До выборов в греческий парламент остались считаные дни. Евробюрократы из Брюсселя ждут их с плохо скрываемым напряжением, международные инвесторы открыто паникуют: Греция образца 2011 года, о которой все уже успели позабыть, — трудный ребенок, подрывающий стабильность Единой Европы — вернулась.
Старейшая демократия
О том, что без досрочных выборов не обойтись, стало понятно в конце декабря, когда сформированный в июне 2012 года парламент не смог с третьего раза выбрать главу государства. Кандидатом на президентское кресло был 73-летний Ставрос Димас, бывший еврокомиссар по охране окружающей среды. В последнем туре за него проголосовали 168 греческих депутатов из 300, входящих в парламент. Но для избрания Димасу нужно было получить как минимум 180 голосов. Так что нынешнему греческому премьер-министру Антонису Самарасу не оставалось ничего другого, кроме как назначить досрочные парламентских выборов.
Провал президентских выборов встретила аплодисментами леворадикальная партия СИРИЗА, возглавляемая Алексисом Ципарасом: для нее грядущие выборы — прекрасный шанс отыграться за поражение 2012 года. Тогда первое место с 29,66% голосов, а вместе с ним и 129 мест в парламенте получила «Новая демократия» Самараса. СИРИЗА от нее отстала всего на 2,77% голосов, получив 71 место. Существенным ударом по политическим перспективам СИРИЗЫ стал последующий альянс партии ПАСОК («Всегреческое социалистическое единство») умеренно левого толка, занявшей третье место, с «Новой демократией» и отказ от любого сотрудничества с Ципарасом. Для ПАСОК — одной из старейших греческих партий и автора лозунга «Греция для греков» — грядущие выборы, по всей, видимости, станут ярким свидетельством политической смерти. Соцопросы сулят ей не более 5% голосов избирателей, а в начале января партию покинул Георгиос Папандреу, занимавший пост премьера в 2009–2011 годах. Потеря крайне символическая. ПАСОК в 1974 создал отец бывшего премьера Андреас Папандреу — борец с хунтой «черных полковников», правившей Грецией на рубеже 60-х и 70-х. Отцом Андреаса, в свою очередь, был Георгиос Папандреос, глава греческого правительства в изгнании в период немецкой оккупации. Завершает эту картину то, что с 1977 по 2012 год ПАСОК ни разу не получала на выборах меньше 25% голосов.
СИРИЗА не может похвастать богатой политической историей: основана она была в 2004 году и изначально представляла собой коалицию из семи леворадикальных партий. Затем количество участников расширилось до почти двух десятков. В середине 2013 года сборную солянку из «зеленых», троцкистов, маоистов, коммунистов и прочих маргиналов было решено преобразовать в единую партию. Недавние социальные опросы пророчат левакам от 28 до 29,5% голосов, что выше результата «новых демократов» почти на 3%. Неплохой результат, учитывая, что еще в 2009 году потолок электоральной поддержки СИРИЗЫ составлял всего 5%.
Шесть лет падения
Драматические перемены в политическом пространстве Греции и бешеную популярность левых радикалов можно легко объяснить, если вспомнить, что уже шесть лет страна живет в условиях рецессии и жесточайшей бюджетной экономии, которая Украине, подсаживающейся на кредиты Международного валютного фонда, даже не снилась.
О проблемах Греции впервые заговорили в 2009 году, когда социалисты из ПАСОК во главе с Георгиосом Папандреу сформировали новый кабинет министров и начали разбираться в наследии своих предшественников.
