Друзья, подписанный в начале мая Владимиром Путиным «Закон о запрете на употребление мата» каким-то невообразимым образом остался без нашего погромного комментария, что, конечно же, досадное упущение — тема-то серьезная и жизненная. В этой связи мы решили исправиться и обратить внимание читателей «Спутника» на новую законодательную инициативу российский властей с помощью перевода заметки из культового и влиятельного американского журнала «Нью-Йоркер». Этот небольшой материал интересен тем, что показывает, как наиболее культурные слои западной интеллигенции, чтущей русский язык и русское слово, относятся к нашему «матершинному» наследию и гонениям на него. Автор заметки — главный редактор «Нью-Йоркера» Дэвид Ремник — писатель, журналист, выпускник Принстона и просто приличный американский человек.
Неудивительно, что так много сторонников культурного консерватизма — от [идеолога крайне правой фракции Республиканской партии] Пэта Бьюкенана до иерархов Русской православной церкви — восхищаются Владимиром Путиным. Во-первых, ему страшно идет ходить обнаженным по пояс, а во-вторых, он занимается нелегким делом развития русского культурного консерватизма, в основе которого — отрицание западной вседозволенности. Сначала Путин подписал закон о запрете пропаганды гомосексуализма, потом продолжил наступление на СМИ и неправительственные организации, а теперь решил задавить русский язык — а именно ту его запретную, цветастую и удивительно гибкую часть, известную как «мат». Путин подписал закон, проект которого прозябал в кулуарах Думы уже несколько лет, и вот, начиная с 1 июля 2014 года, мат запрещен в кино, в театре и на концертах.
В газетах и журналах с возрастным ограничением «6+» вам такого не расскажут, а мы попробуем объяснить. Согласно новому закону, четыре столпа мата – это khuy, pizda, ebat’ и blyad’. Сразу просим прощения за транслитерацию – адекватно перевести эти слова на английский довольно сложно. Наши эквиваленты будут всего лишь скучными и вежливыми подобиями русского мата.
Интересно, что этими четырьмя словами мат начинается, но отнюдь не заканчивается: как Виктор Ерофеев написал в своем большом эссе 2003 года, существуют тысячи вариаций и расшифровок главных матершинных слов, и многие из этих «производных» встречаются еще у русских классиков (если не верите, поищите в интернете словарь русского мата, найдите в нем слово ebat’ и начните прокручивать страницу с примерами – у вас палец устанет!).
После принятия закона, никто теперь не знает, что будет Путин делать, когда ему вдруг кто-нибудь процитирует стихотворение Лермонтова «Петергофский праздник» (1834 г.):
Итак, тебе не заплачу я;
Но если ты простая блядь,
То знай: за честь должна считать
Знакомство юнкерского хуя!
Придется ли смелому чтецу заплатить 75 долларов штрафа?
Или смотрите, что писал Пушкин в «Телеге жизни»:
С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: валяй, ебёна мать!
Известен также пушкинский стих «Царь Никита и сорок его дочерей», проклинающий «чопорную цензуру» и, как разъясняет Ерофеев, описывающий удивительную историю женщин, лишенных половых органов. В стихотворении говорится о том, как царь послал гонца за, кхм, срамными местами для своих обделенных природой дочерей, и тот – после множества постыдных приключений – возвращается с сундуком, наполненный до краев заветными «птичками».
Как пишет Moscow Times, Институт русского языка Академии наук Российской Федерации вычленил только четыре самых главных слова. В Министерстве культуры РФ журналистам сказали, что новые ограничения будут относиться только к области поп-культуры, а высокое искусство останется неподцензурным: «Решение всегда будет оставаться за арт-директором: использовать ли мат в проекте, тем самым нарушая закон, или нет. Мы в творческий процесс вмешиваться не будем» В общем, так и не понятно, будут ли преследовать чтецов русской поэзии. Но понятно, как рады новому закона РПЦ и консервативные депутаты – они хотели запретить мат уже очень давно, ведь его частое использование ведет к той самой прозападной вседозволенности.
Вообще, удивительно теперь будет смотреть, как новый закон будет применяться на практике, ведь, как пишет Ерофеев, «blya-blya-blya и yob-yob-yob несутся над Россией как сигналы спутника». Но, справедливости ради, раньше «мат» был, в основном, языком тюрьмы и заводов. На Руси даже считалось, что, «если женщина ругается матом, у Христа раны заново открываются». В 90-е же и 2000-е годы , вместе с тем, как общество становилось более свободным, мат получил широкое распространение.
И теперь Президент (который, как известно, сам не прочь порадовать окружающих в частной беседе крепким словцом), намерен матершинников приструнить, тем самым, отматывая часы российского общества назад — в прошлое.
