Большинству Таиланд известен как страна с относительно недорогими и популярными курортами в Паттайе и на Пхукете. Жаркое солнце, теплое море, экзотическая флора и фауна, а также развитой секс-туризм — всё это визитные карточки Таиланда. Но сейчас мы поговорим о совершенно ином, почти неизвестном для широких масс Таиланде, о котором вам не расскажут на уроках истории в школе и по телевизору. Это Таиланд эпохи Второй мировой войны, агрессивное националистическое государство, единственный самостоятельный союзник Японии, строивший вместе с ней Великую Восточноазиатскую сферу взаимного сопроцветания. Мы поговорим о тайском национализме, вставшем в Великой войне на сторону стран Оси.

Объединенный к концу XVIII века династией Чакри, Сиам являлся, наряду с Японией и Китаем, одним из трех сохранивших независимость государств в Восточной Азии. Правивший с 1868 по 1910 год король Чулалонгкорн (под именем Рамы V) провел ряд преобразований, придавших стране вестернизированный лоск. Государство выдавало стипендии уезжавшим учиться на Запад сиамцам, была реформирована система управления, что позволило неродовитым поданным за счет своих способностей и знаний занимать некоторые государственные посты. В стране появилось первое высшее образовательное учреждение в соответствии с европейскими традициями — Университет Чулалонгкорн. В стране началось строительство железных дорог, были учреждены почта и телеграф. В ходе бюрократической реформы появились правительство и министерства. И, наконец, было отменено рабство.

Однако европейцам подобное усиление Сиама не понравилось. Ведь Бангкок контролировал не только территорию нынешнего Таиланда, но и ряд княжеств в Лаосе, Камбодже, на Малаккском полуострове и даже в Бирме, где англичане наращивали своё влияние. Поэтому были заключены соглашения с Францией и Великобританией, сузившие сферы влияния Сиама на окружающие княжества, но позволившие сохранить независимость страны.

Следующий правитель страны — Вачиравуд (он же Рама VI, правил с 1910 по 1925 год), сын Чулангкорна, получил образование в Оксфорде, был талантливым поэтом и драматургом. Он отказался продолжать путь преобразований, начатый отцом, но, вдохновившись западной цивилизацией, решил совместить «особый тайский путь» с некоторыми западными практиками. Главной из них стал государственный тайский национализм, который Вачиравуд видел как опору собственной власти. В пьесе «Захват власти» (1923) Вачиравуд отобразил собственные политические взгляды. Резкий антибольшевизм, антисоциализм и даже антисемитизм (!), выросший из антикитаизма (китайцы в Сиаме — «восточные евреи», которые не хотят ассимилироваться, считал автор), а также позиционирование монархии как форпоста суверенитета страны и тайской нации — всё это не раз звучит из уст героев его драмы. Ранее новый правитель Таиланда вывел формулу «Нация, религия, король», в которой не нашлось места ни конституции, ни парламентаризму. Но зато укреплялись позиции буддизма, и Вачиравуд, кстати, в 1914 году подарил статую Будды строившемуся по просьбе знаменитого бурята Агвана Доржиева дацану в Санкт-Петербурге в знак особых симпатий к России.

Однако укрепление абсолютной монархии встретило сопротивление среди высшего офицерства. Усиливалось недовольство и стремлением короля раздать все высшие посты в государстве своим родственникам. В противовес нелояльным армейцам Вачиравуд создал свою собственную гвардию — «Диких тигров». Но никакие меры, включая даже роспуск обширного (36 наложниц) гарема, не помогли Вачиравуду поставить надежный заслон революционным настроениям.

А они развивались все быстрее и быстрее. Синьхайская революция в Китае в 1911 году, в которой военными был поднят флаг гражданского китайского национализма, бередила сердца многих тайцев. Возникли тайные общества, вынашивавшие идеи переворота и установления либо конституционной монархии, либо и вовсе республики. Но две попытки государственного переворота — в 1912 и в 1917 годах — закончились массовыми арестами и казнями лидеров бунтарей. Ходили слухи (так и не подтвержденные) о прогерманской ориентации тайских «декабристов». Как бы то ни было, пробритански настроенный король, расправившись с недовольными, принял участие в Первой мировой войне, 22 июля 1917 года объявив войну кайзеровской Германии. Вачиравуд надеялся на денонсацию кабальных торговых и территориальных договоров с Великобританией и Францией — это был основной мотив вступления в войну, участие в которой для Сиама было чисто пропагандистским. Сиамский экспедиционный корпус в составе 850 бойцов повоевал на полях Франции и до 1920 года отирался на территории Германии, после чего вернулся на родину. После Версальской конференции англичане и французы передали Сиаму контроль над некоторыми немецкими предприятиями в Юго-Восточной Азии, международный вес страны вырос, и королевство вошло в состав Лиги Наций.

