Ранее: часть первая

Террор продолжается

6 марта 1939 года премьер-министр Патриарх Мирон скончался. Главой правительства Кароль назначил министра внутренних дел Арманда Калинеску. Под его руководством в июне проведены «выборы» в парламент, на которых правящий Фронт национального возрождения получил 100% голосов.

Во внешней политике кабинет Калинеску и лично Кароль II пытались усидеть на всех стульях сразу: подписан очередной германо-румынский договор о поставках нефти (но при поддержке британцев, также начавших скупать румынскую нефть), отвергнуты требования немцев, чтобы Рейх стал единственным импортёром румынской нефти. В апреле Лондон и Париж дали официальные «гарантии» румынских границ явно в пику Германии и Венгрии. Аналогичные обещания Кароль II получил от Турции. При этом когда 1 сентября вермахт вторгся в Польшу, с которой у Румынии был заключён союзный договор, Бухарест объявил о нейтралитете, отказавшись поддержать Варшаву. Впрочем, отступающим польским войскам предоставлен коридор и порт Констанцы, откуда многие поляки перебрались во Францию, чтобы продолжить борьбу против Германии.

21 сентября премьер Арманд Калинеску ехал домой в своём кадиллаке. Неожиданно дорогу автомобилю преградила неизвестно откуда взявшаяся телега. Сзади в кадиллак врезалась вторая машина. Оттуда выскочили шесть человек, которые тут же расстреляли автомобиль, убив и Калинеску, и водителя, а также тяжело ранив охранника. Сразу после этого убийцы захватили расположенную неподалёку радиостанцию, откуда вывели в эфир посреди лёгкой развлекательной музыки сообщение: «Мы выполнили свой священный долг. Мы казнили палача. Капитанул отомщен».

Следуя заветам своего мёртвого лидера, шестеро членов эскадрона смерти «Рэзбунэтори» («Мстители») без сопротивления сдались полиции, ещё трое покончили с собой в окружённом жандармами здании. Всю ночь сдавшихся легионеров изуверски пытали в подвалах «Сигуранцы», а утром 22 сентября, еле живых, привезли на место убийства Калинеску, где публично расстреляли, а трупы оставили лежать на устрашение народу.

Ещё не остыл труп Калинеску, ещё истязали «Мстителей», а Кароль II уже готовил план страшной мести никак не желавшему сходить с политической сцены Легиону. Распоряжения об «окончательном решении легионерского вопроса» полетели во все тюрьмы и концлагеря Румынии. За одну ночь по всей стране расстреляны, повешены, удавлены и убиты иными способами более 250 легионеров. По некоторым оценкам? с апреля по декабрь 1939 года уничтожены до 1200 железногвардейцев — самых активных, ярких и принципиальных. «Легион стал похож на картофель, ведь лучшая его часть — под землёй», мрачно шутили современники.

В новый 1940 год Румыния входила со «стабильностью», скреплённой кровавым террором, и «многополярным» нейтралитетом. Всё рассыплется в прах через каких-то полгода.

Падение короля

Первый тревожный звонок прозвенел для режима Кароля в мае, когда вермахт начал наступление на Западном фронте, перемалывая бельгийские, французские и британские дивизии. Надежд на то, что в случае агрессии Германии и Венгрии Лондон или Париж придут на помощь, не оставалось — им бы себя защитить, а не какую-то там Румынию. Король решает искать милости у нового хозяина Европы.

Заключён торговый договор, по которому практически весь экспорт зерна и нефти шёл в Рейх. В том же месяце в Румынию возвращается Хория Сима, скрывавшийся до того в Германии. Параллельно из тюрем и лагерей выходят сотни легионеров. В течение июня «Фронт национального возрождения» преобразуется в Партию нации. Сима выступает с обращением к соратникам с призывом выходить из подполья и присоединяться к королевской структуре. Впоследствии Симу будут подозревать в секретной работе на «Сигуранцу» и провокаторстве: именно его тактика на усиление террора дала повод Каролю II расправиться и с Капитанулом, и со «Старой гвардией» Легиона.

Второй роковой звонок прозвенел 26 июня. В этот день министр иностранных дел СССР В. М. Молотов вручил румынскому послу в Москве ультиматум с требованием передать Советскому Союзу Бессарабию (принадлежавшую до 1918 года России) и Северную Буковину (бывшую австрийскую территорию, населённую малороссами). В противном случае румынам угрожали переходом в наступление трёх армий новообразованного Южного фронта — 460 тыс. человек при поддержке 12 тыс. орудий, 3 тыс. танков и 2 тыс. самолётов.

Вопрос о Бессарабии принципиально решён уже в августе 1939 года, когда в секретных протоколах к пакту Молотова-Риббентропа регион признавался «сферой интересов» Советского Союза, а Германия высказывала «незаинтересованность» в его последующей судьбе. В июне 1940 года, когда говорить о каких-то англо-французских гарантиях уже смешно, а Румыния переориентировалась на уважаемых берлинских партнёров, с которыми всё обговорено, Джугашвили решил действовать.

