Белогвардейцы в советском кино
правда и мифы о героях Гражданской войны

оговорим о мифах. Какой конфликт в нашей многострадальной истории наиболее мифологизирован? Вопрос, конечно, риторический. А на втором месте? Гражданская война. И ту все логично. Смуте в любое время и в любом месте недостаёт чёткого образа врага. В ходе междоусобицы стороны вынуждены постоянно подбрасывать поленца в костёр ненависти и доступно объяснять сомневающимся, кто в конфликте свой, а кто чужой. Ведь в отличие от войн между государствами и этносами в войне гражданской ответ на этот вопрос не так уж и очевиден.

Первые мифы смуты моментально оформлялись в пропаганду, которая со стороны большевиков работала на таком заоблачно высоком уровне, что многие её постулаты до сих пор живут в обществе. Монархисты, капиталисты, помещики — это развёрнутое определение термина «белогвардеец», которое берегло советское сознание на протяжении многих лет. Беляки, золотопогонники. Сгусток негативной энергии.

Сохранились эти клише не только и не столько благодаря «Окнам сатиры РОСТА» или другим авангардным агиткам большевиков. Кино — вот настоящий производитель стереотипов и мифов. Именно кинематограф долгие годы тщательно вырисовывал того белогвардейца, с которым мы сроднились. И тут важно понимать, что даже симпатизируя белым мы часто представляем себе персонажей выдуманных.

У этой медали есть и обратная сторона. Идеологизированная советская киноиндустрия, создававшаяся в «полярнейшем из миров», так усердно трудилась над героико-революционными образами, лепила такие противоестественно идеальные типажи, что зритель невольно обращал большее внимание на «ту» сторону, более живую, более интересную. Настоящую. Конечно, человек, наполненный своими внутренними страстями, обыгрывает оживший гранитный памятник герою пролетарской революции. Режиссёры и актёры с течением времени тоже всё больше и больше интересовались образом врага, который было раскрыть проще, и в работе над которым было больше свободы творчества.

Таким образом, одновременно со стереотипными, однобокими и скучными врагами «Госкино» открыло нам самые интересные типажи, до которых кинематографу современному, увы, пока дорасти не удалось.

Итак, «белые» в «красном» кино — правда и мифы о братоубийственной войне.

Канонические образы

«Типичный белогвардеец» — реакционер-монархист, агент иностранного влияния и, скорее всего, просто неприятный человек — это первый «белый» образ, который подарил нам советский кинематограф в 20–30-е годы XX века. Картины того времени во всех смыслах «чёрно-белые» с очень чёткой границей между хорошими и плохими, своими и чужими.

Киноиндустрия в 1920-е и 30-е годы во многом жила ещё агитационными подходами к производству фильмов. В таком жанре нельзя допустить неоднозначности трактовки. Это доминирование пропаганды над искусством закономерно для СССР того времени и не должно вызывать удивления, достаточно посмотреть на руководителей советской кинопромышленности в предвоенные годы:

Мартемьян Рютин — член РСДРП с 1913 года, командующий войсками Иркутского военного округа в 1918 году;

Борис Шумяцкий — член РСДРП с 1903 года, участник Гражданской войны в Сибири;

Семён Дукельский — участник красного террора в Крыму, глава ОГПУ Одессы в 1921-22 годах.

На заре кинематографа в эпоху немого кино было снято более 100 лент (около 10% всего кинопроизводства советского немого кино), в которых так или иначе фигурировали «белые». Их образы в основном карикатурны и очень условны, зачастую они настолько жалки, что их побеждают дети (несохранившийся, увы, «Мишка против Юденича»). Исключением из массы подобных произведений является экранизация повести Бориса Лавренёва «Сорок первый», созданная в 1927 году одним из мэтров немого кино Яковом Протазановым. К этому произведению мы ещё вернёмся позднее в другой экранизации.

30-е годы в кинематографе запомнились прежде всего фильмом «Чапаев», главным предвоенным героико-революционным эпосом. Он характерен самобытным образом настоящего врага, на котором мы обязаны остановиться подробнее. Наконец, исход 30-х и 40-е гг. — эпоха культа личности как в стране в целом, так и в кино в частности («Разгром Юденича» и «Незабываемый 1919-й» — яркие представители «сталинианы»). Сталин уже с конца 20-х годов пристально следил за киноиндустрией, а с 1935 года предпоказы фильмов вошли в недельное расписание вождя. Роль «правильного» кино настолько возросла, что члены Политбюро в отсутствии Сталина не решались выносить вердикт фильмам (тогда кино стали снимать по тематическому плану, который утверждал Совнарком и Политбюро). В это время на смену белогвардейцам и интервентам в качестве основного врага пришли басмачи (яркий пример — фильм «Тринадцать»), военспецы, эсеры и троцкисты («Оборона Царицына»). Всего в период с 1932-й по 1953-й было снято более 400 картин, действия которых так или иначе затрагивают Гражданскую войну.

