На Украине радость: официальный курс Нацбанка Украины — 26,86 гривен за доллар. Это существенно ниже, чем, к примеру, в четверг, когда за доллар официально давали 30 гривен. На межбанке курс доллара составлял 25,5–27,5 гривны. Спред в одну гривну — это, конечно, много, но вспомним, что происходило в прошлую среду. Межбанк был в панике: доллар покупали по 22,5 гривны, продавали по 28,5. Всё это, конечно, не более чем мелкие хорошие новости на фоне одной глобальной беды: с начала прошлого года украинская валюта обесценилась более чем в три раза. К тому же если на межбанке все более-менее спокойно, пусть и дорого, то рядовые украинцы по-прежнему ничего не понимают и бьются в валютной и потребительской истерике, уверенно двигаясь при этом к тотальной — африканского пошиба — бедности. Хороший индикатор настроений массового потребителя — черный валютный рынок. На нем хоть и не так весело, как неделей ранее, но уникальный шанс прикупить американскую валюту по курсу 40 гривен за доллар все еще есть. Финансовый майдан под окнами Нацбанка с требованиями свергнуть и судить плохой валютный курс, а вместо него выбрать новый между тем на время прекращен. Если быть точнее, разогнан милицией в ночь на пятницу.
На этом колоритном фоне в «Украинской правде» появилось интервью с главой Нацбанка Валерией Гонтаревой. Отдадим госпоже Гонтаревой должное: когда на протяжении нескольких дней соотечественники жгут твое чучело под окнами твоего же кабинета, нужно иметь известное мужество, чтобы встречаться с журналистами. Та же Ксения Юдаева выждала месяц, прежде чем появиться на публике в малиновом костюме. А Эльвира Набиуллина ждала еще несколько недель, чтобы дать интервью российскому Forbes. Но, забегая вперед, признаем: с мужеством это мы немного погорячились.
О Валерии Гонтаревой известно, что она любит НАТО, креативные стрижки и деньги. Последнее явно следует из записей в ее трудовой книжке: на финансовом рынке она работает с 1993 года. Начинала главным экономистом на Украинской межбанковской бирже, затем занималась торговлей ценными бумагами в украинских банковских дочках международных финансовых гигантов Société Générale и ING. В 2007 году Гонтарева вошла в совет директоров ГК «Инвестиционный Капитал Украины», где и проработала до назначения на пост главы НБУ в июне 2014 года. Пост этот Валерия Гонтарева заняла в звании одного из авторитетнейших финансистов (20 лет на финансовом рынке — серьезный срок) и, что не менее приятно, с небольшим капиталом в несколько миллионов гривен на счетах. Выдвигал ее кандидатуру перед Верховной Радой сам Петр Порошенко. Его, правда, не смутило, что авторитетный финансист авторитетному финансисту рознь, а умение торговать акциями и бондами не то чтобы самый необходимый навык для первого банкира страны. Но, с другой стороны, предшественник Гонтаревой львовянин Степан Кубив и этим похвастать не мог. В НБУ он пришел в конце февраля прямиком с Крещатика: Кубив был одним из комендантов Евромайдана, где отвечал в том числе за деньги революции. Новая должность, по всей видимости, оказалась для него слишком скучной, так что уже спустя три месяца Степан Кубив подал в отставку, объяснив свой поступок «намерением продолжить публичную политическую деятельность для полной и бескомпромиссной реализации в жизни ценностей Майдана». Ему повезло: слава человека, при котором украинцы стали жить в три раза беднее, досталась в итоге Валерии Гонтаревой. Вкусить ее она смогла уже в январе, когда за доллар давали всего-то 16 гривен: во время выступления Гонтаревой в Раде лидер фракции «Радикальной партии» Олег Ляшко подошел к трибуне и забросал главу НБУ долларовыми купюрами. Хотя для тех, кто наблюдал за заседаниями Рады и в более мирные времена, этот поступок покажется скучным и рутинным.
https://www.youtube.com/watch?v=9UPFxQMksN8
Но вернемся к интервью «Украинской правде». Чего ждут от главного банкира страны, который в трудные времена (труднейшие за всю постсоветскую историю Украины) соглашается ответить на вопросы журналистов? Разумеется, подробного и честного рассказа о происходящем с экономикой и финансовым сектором страны. Вместо этого получилась смесь из фотографий с участием розовой сумки, бытовой болтовни («Если я куплю себе лишнюю пачку муки, она почему-то портится», «Ящик гречки пропадет, а в муке заведутся мошки. Скупать гречку и сахар не нужно»), бабьего кокетства («Какие у меня могу быть дела с Порошенко? Может, мы у моего мужа спросим еще? А то я что-то домой поздно прихожу!») и отборнейшей порции украинских внутриполитических подробностей. Что же касается непосредственно экономической части, то здесь Гонтарева неожиданно выступила в роли вспыльчивой, но неопытной барышни, объясняющей провал порученного ей задания каноническим «А что я? А я ничего».