Понимая, что одному против СССР ему не выстоять, Кароль II бросился искать помощи у Германии, но там ему «по-дружески» посоветовали принять советские условия. В ночь на 28 июня Коронный совет — консультативный орган при короле — высказался за передачу Бессарабии и Северной Буковины Советскому Союзу. В тот же день румынские войска начали покидать регион, вслед за ними выдвинулись подразделения Южного фронта. К 3 июля вывод войск завершён, а спорный регион окончательно отошёл к Советам.

Румыния без боя сдала почти 51 тыс. км² и 3,8 млн человек — 17% территории и 19% населения. Вместе с армией ушли до 70 тыс. беженцев, правда, ещё 150 тыс. человек предпочли переселиться с территории Румынии на новоприобретённую территорию СССР — преимущественно местные жители, по каким-то причинам оказавшиеся в момент присоединения в других регионах, а также евреи, видевшие в советской власти справедливый режим, который защитит их от преследований. Кроме того, согласно соглашению с Германией, в Рейх перевезены до 125 тыс. бессарабских и буковинских немцев.

Примечательно, что в некоторых местах, вроде города Сороки, первыми, кто с красными бантами встречал Красную армию, стали активисты королевского «Фронта национального возрождения». Нельзя забывать, что Румыния к тому моменту уже 2,5 года как жила при тоталитарном однопартийном режиме, так что для многих служащих особых перемен не произошло: просто один тоталитарный режим сменился другим.

Полагая, что отделается унизительной капитуляцией только перед Советами, Кароль II, дабы продемонстрировать верность Германии, отменил англо-французские гарантии румынских границ, подписал ещё более кабальный для страны экономический договор с Германией, начал вводить антисемитское законодательство. Еврейство определялось как «раса», т. е. крещёные евреи продолжали считаться евреями несмотря на смену вероисповедания. Им запрещалось вступать в брак с румынами, вводились ограничения на профессию и обучение.

Именно евреев официальная пропаганда начала обвинять в «сдаче» Бессарабии и Буковины, нападениях на румынских солдат. Отступающие румыны устроили ряд погромов, самые известные из них произошли в Галаце и Дорохое.

В это самое время во взятом Париже немцы читали архивы французского министерства иностранных дел касаемо франко-румынских отношений. Имея на руках эти бумаги, было невозможно поверить в искренность столь беспринципного и лживого человека, как Кароль, ещё недавно клявшегося в верности Франции и Великобритании и призывавшего их защитить Румынию от германской агрессии.

Когда с территориальными претензиями к Румынии выступила Венгрия, с самого момента прихода нацистов к власти выстраивавшая с ними союзнические отношения, для Кароля прозвенел третий звонок.

Тем не менее изначально Берлин отказался выступать посредником на румыно-венгерских переговорах. Лишь реальная угроза того, что два государства вот-вот начнут войну, воспламенив Балканы, заставила Гитлера послать Риббентропа в Вену, где тот 30 августа в компании со своим итальянским коллегой графом Чиано провёл арбитраж. Венгрии передавались 43,5 тыс. км² Северной Трансильвании, где проживали 2,6 млн человек, из них более миллиона — этнические румыны. Комплекс оборонительных сооружений на границе, прозванный «Линией Кароля» или «Линией Имажино» (т. е. «воображаемой линией»), в которую нищая страна вбухала огромное количество денег, без боя отошла мадьярам.

Начались переговоры с болгарами, рассчитывавшими при поддержке Германии вернуть (и вернувшими, согласно Крайовскому договору от 7 сентября) Южную Добруджу — ещё 7,5 тыс. км² и 400 тыс. человек.

Десятилетие «суверенной» политики и идеологические метания «национального лидера» лишили Румынию трети территории (100 тыс. из 295 тыс. км²) и трети населения (почти 7 млн из 20 млн). Кондукэтор оказался неспособен защитить своих подданных и теперь должен был ответить за свою политическую импотенцию.

Улицы Бухареста и прочих румынских городов заполнили толпы разгневанных людей, требовавших крови короля, его любовницы и «камарильи». Зелёные рубашки Железной гвардии теперь безбоязненно разгуливали, чувствуя себя хозяевами положения. Кароль II находился в отчаянном положении. Хория Сима, получивший 4 июля пост министра религии и искусств, ушёл в отставку уже через четыре дня — незачем мараться об обанкротившегося монарха, получать из его рук второстепенный министерский пост, когда власть сама падает в руки.

На поступивший приказ открыть огонь по протестующим генералы ответили отказом. Королю срочно требовался кто-то, кому можно доверить премьерский пост в чрезвычайных условиях, кто-то, устраивавший и Гвардию, и консервативную элиту, компромиссная и при этом сильная фигура, которая прекратит уличный хаос, не доводя дело до революции и слома Старого порядка.