Умер Сталин, и кино получило глоток свежего воздуха, но «типичный белогвардеец» никуда не делся. Режиссёры старой школы и многие молодые режиссёры продолжили снимать фильмы с каноничным «злодейским» образом белых, удовлетворяя запросы «Госкино». Героико-революционный «Приключения неуловимых», драмы «Любовь Яровая» и «Железный поток», мюзикл «Бумбараш», комедия «Начальник Чукотки» и десятки других фильмов.

Рассмотрим пять типичных образов белогвардейцев советской фабрики грёз: «Октябрь» Сергея Эйзенштейна; «Чапаев» братьев Васильевых; «Незабываемый 1919» Чиаурели; «Новые приключения неуловимых» Кеосаяна; «Гори, гори, моя звезда» Александра Митты.

«Октябрь» (1928) Реж. С. Эйзенштейн

Единственный немой фильм в нашем списке — это «Октябрь» Сергея Эйзенштейна, снятый в 1928 году. Понятно, что фильм должен был выйти к десятой годовщине Октябрьской революции, но создатели немного не уложились в сроки. Эйзенштейн снимал чистую, как слеза ребёнка, идеологическую картину — «широкую ретроспективу революционной борьбы». Частично это ещё агитационная лента эпохи Гражданской войны (бессменный оператор Эйзенштейна Эдуард Тиссе в годы Гражданской снимал хронику), частично уже художественный фильм.

Белых в фильме представляет Лавр Георгиевич Корнилов. Реакционер, который идёт на Петроград ради реставрации монархии. Этот факт недвусмысленно подтверждается памятником Николаю II, который возвращается на пьедестал, собираясь из разбитых кусков. Сам Корнилов мечтает о славе Наполеона — его появление в картине на белом коне чередуется с образом Бонапарта. Немного неясно, как амбиции Наполеона сочетаются в нём с верноподданническими чувствами, но тем не менее. «Корнилов наступает!» — в кадре мелькают ордена, аксельбанты, эполеты, купола церквей… Доминирующий образ белых советского кино 20-х годов. Генерал у Эйзенштейна — это оживший большевистский плакат «Царские полки и Красная армия».

Говорить о какой-то реалистичности происходящего даже не приходится, никаких совпадений с реальностью, кроме факта похода генерала Корнилова на Петроград, в фильме нет.

«Чапаев» (1934) Реж. Братья Васильевы

Братья Васильевы (творческий псевдоним, на самом деле не родственники, а однофамильцы) в 1934 году выпустили фильм, без сомнения, культовый. Ему повезло быть созданным в эпоху, когда технические возможности уже позволяли снимать качественное звуковое кино, а культ личности пока не подобрался к кинематографии вплотную. Благодаря этому факту у нас есть возможность увидеть продуманный образ врага, который и стал каноном в советском кинематографе. Сами Васильевы говорили:

«Гражданская война много раз служила поводом для создания неглубоких, примитивных агиток, полуприключенческих фильмов, всегда вызывавших досаду и неудовлетворённость зрителя».

И эту тенденцию Васильевы решили нарушить. В «Чапаеве» белые представлены двумя основными персонажами — это хитроватый полковник Бороздин, главный противник Чапаева, и надменный поручик «в форме каппелевских частей». Бороздин — интеллектуал, и, в лучших традициях раннесоветского представления об интеллигенции, одной рукой подписывает приговор об экзекуции, а другой играет «Лунную сонату». Полковник знает, что за белыми стоят капиталистические интересы «союзников» («За нами Гурьев, а в Гурьеве нефть»), но, конечно, это его не смущает. Он умён и здраво оценивает Чапаева как опасного противника. В отличие от него поручик-каппелевец в грош не ставит красных и самоуверенно ведёт офицерские цепи в знаменитую «психическую» атаку: «На германском фронте имел честь драться с генералом Людендорфом. А теперь — че рт зн ает что. Ча-па-ев».

О сцене «психической атаки» и её неисторичности говорили и писали много, повторяться мы не будем. Атака эта ничего общего с реальностью не имеет, но изначально и не было задачи показать реальность. Это мощный символический акт — наступление чёрных колонн под гнетущий барабанный бой на светлое будущее пролетариата.

