютные клубы, дайвинг-клубы, байкерские клубы, футбольные команды, рестораны, ночные клубы, тату-салоны и барбершопы. CasaPound внезапно оказалось повсюду. Но он представлял собой нечто вне политики: это была «метаполитика», вторя влиятельному фашистскому философу Джованни Джентиле, который писал в 1925 году, что «фашизм — прежде всего образ жизни».

До этого фашистские реставраторы, как правило, рассматривались итальянским мейнстримом как ностальгическое, некультурное и агрессивное движение. CasaPound оказалось другим. Оно выглядело как перспективное, культурное, всеохватное движение. В молодости Ианноне увлекся фашизмом из-за «привлекательной символики», и теперь он творчески смешивал и сопоставлял ключевые слова, лозунги и символику из 20-летнего правления Муссолини и превращал их в тексты песен, логотипы и политические позиции XXI века. В стране, в которой стиль и позиционирование имеют первостепенное значение, CasaPound стало фашизмом для хипстеров. Были сообщения о насилии, но это — для молодых людей, которые чувствовали себя бесцельными, неважными и совершенно бессильными — только добавляло привлекательности движению. Большинство из них не задумываясь отдали свои 15 евро, чтобы оплатить членство.

К началу 2000-х годов отзываться тепло о Муссолини перестало быть чем-то странным для мейнстримных политиков: поклонники Дуче (прим. титул Муссолини) стали министрами правительства, и множество разнообразных фашистских партий росло в силе — Forza Nuova, Fronte Sociale Nazionale, а также различные группы скинхедов. Но пока другие фашисты грезили о возврате к 1930-м годам, CasaPound сосредоточилось на современных проблемах и организовывали творческие акции: в 2006 году они повесили 400 манекенов по всему Риму с плакатами, протестующими против жилищного кризиса в городе. В 2012 году боевики CasaPound заняли офис Европейского союза в Риме и выгрузили мешки с углем из окон в знак протеста от имени итальянских шахтеров. Многое из их программы выглядело удивительно: они, конечно же, ввыступали против иммиграции, но на якобы «прогрессивных» основаниях, утверждая, что эксплуатация рабочих-иммигрантов представляет собой возвращение к рабству.

Большинство итальянцев смотрят на CasaPound со смесью интереса и тревоги в течение 15 лет, пытаясь понять, чем же является это движение. Сами они утверждают, что это демократический и заслуживающий доверия вариант фашизма, но их обвиняют в поощрении насилия и расизма. Боевики CasaPound неоднократно говорили мне, что они являются объединяющей силой для Италии, но многие итальянцы опасаются, что они просто воссоздают исторические разногласия в обществе с глубоким кризисом идентичности.

«Вопрос CasaPound» сейчас ставится с насущной необходимостью, поскольку они стремятся попасть в парламент в следующем месяце. 4 марта итальянцы отправятся на участки на всеобщих выборах. На них, как ожидается, восторжествуют правые и ультраправые партии. Собственные избирательные возможности CasaPound слабые: хотя в прошлом они получали почти 10% голосов в определенных избирательных округах, им потребуется не менее 3% голосов по всей стране, чтобы получить какие-либо парламентские места, что кажется почти немыслимым. Тем не менее распространение и рост соперничающих ультраправых партий является не признаком устаревания движения, а его успеха. В течение 15 лет CasaPound походила на дрожжи в крайне правильном (прим. правом) тесте — ингредиент, который заставляет все вокруг него расти.

CasaPound зародилась в конце 1990-х годов как своего рода развлекательный клуб, посвященный Муссолини. Каждый понедельник вечером дюжина мужчин встречалась в «Катти Сарк» и «планировала, что дальше», как вспоминал один из них. Именно там Ианноне встретил человека, который станет его заместителем — Симоне Ди Стефано. Ди Стефано на два года моложе и спокойнее Ианноне, но вся его жизнь — это жизнь ультраправого боевика. «Мы были ситуационистами, пытающимися разбудить людей, — говорит Ди Стефано, оглядываясь назад, — богемными художниками, такими, как «Obey Giant» (Шепард Файрей) и «Бэнкси».