Идеальной кандидатурой стал генерал Ион Антонеску. Этот 58-летний военный, служивший в армии с 1904 года, успел повоевать и против восставших крестьян в 1907-м, и против Центральных держав в 1916 — 1917 годах. Поднимаясь по карьерной лестнице, он побывал военным атташе во Франции — главном военном союзнике, а также в Великобритании и Бельгии. В 1933 — 1934 годах Антонеску являлся начальником Генерального штаба, но быстро снят с поста за то, что инициировал расследование хищения денег, выделенных на перевооружение армии. Ответственными за распил бюджетных денег тогда якобы оказались королевские друзья из «камарильи», которые добились отставки генерала.

Презирая «камарилью» и её августейшего подельника (Антонеску помнил, как принц Кароль в 1918-м в разгар войны дезертировал из армии ради очередной любовницы), опальный, но остававшийся влиятельным военный начал присматриваться к оппозиционным силам в стране. Естественно, он не мог не обратить внимание на военизированные отряды Железной гвардии и Национал-христианской партии. Генерал обзавёлся доверительными знакомствами в обеих конкурирующих структурах, а уже в декабре 1937 года вошёл в правительство Гоги в качестве министра обороны.

Однако и на этом посту Антонеску продержался недолго.

Чувствуя личную симпатию к Кодряну, министр обороны выступил свидетелем защиты на процессе Капитанула и публично пожал тому руку со словами: «Разве генерал Антонеску подаст руку предателю?». Мстительный Кароль II снял генерала с министерского поста, посадил под арест, а после отправил в заштатный гарнизон в Бессарабии.

Когда спустя два года восточные регионы страны оказались без боя сданы Советам, Антонеску написал письмо королю, в котором не жалел обвинений в адрес монарха. Генерала снова арестовали. Впрочем, новая опала не продлилась долго. В сложившихся обстоятельствах именно такой человек, как Антонеску — выходец из традиционной элиты, при этом оппозиционный и лояльный легионерам — требовался Каролю. За генерала особенно просили в немецком посольстве — Антонеску, несмотря на прошлую работу во Франции и Британии, не скрывал своих прогерманских симпатий.

5 сентября 1940 года Антонеску назначен премьер-министром Королевства, одновременно ему переданы большая часть диктаторских полномочий, принадлежавших до того момента королю. Несмотря на то, что лидеры вышедших из подполья либералов и царанистов требовали отречения скомпрометировавшего себя Кароля, генерал изначально был настроен более компромиссно по отношению к монарху. Всё дело в том, что за далёким от традиционных партий Антонеску не стоял никто. Армейская элита генерала не жаловала за вздорный и неуживчивый характер, «наградив» прозвищем «Рыжий Пёс» (по молодости у него были рыжие волосы). Казалось, что единственной опорой Антонеску может быть только назначивший его король, потому-то генерал и высказывался изначально против отречения.

Но уже на следующий день до него дошли слухи, что некоторые члены «камарильи» готовят заговор с целью убийства только что назначенного премьера. Круг близких друзей суверена настолько погряз в интригах, что в конце концов сожрал сам себя. Понимая, что интриганская клоака никуда не денется, пока Кароль остаётся королём, премьер сказал решающее слово в вопросе отречения. На трон вернулся 18-летний Михай I, сам Антонеску провозглашён новым «кондукэтором» — Вождём Румынии.

Свергнутый король направился к югославской границе в сопровождении мадам Лупеску и вагонов, полных разного барахла. На швейцарских счетах монарха к этому времени осела значительная часть румынского бюджета. Приближаясь к границе, королевский поезд попал в легионерскую засаду у города Тимишоара. Лишь верность долгу поездной бригады и личного состава железнодорожной станции, которые провели эшелон под градом пуль, спасла жизнь Каролю и его любовнице. Когда опасность отступила, и поезд уже находился на границе, Кароль совершил последнюю подлость на родной земле. Каждому из членов поездной бригады, с риском для жизни спасших королевскую особу и его миллионы, выплачены чаевые. По два доллара на человека. [footnotetitle=»1″]Вплоть до своих смертей в 1953 и 1977 годах соответственно Кароль и Лупеску будут скитаться по миру от Мексики до Португалии, встречая со стороны румынской диаспоры одно лишь презрение. В 2003 году останки бывшего короля перезахоронены на Родине. Ни один из его детей на похоронах не присутствовал.[/footnote].

Миг власти

Разуверившись, что Кароль II способен стать его опорой, Антонеску сделал ставку на Легион Михаила Архангела. 14 сентября провозглашено национал-легионерское государство. Железная гвардия объявлена единственной легальной политической силой в стране. Её лидер, Хория Сима, становится вице-премьером, под контролем легионеров оказываются министерства образования, труда, здравоохранения и социальной защиты, общественных работ, иностранных дел и внутренних дел. Все префекты (губернаторы провинций-жудцов) и квесторы (главы региональной полиции) заменены железногвардейцами. Параллельно официальной полиции создаётся легионерская «вспомогательная полиция», имевшая право производить обыски в любое время дня и ночи, арестовывать и задерживать любого подданного королевства без каких-либо бюрократических формальностей (то же самое в 1933 году в Германии провернул Геринг, когда протащил во «вспомогательную полицию» членов СА и «Стального шлема»).

