«Недавно поймали мирного черкеса, выстрелившего в солдата. Он оправдывался тем, что ружье его слишком долго было заряжено. Что делать с таковым народом?»
— А.С. Пушкин, «Путешествие в Арзрум»
Многие наши читатели, верно оценивая ситуацию, зачастую допускают одну фатальную ошибку в рассуждениях о Северном Кавказе: выходцев из горных республик они считают чем-то вроде единой массы с общими интересами. Как будто бы есть даже народ «кавказцев». Меж тем, это совсем не так. Население кавказских республик отличается крайним разнообразием языков и интересов, что порой выливается в ожесточённые вооружённые конфликты. Строго говоря, после джихадистов главной угрозой для стабильности региона являются трения между местными националистами.
Специально для наших читателей мы подготовили этот материал, посвящённый существующим конфликтным точкам Северного Кавказа — в лучших традициях британского ориентализма Эдварда Бульвер-Литтона.
Большие разборки в маленьком Пригородном
В награду за поддержку большевиков значительная часть Владикавказа была отдана советским режимом ингушам, чем они не преминули воспользоваться, заселив немалую часть районов внутри и вокруг города, ввиду чего Владикавказ (тогда переименованный в Орджоникидзе) даже стал центром ингушской автономии в период 1924-1934 гг. Тот же город стал и центром другой автономной области — Северо-Осетинской. Уместить в одном городе аланов-осетин и вайнахов-ингушей оказалось непросто, и территориальные претензии стали большим препятствием на пути создания добрососедских отношений: оспаривалась принадлежность курпских лесов, участков возле южных садов Реданта и селений Кантышево и Долаково.
Сталинский режим создавал, объединял и упразднял области и республики в течении долгого периода своего существования, что привело к созданию чрезвычайно запутанной ситуации на Кавказе: в 1933-м Владикавказ был передан Северной Осетии, а Ингушетию объединили с Чечнёй (ведь это родственные вайнахские народы), что совсем не повлияло на решение владикавказских ингушей остаться на старом месте жительства. Ну а в 1944-м году всех вайнахов депортировали в Среднюю Азию, что повлекло за собой полный передел всех вайнахских земель, в чём хитрые осетины немало преуспели: уже автономная республика забрала себе Ачалукский, Назрановский и Пседахский районы, западную часть Сунженского района, Малгобек и, что особенно важно для нашей истории, север и центр Пригородного района Владикавказа. Полученные территории начали осваивать специально переселившиеся для этого 60 тысяч осетин из наиболее бедных районов республики. Однако, столь значительные завоевания удержать не удалось.
Затем красное колесо советского безумия сделало очередной оборот — и в 1950-х чеченцев и ингушей вернули из казахской ссылки, после чего начался мучительный процесс восстановления границ и, по большей части, ингуши получили обратно свои земли — но Пригородный район и часть Малгобекского района осетины оставили за собой. Последнее не удержало ингушей от возвращения на места привычного проживания — и к 1970-му в Северо-Осетинской АССР проживало уже больше 18 тысяч ингушей (11,7% всех советских ингушей). Параллельно с увеличением численности ингушей (к началу 1990-х реальное количество ингушей в Северной Осетии превышало 60 тысяч человек) развивалось движение за возвращение Пригородного района ингушам.
Наконец, к 1992-му году, когда Страна Советов перестала существовать, а правящие верхи были слишком заняты борьбой за власть, Владикавказ оказался предоставлен самому себе. К этому моменту Северная Осетия и Ингушетия оформились как республики в составе РФ и ждали решения вопроса «сверху» (все 1980-е советское руководство шло на уступки ингушам, но компенсировало все неудобства осетинам). Но этого не произошло, и обе стороны начали готовить свои отряды самообороны. Лучше всего в этом преуспели осетины — по некоторым данным, в их распоряжении оказалось 11 зенитных установок, 57 танков, 53 БТРа и 4 БМП. И вот, наконец, в ноябре 1992-го года назревавший конфликт завершился побоищем, в ходе которого погибло почти 600 человек (2/3 — ингуши), было ранено 840 человек, пропало без вести ещё 200, а самое главное — около 70 тысяч ингушей стали беженцами из Северной Осетии. Да, многое изменилось с тех пор, как лермонтовский штабс-капитан Максим Максимыч назвал осетин «народом, неспособным к войне».