В 1997 году Ианноне, Ди Стефано и их товарищи расклеили по всему Риму 10 000 стикеров: над безглазыми лицами с исписанными шифрами лбами и сумасшедшими улыбками виднелись всего три необъяснимых слова: Zeta Zero Alfa. Так называлась панк-рок-группа, которую решил основать Ианноне. Ее имя намекало как на американскую рок-легенду ZZ Top, так и на то, что миру нужно вернуться к началу, к «альфе».

Zetazeroalfa в конце 90-х и начале 2000-х годов стала идеологической силой для фашизма. Путешествуя по всей Италии, группа пела жесткие панк-роковые песни с такими текстами, как «nel dubbio, mena» («если есть сомнения, бей») или «amo questo mio popolo fiero / che non conosce pace» («Я люблю этих гордых людей / которые не знают мира»). В те ранние годы у Ианноне насчитывалось около 100 хардкорных фанатов, которые также выполняли функции его водителей, команды, охраны и продавцов. Группа продала столько же футболок, сколько выпустила дисков. На футболках красовались принты с такими надписями, как Picchia il vip («Избей VIP») и Accademia della sassaiola («Академия камнеметания»). Любимой песней поклонников была «Cinghiamattanza», «смерть от ремня»: на всех концертах её исполнение стало ритуалом: она становилась сигналом для поклонников снимать ремни и лупить ими друг друга.

В те годы Ианноне был скорее рок-звездой, чем боевиком. Его неформальное движение говорило больше о музыке, чем о политике. С CasaPound работал собственный юрист, Доменико Ди Туллио, который когда-то играл на басу и пел в ультраправой группе под названием Malabestia, «Злой зверь». Он вступил в CasaPound, когда Ианноне преподавал тайский бокс в спортзале. «CasaPound всегда балансировала, — сказал Ди Туллио, — между политикой и рок-н-роллом». Ианноне же стал искусным предпринимателем: он основал правый музыкальный лейбл под названием Rupe Tarpeia — название Римской скалы, с которой сбрасывали предателей.

Ианноне, одержимого «Бойцовским клубом» Чака Паланика, несколько раз арестовывали за нападение. Однажды он избил полицейского, находящего не на службе, в фамильном мавзолее Муссолини в Предаппио, потому что он был «пьян и глуп». Ревизионистские историки и правые политики в 1990-е годы изо всех сил старались реабилитировать Муссолини: выражение восхищения им стали считать не ересью, а признаком смелого мышления. Фактически режим Муссолини обелили. «Он никогда никого не убивал», — сказал Сильвио Берлускони, который впервые стал премьер-министром в 1994 году и имел имидж политика, победившего коррупцию и хаос откровенно антифашистской Первой республики, которая продолжалась с 1948 по 1992 год. Берлускони и его ультраправые союзники презирали традиционные антифашистские торжества от 25 апреля, отмечавшие день освобождения итальянцев от фашизма и нацистов.

Не Берлускони установил эту повестку, но, будучи хорошим и хитрым политиком, он следовал ей. Он знал, что это выигрышная позиция. Здания по всей Италии, особенно на юге, по-прежнему носят на себе выцветшие буквы слова «DUCE». Существует огромное количество памятников и даже гора, которые по-прежнему носят его имя. Как страна, которая скорее не отказывается от своего прошлого, а принимает его, Италия к концу тысячелетия более чем готова принять внуков Муссолини в политические органы.

В июле 2002 года боевики из движения Джанлуки Ианноне и ZZA оккупировали свое первое здание, заброшенную школу к северу от Рима. Захват зданий всегда был формой протеста ультралевых в Италии: многие из них становились «социальными центрами» и молча игнорировались полицией и политиками. Теперь настал черед ультраправых испробовать эту тактику. Ианноне назвал оккупированную школу Casa Montag, в честь главного героя романа Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту», Гая Монтэга.

Это был первый из многих последующих случаев, когда CasaPound нарушала идеологические ожидания. Большинство людей считают роман Брэдбери критикой антиинтеллектуального тоталитарного государства, но для членов CasaPound он представлял угнетение силами антифашизма в итальянской политике, а антифашистов они представляли «сжигателями книг» и уничтожителями итальянской истории. Предвосхищая риторику альт-правых, члены CasaPound утверждали, что их движение «открыто для обсуждения».