Антонеску и Сима

Главной заботой кондукэтора на начальном этапе стал финансовый вопрос. Запрос в швейцарские банки о передаче румынскому государству денег со счетов свергнутого короля был отклонён. Требовалось как-то стимулировать экономику, чтобы она начала вновь расти. Что же касается Хории Симы, то он, кажется, не думал о таких сложных категориях, как бюджет, финансовая стабилизация, инфляция и прочая макроэкономика. Экономическая программа Легиона эпохи Хории Симы умещается в одно слово — погром. Погром зажиточных евреев и конфискация их имущества.

Кроме евреев у легионеров накопились счёты и к деятелям прошлого режима. Их начали арестовывать в начале сентября, ещё до формального отречения Кароля, и свозить в Жилавскую тюрьму — ту самую, во дворе которой за два года до того зарыты остатки Капитанула. На основании показаний задержанных организаторов и исполнителей убийства, данных специальной комиссии по расследованию преступлений королевского режима, установлены обстоятельства смерти Кодряну и его 13 товарищей, а также места их захоронения. 25 ноября при свете прожекторов и фотокамер, в присутствии множества легионеров, друзей и близких казнённых начались поиски тел.

В ночь с 26 на 27 ноября поисковая бригада, подняв 30-тонную бетонную плиту, обнаружила трупы. Без доступа воды и кислорода тела почернели, но не истлели, сохранились одежда, обувь и личные вещи. По ним всех и опознали.

В тот же день начальнику Жилавской тюрьмы пришло распоряжение Антонеску о замене легионерской охраны на воинские подразделения. Кондукэтор обосновывал это решение желанием обеспечить сохранность жизней заключённых чиновников и министров свергнутого режима до справедливого суда. Как бы там ни было, тюремная легионерская охрана, присутствовавшая при процедуре эксгумации и опознания трупа своего Капитанула, ночью вернулась в тюрьму и устроила бойню, расстреляв 64 человека. Среди казнённых значились бывший премьер Георге Арджешану, при котором в сентябре 1939 года произошла резня легионеров, бывший министр юстиции, бывший глава корпуса жандармов, непосредственные организаторы и исполнители убийства Кодряну. Смерть настигла и важнейших членов королевской «камарильи» — начальника столичной полиции Гаврилу Маринеску и главу «Сигуранцы» Михаила Морузова[footnotetitle=»2″]В устранении Морузова были заинтересованы как Сима, так и Антонеску. Первый уничтожал своего вероятного вербовщика, второй мстил за сбор личного компромата[/footnote].

Разгневанный самосудом Антонеску на ближайшем заседании Совета министров пообещал сурово наказать беспредельщиков и террористов. Однако Сима отстоял своих людей. Более того, 27 ноября в лес вывезены и там убиты профессор Николае Йорга, из-за обвинений которого когда-то посадили Капитанула, и бывший министр финансов Вирджил Маджару. Сложно сказать, нёс ли сам Сима прямую ответственность за развернувшийся террор. Легиону образца 1938 — 1941 годов уже далеко до централизованной и вертикальной управляемости времён Кодряну. Снижение качественного состава Железной гвардии (лучших уничтожил королевский террор) привело к тому, что каждый высокопоставленный лидер был сам себе на уме, не обязательно посвящая руководство в свои планы.

Внутреннее единство Гвардии также осталось в прошлом. Не все легионеры признали своим лидером Хорию Симу — амбициозного выскочку, готового ради власти блокироваться хоть с королём-убийцей Капитанула, хоть с генералом Антонеску, продуктом старой элиты, духовно враждебной революционной сущности Легиона. Некоторые железногвардейцы сформировали группу «Моца-Марин», в честь погибших на испанском фронте, призывая вернуться к православным истокам движения. Часть пошла за отцом Капитанула Ионом Зеля Кодряну, который прямо обвинял Симу, что его террористические методы борьбы спровоцировали Кароля II и в 1938, и в 1939 годах на резню легионеров. В ответ «Патриарха Железной гвардии» посадили под домашний арест.

С 27 по 30 ноября в Бухаресте прошли торжественные похороны Корнелиу Зеля Кодряну и убитых вместе с ним легионеров, где присутствовали более 150 тыс. человек (все население столицы в тот момент — миллион). Остатки мучеников захоронены у «Зелёного дома» рядом с могилами погибших в Испании Моцы и Марина. В курортном карпатском городке Предял организован легионерский некрополь, куда со всей страны свозят эксгумированные тела железногвардейцев, умученных королевской «охранкой». Кондукэтор и премьер-министр Ион Антонеску на траурных мероприятиях стоят плечом к плечу с вице-премьером Хорией Симой. Рядом с ними представители союзных режимов — Германии, Италии и Испании. За неделю до похорон Кодряну Румыния подписала Берлинский пакт. Бухарест стал официальным союзником Рейха.