После смерти Вачиравуда в 1925 году на престол взошел его младший брат Прачадипок (Рама VII), также получивший образование в Великобритании (правда, военное). Отважный солдат, он не был искусным управленцем и мало разбирался в дворцовых хитросплетениях. Но народ уважал его за простоту и непосредственность. Между тем наступила Великая депрессия, больно ударившая по экономике Таиланда. Образованная в 1927 году первая партия Кхана Ратсадон («Народная партия»), символизировавшая рождение организованного тайского национализма и состоявшая из военных и студентов, получивших образование на Западе, начала активную пропаганду в городской среде. В отличие от западных массовых движений, Кхана Ратсадон так и не стала широкой по социальному составу организацией, так как вовлекала в свои ряды лишь «элитные» офицерские и студенческие группировки. Национализм в Таиланде распространялся не посредством широкой печати, а «из уста в уста» среди самых образованных слоев, что позже наложило на нем печать авторитаризма и милитаризма.

Вскоре среди лидеров Кхана Ратсадон созрела идея переворота. Но как только об этом стало известно генеральному директору полиции, тот, увидев от осведомителей в поданных списках заговорщиков несколько уважаемых офицеров, отложил аресты на один день. И зря.

23 июня 1932 года примерно 500 матросов под руководством знаменитой четверки военных из Кхана Ратсадон — Пхахон Пхаюхасена, Пхрая Сонгсурадета, Пхрая Риттхи Акханея и Пхрая Прасан Питхаяюта, по типично большевицкому сценарию захватили почту, телеграф и резиденцию правительства. Лояльные королю части даже не смогли отреагировать на происходящее, так как им объявили, что начались военные учения, и солдаты действовали как марионетки офицеров. Восставшим удалось даже захватить парк закупленных у британцев танков и на них доехать до королевской резиденции, где и был зачитан манифест Кхана Ратсадон. На следующий день король окончательно сдался восставшим. «Революция 24 июня» удалась буквально за несколько часов.

Сразу же среди лидеров Народной партии обнаружились противоречия, и в итоге верх взяли умеренные — сторонники конституционной монархии, позволившие Прачадипоку оставаться на троне, но значительно урезавшие его полномочия в пользу парламента — Национального собрания и кабинета министров. Была принята конституция, согласно которой король даже не мог назначать наследника. Принцы были освобождены, но все они покинули страну.

Спустя год прогремел новый переворот, в ходе которого в правительственный конфликт либералов и консерваторов встряла небольшая группа офицеров среднего ранга, возглавляемых Пибун Сонгкрамом, чья звезда только начала своё стремительное восхождение на политический Олимп. В итоге Пхахон Пхаюхасен стал премьером, а Пибун Сонкграм — министром обороны.

По сути, установившийся режим не был демократическим, так как в Сиаме не было широких слоев населения, заинтересованных в политическом плюрализме и отстаивании прав человека. 90% населения страны были крестьянами. В таких условиях даже самые благие пожелания в итоге превращаются в нечто диаметрально противоположное. Однако, некоторые модернистские нотки в произошедших переменах всё-таки прозвучали. Чего стоит распространение обращения «най-уй» (равноценно нашему «господин») с аристократии на простой народ. С 1932 года подобное обращение стало общей нормой.

Тем временем Кхана Ратсадон, в которой голос военных окончательно заглушил немногочисленных либералов, установила единовластие. Король, боявшийся поступить вопреки требованиям Народной партии, через три года после революции отрекся от престола, покинул Таиланд и перебрался в Великобританию, где и умер в 1941 году.

Королем по названию, но не по значению стал десятилетний Ананда Махидон (Рама VIII), внук Чулангкорна и сын принца Махидона Адульядета. Его фигуру впору сравнивать с марионеточным правителем Маньчжоу-го императором Пу И. Но если за маньчжурским правителем стояли могущественные японцы, то Раму VIII заслоняла тень тайского диктатора, сыгравшего роковую роль в истории страны и втянувшей её во Вторую мировую войну на стороне стран Оси — Пибуна Сонгкрама.