Всего через 18 месяцев люди Ианноне сменили резиденцию и переехали в самый центр Рима, заняв огромное здание в Эсквилино. В 2003 году они не занимались политикой в ​​общепринятом смысле: боевики хотели жить дешево вместе, создать пространство для разработки своих идеалов, но прежде всего — заявить о себе.

В прихожей их новой резиденции они написали около ста имен и фамилий яркими цветами, указывая на идеологическую родословную их движения. Многие были очевидны: Муссолини, Освальд Мосли, Ницше, писатель и протофашист Габриэле Д’Аннунцио, итальянский фашистский философ Юлиус Эвола, — но находились и весьма странные и неожиданные имена: Гомер, Платон, Данте, Керуак и даже персонажи из мультфильмов, такие как Капитан Харлок и Корто Мальтезе. Все были мужчинами.

Движение никогда не скрывало своего восхищения Бенито Муссолини. Открыто выставлялись фотографии и лозунги Il Duce. Каждый член движения назывался «camerata» (фашистская версия «товарища») и обменивался старомодным «легионным» рукопожатием, хватаясь за предплечье, а не за ладонь. Над дверью, снаружи, в бежевом искусственном мраморе появилась надпись в древнеримском стиле — CASAPOVND.

Что сделало CasaPound уникальной, так это пускание пыли в глаза, которое очаровывало итальянские СМИ. Оба, Ди Стефано и Ианноне, хорошо понимали в средствах массовой информации: Ди Стефано был художником-графиком, а Ианноне после армии работал помощником режиссера в Unomattina, утреннем шоу RAI государственной телекомпании. Они продвигали CasaPound через телефонные розыгрыши, вторжение в телестудии, производство безумных плакатов и наклеек, организацию дебатов и редкие акты насилия.

Они также начали продвигать идеи, которые даже левые не надеялись услышать снова — национализация банковского, коммуникационного, транспортного и энергетического секторов Италии. Они ссылались на самые прогрессивные аспекты политики Муссолини, уделяя особое внимание его «социальным доктринам» в отношении жилья, профсоюзов, санитарии и нормам минимальной заработной платы. В CasaPound признавали, что расистские законы 1938 года (которые включали антисемитизм и депортации) были «ошибками»; движение утверждало, что оно «выступает против любой формы дискриминации по расовым или религиозным критериям, а также по сексуальной ориентации».

То, что CasaPound уделяла внимание жилищному вопросу, также понравилось избирателям старых левых. Логотипом CasaPound стала черепаха (животное, у которого всегда есть крыша над головой), а имя Эзры Паунда приходилось весьма кстати, потому что он в своем стихотворении «Canto XLV» выступал против аренды (точнее, ростовщиков) и жадных арендодателей. Первое, что сделала CasaPound в своем новом оккупированном здании — вывесила из окон плакаты против повышений ренты и выселений. В 2009 году в Риме в среднем каждый день происходило 25 выселений. Они проводили кампанию за «социальную ипотеку», при которой платежи по аренде должны были фактически стать ипотечными платежами, превратив арендатора в домовладельца. В течение нескольких месяцев они предоставили приют десяткам бездомных семей, многие из которые в будущем стали «camerati».

CasaPound также представляла собой дом для «идеологически бездомных». Ианноне говорил, что он предлагает «пространство свободы, где любой, кому есть, что сказать, и он не может сделать этого где-либо еще, всегда найдет в CasaPound политическое убежище». Он решил не быть частью дискуссии, а быть ее сосудом. Это напоминало об одном из высказываний Муссолини, что «фашизм — это церковь всех ересей».

Ианноне всегда был сторонником действий. Он знал, что фашизм всегда начинался с инициативы: он часто говорил о протофашистских arditi («смелых»), команде добровольцев, сражавшихся под началом Д’Аннунцио, которые захватили город Фиуме после Первой мировой войны в попытках разрешить пограничный спор между Италией и тогдашней Югославией. Ианноне знал, что Муссолини выпустил свой первый фашистский манифест из оккупированного здания на площади Сансеполькро в Милане. Но даже действуя, CasaPound заимствовала левые инструменты: подражая стратегии итальянского марксистского философа Антонио Грамши, он стремился к тому, что Грамши называл «культурной гегемонией», проникая в культурные и повседневные мероприятия обычных итальянцев.