В определённом смысле, ситуация очень напоминала Северную Ирландию — российская армия, как и британская, пыталась выступать в роли арбитра, периодически попадая под перекрёстный огонь: так, в 1993-м году в ходе теракта погибли глава Временной администрации на территории Северной Осетии и Ингушетии Виктор Поляничко и сопровождавшие его солдаты. Конфликт удалось остановить до начала полноценной войны между двумя республиками, но Пригородный район от ингушей осетины зачистили почти полностью.
Если забыть про депортацию 1944-го года, то погром в Пригородном районе занимает в ингушском национальном самосознании место примерно такое же, что Холокост у евреев, с поправкой на то, что случилось всё это относительно недавно. Пригородный — это, наверное, главный вопрос ингушской политики, по инициативам в этой области ингуши определяют хороший у республики руководитель или плохой. К примеру, первый президент Ингушетии Руслан Аушев, по большому счёту ничем не отметившийся (покойный ингушский активист Магомед Евлоев даже считал его причастным к бизнесу, связанному с похищением людей), считается среди ингушей хорошим — потому что занял предельно жёсткую позицию по вопросу Пригородного. А вот Мурат Зязиков, проявивший куда меньше рвения, ингушам не нравится совершенно.
Любопытный факт — Пригородный район ингуши нередко используют как упрёк братскому чеченскому народу. Как же, не пришли на помощь, когда имели и силы, и возможность — тот же Басаев активно участвовал в войне Абхазии за независимость и даже успел побывать там заместителем министра обороны. Впрочем, к роли чеченцев в межкавказских делах мы ещё вернёмся.
Конечно, обе стороны конфликта провели массу встреч и подписали множество документов, но процесс возвращения ингушей в Пригородный происходит медленно и без особенных успехов. Примерно как процесс возвращения русских на Северный Кавказ. Не помогает даже создание новых населенных пунктов для вынужденных переселенцев, возвращающихся из Ингушетии. Например, в районе был построен поселок Новый, целиком предназначенный для таких переселенцев. По свидетельствам очевидцев, возвращенцев ожидает активное сопротивление как местных властей, так и местных жителей.
Оба народа не забывают о произошедшем и активно соревнуются на фронтах информационной войны: проводят митинги, выпускают газеты, устраивают спектакли (!), спорят в Интернете. Осетины опять проявили невероятную активность, ввиду чего их учебник истории Осетии был признан экстремистским за особенно красочное изображение ингушей (автор, кстати, профессор и бывший декан истфака Северо-Осетинского госуниверситета) как лентяев и бандитов, жаждущих отнять землю у трудолюбивых и мирных осетин. Когда была война в Южной Осетии, по слухам, ингушские тогда ещё милиционеры принципиально отказались ехать в Цхинвал.
Всего за последние 80 лет осетины отобрали у ингушей 30 разных населённых пунктов. Как мы видим, обе стороны отлично всё помнят и поддерживают огонёк взаимной ненависти, из которого при желании (скажем, недоброй колониальной администрации) можно легко разжечь пламя самой настоящей войны.
Осетины (отобрано 30 населённых пунктов и Пригородный район Владикавказа, 400 убитых, 70 тысяч беженцев) и чеченцы (хотят отобрать 2/3 территории Ингушетии с населением свыше 150 тысяч человек, постоянные рейды на территорию республики, подавление гражданского недовольства).
Человек с золотым пистолетом
Кавказская политика — это запутанный лабиринт. И, как во многих лабиринтах, где-то в центре всегда можно найти Минотавра. В данном случае, речь идёт о Рамзане Кадырове.
Глава Чечни — личность, безусловно, незаурядная и заслуживающая целой книги. Если даже первый король Ирака Файзал недавно получил свою биографию, то про Кадырова тем более можно написать немало интересного. Но не будем отвлекаться.
Количество влияния и власти, полученное Кадыровым, оказалось слишком велико для одной Чечни — и вот Чечня заявляет о претензиях на добрые 2/3 территории Ингушетии: почти полтора года назад чеченский парламент принял постановление о том, что Сунженский и Малгобекский районы Ингушетии входят в состав Чечни. Слово надо подкреплять делом, и меньше, чем через полгода, на территорию Сунженского района вторглось 300 чеченских силовиков во главе с самим Кадыровым и его кузеном Адамом Делимхановым. В качестве casus belli был, конечно же, лидер «Имарата Кавказ» Доку Умаров — который, по словам чеченцев, мог скрываться в ингушском селе Аршты. Пикантность ситуации придавало и то, что произошло это за день до съезда ингушского народа в Сунженском районе, где собирались обсуждать территориальные претензии Чечни.