За публичными рукопожатиями и улыбками скрывались взаимное недоверие, раздражение и зависть. Антонеску заявлял в ближнем кругу: «Два дирижёра не могут управлять одним оркестром». Ситуация в стране тем временем только ухудшалась. Потеря трети территории спровоцировала рост цен на сельскохозяйственную продукцию, а это разогнало инфляцию — к январю 1941 года цены увеличились в 3–4 раза. Наплыв беженцев из отторгнутых земель заставлял искать для них жильё и работу. Вдобавок ко всем несчастьям в ноябре произошло сильнейшее землетрясение мощностью 7,4 балла. Примерно тысяча человек погибли, ещё 4 тыс. оказались ранены и лишились крова.

Легионерское правительство оказалось полностью некомпетентным по отношению ко всем этим вызовам. Повышение зарплат лишь разогнало инфляцию. «Комиссия по румынизации», созданная при министерстве экономики и призванная конфисковать еврейские предприятия, погрязла во внутренних дрязгах и тотальной коррупции. Еврейские погромы заставляли евреев сворачивать бизнес, что также никак не шло на пользу национальной экономике. К чему бы ни прикасались легионеры — всё рушилось.

Зачастую евреи продавали свои предприятия немецкому меньшинству, на которое огромное влияние оказывали соотечественники из «большого» Рейха. Хория Сима не зря с грустью замечал, что «Германия собирается занять место евреев в экономической эксплуатации Румынии». Десятилетие борьбы за «румынский средний класс» обернулось в итоге тем, что вместо еврейских пришли куда более сильные и агрессивные немецкие конкуренты.

Провал Легиона во всех сферах только укреплял желание Антонеску поскорее избавиться от назойливых хулиганов. Отныне главной опорой своей власти он желал видеть Гитлера и его Рейх. С октября в Румынии уже находились около 500 тыс. военнослужащих вермахта, которые брали под охрану нефтяные месторождения и сосредотачивались у советской границы в преддверии плана «Барбаросса».

Несмотря на то, что большая часть силовых ведомств находилась под контролем Легиона, Антонеску сумел протолкнуть своего человека Еуджена Кристеску на должность ключевого силовика — главы Специальной службы разведки, сменившей распущенную «Сигуранцу». Этот человек начал ставить собственную агентуру к каждому мало-мальски важному государственному учреждению, не только в столице, но и в жудцах.

9 декабря запрещена вспомогательная «легионерская полиция». Примечательно, что формальным поводом к запрету стало обращение еврейских предпринимателей (!) к кондукэтору с просьбой защитить от притеснений и поборов со стороны Железной гвардии.

20 декабря в отставку отправлен министр иностранных дел легионер Михаил Стурдза — Антонеску брал под контроль внешнюю политику. Уже 14 января нового 1941 года кондукэтор летит на аудиенцию к Гитлеру в Берхтесгаден. Именно этот день предопределил и то, что произойдёт в Румынии спустя неделю, и то, какой будет страна на протяжении следующих 4,5 лет.

Надо сказать, что в Берлине нацистская верхушка вела между собой нешуточные аппаратные баталии за то, какую стратегию выбрать по отношению к Румынии и кого поддерживать в намечающемся противостоянии. Министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс — человек, пожалуй, более остальных видевший в национал-социализме революционную антикапиталистическую идеологию — открыто сочувствовал таким же антикапиталистическим революционерам из Железной гвардии. В аппаратный союз с ним вошли СС во главе с рейхсфюрером Генрихом Гиммлером, которому импонировал уличный террор, устраиваемый легионерами.

Напротив, министерство иностранных дел, возглавляемое буржуа Иоахимом фон Риббентропом, и вермахт, где сплошь и рядом стояла старая дворянская элита, видели в Антонеску — выходце из традиционной военной элиты — более приятного и удобного партнёра, по сравнению с сельской и пролетарской голытьбой из Легиона.

В декабре одновременно с отставкой легионера Стурдзы новым послом Германии в Румынию назначается Манфред фон Киллингер. Он — бывший глава СА в Саксонии и Тюрингии, чудом избежавший расправы в «Ночь длинных ножей», проведённой руками СС. После погрома штурмовиков некоторых из выживших взяли под крыло в министерстве иностранных дел. На дипломатической службе фон Киллингер успел побывать генеральным консулом Рейха в Сан-Франциско и послом в марионеточной Словацкой республике, пока фон Риббентроп не отправил его в Бухарест. Здесь бывший штурмовик из СА должен был сорвать игру эсэсовцам.

Главным конкурентом фон Киллинегра являлся оберштурмфюрер СС и представитель СД в Румынии Отто фон Болшвинг. Именно он являлся тем каналом, через который СС снабжало Железную гвардию оружием, спрятанным в пустых нефтяных цистернах, возвращавшихся из Германии.