Таким образом, CasaPound начала вести пропаганду в беспрецедентном масштабе: в 2006 году положено начало студенческому движению Blocco Studentesco. Женой Ианноне организовано фашистское женское движение, Tempo di Essere Madri («Время быть матерями»). Псевдоэкологическая группа, La Foresta Che Avanza, начала с того, что решила «навести порядок в природе». (В начале этого месяца 200 волонтеров из La Foresta собрались, чтобы восстановить дань уважения Муссолини — слово DUX, написанное с соснами — на склоне горы в Андродоко). Средства массовой информации — с интригой, тревогой или восхищением — сообщали о каждой инициативе: как сказал Ди Стефано, «все, что делали CasaPound — становилось новостью».

Идеологических поворотов миновать не удалось. В 2007 году члены CasaPound начали называть себя не фашистским движением, а estremo centro alto (название песни ZZA, «крайне центристским»). Вероятно, это название навеяно такими деятелями, как Че Гевара и великими анархистскими певцами-поэтами — Рино Гаэтано и Фабрицио де Андре.

Эта завуалирование стало продолжением того, что часто делал итальянский фашизм — шел вопреки стереотипам. Муссолини однажды сказал: «Мы не верим в догматические программы <…> мы позволяем себе роскошь быть и аристократичными, и демократичными, консервативными и прогрессивными, реакционерами и революционерами, действовать в рамках закона и вне их». Тоталитаризм Муссолини часто подразумевал скорее не ясность, а скользкость. «У Муссолини не было философии, — писал Умберто Эко. — У него была только риторика».

Для политологов эта творческая, эксцентричная сила из крайне правых казалось увлекательной. В период с 2006 по 2014 год о движении публиковались десятки книг, авторами некоторых значились сторонники CasaPound, а других — классические издательства и авторы в Италии и за рубежом. Последние волновались о зловещих последствиях любимого лозунга Муссолини: «libro e moschetto — fascista perfetto» (фраза, указывающая на то, что «книга и мушкет» — оружие «идеального фашиста»). Куда важнее, что люди задавались вопросом — а был ли это «мушкет»? Члены CasaPound иногда наслаждались своей жестокой репутацией, а иногда она их раздражала. Они с гордостью называли свои выступления и действия примерами партизанской тактики, но в других случаях они говорили более мягко и называли это просто atti goliardici, «творческими акциями».

Это парадоксальное отношение к насилию выражено в краткой форме во фразе, написанной на центральной стене штаб-квартиры CasaPound огромными красными буквами: «Santa Teppa» — Святая Чернь. Этой фразой Муссолини когда-то описывал своих боевиков, называемых «черными рубашками». Боевики CasaPound говорят, что они постоянно подвергаются атакам левых «социальных центристов» и антифашистов. Однако когда вы узнаете их чуть лучше, их озвучиваемая позиция немного меняется. «Мы не боевая организация, — сказал мне один боевик, — но и не исключительно мирная».

Ожесточенные бои между партизанами и фашистами с 1943 по 1945 в Италии, которые иногда называют гражданской войной, продолжались спорадически после окончания Второй мировой войны. Но с 1952 года, после принятия закона, который криминализовал усилия по возрождению фашистской партии Муссолини, итальянские фашисты считали себя жертвами государственных репрессий, а не зачинщиками. В действительности, однако, не было никакого итальянского эквивалента денацификации Германии: на протяжении послевоенного периода существовала одна ультраправая политическая партия — Movimento Sociale Italiano (MSI), которая поддерживала идеи Муссолини, в 1972 году выиграв 9% или 2,7 млн голосов. Внутри MSI появились различные радикальные группы — самой известной из которых является Pino Rauti’s Ordine Nuovo, которая участвовала в подрыве банка бомбами в 1969 году, в результате которого погибло 17 мирных жителей.

Это злодеяние стало началом периода, известного как «свинцовые семидесятые»: в 1970-х годах правые и крайние левые группы сражались, расстреливали, бомбили и похищали не только друг друга, но и общественных и государственных деятелей. Обе стороны использовали риторику 1940-х годов, вспоминая героизм или предательство фашистов и антифашистов тридцатилетней давности.