Оказалось, что правительство Костаса Караманлиса не особо стремилось жить по средствам и без стеснения увеличивало дыру в бюджете страны, финансируя за счет внешних займов регулярные повышения зарплат бюджетникам и подготовку к Олимпиаде 2004 года в Афинах. 2010 год, по данным Евростата, Греция встретила с рекордным для стран зоны евро дефицитом бюджета в 15,2% ВВП и непомерным госдолгом в 127% ВВП. Для справки: условия Маастрихтского договора, давшего в 1992 году начало Европейскому союзу, предписывают членам еврозоны потолок бюджетного дефицита в 3% ВВП, а госдолга — 60% ВВП. Многие потом задавались вопросом, как Афины умудрялись жить с таким состоянием государственных финансов в Евросоюзе. Один из вариантов ответа — хитрости официальной греческой статистики: правительство Карманалиса регулярно привлекало международные инвестбанки для помощи в создании красивой бухгалтерской отчетности. Собственно, и вступала Греция в Евросоюз с большим трудом, пообещав привести экономическую статистику в порядок. Возможно, так бы эта двойная жизнь и продолжалась долгие годы, если бы не наступивший в 2008 году мировой финансовый кризис, с одной стороны заставивший Грецию резко увеличить объем заимствований (только в 2009 году на фоне сокращения экономики на 2% страна заняла около 80 млрд евро — 30% ВВП), а с другой — ударивший по греческим банкам, выступавшим покупателями значительной части государственных долговых бумаг.
Уже весной 2010 года Папандреу был вынужден взглянуть правде в лицо и обратиться за финансовой помощью к коллегам по зоне евро. Тогда же международное рейтинговое агентство Standart&Poor’s снизило рейтинг греческих госбумаг до «мусорного уровня», подсчитав, что если страна объявит дефолт, инвесторы по всему миру потеряют до 200 млрд евро. Вот тогда и началось самое интересное: евро упал, фондовые рынки по всему миру заштормило, Единая Европа, казавшаяся всё десятилетие гаванью стабильности, оказалась эпицентром второй волны мирового кризиса.
Еврочиновники в экстренном порядке утвердили программу помощи Греции. Изначально на спасение страны планировалось направить 110 млрд евро, из которых 80 миллиардов согласился взять на себя ЕС (причем 22 миллиарда должна была выделить Германия), а остальные 20 миллиардов — МВФ. Первый транш в размере 20 миллиардов был перечислен 11 мая. Греция со своей стороны должна была начать пятилетнюю программу жесткой бюджетной экономии. Внесенный в начале мая в парламент закон наглядно продемонстрировал грекам все прелести будущей жизни: масштабные сокращения госрасходов, в том числе упразднение сотен организаций местного самоуправления и трехлетняя заморозка зарплат в бюджетном секторе, рост НДС с 19% до 23%, увеличение до 10% акцизов на бензин, алкоголь и сигареты, введение налога на роскошь и чрезвычайного сбора в казну с прибыльных предприятий, повышение пенсионного возраста с 53 лет до 67 лет и многое другое. На эти новости греки отреагировали сначала забастовками, а потом протестами, очень быстро переросшими в уличные погромы. Масштаб этих волнений прекрасно демонстрирует одна цитата: «Вы просыпаетесь, читаете новости и каждое утро они начинаются с гражданских волнений в Греции», — цитировала уже в конце 2011 года (спустя полтора года после начала финансовой помощи Греции) главу General Electric Джеффри Иммельт газета «Ведомости».
