После катастрофы малазийского «Боинга» в центре внимания подавляющего большинства комментаторов оказался вопрос санкций со стороны Соединенных Штатов и Европейского союза по отношению к России. И это неудивительно, поскольку внедренные в адрес нескольких крупнейших отечественных компаний и банков меры могут оказать негативное воздействие на состояние российской экономики. В условиях, когда «Роснефть», «Новатэк» и «Газпромбанк» оказались лишены возможности осуществлять заимствования в США, американские кредиторы наверняка будут консервативно подходить к предоставлению средств иным российским заемщикам. Последнее, в свою очередь, усугубит проблему высокой корпоративной задолженности, объем которой к началу июля достиг 650 миллиардов долларов. Ограничение доступа к мировым рынкам капитала с неизбежностью отразится на положении компаний финансового и реального секторов, а значит, и на показателях деловой активности. Темпы роста ВВП, находившиеся в первом квартале текущего года на отметке в 0,9%, по всей видимости, окажутся еще более низкими.
Несмотря на действительно большое значение санкций для оценки перспектив дальнейшего развития российской экономики, ничуть не менее существенным может оказаться воздействие повышения налогов, которое на прошлой неделе анонсировал в своем интервью газете «Ведомости» министр финансов РФ Антон Силуанов. Глава федерального казначейства подчеркнул, что в силу замедления экономического роста объем получаемых российским правительством доходов оказался ниже запланированного ранее уровня. Однако при этом отказываться от заложенных в проекте бюджета расходов Кабинет министров не собирается, равно как и увеличивать заимствования на финансовых рынках. В этой ситуации, по словам А. Силуанова, не остается ничего иного, кроме как повышать налоги. В 2015 году правительство собирается ввести налог с продаж, в 2016-м — унифицировать шкалу взносов в Фонд обязательного медицинского страхования (ФОМС). После президентских выборов 2018 года могут быть повышены ставки налогов на добавленную стоимость (НДС) и доходы физических лиц (НДФЛ).
Если Государственная Дума согласится с необходимостью реализации этих мер, страна столкнется с крупнейшим за последние полтора десятилетия повышением налогов. Здесь стоит напомнить тот немаловажный факт, что в 2010 году правительство инициировало увеличение совокупной ставки социальных отчислений с 26% до 34%, однако затем снизило ее до 30%. Официально декларируемой целью этих действий являлось балансирование пенсионного фонда, однако значимого фискального эффекта они не принесли: по словам все того же А. Силуанова, в 2015 году объем субсидий и дотаций в ПФР составит 3 триллиона рублей при общем размере федерального бюджета в 15 триллионов рублей, что свидетельствует о тяжелейшем кризисе пенсионной системы, который до поры до времени остается микшированным благодаря высоким ценам на нефть. Однако всерьез обсуждать возможность ликвидации дефицита ПФР можно лишь в условиях готовности правительства к проведению глубокой перестройки системы выплат по старости, предполагающей не только постепенное увеличение накопительной и добровольной компоненты, но и привлечение неналоговых источников финансирования, включая доходы от приватизации государственного имущества.
Необходимость радикального пересмотра бюджетной стратегии упирается в наличие целого ряда политических ограничений. В своем интервью министр финансов сетует на невозможность отказа от уже заявленных социальных расходов. Реальность же заключается в том, что вовсе не траты на образование и здравоохранение, в 2013 году составившие в совокупности 1,9% ВВП, образуют львиную долю обязательств государственного бюджета. Федеральное правительство гораздо больше средств расходует на поддержку национальной экономики (2,8% ВВП), правоохранительную деятельность (3,1% ВВП) и национальную оборону (3,2% ВВП). Другой крупной статьей бюджета является социальная политика (5,7% ВВП), однако в нее с 2010 года включается трансферт пенсионному фонду; до этого момента траты по данному направлению колебались в районе 0,7%-0,8% ВВП. Как видно, ключевым источником бюджетных проблем являются не усилия Кабинета министров по строительству больниц и школ, а масштабное субсидирование государственных предприятий вкупе с колоссальными расходами на силовые структуры. На это накладывается неготовность властей приступить к давно назревшей пенсионной реформе, которая может поставить под удар лояльность их основного электората.