Итак, приветствуйте — Пибун Сонгкрам. Его первоначальное имя — Плек Киттасангха. Родившись в незнатной семье, он поступил в Королевскую военную академию, а во время Первой мировой войны был послан учиться артиллерийскому делу во Францию, где завязал знакомство с членами Ассоциации тайских студентов, исповедовавших тайский национализм. Возвратившись на родину, Сонгкрам получил чин капитана, а в 1928 году — титул «луанг» (виконта) и новое имя — Пибун Сонгкрам, что в переводе означало… «наступательная война». После этого он был назначен майором Генерального штаба.

Однако королевская власть благодарности от Сонгкрама за быстрый взлет по военной лестнице не дождалась. Наш герой вступил в Кхана Ратсадон и принял активное участие в «революции 24 июня». После неё он занял должность заместителя командующего артиллерией Королевских вооружённых сил Таиланда. Приняв участие в подавлении роялистского мятежа в 1933 году, он был повышен до полковника. Давнее знакомство с одним из центральных персонажей Кхана Ратсадон — Пхахоном Пхаюхасеном, привело к успешному занятию ими важнейших позиций после бескровного переворота 1933 года.

Удача не приходит одна. Зебра судьбы Сонгкрама на некоторое время побелела полностью. Через четыре года после прихода на пост министра обороны в правительстве Пхаюхасена, последний оказался замешан в коррупционном скандале, связанном с распродажей конфискованного имущества короля Прачадипока, Пхаюхасен ушел в отставку, а Сонгкрам после внеочередных парламентских выборов… стал премьером.

За 20 лет знакомства и общения с просвещенными тайскими националистами Сонгкрам стал убежденным националистом, но с милитаристским душком. Зачастую современные исследователи режима Сонгкрама описывают его мировоззрение как «сиамский традиционный национализм минус монархия». При нем активизировалась пропаганда «пантаизма» — расширенной формы тайского национализма, призывавшего к политическому единству родственные этносы тайцев, кхмеров, лао и других народов Юго-Восточной Азии. Снимались фильмы, героизировавшие прошлое Таиланда — «Кровь тайских солдат», «Кровь Суфанбури», «Принцесса Сенви», сооружались памятники королям прошлых эпох. На пост министра культуры был поставлен Вичит Вичитватхакан — тайский националист, которого британцы прозвали «карманным Геббельсом» Сонгкрама. Это еще вопрос, кто сыграл большую роль в идеологической жизни тайского государства — сам Сонгкрам или всё-таки Вичитватхакан, перемешавший в одном флаконе гражданский национализм, буддистский дух и западный фашизм.

В школах издавались учебники с картами, на которых Таиланд изображался воссоединенным с Бирмой и Камбоджей («карты потерянных территорий») — «исконно тайскими землями». Таким образом, ирредентизм играл важное значение в идеологии тайских националистов. В 1939-м Пибун Сонгкрам отказался от названия страны Сиам в пользу Таиланда («Земля свободных»), что означало отход от мультикультурного и феодального прошлого в пользу единого национального будущего. Переименование также означало готовность включить в состав расширенной политической общности — тайской нации, не только самих тайцев, но и прочие народы региона Юго-Восточной Азии. Это сугубо интегралистский проект, направленный на инклюзивное поглощение тайцами соседних этносов и их «таизацию».

В первую очередь, таизация должна была затронуть не только других «тайцев по духу» — бирманцев, лао, кхмеров, вьетов и прочих, но и китайцев, которые в 1930-е годы составляли самое крупное меньшинство: из 8 млн граждан страны 790 тысяч были китайцами. Мусульмане на юге Таиланда недалеко от границ с Британской Малайей также рассматривались как объект новой национальной политики, призванной построить единую национальную общность. В рамках этой политики Сонгкрам принимал меры, которые поощряли урбанизацию (рост столицы за счет переселения жителей из села), рост образования и его унификацию (запрет ряда местных языков). Китайские школы со временем и вовсе стали закрываться. В рамках идеологической подготовки членов бюрократического аппарата и в армии постоянно делалась отсылка к «золотому веку» тайского народа — царству Сукхотаи, существовавшему в XIII–XV веках.