Но среди насилия 1970-х годов ультраправые предпринимали попытки проникнуть и в менее радикальную среду, организовывая фестивали, где обсуждались музыка, графический дизайн, история и экология. Их называли «лагерями хоббитов», поскольку Толкиена чтили среди итальянских неофашистов. Они любили цитировать фразу Бильбо Бэггинса, что «глубокие корни не замерзают». В то время распространилось левое выражение, что фашисты берутся из «канализаций», «вылазят из сточных канав». В ответ правые запустили журнал Vo Vo della Fogna («Голос канализации»).

Неофашистское движение, которое больше всего повлияло на CasaPound, Terza Posizione, было основано в 1978 году. Оно утверждало, что отвергает как капитализм, так и коммунизм, и, подобно CasaPound, пыталось возродить социальную политику Муссолини. (На среднем пальце левой руки Ианноне вытатуирован их символ. Его заместитель Симоне Ди Стефано провел год в Лондоне, работая с одним из основателей Terza Posizione в 1990-х годах).

В том же 1978 году двух молодых боевиков расстреляли рядом со штаб-квартирой MSI на улице Акка Ларентия в Риме. Утверждают, что в тот вечер один из левых журналистов выказал неуважение к жертвам, демонстративно бросив окурок в лужу крови погибшего. Это стало причиной бунта, в результате которого третий молодой человек погиб от рук полицейских. За начальным кровопролитием последовали и другие жертвы: отец одного из убитых молодых людей покончил жизнь самоубийством. В первую годовщину Акка Ларентии еще один боевик был убит полицией.

Происшествие у Акка Ларентии, по мнению фашистов, стало доказательством того, что они являются легкой мишенью. Некоторые из них вообще отказались от экстремизма, но других это не остановило. Появилась ультраправая террористическая организация NAR («nuclei of armed revolutionaries» — «Революционные вооружённые ячейки»), которая принимала участие в различных убийствах, в том числе метании бомб в Болонский вокзал в 1980 году, в результате чего погибло 85 человек. Как только началось государственное преследование ультраправых, три основателя Terza Posizione бежали за границу, а лидеры NAR оказались либо убиты, либо заключены в тюрьму.

Для поколения 1980-х и начала 1990-х годов эпоха фашизма казалась ушедшей. Но когда Сильвио Берлускони ворвался в политику, ища антикоммунистических союзников, он определил MSI как своего идеального политического партнера. Партию переименовали в «Национальный альянс» и она стала второй по величине партией в правящей правоцентристской коалиции Берлускони в 1994 году. Ветер подул совсем в другую сторону: многие из ультраправых боевиков из 1970-х годов — стреляные воробьи MSI — оказались в правительстве. В 1999 году трое основателей Terza Posizione вернулись из изгнания.

Вот в какой обстановке в начале 2000-х годов CasaPound начала процветать: в движении было полно маргиналов, выросших в диких для Италии 80-х и начале 90-х годов. Они считали, что фашистов жестко ущемляли и убивали «коммунистическая ненависть и слуги государства», как указано на мемориальной доске, увековечивающей убийства на Акка Ларентии.

Но на самом деле для них все складывалось весьма благополучно: они представляли себя аутсайдерами, но их старшие товарищи по идеологии забрались на вершину итальянской политической власти. Они претендовали на то, что являются жертвами репрессивных законов, запрещающих возрождение фашизма, но поскольку эти законы никогда не применялись, они могли безнаказанно вести пропаганду и вербовать новых членов.

В 2005 году CasaPound решила поиграть с избирательной политикой. Её боевик выступал на выборах в Лацио в избирательном списке одного из министров кабинета Берлускони, который, в свою очередЬ, был пресс-атташе MSI. С 2006 по 2008 год CasaPound присоединилась к еще одному ответвлению MSI — Tricolor Flame. Ни один из этих альянсов не принес им никаких мест в парламенте, но оба обеспечили хорошую рекламу и имидж «солидной» партии для медленной, но целеустремленной «черепахи».