2010 год и большая часть 2011-го проходили примерно в таком духе: кредиторы утверждали Греции очередные транши финансовой помощи, увеличивали срок выплат, снижали процентную ставку, правительство Папандреу сокращало бюджетные расходы и повышало налоги, рядовые греки выходили на улицы. Именно этот период стал моментом истины для проекта Большой Европы, когда она прошла своеобразную точку невозврата. С самого начала греческого кризиса экономисты по всему миру предлагали достаточно очевидное решение: нужно не накачивать Грецию деньгами, а позволить стране допустить дефолт и начать жизнь с чистого листа. Логика такого предложения на ладони: фронтальное сокращение затрат не столько оздоровляет экономику, сколько губит ее. За два года — с 2009-го по 2011-й — ВВП Греции сократился в полтора раза, а безработица выросла с 9,6% до 17,9%. Долг, в свою очередь, только увеличивался. Однако евробюрократы такое жесткое и болезненное решение даже не рассматривали. Причина, очевидно, заключалась в том, что банкротство Греции могло вызвать цепную реакцию по всему ЕС. И речь шла не только об огромных потерях, с которыми столкнулись бы финансовые институты по всему союзу. Очень скоро оказалось, что аналогичные греческим проблемы скрываются в Ирландии, Италии, Португалии и еще целом ряде стран. Так, 2011 год государственные финансы Ирландии и Португалии встретили в крайне удручающем состоянии: госдолг 104,9% ВВП и 92,9 ВВП, а бюджетный дефицит — 7,3% и 32,3% ВВП соответственно. Становилось понятно, что идея Единой Европы дискредитировала себя: создав некий союз с руководством в Брюсселе, европейцы так и не добились реального единого экономического пространства. Да, возник Европейский центробанк, проводивший одинаковую для всех стран денежно-кредитную политику, но бюджетные расходы каждая страна утверждала и осуществляла в меру собственной фантазии. В итоге все это привело вовсе не к тому, на что европейцы рассчитывали в 90-х: более бедные страны подтянутся к более богатым. Наоборот, какое-то время развивающиеся по европейским меркам страны могли жить припеваючи: увеличивать уровень жизни за счет ловких упражнений со статистикой и денег, идущих из финансовых центрам Великобритании, Германии и Франции. О том, что экономика должна расти теми же темпами, что и зарплаты рядовых граждан, все как-то позабыли. Осознав масштаб проблем, европейские власти уже не могли включить обратный ход.
Апогея греческий кризис достиг в конце 2011 года. В Брюсселе и МВФ поняли, что каждый очередной транш финансовой помощи только увеличивает долговые проблемы Афин. В ночь на 27 октября после долгих месяцев невнятных препирательств и перессорившись друг с другом чиновники и частные инвесторы еврозоны договорились, наконец, не просто увеличить объем помощи Греции до 100 млрд евро, но и простить ей половину долга. Это решение успокоило финансовые рынки по всему миру, полтора года жившие в условиях перманентного шторма, но тогда свое слово сказали греки. Георгиос Папандреу, по всей видимости, устал носить тяжкий крест политика, при котором Греция стала жить плохо, и объявил о проведении в стране референдума, на котором греки должны были решить: получать помощь от кредиторов и продолжать экономить или решать проблемы самостоятельно. Новость о том, что греческая драма начинается, сначала за одну ночь обвалили все мировые рынки в среднем на 5–7%. Но разрушил Папандреу все же не мировую экономику, а собственную карьеру. Чиновники в Брюсселе быстро смекнули, чем может закончится референдум, а греческие оппозиционные политики не преминули воспользоваться появившимся шансом. В итоге Папандреу мягко, но настойчиво попросили покинуть премьерское кресло, акт народного волеизъявления отменили, а вместо него назначили внеочередные выборы. Новый парламент и кабинет министров должны были быть избраны в феврале 2012 года, но в итоге все затянулось до июня, когда победу одержала «Новая демократия» во главе с Антонисом Самарасом.
Но даже до выборов кредиторы умудрились-таки согласовать программу реструктуризации греческого долга. Инвесторы согласились получить деньги за греческие облигации с дисконтом в 53,5% от номинальной стоимости с учетом увеличения срока погашения до 30 лет. В общей сложности фининституты, инвестировавшие в греческие бумаги потеряли 75% своих вложений. Одновременно был утвержден новый размер финансовой помощи со стороны МВФ и ЕЦБ: на этот раз он составил 130 млрд евро. Благодаря этим решениям по итогам 2012 года греческий долг резко сократился: с 356 млрд евро до 304 миллиардов (со 172% ВВП до 156% ВВП), что настроило мировые рынки на благодушный лад, пусть это сокращение и было чисто бумажным.
Конец 2012 года во всей этой драме выдался самым сложным. Власти ЕС начали готовить проект выхода Греции из Евросоюза, прозванный вскоре Grexit, а кредиторы задерживали предоставление стране очередного транша в размере 34 млрд евро. Греция, в свою очередь, начала вести себя совершенно непредсказуемо. Афины вспомнили, что в свое время Гитлер принудил греческие банки выдать ему многомиллиардный займ, но вернуть его так и не успел. В начале 2014-го бывший президент Греции вновь освежил историческую память Европы, заявив о готовности Афин истребовать старые займы в размере 54 млрд евро. Греция также может объявить о своих претензиях на еще 108 млрд евро — в качестве репатриаций.