Однако последнее слово оставалось за фюрером. 14 января Антонеску убедил Гитлера в том, что именно он, кондукэтор, обеспечит сохранность нефтяных месторождений и выставит укомплектованную и готовую к бою армию в грядущем походе против СССР. Гитлер поверил генералу, дав понять, что не будет возражать против разгона Железной гвардии. С этого момента судьба Легиона уже была решена.

Не помогла ни пропагандистская кампания в СМИ, обвинявшая Антонеску в еврействе и масонстве, ни серия лекций и публичных выступлений, призванных показать верность Гвардии союзу с Германией и Италией.

19 января в Бухаресте убит майор Вермахта Дёринг, отвечавший за транспортировку германских войск на румынской территории. Убийца тут же задержан, при нём обнаружен турецкий паспорт. Обыск в его номере отеля позволил идентифицировать истинную национальность стрелка — им оказался грек. Греция в это время уже вела войну с Италией, являясь таким образом естественным союзником Великобритании. Скорее всего, грек являлся именно британским агентом, осуществившим операцию по заданию Управления специальных операций Его Величества.

Хотели того англичане или нет, но их акция стала спусковым крючком к окончательному падению Железной гвардии. Антонеску обвинил в некомпетентности министра внутренних дел генерала Константина Петровическу — ставленника легионеров — после чего снял того с поста (хотя на деле убийство проморгала не полиция, а спецслужбы, которые, однако, возглавлял Еуджен Кристеску — человек кондукэтора). Некоторых наблюдателей данный факт позволил обвинить Антонеску в прямом или косвенном попустительстве англичанам с целью воспользоваться убийством немецкого майора как предлогом для увольнения Петровическу.

В тот же день на «срочное совещание» в столицу вызваны все префекты и квесторы жудцов (напомним, все — легионеры). 21 января, пока региональные руководители находятся в дороге, кондукэтор снимает их со своих постов, заменяя лично преданными ему военными и спецслужбистами. Прибывающих на бухарестский вокзал легионеров тут же берут под стражу и препровождают в тюрьмы. Практически точно так же за 6,5 лет до того Адольф Гитлер руками СС расправлялся с высшим руководством СА. Теперь, за полторы тысячи километров от Мюнхена, бывший штурмовик Манфред фон Киллингер наблюдал (и, вероятно, координировал) аналогичные действия уже против эсэсовской креатуры.

Однако в отличие от событий 30 июня 1934 года, когда операция «Колибри» была проведена практически без всякого сопротивления со стороны жертв, разгон Железной гвардии оказался более трудоёмким делом. Легионеры не собирались сдаваться просто так и отдавать власть.

Хория Сима принимает решение не подчиняться приказам Антонеску. С вечера 21 января Бухарест заполняют толпы народу. Начинается захват государственных учреждений и ключевых точек — вокзалов, телеграфов, мостов и далее по списку. Армии в городе практически нет. Два дня столица Румынии находится во власти погромщиков, растаскивающих всё, что плохо лежит.

Несмотря на огромное количество крестьян, пришедших из деревень, ударной силой Легиона в эти дни является Рабочий корпус — созданное ещё в 1936 году подразделение Железной гвардии, ориентирующееся на рабочий класс. Именно активисты Рабочего корпуса убивали королевских министров в жилавской тюрьме в ноябре 1940 года. Именно они во многом несут ответственность за бухарестский погром января 1941 года. Агитируя среди рабочих, Корпус просто не мог не скатиться в максимально возможный «левый уклон». Специальная служба разведки утверждала, что получила доказательства контактов между руководством Рабочего корпуса и членам румынской Компартии, однако неизвестно, правда это или банальная дискредитация Гвардии в глазах Германии. По крайней мере Антонеску действительно пугал Гитлера тем, что в Легион инфильтровались коммунистические агенты. Фюрер, надо сказать, поверил: в своей речи к германскому народу от 22 июня 1941 года, в которой Гитлер схематично вспоминал историю советско-германских отношений в 1939 — 1941 годах, он возложил ответственность за январское восстание в Бухаресте именно на Советский Союз.

Наряду с искренне верящими в свою правоту легионерами в событиях 21 — 23 января приняли участие и огромное количество обыкновенных оппортунистов в зелёных рубашках. В своё время, когда нацистская партия пришла к власти, на неё в феврале — апреле 1933 года обрушился вал заявок на вступление от массы беспринципных карьеристов. Та же ситуация произошла и с Легионом Михаила Архангела — сотни тысяч «сентябрят» вступили в Железную гвардию, имея целью лишь вынести максимальную выгоду от принадлежности к единственной легальной политической силе страны. Вместе с ними бардак и хаос на бухарестских улицах создавали и совсем уж аполитичные маргиналы, которым было вообще неважно, кого грабить и что крушить. Вот как описывал свои впечатления от действий восставших один из уцелевших легионерских лидеров:

Сцена, происходившая в районе Дудешт, была ошеломляющей. Сотни женщин, детей и мужчин, евреев и неевреев, были выведены из своих домов на улицу. Заправляли три или четыре человека в зеленой легионерской униформе; остальные пили, а также грабили дома и хозяйства евреев и неевреев.