Развёрнутые (для того времени) белые образы и грозные сцены атаки вызвали тревогу в дирекции управления кино- и фотопромышленности, чиновники опасались, что в картине излишне «героизируется» образ белогвардейцев. Параноидальная мысль не имела под собой никакого реального основания. Васильевы сняли чёткую контрастную картину, в которой сильные стороны врага показаны лишь для того, чтобы усилить эффект от конечной победы трудового народа.

Тем не менее купюр избежать не удалось. Так, например, была вырезана сцена с исполнением поручиком-каппелевцем в салон-вагоне монархической песенки «Алаверды» (это настоящая белогвардейская песня, её автор — капитан Константин Сергеевич Попов, офицер Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка и Добровольческой армии). «Увидеть вновь коронованье! Спеть у Кремля „алаверды“». К счастью, вырезанная сцена сохранилась:

«Чапаев» задал определённый тон в изображении характеров белогвардейцев в кино на долгие годы. Они отважны, умны, опасны, но наделены яркими негативными чертами — надменность, жестокость и «чуждость». Прежде всего, белые — яркие представители класса эксплуататоров. Достаточно сравнить штаб Чапаева в небольшой избе и белогвардейский штаб — огромное помпезное и гулкое здание с колоннами или роскошный штабной салон-вагон Бороздина; Петьку, адъютанта Чапаева, и забитого полковничьего казака-вестового, георгиевского кавалера, драящего пол под Бетховена в исполнении начальника.

Выяснить прототип поручика возможным не представляется, так как Каппель против Чапаева никогда не воевал, а вот полковник Бороздин имеет вполне реальный прообраз — это уральский казак генерал-майор Николай Бородин, выходец из небогатой казачьей семьи, ветеран русско-японской и Первой мировой войн. Во время рейда на Лбищенск, в котором и погиб Чапаев, он выполнял функции начальника штаба казачьего отряда. Бородин был убит 5 сентября 1919 года в Лбищенске красноармейцем Волковым, выстрелившим в спину генерала из стога сена.

Тут-то мы и подходим к главной махинации братьев Васильевых. Они рисуют нам белогвардейца, которого недалёкие советские функционеры критиковали за лишнюю «героизацию» и «реабилитацию», но не показывают нам настоящего противника Чапаева. В образе уральского казака гораздо сложнее сыграть на контрасте с трудовым народом, белому же офицеру достаточно нацепить пенсне, посадить за рояль и приписать несколько французских фраз — враг, сколь бы он ни был героический, готов.

«Незабываемый 1919 год» (1951). Реж. М. Чиаурели

Экранизация пьесы Всеволода Вишневского «Незабываемый 1919 год» — типичная «сталиниана», в которой повествуется о напряжённой обороне Петрограда от белогвардейцев и роли Сталина в этом мероприятии. Иосиф Виссарионович приходит на помощь осаждённому городу, который готовят к эвакуации, в самый ответственный момент, когда никто другой помочь уже не в состоянии («Сталин. Теперь только Сталин», — говорит Ленин после доклада о ситуации на подступах к бывшей столице).

Идея «Незабываемого 1919» предельно проста — западные державы во главе с Черчиллем и при помощи белогвардейцев (армия генерала Родзянко) и предателей внутри Петрограда (военспецы и офицеры кронштадтского гарнизона) пытаются захватить Петроград, а за ним и всю Россию, но благодаря личному вмешательству Иосифа Виссарионовича план проваливается.

История «белая» в фильме разворачивается вокруг семьи генерала Неклюдова. Некогда состоятельные помещики и фабриканты, они оказываются не у дел после прихода к власти большевиков. Потеряв все своё состояние, генерал Неклюдов принимает решение воспользоваться помощью иностранных держав в борьбе с коммунистами. Разумеется, он берёт от представителей иностранных разведок деньги. Младший сын генерала — Николай — полностью разделяет позицию отца, а старший сын — Александр — осуждает родственников за соглашательство («Я просто русский человек и для меня Россия дороже всего»). Старый генерал отправляется в Лондон для доклада перед представителями Антанты и заручается поддержкой английского флота.

Генерал Неклюдов — недалёкий человек, которого характеризует определение «квасной патриот». В самом буквальном смысле. Сцена из русского ресторана в Париже:

— У нас есть все, ваше превосходительство! Имеется даже настоящий хлебный квас!

— Хлебный квас! В Париже?!