Деньги в обмен на бедность
Со временем проблемы Греции отошли на второй и даже третий план, и сколько и кому она должна стало интересовать только МВФ, ЕЦБ и Еврокомиссию. Да и сами еврочиновники уже не могли заниматься одной только Грецией: нужно было спасать Португалию, Италию, Кипр. Более того, в декабре агентство Standart&Poor’s повысило греческий рейтинг сразу на шесть ступеней после того, как Афины заявили о готовности выкупить почти 10 млрд своего долга у частных инвесторов со скидкой от 32 до 40% номинальной стоимости. Продолжилось и принятие программ госэкономии и повышения налогов, сопровождающееся по ставшей уже доброй традиции забастовками и волнениями.
На первый взгляд сегодня кажется, что проблемы Греции остались позади. Весной 2014 года страна умудрилась выйти на международные рынки капитала и занять 3 млрд евро на пять лет под 4,95% годовых. Если уж кто-то решился одолжить Греции, значит страна и в самом деле идет на поправку. Кроме того, премьер Антонис Самарас оказался отъявленным оптимистом. В начале 2014 года он бодро рапортовал: первичный профицит греческого бюджета составил 0,8% ВВП. Правда, Евростат демонстрирует по итогам этого же года совершенно чудовищный дефицит в 12,2%. Причины такого статистического расхождения просты: первичный профицит бюджета учитывается без выплат по внешнему долгу. Прошлый год выглядит лучше: дефицит бюджета немногим меньше 3% ВВП. Правда, госдолг остается на очень высоком уровне в 170% ВВП. При этом экономика Греции, по всей видимости, прекратила падение: по итогам 2014 года европейские чиновники ожидают рост на 1,6%. Но учитывая, что с 2009 года греческая экономика сократилась на четверть, говорить о начале фазы восстановительного роста рановато (если вообще имеет смысл).
Портит картину еще и совершенно запредельный уровень безработицы в стране (26,8%), и речи о ее радикальном снижении нет ни в одном прогнозе. К тому же четыре года того, что на языке чиновников называется «экономией», фактически уничтожили в Греции средний класс. Молодежь — та, что не занимается регулярными протестами — массово эмигрирует в места более пригодные для жизни. Уровень самоубийств вырос в 3–4 раза. То есть, воспользовавшись помощью кредиторов, греки скорее загубили свою экономику и общество на долгие годы, нежели заложили фундамент для дальнейшего роста.
Сиртаки на могиле евро
С такими результатами Греция подходит к досрочным выборам: в экономике по-прежнему большие проблемы, за спиной висит почти 320 млрд евро кредитов, забастовки и протесты стали рутиной, а внутриполитический кризис едва ли слабее экономического. Учитывая все вышесказанное, нетрудно предположить, что радикалы из СИРИЗА на этот раз имеют все шансы на успех. И дело тут не только в результатах соцопросов: в 2012 году «на словах» СИРИЗА тоже лидировала. Но сейчас у партии есть то, чего недоставало два с половиной года назад: усталость греков от бесконечных программ спасения и откровенно презрительного отношения со стороны большинства стран ЕС, это самое спасение организовавших. К тому же харизмы у 43-летнего Алексиса Ципараса куда больше, чем у сгубившего свою карьеру Георгиоса Папандреу и Антониса Самараса, успевшего наобещать грекам и мягкости в бюджетной политике, и скорого экономического возрождения. В 2012 году Ципарас наотрез отказывался обсуждать с кредиторами вопросы греческого долга, комментируя это в том духе, что греки переговоров с адом не ведут. Сейчас его позиция стала мягче. СИРИЗА готова общаться, но при этом выступает за списание как минимум половины греческого долга или введение моратория на выплаты по нему.