Так, к примеру, произошедшее с начала февраля обесценение гривны почти в два раза Гонтарева объясняет коллективным иррациональным. Правда, затем, когда речь заходит о грозном царе зверей Арсении Яценюке, она неожиданно начинает озвучивать макроэкономические причины.
Валерия Гонтарева (ВГ): Платежный баланс нашей страны в прошлом году был жестко отрицательным по всем параметрам — торговый баланс, баланс текущих операций и баланс капитального счета. Отрицательный баланс составил 18,9 млрд, иными словами, денег, которые зашли в страну, меньше на 18,9 млрд, чем которые вышли. Как вы считаете, я должна прокомментировать заявление премьера?
Украинская правда (УП): Вы его уже прокомментировали.
Затем, правда, презумпция иррациональности валютного рынка снова берет свое:
Вот скажите, в какую сторону должен двигаться рынок, когда Кристин Лагард объявляет, что фонд предоставит Украине 40 млрд долларов международной помощи? А в этот же день мы с Наталией Яресько и главой миссии Николаем Георгиевым объявляем о 17,5 млрд долл. только от МВФ и о наших договоренностях по параметрам. А в этот же момент президент подписывает в Минске соглашение, хотя еще не ясно было, что они не совсем заработают. Какой, по логике, должна была быть реакция? Как рынок должен был реагировать? В этот момент рынок с курса 24 гривны за доллар вырастает до 26 гривен за доллар…
И уже пару абзацев спустя Гонтарева вновь находит конкретных виновников девальвации, создавших в платежном балансе страны фантастическую дыру. Это не банкиры-спекулянты, это не физлица, побежавшие в панике менять гривны на валюту. Это украинские компании, ведущие международную торговую деятельность:
Но мы увидели, где это было. Например, любой экспортер заводит экспортную выручку. Зачем же ее не заводить? Потом все будут смотреть, изучать — кто ее не завел. А потом я смотрю и вижу, как в этот же момент экспортер начинает закупать какое-то совершенно ненужное для него оборудование по предоплате.
…
В стране усилился фиктивный импорт, потому что очень много денег было выведено за границу именно за счет фиктивных контрактов…
Что со всем это делать, Валерия Алексеевна?
Хороший вопрос. Приводите экспертов, будем думать вместе…
Здесь имеет смысл напомнить, чем именно занимался Нацбанк Украины на прошлой неделе. В среду, когда масштабы девальвации приняли неконтролируемый характер, регулятор запретил своим подопечным покупать валюту на межбанке по поручению клиентов. Сами банки совершать валютные операции, конечно, могли, но в рамках мизерного лимита в 0,5% капитала. Таким образом, единственным игроком-покупателем на валютном рынке оказался НБУ. На противоположной стороне — продавцы в лице экспортеров, обязанных продавать 75% валютной выручки и готовых, кстати, это сделать: курс ведь уже пробил отметку 30 гривен за доллар. Но покупал валюту НБУ по фиксированному курсу — 28 гривен за доллар. Причем сначала выкуп производился и вовсе по 21 гривне за доллар. В общей сложности НБУ забрал с рынка порядка 80 млн долларов. На следующий день ограничение на покупку валюты банками было отменено и НБУ смог провести валютные интервенции по более высокой цене. Не зря Валерия Гонтарева проработала долгие годы на валютной бирже и рынках капитала.
Но провернуть такую многоходовку можно только один раз. Так что в дальнейшем у Украины и НБУ в частности есть только одна надежда — Международный валютный фонд. Эти три слова, кажется, олицетворяют для экономики Украины свет солнца, кислород и питьевую воду. Неудивительно. Без иностранной помощи Украине светит дефолт. Объявить его можно в принципе уже сейчас, чтобы не мучиться и не идти по греческому пути. Но слишком много сил и времени потрачено на переговоры с западными друзьями. К тому же какая может быть евроинтеграция в стране, которая отказывается платить по долгам?
Вообще же, когда речь заходит об МВФ, интервью становится максимально беспредметным и порывается уйти в плоскость чистого демагогического абсурда.