— Так точно, ваше превосходительство!

— Боже ж ты мой! Значит, жива ещё матушка Россия!

Николай Неклюдов, будучи начальником кронштадтского форта «Красная горка», по приказу союзников и своего отца поднимает восстание кулацкого элемента гарнизона. После восстания он приказывает казнить коммунистов и своего старшего брата Александра, приехавшего остановить предательство. После разгрома Сталиным мятежа «Красной горки» Неклюдов бежит из крепости и обличает английского эмиссара в бездействии и предательстве. В финале он стреляет себе в сердце на глазах адмирала и Неклюдова-старшего.

Такой тип, как Александр Неклюдов — это новый сталинский персонаж, родившийся в конце 40-х годов и немыслимый в 20-е, 30-е годы. Дворянин или интеллигент, бывший офицер, беспартийный патриот, он точно понимает, что только большевики могут спасти Россию и безоговорочно встаёт на сторону новой власти в борьбе с иностранной интервенцией.

Если отвлечься от мира, выдуманного воспалённым разумом Всеволода Вишневского и воплощённого на экране режиссёром Чиаурели, то мы увидим мало совпадений с реальностью.

Восстание на батарее подняли, конечно, не кулаки, а бывшие унтер- и оберофицеры, служившие в пулемётной команде гарнизона. В фильме не говорится о том, что «Красную горку» поддержали соседние форты и батареи Кронштадта, а также тральщик Балтфлота. Не говорится и о том, что гарнизон в полном порядке отошёл из обречённого форта, а РККА вошла уже в пустую «Красную горку» через сутки. Ни английский флот, ни Белая армия не знали о восстании на форте и начали предпринимать активные действия только в день оставления крепости гарнизоном.

Из всех многочисленных кинематографических Неклюдовых реальный прототип был только у «Николя» Неклюдова, коменданта «Красной горки». Никакого брата-коммуниста, которого он приказывал бы повесить, конечно, не существовало.

Кроме того, Неклюдов благополучно пережил восстание на форте и потом успешно воевал в Северо-Западной армии генерала Юденича. В своих воспоминаниях, написанных за границей, он не вспоминает ни о союзниках, якобы участвовавших в подготовке восстания, ни об армии генерала Родзянко:

«…Идея о созыве Учредительного Собрания была ещё жива в России. Дать правителя стране, назначив его путём свободного голосования, не прибегая к насилию диктатуры, казалась осуществимой. В истории России часто встречались подобные примеры, так, например, получила своё начало династия Романовых. План восстания состоял в том, чтобы образовать Временное Правительство, поднявши против Советов гарнизон Кронштадта, Балтийский флот, в следующей стадии — Петроградский гарнизон. С их помощью — переарестовать всех комиссаров и коммунистов во всех частях и гражданских учреждениях. По образование Временного Правительства начать переговоры с командующими Белых Армий для совместных действий…»

«Новые приключения неуловимых» (1968). Реж. Э. Кеосаян

«Неуловимые мстители» — одна из самых известных лент о гражданской войне, поэтому избежим пересказа сюжета или характеристики фильма. Что нужно знать об этой картине? Это детская героико-революционная лента. Образы в ней предельно упрощены для лучшего усвоения юным зрителем, но, несмотря на чёткую границу «хороший — плохой», Кеосаяну не удалось избежать неприятных инцидентов с «Госкино» и пришлось спасать картину от ножниц монтажёра. Актёр Сичкин, исполнитель роли Бубы, вспоминал:

«Министр кинематографии Романов вызвал Кеосаяна и приказал вырезать из второй серии „Неуловимых“ кадры, где лошади топчут чёрное знамя генерала Врангеля, на котором было написано „Свобода“. — Это почему надо убрать? — сказал Кеосаян. — У Врангеля была своя свобода, и он за неё воевал, — и не вырезал».

Белые в картине представляют особенно одиозный тип врага — все три ведущих персонажа контрразведчики:

Полковник Леопольд Кудасов (Аркадий Толбузин) — начальник врангелевской контрразведки. Классический киношный садист, скрывающийся под маской интеллигентности. «Полковник сумеет ему развязать язык. Полковник умеет это делать лихо», — говорит в бильярдной один из офицеров.

Штабс-капитан Овечкин (Джигарханян)— контрразведчик, помощник Кудасова. Его ёмкую характеристику мы слышим из уст Бубы Касторского: «Полуинтеллигентный штабс-капитан… любит две вещи: сыграть на бильярде и послушать „Боже, царя храни!“».