Награбленное вывозилось на ручных и грузовых тележках и на телегах, запряженных лошадьми. Стоял неописуемый крик и плач. На нескольких евреев, пытавшихся сопротивляться, накинулись с резиновыми дубинками и револьверами, и они остались лежать на асфальте. Избивали также женщин и детей, которым никто не мог помочь.

Все мои люди были в легионерской форме: черных кожаных куртках, высоких черных сапогах, зеленых рубашках и черных меховых шапках. Для того, чтобы меня услышали, я приказал дать сначала один залп в воздух.

Затем я приказал через мегафон — как на футбольных матчах — прекратить грабеж. Я также потребовал сказать, чье распоряжение выполняют участвующие в этой акции легионеры. Большинство тех «зеленых рубашек» сразу же испарились. Мне удалось поймать лишь двоих, находившихся в состоянии сильного опьянения. На одного из мародеров я надел наручники.

Самым мрачным эпизодом Январского восстания является еврейский погром, в ходе которого погибли более 120 евреев. В нём, как и в грабежах, принимали участие не только легионеры, но и городская маргинальная голытьба. Несколько десятков человек вывезены в Жилавский лес, там на снегу раздеты, ограблены, а после убиты. До 15 человек вывезены на Стрэулештскую скотобойню, где их то ли уже мёртвых, то ли ещё живых выпотрошили, а после развесили на крюках для мяса, вывесив над трупами издевательские плакаты с надписью: «Кошерное мясо».

В дни погрома в Бухаресте разграблены и частью сожжены более 1200 синагог, магазинов, мастерских и квартир. Впоследствии румынская армия реквизирует у легионеров до 200 грузовиков с награбленными ценностями общей суммой на 400 млн леев.

Чем же в это время занимался кондукэтор? Пока неуправляемая толпа громила магазины и лавки, потрошила людей и сжигала живьём солдат (согласно сообщениям бухарестской прессы), «Рыжий пёс», не теряя времени даром, стягивал к столице верные войска с бронетехникой. Прождав чуть более суток и дав погромщикам поверить в слабость власти, Антонеску в пять часов утра 23 января ввёл в Бухарест до 100 танков при поддержке нескольких тысяч солдат.

Перепившиеся слабоорганизованные легионеры не сумели организовать серьёзного сопротивления, так что уже к концу дня Бухарест находился под контролем правительственных войск. Кара за неповиновение оказалась суровой — за несколько часов убиты от 370 до 800 человек, значительная часть из них даже не являлись железногвардейцами: аполитичные грабители, либо вовсе праздные зеваки. Потери армии составили от 20 до 30 военнослужащих убитыми.

Пока в центре столицы сотни людей косили пулемёты и расстреливали танки, на конспиративной квартире СД, где укрывались Хория Сима и ещё 12 членов легионерской верхушки, специальный представитель Рейха по экономическим вопросам в Румынии Герман Нойбахер доносил до руководства Железной гвардии официальную позицию Германии: фюреру нужна сильная Румыния, порядок и стабильность в которой способен обеспечить только генерал Антонеску, поэтому железногвардейцы обязаны сложить оружие и «не раскачивать лодку». В случае выполнения этих требований им гарантировалась жизнь и защита Рейха.

Связанный по рукам и ногам, Сима вынужден принять германский ультиматум и издать приказ о прекращении борьбы. Легионерский мятеж закончился. Посреди дымящихся домов и разграбленных магазинов проходили немецкие войска — берлинские советники этим символическим маршем демонстрировали стране и миру защиту нового режима Германией и её фюрером.

Бухарест после подавления мятежа

После власти

14 февраля победитель Антонеску официально ликвидирует национал-легионерское государство. Отныне в стране запрещены абсолютно все политические организации и структуры. Большая часть министерских портфелей достаётся военным. В следующие 4,5 года кондукэтор будет опираться на бюрократию и армию, его режим, как мы уже писали в одной из прошлых статей, таким образом можно охарактеризовать как автортарно-консервативный, но никак не фашистский.

Нацисты сдержат своё слово перед Хорией Симой и его подельниками — все они будут переправлены в Германию. Правда, там всех посадят в концлагерь Бухенвальд, пусть и в привилегированные условия (насколько это слово вообще применимо к нахождению в концлагере): тот же Сима, конечно, не носил никакую робу и не занимался физическим трудом, но контакты с внешним миром у человека были определённо ограничены. Так продлится до самого августа 1944 года, когда Симу перевезут в Вену, где тот организует виртуальное «румынское правительство в изгнании», никак, впрочем, не влиявшее на реальную политику. После поражения Рейха Сима будет скрываться в разных европейских государствах, осев в конце концов в Испании. Оттуда он будет руководить верной себе частью Легиона до самой своей смерти в 1993 году.