В 2008 году Джованни Алеманно, отсидевший за ультраправую деятельность, стал мэром Рима. Благодаря тому, что он смотрел на деятельность CasaPound сквозь пальцы, в том же году сторонники CasaPound заняли еще одно здание: заброшенную железнодорожную станцию ​​возле Олимпийского стадиона. Здание назвали «Зона 19» (1919 год был годом, когда Муссолини опубликовал свой первый фашистский манифест), днем оно выступало спортивным залом, а ночью — клубом.

Тем временем молодые боевики CasaPound занимались публичной демонстрацией силы. В 2009 году боевики Blocco Studentesco (молодежное движение CasaPound) прибыли на центральную площадь Рима, Пьяцца Навона, вооруженные дубинками, окрашенными в итальянский триколор. Они решили применить их против левых студентов. Когда одна телевизионная программа решила покритиковать Blocco Studentesco, ее помещения вскоре «захватили» уже боевики CasaPound.

13 декабря 2011 года Джанлука Кассери, сторонник CasaPound в Тоскане, вышел из дома с Магнумом 357 в своей сумке. Молчаливый, одинокий мужчина, пятидесяти лет, пухлый, с короткими седыми волосами. CasaPound стал для него домом: местное отделение помогло ему с выпуском своего фантастического романа — «Ключи хаоса».

В то декабрьское утро Кассери планировал убить как можно больше иммигрантов. Он отправился на площадь во Флоренции и в 12:30 убил двух сенегальских мужчин, Самбу Моду и Диопу Мор. Он выстрелил еще одному, Мустафу Диенгу, в спину и горло, а затем сел в свой синий VW Polo и уехал. Около двух часов спустя Кассери появился на центральном рынке города, где он выстрелил еще в двух мужчин, в Сугу Мор и Мбенге Чике, которым удалось выжить. После этого он спустился на подземную парковку рынка, где застрелился.

После убийств Кассери руководство CasaPound пригласили на национальное телевидение, чтобы ответить на обвинения в том, что они разжигают насилие. В специальной программе об убийствах бывший президент телеканала «Рай» обвинил Ианноне в том, что он «идеологически вооружил» убийцу. Дочь Эзры Паунд, Мэри де Рашвильц, начала судебное разбирательство (которое она в конечном итоге проиграла), чтобы запретить CasaPound использовать имя ее отца. «Они исказили его идеи, — сказала она, — они жестоки. [Мой отец] хотел сотрудничества между цивилизациями».

Это действительно недалеко от истины, что язык и образы CasaPound были абсолютно агрессивными. В своем книжном магазине в Риме — «Железная голова» — они продают плакаты с изображением боевиков из различных гражданских войн с автоматическим оружием в руках и в майках ZZA. Они говорят о «траншеекратии», форме правления для людей, которым довелось побывать в окопах. Черепаха с их эмблемы также имеет военное значение: она представляет собой панцирь щитов, боевой порядок, используемый римской армией. Все это делает движение суперактивным и однозначно мужским: 87% сторонников на фейсбуке являются мужчинами и 62% в возрасте от 16 до 30 лет.

Это жесткое и сплоченное движение. При общении с боевиками, находящимися внутри этого «панциря», вы понимаете, что их презрение к внешнему миру почти культовое. Разница между «посвященными» и «непосвященными» сразу видна, а преданность абсолютна: «Я делаю все, что говорит мне Джанлука [Ианноне]», — говорит женщина-боевик. Движение опубликовало политический и исторический глоссарий для всех начинающих боевиков, поэтому им всегда есть, что сказать.

Сам Ианноне впечатляет и своей харизмой, и физической формой — высокий, татуированный, с низким голосом — возможно, даже слегка похож на Муссолини. Легко понять, почему растерянные молодые люди отчаянно хотят угодить ему (и боятся его недовольства). «Он прирожденный лидер», — сказал мне Ди Стефано с явным восхищением, когда мы прогуливались с его двумя чихуахуа — «Панком» и «Роком».

В 2013 году в итальянском обществе созрел запрос на решительное, энергичное руководство. Страна столкнулась с беспрецедентным кризисом доверия. В 2010 году уровень безработицы среди молодежи составил почти 30%, к 2015 году он должен был возрасти до 40%. В этом году Национальный статистический институт Италии сообщил, что почти 5 миллионов итальянцев живут в «абсолютной бедности». Упадок пригородов, отсутствие уборки мусора, как самый наглядный пример — все указывало на то, что итальянское государство, по сути, не в силах выполнять свои функции. Пришедший из ниоткуда успех популистского «Пятизвездного движения» позволил им получить 25,55% голосов на выборах 2013 года и показал, что итальянский электорат поддерживает партию со злой и антиправительственной риторикой. (Отцы двух выдающихся политиков из «Пятизвездного движения» (Луиджи Ди Майо и Алессандро Ди Баттисты) состояли в MSI).