Поручик Перов (Владимир Ивашов) — адъютант Кудасова, запомнился зрителям исполнением псевдобелогвардейской песни «Русское поле».

Немного оттеняют грозных контрразведчиков комические образы солдата-конвойного (Савелий Краморов) и пьяного офицера (Евгений Вестник), пристающего к женщинам на улицах: «Мадам, позвольте вашу ручку».

Общая картина Севастополя при Врангеле, в котором и разворачивается действие фильма, — праздность, роскошь, беззаботность и алкоголизм. Основные декорации фильма — бильярдная, ресторан, кабаре.

Идеализировать контрразведку мы не будем. На Юге она была замешана в нелицеприятных махинациях вплоть до грабежей. Несмотря на всю лубочность, довольно точно в фильме раскрыт тот факт, что в контрразведке белых служили преимущественно армейские и гвардейские офицеры (Овечкин — бывший офицер лейб-гвардии гренадерского полка), в то время как в Российской Империи предпочтение отдавалось жандармским офицерам.

«Гори, гори, моя звезда» (1969). Реж. А. Митта

Трагикомедия о бродячем режиссёре-коммунисте (Олег Табаков), который ездит из города в город с авангардными постановками Шекспира, пытаясь заинтересовать революционным искусством рабочий класс и крестьянство. В лице главного героя Володи Митта подразумевал образ Мейерхольда с его «Театральным Октябрём». Действия картины разворачиваются на Юге России в 1920 году. Изначально лента называлась «Комедия об Искремасе» (Искусство — революционным массам), но такой заголовок не утвердили в «Госкино». Режиссёр фильма вспоминал:

«…Начальство раскритиковало — непонятно, кто это — „Искремас“? И я тогда предложил другое — „Гори, гори моя звезда“. И вот этот вариант одобрили, у них это название ассоциировалось с чем-то красноармейским. Но „начальники“ либо забыли, либо не знали, что это слова романса, который пел Колчак, когда его вели на расстрел…».

Небольшой провинциальный городок задерживает главного героя на время более продолжительное, чем он предполагал. Одна из причин заминки — это занятие города белым полком, который пробивается в Крым к Врангелю. Примечательно, что белых офицеров играют три известных советских режиссёра — Владимир Наумов, Марлен Хуциев и Константин Войнов.

Штабс-капитан (режиссёр Владимир Наумов, постановщик еще одного фильм из нашего списка — «Бег»), начальник отряда, освобождает режиссёра из тюрьмы, в которой тот оказался за непреднамеренный поджог театра во время постановки.

Безымянный капитан («Моё имя отчество — господин штабс-капитан») вынуждает идейного режиссера поставить спектакль в городском театре для поднятия боевого духа «господ офицеров и счастливых горожан». Характеристику офицеру даёт сам главный герой: «Интеллигентный негодяй — самое страшное, что есть на свете».

Добавить тут нечего. Капитан — единственный в картине, кто наравне с режиссером разбирается в искусстве. Он начитан и в меру образован, воспитан. За внешней маской интеллигентности скрывается знакомый нам образ жестокого белогвардейца, прикрывающего злодеяния законностью: «И обязательно повешу! Но по суду».

Штабс-капитан издевается над режиссером, произнёсшим проникновенную разоблачительную речь в адрес офицера, и заставляет играть в «кукушку». Зрителю может показаться, что это изощрённая пытка, однако это не так. «Кукушка» — это забава гарнизонного офицерства Русской императорской армии.

Безымянный офицер погибает во время боя с наступающими на город красными.

Образы оттепели

После смерти вождя народов и развенчания культа личности (на XX съезде, кстати, поднимался и вопрос «сталинианы») советский кинематограф ждали большие перемены. Во-первых, Вторая мировая война сняла с белогвардейцев тяжелую роль главного врага советского народа, со времени эйзенштейновского «Невского» им становятся немцы. Этот факт позволил режиссёрам не так сгущать краски вокруг «белых» персонажей. Да и вообще, перемены в обществе после ВОВ, коснувшиеся и отношения к офицерству, погонам и орденам, несколько сгладили разницу между белыми и красными. Во-вторых, разрушение культа личности объективно оздоровило атмосферу в кинематографе. Послесталинские главы «Госкино» (Алексей Романов и Филипп Ермаш) были на фоне чекиста Дукельского и старого большевика Шумяцкого просто либералами от кинематографии. Создатели картин перестали соревноваться друг с другом в создании лизоблюдских сюжетов и образов, так негативно сказывавшихся на конечном материале. Конечно, «кинооттепель» не была «весной» в полном смысле слова, но в 50-е, 60-е и 70-е годы родились наиболее интересные и неоднозначные «белые» образы.