Ещё раньше Кадыров обвинял главу Ингушетии Евкурова в захвате чеченских земель (!) и саботировании благотворительных мероприятий. Соперничество между руководителями обеих республик принимает зачастую самые нелепые формы: в Грозном скоро будут строить 400-метровую башню «Ахмат», стилизованную под вайнахские башни (здание войдёт в многофункциональный комплекс «Грозный-Сити 2»), и многие считают, что это ответ на постройку 99-метровой башни «Согласие» в Магасе, столице Ингушетии.
Евкуров — самый пророссийский политик на всём Северном Кавказе (он участвовал в знаменитом марш-броске на Приштину), но до безнаказанности и богатства Кадырова ему очень далеко, а потому активных ответных действий (т.е. аналогичные рейды на территорию Чечни) он себе позволить не может, и ему приходится ограничиваться резкими высказываниями. Кадыров в ответ называет Евкурова провокатором. Напряжённость в отношениях между ними появилась вскоре после назначения нынешнего ингушского лидера: после покушения в июне 2009-го, когда многим казалось, что Евкуров не выкарабкается, Кадыров стал слишком активно предлагать свою помощь в наведении порядка у соседей. Евкуров «крамолы» не забыл, и с тех пор оба вайнахских вождя не очень-то ладят.
Вообще, административная неразбериха на границе двух республик является последствием неаккуратного разделения Чечено-Ингушетии в 1992-м году, по результатам которого нормальное административное деление между двумя территориальными образованиями так и не произошло, что и является основанием для всех территориальных претензий.
Отдельно стоит сказать о Сунженском районе. Ингушетии принадлежит большая часть территории (станицы Вознесенская, Орджоникидзевская, Нестеровская, Троицкая и Карабулак), Чечне — меньшая (две станицы — Серноводское и Ассиновская). На ингушской стороне района чеченцев меньше 10% населения — но это никак не мешает Кадырову претендовать на весь район.
Кадырову проблема видится так:
«Ингуши наши кровные братья, но им вечно не хватает земли. Мы прекрасно помним, что именно в Назрани затеяли конфликт 92-го года, который позже ингушами был назван геноцидом. Если мы заберем свои территории, а мы их заберем любой ценой, то они и это тоже назовут геноцидом и захватом якобы их земель?»
Внимательный читатель заметил, что Кадыров высказался, как минимум, не очень политкорректно по вопросу о главном больном месте современной Ингушетии. А чтобы ни у кого больше не оставалось сомнений в том, как сильно Кадыров сопереживает ингушам, он же добавил:
«Некоторое время Пригородный район принадлежал Ингушетии. Но исторически это исконная земля наших других братьев — осетин. Поэтому ингушам стоило бы оставить осетин в покое и жить в мире со всеми, в том числе и с нами»
Списать происходящее на личную вражду между Кадыровым и Евкуровым нельзя, потому что и до появления последнего Кадыров периодически вмешивался во внутриингушские дела. Например, в 2006-м году чеченский ОМОН обстрелял ингушский пост ДПС в Сунженском районе, в результате чего погибло 4 человека, а ранения получили ещё 15. За неделю до этого там же были избиты ингушские милиционеры, осмелившиеся остановить кадыровскую автоколонну для проверки документов — двое попали в больницу с тяжёлыми травмами. Конечно, всё это можно интерпретировать как классическую friendly fire-ситуацию, если бы не следующий случай: в январе 2008-го года в Назрани состоялся митинг недовольных 99% результатами «Единой России» на прошедших в декабре думских выборах. Ингушские милиционеры, как и позже в августе того же года, «заявили о нейтралитете» и для разгона демонстрации приехали уже чеченские милиционеры. Как можно увидеть, Кадыров вовсе не прочь побыть жандармом всего Кавказа.
Отношения между двумя республиками в последние годы только обострились, и чеченский лидер не делает практически ничего, чтобы смягчить ситуацию. Конечно, недавно он назвал новую мечеть в честь ингушского шейха Белхороева и подарил его потомкам из Ингушетии волос пророка Магомета — широкий жест по местным меркам, но пропаганда мало решает в ситуации, где идёт речь о масштабном территориальном переделе.
