Леонид Парфёнов показал, наконец, общественности фильм «Русские евреи». На Youtube вышла первая часть, а впереди ещё две. Фильму больше года, но задержка релиза была вызвана желанием продать все три серии на телевидение. Отчего сделка не состоялась — загадка, но с точки зрения зрителя получилось даже удобнее.
Фильм на данный момент собрал чуть более полумиллиона просмотров, что несколько обидно. Работы Парфёнова нужно смотреть как минимум ради наслаждения безупречным стилем. Точно так, как документальные фильмы на канале «Россия» смотреть совершенно противопоказано из-за его полного отсутствия. Даже если тема интересна и вещь делал профи, её обязательно хамски вывалят тебе в харю, как лагерную баланду: жри. «Требования канала». Парфёнов же давно обошёл на корпус всю отечественную, да и почти всю Западную документалистику. Это марка.
Фильм снят на деньги еврейского фонда «Генезис», но автор не раз подчёркивал, что делает не местечковую поделку для узкого круга заинтересованных, а обширное исследование о месте людей еврейского происхождения в большой русской жизни и культуре. Это вселяло оптимизм: Парфёнов мастер подмечать мельчайшие интересные детали и складывать из них объёмный портрет человека, явления или эпохи. Подавая его с той заразительной жизнерадостностью, за которую мы все его любим и смотрим. Это началось с «Намедни», это же он делает во всех остальных своих проектах — хоть про Урал, хоть про Зворыкина, хоть про газету «Коммерсант». Разве что фильм про Горбачёва (впрочем, как раз неудачный) немного отличался в сторону классической документалистики с пресным перечислением событий и заявлений на партийных съездах.
Исходя из этого сочетания выбранной темы и излюбленного парфёновского метода, логично было предположить, что каждая серия «Русских евреев» будет чем-то вроде связанных между собой новелл-байопиков, где через максимально разнообразные и максимально репрезентативные биографии сложится общий паззл о «евреях в русской жизни». Тема нетронутая (не считая жидоедских фильмов про пятитысячелетние заговоры), а учитывая тот факт, что Российская Империя была страной с самым многочисленным в мире еврейским населением, преступно нетронутая. Вроде как в Америке 13% негров, а чем они там занимаются никто не рассказывает. «Нет такой темы».
Итак, после недолгого вступления и занимательной исторической справки перед нами возникают оживающие с портретов и фотографий Утёсов, Левитан, Бродские, Рубинштейны целый калейдоскоп судеб, биографий, карьер и удивительных историй, вплетающихся в не менее удивительную и чарующую историю Российской Империи. Обнажённая Ида Рубинштейн, дорисованная в 3D, кокетничает с полотна Серова: сбывается мечта современников картины увидеть её с обратной стороны. Левитановские пейзажи оказываются нетронуты: до сих пор вечный покой действительно оказывается вечным, а колокола всё так же звонят по вечерам. Одесса, Петербург, Москва, Киев, местечки западного края просторы северной величественной России вдруг оказываются настолько родными для чудаковатого южного этноса, что становится действительно сложно вычленить, а что во всех этих персонажах такого уж еврейского? «Есть русский по фамилии Иванов, а есть русский по фамилии Рубинштейн» — фраза из фильма, которая могла бы быть слоганом к нему.
Парфёнова нешуточно прёт от темы, и ты прёшься вместе с ним, всматриваясь в реконструированную сценку, где печальный еврей уговаривает русского мясника, похожего на главного редактора одного запрещённого в России сайта через десять лет, взять прицепом в гимназию своего отпрыска при условии, что еврей оплатит обучение обоим. Идёт совсем нестереотипический торг, в ходе которого еврей вовсе не раздевает с помощью как бы врождённой хитрости русского недоумка догола, а совсем наоборот: предлагает сверху покупку формы и доставку сынишкой завтраков на дом (сынишка подглядывает за происходящим в замочную скважину с гримасой боли и унижения на лице). Финал сделки: рукопожатие с мясником, чьи руки вымазаны в некошерной свинине. В отличие от героев «Джанго Освобождённого», еврей не без отвращения, но идёт на нарушение собственных традиций. Мощнейший момент, достойный лучших голливудских шедевров. И так примерно всё.
Великолепие, от которого совершенно невозможно оторваться, продолжается ровно половину экранного времени. До тех пор, пока Леонид Парфёнов не начинает заниматься тем, чем ему заниматься не нужно никогда и ни при каких обстоятельствах даже по приговору суда. До тех пор, пока он не начинает высказываться на политические темы.
Всё, что работает в пользу создания на наших глазах увлечённым художником обширного исторического полотна — интерес, любовь к деталям, вкус — начинает работать против него и покрывает полотно безобразными кляксами. Увлекательное объяснение с экрана приобретает менторский тон, лёгкая парфёновская игривость мутирует в вульгарный апломб, ирония наполняется злобой, а повествование начинает строиться вокруг советского учебника истории перестроечных времён, да ещё и рассказанного с еврейской точки зрения. Вместо свободно мыслящего интеллигентного человека на экране возникает самодовольный Додик, победоносно пересказывающий перед классом параграф про холокост в предвкушении пятёрки с плюсом.
Когда Парфёнов повествует, как Лазарь Вайсбейн становится Леонидом Утёсовым и превращается в одного из главных русских шансонье, от этого невозможно оторваться. Когда переходит к Делу Бейлиса, «причинам и предпосылкам Февральской революции», «погубившей царизм Первой мировой» и прочей угрюмой политоте, фильм перестаёт отличаться от пропагандистской советской эпопеи «Летопись полувека» даже лексическим рядом. «Реакционное русское правительство», «отсталая Российская Империя», «антисемитские предрассудки Николая Второго». Всё, над чем Парфёнов всю жизнь изящно издевался, внезапно вселяется в него и начинает плеваться с экрана его голосом, даже как-то перекашивая интеллигентную физиономию.
