Евросоюз все-таки ввел новые санкции против России. Следом, как и было обещано, к ним присоединились США. Особой фантазии евробюрократы не проявили, решив просто ужесточить старые ограничения. Во-первых, пяти российским госбанкам (Сбербанк, ВТБ, ВЭБ, Газпромбанк и Россельхозбанк), трем энергокомпаниям («Роснефть», «Газпром нефть» и «Транснефть») и трем оборонным компаниям («Оборонпром», «Уралвагонзавод» и ОАК) запрещается привлекать западное финансирование на срок дольше одного месяца. Во-вторых, европейским компаниям запрещается оказывать России услуги по разработке и добыче нефти на Арктическом шельфе, глубоководье и сланцевых месторождениях. В-третьих, эмбарго на экспорт продукции двойного назначения распространяется на девять компаний отечественного ОПК. Ну, и традиционный запрет на въезд в ЕС еще ряда граждан РФ. Среди озвученных мер самой жесткой представляются санкции против российского нефтегаза. Видимо, евробюрократы и кабинет Обамы приняли к сведению опыт предыдущего пакета санкций: вроде бы запретили поставки в Россию оборудования для разработки сложных месторождений, а компания «Exxon» одновременно приступила к работам на арктическом шельфе совместно с «Роснефтью». Очевидно, нынешние ограничения призваны заморозить все многочисленные проекты по линии Запад-Россия. Например, та же «Exxon» с «Роснефтью» готовятся в ближайшее время начать разработку баженовской свиты. В подвешенном состоянии наверняка окажется и совместный проект Лукойла и «Total» по строительству терминала для СПГ на Ямале. Что же касается остальных мер, то здесь санкции носят косметический характер. Если говорить про то же ограничение длинных займов, то уже все российские банки и крупные компании — не только государственные — смирились с тем, что на западе им денег в ближайшее время не дадут.
У России вроде как тоже готов ответный пакет санкций. Он предусматривает ограничения на экспорт в страну подержанных иномарок и одежды, а также запрет на полеты западных авиакомпаний в воздушном пространстве страны. С иномарками особенно смешно: импорт старых автомобилей из Европы и так находится на минимальных уровнях, учитывая высокий утилизационный сбор, введенный в 2012 году, а производство автомобилей крупными иностранными автоконцернами в той или иной мере локализовано внутри страны. Что же касается запрета на авиаперелеты (который, можно не сомневаться, потребует зеркального ответа со стороны ЕС), это уже за гранью фантастики. Говорить об эмбарго на одежду сложно. Важно понять, как именно будет сконструирован запрет: все-таки европейскую одежду везут преимущественно из Азии.
Евросоюз сейчас пытается жить сразу в двух реальностях. На недавнем саммите ООН представители ЕС не стеснялись в громких заявлениях, утверждая, что стратегическому партнерству с Россией пришел конец и санкции обязательно будут введены. Затем оказалось, что в узком семейном кругу (без присутствия американских партнеров) против санкций выступает Финляндия и страны Восточной Европы. Несогласных все-таки убеждают, но введение очередного пакета санкций сопровождают множественными оговорками, что в ближайшее время, если перемирие на Донбассе не будет нарушено, с России могут снять ряд ограничений.
В любом случае вчера Евросоюз перешел важный психологический рубеж. Дальше события могут развиваться по двум сценариями. Или евробюрократы заранее решили, что войне санкций пора положить конец, и ввели новый пакет на пару недель для виду. Или же впереди нас ждет увлекательная и кровопролитная экономическая война. Хотя бы потому, что у России в запасе остаются только максимально жесткие контрмеры.
Дмитрий Медведев пообещал помочь российской нефтянке, пострадавшей от санкций. В числе первых реципиентов помощи — «Роснефть». В августе глава компании Игорь Сечин просил у правительства 1,5 триллиона рублей из Фонда национального благосостояния. Тогда над главным человеком в российском ТЭК по-доброму посмеялись: в ФНБ необходимых ему денег просто нет. Но, как оказалось, ничего невозможного для друзей не существует. В интервью «Ведомостям» Медведев заявил, что сумма только выглядит астрономической, важно учитывать, что предоставляется она не на один год.
Аналогично обещана поддержка и «Новатэку». Помощь компании нужна для реализации планов по строительству терминала СПГ на Ямале, который «Новатэк» осуществляет совместно с французской «Total» и китайской CNPC. В проект уже вложено 5,4 миллиарда долларов, до конца года будет вложено еще 2,2 миллиарда.