Ингуши очень боятся поглощения со стороны чеченцев и любые инициативы в этом направлении будут встречать их активное противодействие — и чем дальше, тем сильнее. Вообще, сам факт разделения вайнахов на ингушей и чеченцев — это большая удача для любого империалиста: два народа отличаются друг от друга гораздо меньше, чем, скажем, русские от украинцев — но политически и национально оба народа идентифицируют друг друга совершенно по-разному. Однако претензии Кадырова могут не ограничиться одной лишь Ингушетией.
В Дагестане проживает около 93 тысяч чеченцев, в самой Чечне это рассматривают как достаточный повод для территориальных претензий. Вот что сказал, например, Дукваха Абдурахманов, председатель чеченского парламента:
Чеченцы-аккинцы периодически устраивают в Дагестане акции протеста и, зная о горячем нраве местных жителей, можно предсказать, что один из таких митингов может вызвать серьёзный кризис. Сам Дагестан — желанная добыча для Кадырова: большая и слабая республика, раздираемая религиозными, этническими и социальными противоречиями. Растущая нестабильность Дагестана, ставшего центром всех кавказских инсургентов, уже отличный повод для вторжений Кадырова с целью «наведения порядка» (и отъёма земель).
В Кабардино-Балкарии, в Нальчике, окраинный микрорайон «Горный» получил народное имя «Малая Ичкерия» по причине наличия огромного количества чеченцев и общего неблагополучия. Время от времени там происходят достаточно заметные погромы, в ходе которых русские и кабардинцы объединяются (!) против чеченцев, а кадыровцы приезжают «разбираться». В потенциале, это очень хорошая почва для масштабного конфликта. Когда-нибудь у местных нервы сдадут окончательно (ведь драки и перестрелки там не являются редкостью), и там случится нечто подобное тому, что было недавно в Арзамасе. Можно с уверенностью сказать, что оперативная мирная эвакуация чеченских семей (как это было с армянами в том же Арзамасе) ударит по репутации Кадырова в самой республике, и он наверняка пойдёт на эскалацию конфликта из соображений престижа.
Итак, амбиции Кадырова вполне могут привести его к конфликтам с практическим всем остальным Северным Кавказом. Численность населения территорий, которые Чечня хочет забрать у Ингушетии, превышает 150 тысяч человек — в Пригородном районе до известных событий жило заметно меньше людей. И если федеральный центр так много позволяет Кадырову и в русских регионах, то на Кавказе руки у него куда свободней. Собственно, один лишь империализм Кадырова рушит все рассуждения о «кавказском единстве», предоставляя русским прекрасный козырь для управления горными народами.
К Ингушетия (2/3 территории), к Дагестану (93 тысячи чеченцев в республике), к Кабардино-Балкарии (возможные беспорядки в микрорайоне «Горный»)
Махачкалинские бродяги
Из 666 народов Российской Федерации в Дагестане проживает около 180. Самый большой народ республики — аварцы (30%). Затем идут даргинцы (17,5%), кумыки (14,5%), лезгины (13,5% ), лакцы (5,6%), табасаранцы (4,5%) и ещё много не так хорошо представленных в демографической структуре «страны гор» (именно так переводится название республики) народов. Зачем читателю перечисление всех этих малых народов? Дело в том, что вы только что увидели структуру распределения власти в республике.
Неписаный обычай, установленный ещё в СССР, предписывает распределять должности в правительстве Дагестана по национальному признаку для сохранения межнационального мира в республике. Вот как это выглядит на практике: если аварец побыл президентом, то столько же должен быть президентом даргинец; даргинский президент должен назначить аварца премьер-министром и кумыка — главой парламента; нельзя обделить министерскими портфелями и лезгинов с лакцами. В последнем случае, когда в 2009-м русский Владимир Радченко был назначен министром финансов республики, его просто похитили (!) до тех пор, пока не был назначен министр-лезгин. В мае 2010-го кумыки устроили беспорядки, потому что премьером был назначен аварец. Как можно увидеть, в некоторых уголках Многонациональной Евразийской Федерации национальность имеет значение, и значение большое.