В стране увеличилось число церемоний, обязательными атрибутами которых было поднятие национального флага, пение национального гимна и исполнение национальных танцев. Расцвел культ Конституции — на марках, плакатах, банкнотах, в виде памятников изображалась рукопись главного документа страны, которому придавалось чуть ли не метафизическое значение. Специальными эдиктами предусматривалось ношение современной западной одежды. Вводился григорианский календарь, празднование Нового года переносилось с апреля на 1 января. Открылся доступ в Университет Чулалонгкорн для простолюдинов, а в 1937 году было введено всеобщее избирательное право (хотя партий еще не было). Реформе подвергся даже тайский язык, из которого были удалены «устаревшие» слова и архаизмы королевской эпохи. Даже приветствие было стандартизировано — предписывалось говорить конкретное слово: «савасди».

И, конечно, не обошлось без культа личности «спасителя нации». Во всех кабинетах висели портреты Сонгкрама, про него сочинялись песни, его фразы использовали в учебниках для гуманитарных наук, в честь него позже даже будет названа захваченная у французского Индокитая провинция в Камбодже. Подобное не приходило в голову даже западным диктаторам — Франко или Муссолини.

Преобразования, начатые Пибун Сонгкрамом, были призваны возвратить стране «воинственный дух». А видевший происходящее в Европе генерал-майор и по совместительству диктатор Сонгкрам понимал, что шанс приложить усилия к изменению старого мирового порядка в пользу нового, где старые колониальные державы — Франция и Великобритания, будут вытеснены из Юго-Восточной Азии, а флаг Таиланда будет реять над их бывшими владениями, близок как никогда.

Июньский разгром Франции нарождающимся Третьим рейхом привел к ослаблению связей метрополии с колониями. В этих условиях, а также предвидя приближающуюся экспансию Японской империи во французский Индокитай, Сонгкрам решает идти на опережение. В ноябре 1940 года части тайской армии, превосходившие французскую в Индокитае почти по всем показателям, начали занимать пограничные селения. Тайскую армию было принято считать чем-то устаревшим, но успехи тайских ВВС изумили французское командование, которое к тому же было дезориентировано сменой режима во Франции. Гаубицы системы «Бофорс», легкие танки «Виккерс Mk E» и превосходство в воздухе позволили за неделю тайской армии занять бо́льшую часть Лаоса. В Камбодже, впрочем, тайцы столкнулись с отчаянной обороной французских войск, и, казалось бы, все идет к затяжной войне в траншеях, но подтянулись японцы, затребовавшие перемирия у правительства Виши. Французы вынужденно согласились.

После семинедельного военного конфликта Таиланд получил, что хотел. Камбоджийские провинции Баттамбанг, Пайлинг, Кохконг, Сиемреап, Бантеаймеантьей, Оддармеантьей и Прэахвихеа, а также лаосский Сайнябули перешли в руки Сонгкрама. На остальной части французского Индокитая стояли японские войска. В центре Бангкока был сооружен до сих пор стоящий там Монумент Победы, на открытие которого присутствовали японский генерал Сёдзиро Иида и немецкий контр-адмирал Роберт Эйссен.

Дальнейшая судьба сонгкрамовской авантюры была почти что полной калькой с немецко-итальянских отношений в Европе. «Италия в Азии» — примерно таков был статус Таиланда в годы войны. Только для Сонгкрама «гениями зла» выступили не немцы, а японцы, которым он дал обещание в случае войны тех с Великобританией поддержать их военные операции на территории Малайи и Бирмы. Одно следует сказать — к сожалению, Сонгкрам оказался человеком слова.

Через одиннадцать месяцев после победы во Франко-тайской войне Сонгкрам объявил войну США и Великобритании. Понимая, что мощь коалиции союзников — это не то же самое, что мощь одной Великобритании, многие высокопоставленные чиновники Таиланда пытались воспротивиться авантюре Сонгкрама. Главный системный оппозиционер — министр финансов и министр иностранных дел Приди Панамийонг, ушел в отставку, а тайский посол в Вашингтоне отказался передавать декларацию об объявлении войны американскому правительству. Это привело к спасительному для Таиланда казусу — американцы так и не объявили ему войну (хотя бомбежками Бангкока всё-таки отметились).