И если в личных биографиях и историях Парфёнов плавает, как рыба в воде, то в отступлениях о политике начинает просто плавать, а потом и сам себя топит. Решения императоров и министров объясняются их прихотями и шалостями, большие события возникают оттого, что «в воздухе витало чувство», «таково было настроение общества» и «народ захотел». Политические акторы исчезают со сцены, рациональные человеческие мотивации уступают место абстрактным домыслам, а фактическая база, подгоняемая под описание событий, в 2018 году выглядит как-то даже постыдно. Уровень аргументации — «Немцова убила атмосфера ненависти».
Начинаются какие-то чудовищные ляпы в стиле «прогрессивный западный мир уже сто лет как не мог представить кровавых наветов на евреев». Это о деле Бейлиса, и непонятно, как это воспринимать, потому что через двадцать лет после описанных событий в одной из прогрессивных стран Европы будет немножко национал-социализм и Гитлер, а чуть позже и концентрационные лагеря. «Что, чёрт возьми, происходит, и что он несёт?» Вся вторая половина фильма становится будто оторвана от первой, снятой в другое время, по другому сценарию и с другой задачей. Настолько, что при просмотре иногда как бы спрашиваешь автора: «Леонид Геннадьевич, это всё очень занимательно, но когда уже снова про евреев-то?»
Парфёнову кажется, что «борьба еврейского населения за свои права» это важно и интересно, но это не интересно совсем. В фильме типа «выдающиеся женщины последних трёхсот лет» уместно впроброс упомянуть контекст эпохи, в которой жила та или другая. Тут ещё консервативный XIX век, тут декаданс и belle epoque начала ХХ, тут Великая Война, эмансипация, феминизм, Вторая мировая, сексуальная революция, мини-юбки, бикини, унисекс. Но вообще, если фильм про тридцать женщин, — то хочется про них и посмотреть. А дилетантские рассуждения о том, как создание раздельных купальников (на самом деле воссоздание: бикини существовали в античности, и их ношение признак такого же ренессанса, как и европейские дворцы с колоннами) изменило сознание западного обывателя хочется смотреть в каком-нибудь другом фильме. Про борьбу женщин за права и прочее такое вот.
У Парфёнова, однако, получается именно «за права». Вся вторая половина фильма не про евреев, а про трактовку советскими евреями русской истории. Это может быть бесконечно близко самим евреям, но всем остальным неинтересно совсем. Даже холокост неинтересен. В фильме о выдающихся евреях последних пяти тысяч лет странно не упомянуть холокост, но размазывание холокоста по половине хронометража вызовет только зевоту. Холокост надо показывать в фильме про холокост. В фильме про выдающихся русских евреев надо показывать выдающихся русских евреев. Так логично. Иначе контекст становится содержанием, и зритель получается обманут, обнаруживая, что смотрит вместо культурного исследования пропагандистское кино.
Извиняет большого мастера (насколько ему, конечно, нужны чьи-то извинения) тут разве что фигура заказчиков. Человек снял на деньги русских евреев то, что они, по его разумению, сами хотят видеть (хотя как «снял»? Некоторые эпизоды вроде того же дела Бейлиса скорее «переснял», потому что о нём было и в «Российской Империи», причём едва ли не столь же обширно). Оно, конечно, сейчас подтянутся всякие там дубиноголовые русские патриоты и начнут предъявлять претензии автору в чрезмерном юдофильстве и прочем очернении нашего великого народа (хотя что-то вот русские олигархи не заказывают Парфёнову кино про белогвардейцев, например). Но заказчик заказчиком, а продукт всё же сделан для широких масс и явно не с целью порадовать фонд «Генезис», а там гори оно огнём. Это слишком мелкий для Парфёнова уровень амбиций.
Получилось, однако, то, что получилось. Во всяком случае, с первой серией. Парфёнов блестяще сохранил себя в условиях отсутствия давления со стороны телевизионного начальства. Но он же в отсутствие конкуренции и нахождения в обойме постепенно стагнировал и, если отбросить режиссёрские находки, всё больше и больше повторяет сам себя. Это видно по фильму, это же ещё больше видно по его недавно появившемуся видеоблогу «Парфенон», да и по всем его публичным выступлениям. Поскольку человек интеллигентный, умный и талантливый, смотреть, как он говорит, до сих пор приятно. Сидит мужчина из Череповца и, компетентно рассуждая об игристых винах, между делом представляет свой уникальный суперпроект; всем бы так в шестьдесят. Обидно только, что то, что он говорит в своём суперпроекте, мы уже где-то слышали. А кое-что теперь и вовсе вызывает не то смех, не то уже и скуку.
Впереди вторая и третья серии, поэтому рано делать обобщающие выводы. Да и в конце концов даже половина фильма Леонида Парфёнова круче всей остальной российской теледокументалистики вместе взятой (повторюсь, сейчас это едва ли не единственное, что можно смотреть). Неприятно только, что Парфёнов в России один-единственный, отчего имеет карт-бланш повторять сказанное двадцать лет назад, да ещё и не к месту и в несвойственной для себя отталкивающей манере. Это сильно портит впечатление от первой части. Как если представить, что вышла новая (или ранее неизвестная) книга Достоевского, ты её читаешь, а там с середины начинаются похабные стишки и призывы убить царя.
Претензии предъявлять смешно (тем более, фильм вышел бесплатно и без интегрированной рекламы), но и не испытывать чувство досады сложно. Начинаешь смотреть про евреев, а досматриваешь про «еврейский вопрос». Официант, позвольте, я этого не заказывал. Унесите, пожалуйста.