Наиболее крупные народы Дагестана имеют свои этноклановые военизированные организации. Среди них стоит отметить следующие:
— «Аварский народный фронт имени имама Шамиля» — несмотря на своё название, это организация светско-националистического толка. 500 вооружённых активистов (есть пулемёты и РПГ), своя система транспорта и коммуникаций. Группировка частично легализовалась в ходе известных событий 1999 года, выступив на стороне федеральных войск. Основатель и лидер — Гаджи Махачев, бывший уголовник и представитель Дагестана при президенте РФ, заместитель председателя правительства Дагестана (погиб в ДТП в декабре 2013-го). Размах свадьбы его сына шокировал в своё время американских дипломатов.
— Кумыкское народное движение «Тенглик» — на словах это просто культурное объединение (как и китайское «Литературное общество»). Но наличие примерно двухсот вооружённых добровольцев, активизирующихся в нужный момент (в основном, конфликты возникают с чеченцами и аварцами), говорит о том, что это всё-таки нечто большее. Лидер движения — кандидат филологических наук Савар Алиев. «Знаменитая дагестанская филология».
— Лакское национальное движение «Кази-Кумух» — 500 вооружённых активистов (РПГ, пулемёты, автоматы — всё по-взрослому). Организация достаточно серьёзная — её подозревают в обладании переносными системами ПВО. Место операций: центральные горные районы Дагестана и Новолакский район (на границе с Чечнёй). Лидеры движения, братья Хачилаевы, убиты, текущий лидер не определён.
— Лезгинский национальный совет «Садвал» — сепаратистское движение за создание независимого лезгинского государства на территории южного Дагестана и северного Азербайджана (или широкой автономии для лезгин). Несколько сотен вооружённых активистов, широкое поле операций (10 районов Дагестана и 2 района Азербайджана). Политические лидеры: Руслан Ашуралиев, Насыр Примов, генерал-майор в отставке Мугуддин Кахриманов. Движение было успешно подавлено азербайджанцами, но в сентябре в Дагестане было объявлено о его воссоздании.
Все эти организации постоянно оказываются вовлечены в конфликты на территории Дагестана. Например, в октябре 2011-го «Тенглик» и «Фронт Шамиля» устроили потасовку, которая превратилась бы в масштабное кровопролитие, если бы не вмешательство федералов. Одна из главных причин межэтнических конфликтов точно та же, что и в Древней Греции — земля.
С 1990-х горцы-аварцы и горцы-даргинцы мигрируют на равнинные территории, отнимая часть земель у кумыков. Кумыки отвечают как могут — в марте 2011-го они устроили свой Майдан в центре Махачкалы с горящими покрышками и криками «Аллах Акбар!»; в августе прошлого года три тысячи кумыков собрались в районе Караман и выразили своё недовольство, забросав камнями горных «тожероссиян». Последние, впрочем, в долгу не остаются — в минувшем ноябре в пригородном поселке Махачкалы Ленинкенте незаконные переселенцы с гор в масках и с аварским акцентом устроили драку возле мечети, в которой собирались местные кумыки (мечеть была построена кумыками много лет назад). Конфликт с трудом удалось замять, но обе стороны не желают уступать. И, конечно, такие события лишь больше убеждают кумыков в необходимости создания собственного отдельного субъекта федерации и национального парламента, что они всё чаще обсуждают в последние годы.
Другая причина межнациональных конфликтов в Дагестане — растущее доминирование аварцев, основы которого были заложены советской администрацией, делавшей ставку на крупные нации: милиция состояла из выходцев из аварских кланов, на вторых ролях были даргинцы и кумыки. Положение даргинцев последние 20 лет почти не менялось и даже укреплялось, а вот остальные народы Дагестана уступают политическое влияние аварцам (которые, к тому же, плодятся активнее остальных), что создаёт серьёзную напряжённость в республике. К слову, в Дагестане молодёжь, в большинстве своём, знает русский язык, потому что там для местных это «лингва франка» (не учить же 6 основных языков).
Военная активность лакцев почти сошла на нет, сейчас этот небольшой народ занят, по большому счёту, культурными вопросами. Хотя их серьёзные территориальные разногласия с дагестанскими чеченцами вполне могут спровоцировать бойню.