Достигший зенита авторитет Сонгкрама спустя полгода после начала войны с Великобританией и США стал клониться к упадку. Причиной стало засилье японцев в Таиланде, своими реквизициями в селах настроивших против себя и против благоволившего им Сонгкрама простых жителей, а также жестокое обращение с тайскими рабочими, работавших на сооружение инфраструктуры для наступающей японской армии в Бирме. Несмотря на территориальные приобретения на севере Малайи и оккупацию Шанских княжеств в Бирме, тайцам становилось все отчетливее видно, что затяжную войну Японии против союзников, где важное значение играют ресурсы, не выиграть. К тому же японские идеи о Великой Восточной Азии шли вразрез намерениям Таиланда построить свою империю на территории Бирмы, Лаоса, Камбоджи и части Малайи. Ухудшение экономического положения вследствие потери британского и американского импорта довершило складывание широкой внутритайской антияпонской коалиции. Протест против японо-тайского вынужденного союза назревал.

Если в Италии Высший фашистский совет, отстранивший Муссолини, не смог даже его нормально спрятать от немецких парашютистов, выкравших дуче и продливших агонию страны, то в Таиланде, несмотря на стереотип об азиатской хитрости, все прошло куда спокойнее. Предвидя полный крах Сиама, в июле 1944 года парламент большинством принимает вотум недоверия Сонгкраму, и тот уходит с поста премьер-министра. Новым премьером был назначен Кхуанг Апхайвонг, тут же попросивший мира у британцев и американцев, и начавший разворот антияпонского вооруженного сопротивления. Общий язык с англосаксами был найден быстро.

После мирного договора Таиланд, на короткое время (до 1948 года) вновь ставший Сиамом, вернул все завоеванные у Франции и Великобритании территории и выплатил контрибуцию. Сонгкрама признали военным преступником, но тайцы… отказались его наказывать. Многие из них тайно сочувствовали испытавшему крах диктатору, на некоторый миг подарившего Стране Белого Слона триумф и вкус побед. К тому же люди, выносившие решение об освобождении Сонгкрама от уголовной ответственности, были знакомы с ним многие годы, и были ему приятелями и даже друзьями. А британцы и американцы, сконцентрировавшиеся на осуждении японцев, на Сонгкрама махнули рукой: «Пусть живет».

И Сонгкрам жил. И не только жил. По завершении войны он принял участие в организации партии Тхамматхипат («Право в силе»), которая приняла участие в очередном перевороте 1948 года. И бывший диктатор снова стал премьером — на целых девять лет.

Сонгкрам стал великолепным барьером на пути распространения коммунизма в Юго-Восточной Азии. Его настроения были достойно оценены Западом, а авторитаризм правления признали необходимой издержкой. Правда, постепенно либерализация коснулась и этого сверхживучего диктатора. Послабления в рабочем законодательстве, амнистия политических заключенных, регистрация новых партий, экономический подъем Таиланда за счет западных инвестиций — всё это имело место в 1950-е годы. Вплоть до выборов 1957 года, закончившихся переворотом генерала Тарита Санарапа, свергнувшего победившего Сонгкрама, который был вынужден покинуть страну и уехать в Японию. Там и провел свои последние дни один из самых одиозных диктаторов Второй мировой войны, лидер страны, ставшей членом Оси, и по странному стечению обстоятельств возглавлявший свою родину даже после её поражения. Недаром его первое имя — Плейк, что означает «странный».

Лидеры умирают, но народы живут. А нации меняются. Сейчас в Таиланде вряд ли кто-то помышляет о реванше за поражение во Второй мировой войне, ведь тайцам было на кого скинуть ответственность за неудачи — на тех же японцев. Но вопрос о культурном и политическом единстве продолжает оставаться актуальным — 14% китайцев в Таиланде некоторыми политиками рассматриваются как «пятая колонна» Поднебесной, а активизация мусульманского меньшинства вызывает оправданные опасения дальнейшей радикализации. Да и 18 переворотов начиная с 1932 года (то есть почти каждые 5 лет, последний был в 2014 году) дают богатую пищу для размышлений — что именно не так с тайским национализмом, если властная чехарда с участием военных приобрела гипертрофированные масштабы, а слово «стабильность» и вовсе вышло из тайского политического лексикона?

Когда-нибудь и это мы обязательно узнаем.

Подготовка этого материала оплачена подписчиками «Спутника и Погрома».

Купите подписку (клик по счетчику просмотров справа внизу) или подарите ее друзьям и близким!