К тому времени CasaPound стала известна далеко за пределами Италии. Лифт штаб-квартиры в Риме был покрыт наклейками с логотипами ультраправых паломников со всего мира. CasaPound легко удавалось как губке впитывать иностранные политические тренды и адаптировать их для итальянской аудитории: они приняли антикапиталистические идеи французского движения Nouvelle Droite («Новое право») и выстроили дружеские отношения с членами неонацистской «Золотой Зари» Греции. Французские единомышленники рассказали о книге Рено Камю 2012 года под названием «Великая замена»: в ней говорилось о том, что коренные европейцы скоро будут полностью оттеснены и заменены волнами иммигрантов. Эта теория также возымела успех в США. Она стала основой «идентаристской» доктрины, в которой утверждалось, что глобализация создала однородную культуру без каких-либо отдельных национальных или культурных идентичностей. Истинный плюрализм — «этноплюрализм» — означает расовое разделение.

Эти идеи сильно повлияли как на Стива Бэннона в Breitbart, так и на американского «белого националиста» Ричарда Спенсера, но они также попались на глаза культурному атташе CasaPound, Адриано Сьянке. Сьянка, живущий в Умбрии, является редактором журнала CasaPound, Primato Nazionale (издающийся тиражом около 25 000). В 2016 году он опубликовал книгу под названием «Священная идентичность»: «Уничтожение всех людей, — написал он, — является целью номер один всех глобалистских олигархов». Это звучит дико, но вскоре эти идеи попали на страницы основных газет, и очень быстрое расовое разделение стало официальной политикой CasaPound.

В течение 2014 и 2015 годов руководители CasaPound организовывали митинги против открываемых центров для беженцев. Они сформировали движение с «Северной лигой» Маттео Сальвини (ранее сепаратистское движение, к тому времени ставшее чисто националистическим) и назвались «Суверенитетом». Их лозунг — «Итальянцы прежде всего». По всей Италии — от Гориции до Милана, от Виченцы до Генуи — каждый раз, когда правительство открывало пункт приема беженцев, рядом появлялись члены CasaPound, чтобы совместно с местными протестующими жителями помочь местным итальянцам с едой, уборкой территории и т. д. Также они предлагали местным стратегии по противодействию миграции и посильную помощь. (Представители CasaPound утверждали, что поскольку большая доля иммигрантов прибыла незаконно, они стоят скорее на защите закона, чем чистоты расы).

Симоне Ди Стефано — политический лидер CasaPound и их самый видный кандидат на выборах на следующей неделе. С его аккуратными седыми волосами и подстриженной бородой он выглядит как любой другой умеренный политик. Но его проблема сейчас не связана с его риторикой: дело не в том, что итальянцы не готовы голосовать за правых, а в том, что уже есть много правых партий, и CasaPound кажется лишь одной из многих. Поэтому Ди Стефано пытается выделиться тем, что проводит кампанию за выход из Европейского Союза и настоятельно призывает к военной интервенции в Ливии, чтобы остановить поток мигрантов: «Мы должны решить проблему в Африке», — сказал он мне.

Эти идеи вряд ли понравятся итальянскому избирателю, но CasaPound все равно уже добилась своей цели. Этой целью была реабилитация фашизма. В конце 2017 года газета Il Tempo объявила Бенито Муссолини своим «лицом года». Это не шутка: Дуче появлялся в новостях каждую неделю в течение последнего года. Несколько недель назад даже левый политик во Флоренции сказал, что «никто не сделал для этой страны больше, чем Муссолини». Сегодня, спустя 73 года после его смерти, им восхищаются больше, чем такими традиционными итальянскими героями, как Гарибальди и Мадзини Джузеппе.