Грозный, но побеждённый лезгинский «Садвал», как уже говорилось выше, был недавно возрождён и вызывает большое беспокойство в Азербайджане, где в 1990-е организация совершился ряд мощных терактов. Реактивизация «Садвала» вполне может привести к трениям между представителями лезгинской и азербайджанской диаспор внутри РФ. Все знают о большом количестве богатых азербайджанцев внутри РФ, но лезгины тоже занимают не последние места, ведь к их числу принадлежат феерический «карельский» деятель Девлетхан Алиханов и известный олигарх Сулейман Керимов. Тем более, что «лезгинский фактор» снова становится актуален для Баку: в период президентства Медведева Азербайджану передали 2 лезгинских села.
Роста исламистских настроений вкупе с потрясающей коррупцией уже достаточно для того, чтобы объявить Дагестан классическим failed state. Но межэтнические противоречия в этой республике имеют гораздо больший разрушительный потенциал.
аварцы (30%) и даргинцы (17,5%) подминают остальные народы республики. В их числе кумыки (14,5%), лезгины (13,5% ), лакцы (5,6%) и табасаранцы (4,5%)
Черкесский вопрос без ответа
Политика Российской империи по переселению черкесов привела к тому, что за рубежом сейчас проживает около 5 миллионов черкесов, гораздо больше, чем, собственно, в России. Черкесские националисты раньше много говорили о возвращении всех черкесов на историческую родину, что практически невозможно. Часть из них действительно пытается вернуться (особенно это актуально для сирийских черкесов), но пока на их пути встречается множество проблем. Национальная политика Путина лишь немногим отличается от советской, поэтому проект масштабной репатриации черкесов в Россию вполне может быть одобрен правительством — и тогда «старые новые черкесы» смогут изменить баланс сил на Северном Кавказе.
Всё дело в том, что внутри РФ черкесы неравномерно распределены по трём республикам: Адыгее, Карачаево-Черкесии (КЧР) и Кабардино-Балкарии (КБР). Карачаевцы и балкарцы являются родственными тюркскими народностями (совершенно чуждыми черкесам). Названия республик и их устройство совершенно не отражают реального положения вещей: в КЧР карачаевцы составляют 40% населения (172 тыс. чел.), а черкесы лишь 13% (50,5 тыс. чел.); в КБР кабардинцев 56% (501 тыс. чел.), а балкарцев всего 12% (110 тыс. чел.); в Адыгее, собственно, адыгов всего 25% (109 тыс. чел.). Можно только подивиться мастерству и такту большевиков, создававших столь поразительные химерические конструкции, что даже хрупкая Бельгия на их фоне выглядит образцом сбалансированности и межнационального согласия.
Стоит отметить, что все три республики имеют наибольший процент русского населения на Кавказе: в КБР русских 21,7% (190 тыс. чел.), в КЧР 30% (144 тыс. чел., больше, чем титульных черкесов), а в Адыгее русских бесспорное большинство (64% или 286 тыс. чел.). Положение славянского населения в этих республиках предсказуемо плохое, что демонстрирует дело Евгения Стригина в КЧР, стабильный отток русских из КБР или официальная дискриминация русских в Адыгее. Впрочем, пока что русские, в условиях наличия угрозы как стороны малых народов, так и со стороны государства, являются наименее активной стороной конфликта. В случае ослабления центральной власти и, соответственно, прессинга со стороны полиции и спецслужб, русские общественные объединения смогут играть значительно более серьёзную роль — но пока основной конфликт разгорается между черкесами и тюрками. Причина понятна любому, кто понимает как устроен Кавказ — речь опять идёт о переделе земли.
В 2011-м правительство КБР приняло закон о реституции, согласно которому балкарцам возвращались земли, потерянные ими после депортации 1944-го. Реализация закона остановилась на пол-пути и балкарцам просто дали право пользования муниципальной землёй без возможности приватизации. Затем «Совет старейшин балкарского народа», важнейшая балкарская НПО, на некоторое время была признана экстремистской организацией и запрещена. Всё это происходило с подачи кабардинцев, укрепляющих своё доминирующее положение в республике. Откладывание приватизации земель сильно тормозит развитие экономики республики на всех уровнях: например, в деревне Безенги 2000 овец, хотя потенциальная приватизация может увеличить это число до 15000.
