В четверг, 29 мая, президенты России, Белоруссии и Казахстана подписали договор о создании Евразийского экономического союза. Соглашение стало завершающим элементом интеграционного процесса, начатого в 2009 году, когда с участием трех стран был образован Таможенный Союз. Вполне вероятно, что в скором времени состав двух этих организаций будет расширен за счет Киргизии; о стремлении присоединиться к ТС и ЕАЭС на нынешней неделе заявил президент республики Алмазбек Атамбаев. В связи с этим целесообразно проанализировать, является ли для России выгодным стимулирование интеграционных проектов на территории канувшего в Лету СССР.
Надо сказать, что попытка воссоздания экономико-политических объединений на постсоветском пространстве впервые была предпринята еще в середине «девяностых». В 1994 году Россия наряду с Белоруссией и четырьмя среднеазиатскими республиками — Казахстаном, Киргизией, Узбекистаном и Таджикистаном — заключила соглашение об учреждении зоны свободой торговли, однако этот документ не был ратифицирован парламентами большинства из указанных государств. Спустя некоторое время Кремль запустил проект Союза России и Белоруссии; хотя за прошедшие почти два десятилетия не было создано действительно влиятельных наднациональных структур, низовая интеграция между двумя странами оказалась довольно глубокой. В частности, у белорусов есть право на получение российского гражданства по упрощенной процедуре, а также возможность трудоустраиваться в РФ без предварительного получения разрешения на работу.
В «нулевые» годы по мере роста благосостояния внутри страны Кремль стал оказывать все более существенную поддержку режиму Александра Лукашенко, что сыграло немаловажную роль в поддержании его стабильности. Стремительно расширяющиеся финансовые возможности официальная Москва использовала с целью оказания помощи Абхазии и Южной Осетии, независимость которых была признана только РФ, а затем для предоставления кредитных ресурсов Украине, чтобы склонить Виктора Януковича к присоединению к ТС. Помимо этого, Кремль косвенно поддерживал элиты среднеазиатских республик за счет сохранения свободы передвижения между Россией, с одной стороны, и Киргизией, Узбекистаном и Таджикистаном — с другой. Миллионы жителей Центральной Азии использовали открытые настежь границы для переезда в метрополию бывшей советской империи, что несколько снизило остроту социально-экономических проблем на их Родине.
Как видно, на протяжении практически всего постсоветского периода развития российские власти стремились вовлечь провинции распавшегося Союза в те или иные межгосударственные формирования. Вместе с тем целесообразность этой стратегии далеко не является самоочевидной. Во-первых, из всех республик бывшего СССР крупнейшую долю во внешнеторговом обороте России составляют Белоруссия (4,0%) и Украина (4,7%). Для углубления экономических связей с этими странами вовсе не обязательно вовлекать их в политические союзы; здесь достаточно наличия соглашений о свободной торговле и безвизовом пересечении границ. Во-вторых, официальная Москва платит слишком высокую цену за показную лояльность среднеазиатских элит. Многомиллионная и абсолютно бесконтрольная иммиграция из Центральной Азии приводит к росту межэтнической напряженности внутри России и в долгосрочном плане ставит под сомнение ее сохранение как страны со стержневой русской культурой. Свобода передвижения лиц, товаров и услуг здесь не уместна и в контексте того, что экспорт из РФ в страны ЦА минимален.
Таким образом, следствием множественных попыток Кремля углубить интеграцию в Евразии стало то, что Россия фактически превратилась в донора для бывших союзных республик, что является не только финансово невыгодным, но и опасным с точки зрения сохранения русской нации, учитывая масштабы замещающей миграции из среднеазиатских государств. Поэтому крайне важно найти в будущем несиловые методы поддержки русского зарубежья (Северный Казахстан, Юго-Восточная Украина), а также максимально способствовать приходу к власти прореформаторских сил в странах Центральной Азии, что поможет несколько снизить миграционное давление на Россию. Стратегически достижение этих задач является несоразмерно более значимым, нежели интеграция ради самой интеграции.