Есть стойкое ощущение, что рецептов экономического роста у Ципараса нет. Но этот минус глава СИРИЗЫ с лихвой компенсирует близкой сердцу каждого грека экономической программой, диаметрально противоположной заветам МВФ и ЕЦБ. Вместо снижения налогов Ципарас предполагает фискальное ужесточение, вместо бюджетной экономии — программу по борьбе с бедностью стоимостью порядка 2 млрд евро. Она включает, в частности, повышение пенсий, которые с 2009 года сократились на 40%, субсидии на оплату коммунальных услуг, бесплатное медицинское обслуживание для безработных, повышение минимальной заработной платы почти на 50% — до 750 евро. Сдабривает свою риторику Ципарас еще и милым для уха греческих экспортеров требованием отказаться от санкций в отношении России.
Не будем комментировать откровенно утопическую социально-экономическую часть программы СИРИЗЫ. Куда интереснее, как будет вести себя Греция с Евросоюзом после гипотетического прихода к власти леваков. Конечно же, наиболее вероятным представляется, что долговая драма просто получит второе дыхание, и чиновники из Брюсселя и Афин потратят еще несколько месяцев на длительные переговоры на повышенных тонах. Свои аргументы, в основном популистские и крикливые, есть у Ципараса, но немалыми козырями располагает и Брюссель: 28 февраля заканчивается нынешняя программа финансовой помощи Греции, а Афинам до конца августа необходимо выплатить кредиторам 11 млрд евро. Так что наиболее вероятный исход: Греция получает новую — третью по счету — программу финансовой помощи и в стране ничего не меняется.
Другой вариант — получив от кредиторов отказ в списании долга, Ципарас решится на дефолт по государственным обязательствам. Греции к дефолту не привыкать: с XIX века через эту малоприятную процедуру страна проходила пять раз. Но представить себе дефолт Греции, находящейся в ЕС, весьма сложно. Теоретически, маленькая греческая экономика (порядка 2% от ЕС) не должна оказывать большое влияние на Евросоюз. Но очень велика вероятность, что повторится ситуация 2010–2013 годов, когда следом за Грецией зашатались другие страны союза. Поэтому для европейских властей может показаться заманчивой идея изолировать Афины — выбросить их из ЕС, продемонстрировав оставшимся, чем грозит излишняя вольность и неподчинение заветам ЕЦБ и МВФ. Сказаться должен и тот факт, что хождения по мукам с непутевой Грецией длятся уже пятый год и просто так отпустить страну в новую свободную от долгов жизнь власти ЕС не смогут. На случай возможного финансового пожара у финансовых властей есть козырь: уже в ближайшие месяцы должна быть опубликована программа европейского количественного смягчения, которая, может быть, и окажется скромнее американской, но определенную долю токсичных долгов, которые в случае греческого дефолта образуются, проглотить сможет.
Греция же в этом случае получит реальную возможность для восстановления. Сначала, правда, ей придется пережить несколько тяжелых лет. Как только новоиспеченный Центральный банк Греции начнет эмиссию драхмы, она резко обесценится. Устанавливать фиксированный курс правительство Ципараса не сможет — ему просто не хватит на это денег. Зато можно будет — вполне в левацком духе — устанавливать ограничения на движение капитала, чего, например, не могут себе представить российские финансовые власти. Следом дешевая драхма должна привести к росту в ключевых греческих отраслях экономики: туризме и сельском хозяйстве, ориентированном на экспорт. Дальнейшее будущее Греции уже не так легко поддается прогнозированию. Но в пользу этого варианта развития событий есть один неоспоримый аргумент. Греция сейчас попала в замкнутый круг: по сути вся финансовая помощь со стороны МВФ и ЕЦБ идет на выплаты старых кредитов, до экономики деньги спасителей не доходят — наоборот, она понемногу загибается, пока в стране растет поколение, привыкшее к бедности и уличным погромам. Продолжаться в таком духе может долго. Чтобы решить проблему, нужны, действительно, неприятные ни для греков, ни для остальных европейцев меры. И учитывая, что в финансах членов Евросоюза царит полнейшая вакханалия, а само его существование по большому счету необходимо только США, Германии и Украине, нынешние греческие выборы представляются неплохим прологом к истории «ЕС свое отжил».