Весьма характерно, что обе стороны конфликта считают распределение земель в республике несправедливым: с 2005-го по 2009-й площадь сельских поселений балкарцев выросла с 90350 га до 334 га, в то время как кабардинцы за то же время увеличили свои владения «всего лишь» на 10548 га (до 350056 га). Балкарцы справедливо считают, что на правах репрессированного народа они могут получить некоторую компенсацию, кабардинцы не менее справедливо выражают недовольство появлением балкарских сообществ посреди мест расселения своих сообществ. Хотя понимание справедливости здесь имеет свои пределы: оба этноса солидарны в вопросе об отъёме земель у русских.
Малоземелье вынуждает титульные народы идти на крайние меры: например, осенью минувшего года жители балкарского селения под Нальчиком самовольно поделили на участки землю в близлежащем районе и уже начали там масштабное строительство. Ситуация тупиковая: снос нелегальных построек приведёт к всплеску гражданского недовольства, игнорирование проблемы приведёт к росту случаев захвата земель.
В КЧР до согласия тоже далеко. В 2009-м, например, контролируемый карачаевцами парламент отказался утверждать в должности сенатора популярного черкесского бизнесмена Вячеслава Дерева. В последовавших затем протестах участвовали и черкесы из КБР, буквально прорвавшие милицейские кордоны — вот это этническая солидарность!
У черкесов есть две организации, заслуживающие внимания. Первая — это «Адыгэ Хасэ» (пер.: «совет адыгов»), имеющая отделения во всех странах, где есть представители черкесской диаспоры (Сирия, Иордания, США и др.). Вторая — «Черкесский конгресс», который в начале 1990-х гг. занимался отправкой черкесских волонтёров на абхазскую войну за независимость. Обе организации выступают за воссоединение черкесов с прицелом на большую автономию или независимость в будущем.
Пока черкесы стремятся к единству, карачаево-балкарцы хотят отделиться от них и создать свой субъект федерации. Компромисс между двумя силами маловероятен, слишком уж разные у них интересы и слишком мало доступной земли.
в Кабардино-Балкарии черкесы (56%) угнетают балкарцев (12%) и русских (21,7%); в Карачаево-Черкесии карачаевцы (40%) угнетают черкесов (13%) и русских (30%); в Адыгее черкесы (25%) угнетают русских (64%)
Итак, аварцы борются с кумыками, лезгины воюют с азербайджанцами, ингуши ненавидят осетин, черкесы оспаривают права тюркских соседей по «комнате», а чеченцы готовятся к противостоянию со всеми. Кавказ безусловно далёк от единства, а масла в огонь подливает и существование таких архаичных деталей родоплеменного общества, как кровная месть — за два года в Ингушетии примирили 150 (!) семей и это считается невероятным достижением.
Мы такие разные, но все-таки мы вместе (на самом деле нет)
Единственная причина того, что вдобавок к исламистскому подполью (перешедшему к спокойному созданию шариатского общества — успехи в Дагестане налицо) не началась куда более разрушительная межэтническая бойня — ни одна из сторон пока неспособна самостоятельно раскрутить тему для полноценного гражданского противостояния, а внешние силы пока не вмешиваются. Но одна-две хороших провокации, задуманные и осуществлённые кем-то извне, вполне способны спровоцировать разрушительную войну между народами Северного Кавказа. Ведь когда-то и Нагорно-Карабахскому конфликту предшествовала правозащитная активность Андрея Сахарова, который был весьма озабочен положением армян в спорном регионе.
Также излишне говорить, что только российская власть на Кавказе препятствует превращению региона в территорию войны всех против всех, каковой территорией Кавказ и был до российского завоевания. Более того, народы Кавказа, несмотря на показное презрение к русским, прекрасно понимают, что уход России означает кровавый хаос (во всех соцопросах на Кавказе сторонники независимости от РФ в абсолютном меньшинстве), а потому будущие национальные власти России имеют идеальный рычаг для выстраивания выгодной русским политики. Беспредел выходцев из региона, мир в котором держится лишь на наших штыках — абсолютный нонсенс, до которого не додумывались даже большевики.
Что ещё почитать по теме:
Ахмад расправил плечи: экономические последствия изгнания русских с Северного Кавказа
Авраам Шмулевич — неплохой израильский специалист по Северному Кавказу и черкесскому вопросу.
«Салам тебе, Далгат!» Алисы Ганиевой — если бы HBO решили снять что-то вроде «Прослушки» о Кавказе, то можно было бы сделать экранизацию этой повести. Отличная картина жизни в Дагестане.