Однако отказ от смены приоритетов в области государственных доходов и расходов с неизбежностью ударит бумерангом по действующей конфигурации власти. Объявленное А. Силуановым повышение налогов — яркое свидетельство того, что разросшийся за последние годы административно-сырьевой монстр требует для себя все большее количество ресурсов. В условиях экономической стагнации привлечение дополнительных средств оказывается возможным только с помощью повышения налоговых ставок. Но изъятие ресурсов у создающего добавленную стоимость частного сектора приведет к еще большему торможению экономики и, как результат, к сокращению того пирога, который пытаются поделить между собой громоздкие государственные структуры. Нетрудно догадаться, что зависящие от бюджета оборонщики, силовики и управленцы госпредприятий урезать свои аппетиты не хотят, а значит, правительство и дальше будет идти на повышение налогов, пусть даже это будет невыгодно бизнес-сообществу. Кабинету министров остается уповать только на доходы от экспорта нефти, однако цена «черного золота» не может оставаться на экстремально высоком уровне бесконечно долго, какой бы нестабильной ни являлась обстановка на Ближнем Востоке, подстегивающая котировки вверх.
Результатом сохранения статус-кво станет снижение конкурентоспособности российской экономики, особенно несырьевых отраслей, в расходах которых существенное место занимает оплата труда. Согласно данным доклада PricewaterhouseCoopers, Россия является одним из мировых лидеров по объему налогов на труд (36,7%), существенно превосходя по этому показателю не только Великобританию (10,6%) и Германию (21,8%), но и экс-социалистическую Польшу (26,0%). Более того, высокой является и совокупная налоговая нагрузка — 50,7%, что существенно выше, нежели в Казахстане (28,2%), который занимает второе место по показателю ВВП на душу населения среди всех республик бывшего Советского Союза. Сей факт являет собой разительный контраст по сравнению с реляциями многих высокопоставленных лиц российского правительства, в прошлом не раз заявлявших о том, что в стране-правопреемнице СССР ставки налогообложения находятся на более низком, чем в развитых государствах, уровне. Сегодня уже мало что предвещает повторение сценария начала «нулевых» годов, когда правительство ввело плоскую шкалу НДФЛ, унифицировало ставку социальных взносов и отменило налог с продаж, что позволило подкрепить восстановление экономики после завершившегося трансформационного спада.
С высокой долей вероятности можно предположить, что в ближайшие годы мы станем свидетелями дальнейшего повышения налогов, которое будет сопровождаться торможением российской экономики. Ситуация усугубляется внешнеполитической нестабильностью и угрозой внедрения все более и более жестких санкций по отношению к России со стороны Запада. Последние уже сегодня косвенно затронули отечественный нефтегазовый сектор, являющийся «курочкой, несущей золотые яички» для федерального бюджета. Например, экспортно-импортный банк США отказался финансировать проект Ямал-СПГ, реализацией которого занимается компания «Новатэк», а HSBC и Lloyds — предоставлять средства BP для покупки нефти и нефтепродуктов у «Роснефти». Крупные же оборонные предприятия, в свою очередь, будут использовать углубление украинского кризиса в качестве предлога для продолжения исполнения программы по перевооружению армии, затратить на которую до 2020 года планируется 20 триллионов рублей. О влиятельности руководителей отечественного ВПК говорит отставка В. Сердюкова, который, по одной из версий, была выдавлен из правительства из-за отказа закупать устаревшую отечественную технику, что противоречило планам оборонного лобби.
Так или иначе, российский бюджет, равно как и зависящих от него граждан, ждут непростые времена. Конечно, до невыплат заработных плат работникам медицинских и образовательных учреждений, как это было в 1990-е годы, дело не дойдет. Однако постоянно повышать уровень выплат правительство не сможет, поскольку на это просто-напросто нет денег. Конечно, можно поражаться тому, как нефтедобывающая страна оказалась в состоянии бюджетного кризиса в то время, когда цена на нефть превысила отметку в 100 долларов за баррель, особенно учитывая приверженность правительства принципам фискального консерватизма в первой половине «нулевых» годов. В 2005 году федеральный бюджет даже после вычета доходов, получаемых от экспорта нефти и газа, сводился с профицитом в 1,1% ВВП; восемь лет спустя ненефтегазовый дефицит достиг отметки в 10,3% ВВП. Снизить его можно за счет урезания расходов на национальную экономику и силовые органы, сокращать которые Кабинет министров не собирается. В планах правительства не значится и существенное увеличение заимствований на финансовых рынках: по словам А. Силуанова, к 2017 году госдолг вырастет с 11% ВВП до 17% ВВП; больший рост займов действующий министр финансов считает опасным, тем более что доля иностранцев в ОФЗ составляет 22%.
По всей видимости, реальный пересмотр бюджетной политики будет невозможен без серьезных политических изменений. Вполне вероятно, что к ним может привести нынешний военно-политический кризис на Донбассе, особенно если российские власти решат ввести войска в район боевых действий.