На прошлой неделе «Sberbank CIB» опубликовал обзор, посвященный потребности российских нефтяников и газовиков в рефинансировании. Всем крупным нефтегазовым компаниям России предстоит до конца 2017 года погасить около половины имеющихся на настоящий момент долговых обязательств. Уже в ближайшее время финансовая подпитка нужна как раз «Роснефти» (на погашение в начале 2015 года кредита на покупку ТНК-ВР), «Новатэку» и «Газпром-нефти» (в 2014-2016 годах компании нужно 8 миллиардов долларов, из которых только часть получится покрыть за счет имеющихся денежных средств). Лучше всех дела обстоят у «Лукойла», который переходит на режим экономии (сокращение капвложений на 2 миллиарда долларов в год), и «Газпрома».
Россия следом за укреплением партнерских отношений с Китаем начала сближаться с Ираном. Министр энергетики РФ Александр Новак заявил о заинтересованности «Уралвагонзавода» (попавшего под санкции), КамАЗа, группы ГАЗ, УАЗа и «Ростсельмаша» в создании совместного предприятия с местными компаниями. УАЗ, например, планирует в ближайшие месяцы начать собирать с иранцами грузовые вагоны и поставлять Тегерану сельхозтехнику. Сотрудничать с Ираном хочет и еще одно российское предприятие под санкциями — «Объединенная авиастроительная корпорация». ОАК рассматривает возможность производства на иранской территории самолетов Ту-204СМ. Ранее предполагалось эти самолеты собирать на родине, а в Иран попросту поставлять, но эти планы заблокировали США: на ТУ-240СМ устанавливаются двигатели ПС-90А2, интеллектуальные права на которые принадлежали американской компании «Pratt & Whitney». В феврале 2014 сообщалось, что права на двигатель выкуплены.
В августе Москва подписала с Тегераном меморандум об участии в поставках сырой иранской нефти. Пока что схема выглядит следующим образом: российская компания выкупает 2,5-3 миллиона тонн нефти с небольшим дисконтом к «Brent», поставляет ее в Китай или на африканский рынок, а Иран на вырученные деньги закупает в России необходимые ему вагоны, сельхозтехнику, грузовики, зерно.
В отечественном ОПК произошли большие перемены. Причем не в самой оборонке, а в ее бюрократической надстройке. Владимир Путин ликвидировал «Рособоронзаказ» и «Рособоронпоставку». Выглядит это решение как прекрасный пример снижения правительственных издержек: оба ведомства выглядели явно излишними на теле исполнительной власти. «Рособоронпоставка» подчинялась Мининстерству обороны и осуществляла заказы на поставку продукции по гособоронзаказу, что само Минобороны могло делать не хуже. «Рособоронзаказ» подчинялся правительству и должен был поставки по оборонке контролировать. Ведомство было бы незаменимым, не существуй в России и без него кучи проверяльщиков в лице той же Федеральной антимонопольной службы, Счетной палаты и Министерства промышленности и торговли. С другой стороны, все это явное следствие аппаратного конфликта в правительстве. С предложением ликвидировать «Рособоронзаказ» еще в январе выступил министр обороны Сергей Шойгу. В качестве основной причины рассматривается излишняя придирчивость «Рособоронзаказа» к производителям оборонной техники, что нередко приводило к проблемам: так был сорван гособоронзаказ 2010 и 2011 годов. Против министра обороны выступали премьер Дмитрий Медведев и его вице- Сергей Рогозин, в ведении которого «Рособоронзаказ» и находился. В итоге Шойгу обратился напрямую к Путину, который его идею поддержал. Медведев, в свою очередь, предложил ликвидировать еще и «Рособоронпоставку». Путин и с этим согласился. Чиновники обменялись символическими пощечинами, правда, Рогозин, кажется, лишился возможности ездить на танках и бронетранспортерах.
Но самое интересное в другом. Следом за упразднением оборонных ведомств Владимир Путин вывел военно-промышленный комплекс из ведения правительства и напрямую подчинил себе. Кроме того, он потребовал пересмотреть государственную программу перевооружения: речь идет о доведении импортных поставок до минимума. Пусть вертикаль власти и приросла еще одним шпилем, но в нынешних условиях резкое сокращение числа присматривающих за оборонкой до одного человека — Верховного главнокомандующего РФ — определенно верный шаг. Так что в ближайшие годы все самое интересное в российской экономике будет происходить именно в ОПК.
Правительство упростило трудоустройство в России украинских беженцев. Теперь принимать их на работу будут как русских. Другими словами, украинцев выводят из системы квот на привлечение иностранной рабочей силы. Согласно прошлогодним решениям, в 2014 году Федеральная миграционная служба может выдать не более 1,6 миллиона разрешений на работу для мигрантов. Конечно, едва ли когда-то система квот смущала работодателей и мешала нанимать иностранцев «в серую». Но украинские беженцы — совсем не приезжие с юга бывшего СССР. Судя по сообщениям СМИ, запросы новых русских как с точки зрения проживания, так и трудоустройства далеки от традиционной азиатской скромности.