УП: По вашим прогнозам, когда на правительственные счета поступят деньги?
ВГ: Почему вас интересует конкретная дата?
УП: Потому что мы опасаемся, что паника будет нарастать.
ВГ: А давайте вы расскажете всем людям, что у НБУ есть валютные резервы — 6, 4 млрд. И на март — у нас нет больших выплат. Нам их хватит не только до 11, 12 или 15 числа. При чем тут дата перечисления денег? (Здесь госпожа Гонтарева внезапно забывает о том, что «Нафтогаз» опять должен «Газмпрому» и опять не хочет платить. — прим. ред.)
УП: Многие заморозили контракты, бизнес-активность, торговлю валютой в надежде именно на транш МВФ. Дата поступления денег для многих является рубиконом.
ВГ: Так Кристин Лагард уже объявила о 40 млрд долларов поддержки.
УП: Кристин Лагард уже несколько раз делала заявления, что деньги вот-вот поступят, и отыгрывала эти решения назад. Люди опасаются всего: а вдруг условия опять поменяют, а вдруг девальвация гривны «похоронит» бюджет и МВФ вообще откажется кредитовать нашу страну.
ВГ: И что теперь? Чья задача работать, господа? Я сплю по пять часов в сутки последние девять месяцев. А на прошлой неделе в ночь с пятницы на субботу я писала письмо МВФ со всеми предложениями.
Но кое-какими достижениями на этом направлении Украина может похвалиться. МВФ пусть и не спешит выделять деньги, но на комплименты явно не скупится.
ВГ: …Есть гуру, которых я очень уважаю и мнение которых для меня крайне важно. Это — Стэнли Фишер, Ларри Саммерс, Джордж Сорос, с которым мы сейчас общаемся и который очень помогает Украине. Кристин Лагард также писала.
УП: А что они вам пишут?
ВГ: Ну, когда-нибудь я покажу. Ну что я — большой молодец, что я приняла этот невероятный вызов.
При всем при этом НБУ умудряется еще и рефинансировать украинские банки. Например, один только «Имэксбанк» экс-регионала Леонида Климова, которому, по словам Гонтаревой, принадлежит пол-Одессы, в прошлом году получил от регулятора почти 800 млн гривен. Есть один важный момент: помощь выдается при соблюдении банком двух формальных требований. Во-первых, владелец кредитного учреждения должен докапитализировать его за свой счет, во-вторых, поддержка выделяется только на компенсацию оттока из банка депозитов физлиц. Первое требование свидетельствует о том, что НБУ хочет быть уверен: его деньги не уйдут в никуда. Получается это далеко не всегда. В случае с тем же «Имэксбанком» все закончилось банкротством. При этом сам Климов за неделю до безрадостного конца продал кредитный портфель банка сторонней организации за 10% от его стоимости.
Со вторым требованием несколько сложнее. Почему Нацбанк компенсирует только отток депозитов? В нормальной финансовой системе регулятор выступает в роли так называемого кредитора последней инстанции. То есть за счет его средств банкиры покрывают внезапную нехватку ликвидности в случае того же оттока депозитов. Но когда ситуация в экономике страны напоминает украинскую, регулятор может еще и предоставлять банкам деньги на развитие кредитования. Этим, к примеру, грешат в России, где банкиры в прошлом году обленились, перестали привлекать частных вкладчиков и нарастили долю ЦБ в своих пассивах до 10–12%. На Украине это, по всей видимости, не работает. Хотя бы потому, что учетная ставка НБУ составляет чудовищные 30%. А это значит, что ни о каком кредитовании того, что осталось от украинской экономики, речи не идет — удержать бы на плаву банковскую систему (Гонтарева здесь на западный манер использует термин «бэнкинг»).
Итак, самое время подвести итоги. Что мы имеем на сегодняшний день на Украине? Валютную панику и обесценившуюся почти в четыре раза национальную валюту. Жесткий валютный контроль: до советского образца ему еще несколько шагов пройти, но даже это не может удержать гривну. Главного банкира с бэкграундом трейдера, сколотившего состояние на операциях с ценными бумагами и валюте. Дефолт с одной стороны и подчинение Международному валютному фонду по греческому сценарию — с другой. Сам МВФ, раздающий немного денег и много обещаний.
Какие выводы можно сделать из интервью? Украинская экономика — это как разговор на коммунальной кухне. Можно поохать, побросать в пустоту риторические вопросы о вечном, поругаться с грозным соседом, а потом встать и уйти. А мир между тем рушится.