Мы не зря сказали именно про «верную Симе часть Легиона». После того, как звезда Железной гвардии закатилась в кровавом зареве января 1941 года, организация окончательно раскололась. Жизнь разбросала легионеров по разные стороны баррикад.

По итогам мятежа в тюрьмах оказались более 9 тыс. членов Железной гвардии. Когда спустя полгода Румыния присоединилась к войне против СССР, многим легионерам был предложен выбор: либо продолжать гнить в тюрьме, либо отправляться на Восточный фронт, сражаться против «международного еврейства». Многие выбрали второй вариант, в конце концов пополнив 300 тыс. список румынских солдат, погибших на той войне. Освобожденные члены Легиона, кроме всего прочего, принимали участие в Холокосте (например, в Ясском погроме в июне — июле 1941 года), в ходе которого румыны уничтожили от 280 до 380 тыс. евреев.

В хаосе августа 1944 года множество бывших железногвардейцев освободились или бежали из тюрем. Некоторые присоединились к антикоммунистической партизанской борьбе, продолжавшейся в лесах и горах Румынии вплоть до начала 1960-х годов. В этом разномастном крестьянском движении легионеры отнюдь не составляли большинства, как уверяла коммунистическая пропаганда — почитателей Кодряну набиралось около 10% от общей численности повстанцев. Впрочем, прошлый боевой опыт позволял им занимать руководящие позиции в разрозненных боевых группах.

Хория Сима, будучи в эмиграции, не изменил своей политической гибкости. Человек, который в своё время сотрудничал с королём-диктатором, а после из кожи вон лез, чтобы доказать верность Гитлеру, в новых условиях провозгласил Железную гвардию союзником «Свободного мира» во главе с США. В начале 1950-х годов ЦРУ даже забрасывало некоторых симовских агентов на территорию Румынии с целью координации антикоммунистического сопротивления.

Однако были и такие легионеры, кто встал совсем на другую сторону. Когда осенью 1944 года Красная армия и перешедшая на её сторону румынская армия достигли Северной Трансильвании, в Румынии начали создаваться военизированные отряды «чёрных сермяг». Они шли вслед за регулярной армией, устраивая этнические чистки трансильванских венгров. В числе этих эскадронов засветились и бывшие железногвардейцы.

Но самым поразительным было то, что в 1945 году министерство внутренних дел прокоммунистического правительства Румынии вошло в контакт с легионерским подпольем. В обмен на отказ от поддержки прочих оппозиционных коммунистам групп, прежде всего аграриев-царанистов, железногвардейцам предоставлялась амнистия. Ей воспользовались несколько сотен легализовавшихся легионеров, причём кое-кто вскоре вступил в Компартию! Наследие левого Рабочего корпуса Железной гвардии не прошло даром. В конце концов, что красные, что левые зелёные одинаково презирали демократию, парламентаризм, частную собственность и прочие «буржуазные ценности».

Все эти пертурбации уже будут мало волновать Мирчу Элиаде и большую часть его друзей. Сам лидер «Молодого поколения» ещё при власти Кароля II благодаря связям покинет Румынию, устроившись атташе по культуре в посольстве в Великобритании. После охлаждения между двумя государствами Элиаде переведут на аналогичную должность в салазаровскую Португалию, которая приведёт его в восторг своим политическим устройством.

После победы Антигитлеровской коалиции Элиаде предпочтёт никогда больше не возвращаться на Родину, переселившись сначала во Францию, а в середине 1950-х в США, в Чикаго. Именно там к Элиаде придёт мировая слава крупнейшего исследователя истории религий второй половины XX века. Его многочисленные книги по данной тематике, самыми известными из которых являются «Миф о Вечном возвращении» и трёхтомная «История религиозных идей», станут фундаментальными в сфере культурологии.

О своих политических взглядах Элиаде будет молчать до самой смерти в 1986 году. Все обвинения и демарши, вроде запрета въезда в Израиль или явно политического мотивированного отказа от вручения Нобелевской премии по литературе, он никогда не прокомментирует. Никто так никогда и не узнает, что творилось в голове у культуролога и как он отрефлексировал (и отрефлексировал ли) своё легионерское прошлое.

Одной из наиболее известных концепций, выдвинутых Элиаде, является теория «Вечного возвращения». Согласно ей, традиционный человек подсознательно мечтает вернуться в мифический век своей истории, так как только мифическое, то есть Святое время, имеет истинную для него ценность.

Легиону Михаила Архангела и его лидерам было очень далеко до идеализированных святых с икон. Они скорее походили на реальных святых эпохи раннего христианства — жестоких и фанатичных людей идеи, готовых принести в жертву и врагов, и друзей, и себя. Миф замкнулся. Вслед за идейными фанатиками, как всегда бывает, в Европу возвращались Тёмные века, продолжавшиеся до 1945 года, а кое-где и дольше.