7 июня 1917 года произошел раскол в партии эсеров, которая обособилась на два крыла, имевших мало общего друг с другом: левую оппозицию, которая позднее превратилась в партию левых эсеров, и на традиционных эсеров, которых стали называть правыми. Этот раскол сыграл на руку большевикам и стал большой удачей для них в революционной борьбе за захват власти.
До революции партия эсеров по уровню левого радикализма мало в чем уступала большевикам. Но после Февраля многое изменилось. Эсеры неожиданно оказались самой мощной и крупной организованной политической силой в стране. Эсеры опирались на крестьянство, которое составляло большинство населения, поэтому им практически гарантировалась победа на выборах в Учредительное собрание. Это понимали и разного рода политические авантюристы и пройдохи типа Керенского, который быстренько перекрасился в эсера.
Эсеры доминировали на съездах советов, где у них было большинство. Представители эсеров стали занимать министерские посты во Временном правительстве. Казалось, власть сама идет в руки партии.
Однако по ходу 1917 года хаос и анархия привели к радикальному полевению всех политических сил. В этих условиях побеждал тот, кто предлагал самые невероятные и популистские идеи. На этом фоне эсеры, до революции считавшиеся левыми радикалами, внезапно оказались едва ли не опорой правых сил.
Такой расклад вызвал брожение и в рядах самой партии. Группа радикально левых внутри партии стала выступать против руководства, его соглашательской позиции, требуя немедленного передела земли, выхода из состава буржуазных органов и немедленного прекращения войны, в то время как большая часть эсеров выступала с оборонческих позиций. Среди них было несколько достаточно видных деятелей партии, которые в 1914 году встали на околобольшевистские позиции в вопросе войны, не примирившись с полупатриотическим оборончеством. Например, влиятельный эсер Кац-Камков в годы войны стал убежденным пораженцем и сошелся с большевиками, поучаствовав даже в знаменитой Циммервальдской конференции.
Из-за разного отношения к войне раскол в партии углублялся и порой приводил к комичным моментам. Например, в апреле 1917 года на конференции эсеров сильно поссорились Кац и Гоц. Кац выступал с пораженческих позиций, а Гоц — с оборонческих.
В итоге брожение привело к тому, что на июньской конференции эсеров партия раскололась. Сторонники немедленного прекращения войны и прочего радикализма обособились в левую оппозицию, которую возглавили Камков-Кац, Натансон и Спиридонова. Они первоначально вообще попытались официально оформить раскол, создав Оргбюро левых эсеров. За это они были исключены из партии. Однако руководство эсеров не желало раскола, поэтому в обмен на прекращение деятельности Оргбюро согласилось отменить исключение из партии левых.
В итоге левые эсеры стали существовать как фракция внутри партии. Но по факту они стали отдельной партией, обособившись во всех советах и исполкомах. Несмотря на внешнее единство, левые эсеры стали тяготеть к набиравшим силу большевикам, которые были притягательны им свои радикализмом. Эсеры же на их фоне смотрелись едва ли не правыми реакционерами.
Большевикам этот раскол был на руку, поскольку эсеры были сильным конкурентом. Они всячески подначивали левых эсеров, делали многозначительные намеки, и в конце концов левые эсеры стали больше напоминать фракцию большевистской партии, чем эсеровской.
В частности, левые эсеры вступили в союз с большевиками и вместе занимались подготовкой революции. На бумаге все это выглядело совершенно безумно: фракция партии эсеров действовала вместе с большевиками, чтобы насильственным путем свергнуть власть эсеров. То есть люди в буквально смысле слова пилили сук, на котором сидели, и этого в упор не понимали.
Большевики были опытными людьми, у них за плечами стояла многолетняя школа фракционных распрей и партийных конфликтов. Левые эсеры, в свою очередь, не понимали, кто они, где они находятся, что делают и чего добиваются. Появление таких волшебных, но полезных кретинов было на руку большевикам, которые даже деланно поделились с ними властью, включив в состав Военно-революционного комитета и некоторое время относясь к ним как к равным, хотя ни о каком равенстве не могло быть и речи.
Полезные дураки в итоге сделали все, чего от них ждали. Помогли людьми для захвата власти. Дополнительно легитимизировали большевистский режим от имени «трудового крестьянства», которое, как им казалось, они представляли. Заодно ослабили самого могущественного конкурента партии.
Левые эсеры приняли активное участие в октябрьском захвате власти и разгоне Учредительного собрания, в котором, к слову, их партия получила большинство. После такого ренегатства эсеры изгнали всех левых эсеров из своих рядов и те обособились в отдельную партию. Большевики дали им несколько третьестепенных и ничего не значащих наркомовских постов в совете народных комиссаров. Во ВЦИК левые эсеры имели меньшинство и ничего не решали.
Добившись от них всего, чего хотели, большевики с удовольствием вытерли о них ноги и дали пинка под зад этим политическим младенцам, начав террор продотрядов против крестьян. После разрыва с большевиками партия пережила несколько расколов. Часть ее актива ушла в партию большевиков, другая часть вообще устранилась от всего, третья активно участвовала в Гражданской войне, сблизившись с анархистами.
К началу 20-х левые эсеры прекратили свое существование. Их лидеры, оставшиеся в советской России, не вылезали из ссылок и в конце концов были казнены. Меньшинство лидеров сумело бежать за границу, где сразу потеряло интерес к российской политике. Часть левых эсеров, не входивших в число лидеров, сумела перекраситься и сделать карьеру в СССР. Например, Иманали Айдарбеков занимал ряд руководящих постов в Киргизской АССР, Кайгисыз Атабаев 12 лет возглавлял правительство Туркменской ССР, Железногорский-Айзенберг в 30-е годы был генеральным прокурором Украинской ССР, Макарий Петров дослужился до звания генерал-майора, Иосиф Островский сделал карьеру в ЧК и дослужился до начальника управления строительства дорог НКВД, Евсей Ширвиндт (дядя знаменитого советского артиста) вообще стал начальником Главного управления мест заключения (предтечи ГУЛАГа), что, однако, не уберегло его самого от лагерей.
Автор рубрики «День в истории» — Евгений Политдруг
Подготовка этого материала оплачена подписчиками «Спутника и Погрома».
Купите подписку (клик по счетчику просмотров справа внизу) или подарите ее друзьям и близким!
