На прошлой неделе Министерство финансов опубликовало очередную редакцию антиофшорного закона. Это уже пятый, если не шестой подход к снаряду деофшоризации российской экономики — все, кажется, сбились со счета. До этого как минимум три версии законопроекта публиковал Минфин (первая была весной) и две — Минэкономразвития, причем один вариант был написан в соавторстве с Российским союзом промышленников и предпринимателей. Неудивительно, что при таком составе разработчиков принятие закона — или даже его рассмотрение в Госдуме — затягивается. Минфину не терпится вернуть если не российские капиталы в страну, то хотя бы налоги в казну. А РСПП — как раз та ассоциация, члены которой от жестких антиофшорных мер пострадают сильнее всего.
Пересказывать закон нет смысла, поэтому остановлюсь на основных положениях. Минфин хочет ввести в отечественное правовое поле понятие контролируемой иностранной компании (КИК). Сейчас под ними подразумеваются компании, зарегистрированные за границей, в которых доля российских граждан или компаний составляет 50%. Соответственно, закон обязывает российских владельцев сообщить о иностранных активах. Если прибыль КИК превышает 50 миллионов рублей (30 миллионов в 2016 году, затем предусмотрено еще большее снижение), то российские собственники должны будут выплачивать налоги с этой суммы по стандартным российским ставкам: 20% для юрлиц и 13% для физических лиц. Каких стран коснутся эти требования — отдельный вопрос. РСПП предлагает распространить нормы закона на офшоры из особого «черного списка» Минфина. Финансовое ведомство предлагает свой критерий: эффективная ставка налога в стране, не подпадающей под действие закона, должна быть выше 75% российской. В этом случае закон коснется вообще всех низконалоговых юрисдикций. Так что, очевидно, ведомство Антона Силуанова будет до последнего биться за свой вариант, ведь в его список не входят такие любимые российским капиталом страны, как Кипр, Швейцария или Люксембург.
С еще одной инициативой в рамках борьбы с офшорами выступили на неделе российские сенаторы. Они направили в Госдуму три закона, усложняющих жизнь любителям офшоров. Предлагается запретить выдавать любые бюджетные деньги компаниям, зарегистрированным «на островах». Еще одна мера — сажать на шесть лет за уклонение от уплаты налогов с помощью подставных компаний или сокрытие информации о наличии контролируемых компаний в офшорах.
Меры — и минфиновские, и сенаторские — исключительно полезные, поэтому принимать их нужно как можно скорее. Но это я пишу только из-за уверенности, что судьба у законопроектов будет сложная и в Госдуму они в ближайшее время не попадут. В реальности же от деофшоризации по описанным выше рецептам будет хорошо только бюджету — и то недолго.
Чтобы понять, как России на самом деле нужно вести себя с офшорами, нужно отрешиться от налоговых мечтаний и внимательнее присмотреться к той роли, которую они играют для национальной экономики. А нынешняя российская экономика — уникальный пример использования офшоров. У четверти наших крупнейших — с выручкой более 30 миллиардов рублей — компаний офшорные владельцы. «Лукойл», «Северсталь», ММК, «Мечел», НЛМК, «Норникель», «Уралкалий»… список можно продолжать долго. Экономика, функционирующая в таких условиях, попросту не может считаться национальной. Россия сегодня — это сырьевая колония некоего крупного капитала, лишенного национальности. Справедливости ради отметим, что капитал этот вовсе не лишен желания в Россию возвращаться: достаточно посмотреть, как перетекают прямые иностранные инвестиции из России в офшоры и обратно. Зачастую эти суммы сопоставимы: 7,6 миллиардов долларов на Кипр и 8 миллиардов с Кипра в Россию, 1,3 миллиарда в Швейцарию и один обратно, полмиллиарда на Багамы и почти три с них. Возникает вопрос: почему все эти российские деньги нельзя инвестировать на месте, внутри страны? Ведь в нынешней схеме кроется немало угроз. Все помнят, как были заморожены вклады в кипрских банках по решению ЕС. Сегодня едва ли что-то мешает провести в офшорах кампанию против материнских структур российских компаний.
Причина проста: российские компании уходят в офшоры еще с 90-х, желая спастись от рейдерства и упростить проведение операций с помощью применения западного, менее закоснелого, чем в России, права. А значит, прежде чем принимать карательные законы, необходимо создать в России нормальную бизнес-среду, принять целый ряд законопроектов, обеспечивающий бизнесу защиту прав собственности и отсутствие бюрократических проволочек при совершении сделок. Следом — сделать так, чтобы вернувшимся из офшоров компаниям не пришлось банкротиться через полгода. А это значит — кардинально снизить налоговое бремя. Не везде — там, где это терпимо. Можно, например, ввести налоговые каникулы для несырьевых компаний (при условии того, что дополнительная прибыль не будет изыматься из оборота). Одним словом, показать национальному бизнесу, что государство понимает значение слова «национальный» не только в фискальной плоскости.
Примечательно, что все развитые страны активно борются с налоговыми гаванями, будучи при этом окруженными плотной сетью офшоров. Так, у США есть низконалоговые режимы внутри страны (Делавэр, Вайоминг) и на Карибах. У Великобритании в юрисдикции 12 офшоров, в зоне ЕС не менее 10 соответствующих юрисдикций. Офшоры, в виде Макао и Гонконга, есть даже у Китая. Снижение налогового бремени компаниями-резидентами не любят ни в одной стране, а вот приток капиталов со всего мира под свою юрисдикцию только поощряется. Почему Россия не может воспользоваться этим опытом? Может и должна.
Сейчас у нас есть прекрасный шанс сделать это: речь идет о превращении в национальный офшор Крыма. У Министерства по делам Крыма уже есть соответствующий законопроект. Вот основные его нормы:
— компании, инвестирующие в основные средства на территории Крыма или в Севастополе, получат право уменьшать налогооблагаемую прибыль на сумму инвестиции;
— инициаторов инвестиционных проектов в Крыму планируется на пять лет освободить от уплаты налога на прибыль, на три — от земельного налога и на два — от сельхозналога;
— индивидуальные предприниматели освобождаются от всех налогов в первые два года после регистрации;
при оформлении сделки с иностранной компанией или в отношении иностранных активов крымские резиденты смогут воспользоваться зарубежным законодательством.
Понятно, что для полноценного классического офшора всех этих предложений мало. Понятно, они будут неоднократно переписаны. Понятно и то, что мало какая частная российская компания уже в ближайшем будущем рискнет работать и инвестировать на полуострове. Но создать в Крыму первый русский офшор — важно и нужно. Чтобы это сделать, недостаточно одного закона и вкрапления слова «офшор» в название полуострова. Важно, чтобы Крым, будучи частью России, развивался при этом совсем не так, как остальная страна, жил по иным законам и с иной институциональной средой. В федеральном ведении должны остаться только ключевые вопросы: например, внешняя политика и вооруженные силы. Сейчас у Крыма есть прекрасная возможность пойти по этому пути: полуостров находится на том рубеже, за которым, по логике, должна последовать смена элит. Другое дело, что на ближайших выборах крымчанам, скорее всего, придется голосовать за все тех же людей, что и в бытность украинской территорией, но только под вывеской «Единой России», КПРФ или ЛДПР.