CasaPound также поучаствовала в эскалации политического конфликта, в котором насилие — как вербальное, так и физическое — стало обычным явлением. Когда вы общаетесь с боевиками CasaPound, они говорят, что совершают насилие исключительно в целях самообороны, но их определение самообороны весьма растяжимо. Лука Марселла, главный боевик движения, однажды крикнул 14-летним школьникам, которые протестовали против нового центра CasaPound: «Я перережу вам глотки как собакам, я вас всех перебью». Другого боевика осудили за избиение левых активистов, развешивающих плакаты в Риме в 2011 году. Еще один активист, Джованни Баттиста Кенити, был соучастником убийства, хотя, по словам Ианноне, его уже исключили из CasaPound за «интеллектуальную лень». В феврале прошлого года в Витербо два боевика, Якопо Полидори и Мишель Сантини, избили человека, который осмелился опубликовать ироничный комментарий о CasaPound на фейсбуке. Один левый сайт составил интерактивную карту зарегистрированных случаев фашистского насилия на полуострове — и там так много инцидентов, что вы едва ли сможете увидеть под ними сапог Италии.

Также в начале этого месяца мужчина, который ранее избирался от ультраправой «Северной лиги» и имел связи с CasaPound, устроил двухчасовую стрельбу в городе Мачерата. Лука Траини стрелял из своего «Глока» только по чернокожим. Шокировало даже не само кровопролитие (он ранил шесть человек, но все выжили), а то, что все это казалось совершенно нормальным в нынешней обстановке. Траини вдохновлялся старомодным фашизмом: на руке у него набита руна Вольфсангеля (используемая как нацистами, так и итальянской Terza Posizione). Он почтил римским приветствием памятник итальянцам, погибшим в войне.

Но после этого происшествия мейнстримные политики из правого крыла обвинили иммиграцию, а не Треини. Берлускони, занявший ультраправую позицию для еще одной победы на выборах, заявил о «социальной бомбе», созданной беженцами. Италия, по его словам, должна депортировать 600 000 нелегальных иммигрантов.

В воскресенье, 7 января этого года, CasaPound организовала массовый митинг в Риме, посвященный 40-летию убийств на Акка Ларентии. На митинг собралось 4–5 тысяч человек, многие были одеты в бомберы, черные шапки, военную форму или узкие джинсы. За безопасность на мероприятии отвечали 50 людей в красных нагрудниках «CasaPound». Не все из митингующих состояли в CasaPound, но все держались позади Джанлуки Ианноне и Симоне Ди Стефано. Без сомнения, это было их шоу.

Они прошли маршем полмили до места убийства в полной тишине. Их скрытым посланием было: «Мы есть и всегда будем». Впереди колонны вился огромный баннер, удерживаемый 20-футовыми дубинками, с надписью: «Честь павшим товарищам». Присутствовало полицейское сопровождение на случай потасовки, но единственным источником недовольства были сигналящие водители, измученные часовым ожиданием в пробке, вызванной митингом.

В конце марша сотрудники безопасности CasaPound выстроили боевиков во дворе, где пали их «товарищи». На дороге с обеих сторон собрались остальные участники демонстрации. Громкий голос воззвал ко всем «товарищам». В течение секунды все боевики встали по стойке смирно. «Per tutti i camerati caduti» («Всем павшим товарищам») — рявкнул голос. Все мужчины подняли свои правые руки в приветствии: «Presenti!» («Честь!») — взревели они. Так громко, что сработала сигнализация, а собаки начали лаять. Ритуал повторился еще дважды, затем голос произнес «вольно», и боевики разошлись, растворившись в холодной январской ночи.

За 15 лет CasaPound выросла настолько, что их первоначальная цель — быть частью публичной политики — теперь устарела. Сегодня его лидеры говорят об искоренении антифашизма полностью. Изначально выглядевшее как игра, теперь движение смертельно серьезно: «Я буду фашистом до тех пор, пока существуют антифашисты», — говорит Ианноне. Фашизм, по его словам, это «величайший прорыв в мире, логичное завершение Рисорджименто [итальянского объединения]. Режим Муссолини был «самым красивым моментом этой нации». Если спросить его, не относятся ли слова национального гимна Италии о всеобщем итальянском братстве к антифашистам, он посмотрит на вас из-под своих тяжелых век и скажет: «Каин и Авель тоже были братьями».