С начала конфликта на Донбассе в РФ въехали уже около 820 тысяч украинцев. В августе на работу в России были приняты 16,5 тысяч человек, в сентябре количество обращений в службы занятости достигло 93 тысяч. Статистика Минтруда, приведенная газетой «КоммерсантЪ», бодро рапортует: ежедневно в РФ находят работу от 700 до 800 граждан Украины. Больше всего беженцев трудоустроено в Тюменской, Нижегородской, Костромской, Владимирской, Свердловской областях и в Башкирии. Чаще всего граждане Украины устраиваются работать ремонтниками, механиками, литейщиками, плотниками, токарями, слесарями-ремонтниками, электросварщиками, формовщиками, строителями, работниками сферы услуг, сельхозрабочими, водителями, инженерами, медиками.
Это, конечно, прекрасно, но едва ли трудоустройство новых русских будет продолжаться такими же бодрыми темпами. Безработица в России на минимальном историческом уровне — порядка 5,5%, и появление в стране нескольких миллионов рабочих вполне может перегреть рынок труда. Важно учитывать, что люди эти вполне квалифицированные. Так что, поскольку предложение рабочей силы увеличивается, а экономика стагнирует, сокращение реальной заработной платы — дело ближайшего будущего. В этих условиях необходимо как можно активнее браться за национализацию российского рынка труда. Что делать — вполне понятно: вводить визовый режим с южными странами и заменять южан на русских.
Появились слухи о том, что для белорусских поставщиков продовольствия отменили бонусы за размещение в торговых сетях. Система бонусов — вещь неофициальная и, по сути, представляет взятку за попадание на торговую полку. В условиях продовольственного эмбарго торговые сети сами вынуждены смягчать собственные неформальные правила: коснулось это пока что свежих овощей и фруктов. В ближайшее время, очевидно, затронет молочную продукцию.
Несмотря на то, что заменить европейскую продукцию России наобещала куча стран — от Латинской Америки и Египта до Монголии, — скорее всего, реальную выгоду от санкций получат именно белорусские соседи. Белоруссия уже получила разрешение ввозить в Россию европейскую запрещенную продукцию, но только после ее глубокой переработки. Пока что в правительстве все больше сообщают о том, что глубокая переработка ограничивается изменением маркировки. Здесь явно проступает первый минус пресловутой евроазиатской интеграции. Белоруссия и Казахстан (последний в меньшей степени) — прекрасные хабы для любых запрещенных продуктов. И отслеживать реэкспорт европейской продукции практически невозможно: не проверять же каждую фуру, в самом деле.
Компания «Мечел» начинает распродажу своих активов, причем не только непрофильных, но и стратегически важных. Речь, например, идет о ключевом для группы Челябинском металлургическом комбинате. В итоге компания хочет выручить 2-3 миллиарда долларов. Деньги пойдут на выплату долгов, из которых «Мечел» не может выбраться уже давно: его чистый долг составляет порядка 8 миллиардов долларов.
«Мечел» — прекрасный пример того, как важную для национальной экономики компанию можно довести чуть ли не до банкротства жесткой денежной политикой и дорогими кредитами. До кризиса на волне высоких цен на металлы компания чувствовала себя замечательно. В 2007 году «Мечел» начал осваивать Эльгинское угольное месторождение — одно из крупнейших в мире с разведанными запасами на 2,2 миллиона тонн. Это должен был быть не просто один из множества проектов частной компании: по сути, Эльга давала импульс для развития Восточной Сибири и Дальнему Востоку, как это должен сделать в ближайшие годы «Газпром» с «Силой Сибири». Чтобы освоить месторождение, «Мечел» выкупил «Якутуголь» — крупнейшее угольное предприятие на востоке России. Одним из условий покупки было строительство железной дороги от Эльги длиной примерно 300 километров. Именно этот проект и выжал из «Мечела» все силы. К тому же в 2012 году началось снижение цен на металлы. К сожалению, «Мечел» — компания негосударственная, так что ей пришлось остаться со своими проблемами один на один. Мучительные переговоры о реструктуризации задолженности с крупнейшими кредиторами «Мечела», Сбербанком, ВТБ и Газпромбанком, ведутся уже больше полугода. История представляется крайне поучительной для Банка России, который уже в ближайшее время должен повысить свою учетную ставку в свете ускорения инфляции.