«…Фильмы (о Гражданской войне) сыграли огромную роль в массовом восприятии поздних советских людей. Так же как музыка The Beatles и отдельные западные кинофильмы формировали неоднозначное, где-то даже уважительно-завистливое отношение к современному Западу. Неповоротливый, закостеневший к тому времени агитпроп был здесь бессилен…» — писал д.и.н. Владимир Хандорин.

«Сорок первый» (1956). Реж. Г. Чухрай

Первый фильм, в котором белогвардеец едва ли не главный герой — это экранизация повести Бориса Лавренева «Сорок первый» (первая экранизация — 1927, вторая — 1956).

Фильм рассказывает нам трагическую историю любви красной девушки-снайпера Марютки и белогвардейского поручика Говорухи-Отрока (Олег Стриженов), направленного к Деникину Верховным правителем Колчаком и схваченного красными где-то в районе Аральска. Девушке выпадает задача конвоировать пленного, который обладает некими ценными сведениями. В пути лодка с белогвардейцем и конвоирами разбивается, и герои оказываются на пустынном острове. В замкнутом пространстве между роковым красавцем поручиком и девушкой вспыхивают чувства, которые ждёт трагический финал. На горизонте появляется белый баркас, поручик бросается к своим и Марютка стреляет ему спину, так как не может допустить, чтобы офицер ушёл живым. Девушка проявляет классовую сознательность, выбрав между чувством любви и чувством долга последнее.

Поручик и в повести, и особенно в фильме (экранизация сгладила реалистичную и немного грубую повесть) — герой кругом положительный. Он бесстрашен, умён, благороден, он, в конце концов, очень красив. Он с чувством превосходства смотрит на своих победителей, стойко себя ведёт перед лицом очевидной угрозы расстрела. Распахнутый китель, на котором поблескивает Георгиевский крест, прямой взгляд — его образ, безусловно, героический. За полтора часа экранного времени поручик не делает ровным счётом ничего такого, за что его на самом деле можно было бы застрелить.

Подобная картина, особенно тот факт, что Марютка в финале «выражает горькое сострадание о смерти поручика», вызвала бурное обсуждение ленты на заседании худсовета «Мосфильма». Представители старой героико-революционной школы — режиссёр Ефим Дзиган (автор сталиниад «Мы из Кронштадта» и «Первая конная»), режиссёр Сергей Юткевич (автор фильма «Человек с ружьем») и сценарист Иосиф Маневич выразили осуждение такому развитию событий. За Чухрая вступились многие критики и режиссеры, отстоявшие в итоге картину. Формулировки защитных речей, правда, шокируют:

«…Когда она убила Говоруху-Отрока, — она искупила все. И совершает она этот поступок во имя революции, во имя любви: убивая, она его спасает. Вот идейный вывод фильма».

Несмотря на симпатичность поручика, нам показан враг. Его последнее слово «Наши!», обращённое к лодке с белогвардейцами, оправдывает выстрел Марютки. Весь образ гвардии поручика Говорухи-Отрока кричит о том, что он другой. У него блестящее петербургское светское прошлое, у него сестра Нелли («Такого и имени христианского нету »), он рассуждает о «шкале Фореля». Внешность его обращает на себя внимание красноармейцев и Марютки, поручик больше похож на иностранца — кожа «будто в сливках мыли», бездонные голубые глаза как «французская синька». Не вызывает сомнений то, что он либо помещик, либо фабрикант. Кричащий образ буржуя, так красиво ложащийся в логику войны с капиталом, муссировала советская критика:

«…его губы кривятся в пренебрежительной усмешке дворянина, чувствующего своё превосходство над простой рыбачкой…»

Между тем автор повести, Лавренёв, был офицером военного времени в Русской императорской армии. Он повоевал в Гражданскую войну на стороне красных, а возможно и на стороне белых. И вот фигура Бориса Лавренёва, мещанина и сына учителя, куда более характерна для белого офицерства, чем его герой гвардии поручик Говоруха-Отрок, тип в Белой армии довольно редкий.

«Служили два товарища» (1968). Реж. Е. Карелов

«Товарищи» — это фильм, который основательно тряхнул мифологемы Гражданской войны.

Сюжет картины разворачивается накануне решающего штурма Крыма в ноябре 1920 года. Красноармеец Некрасов, до войны работавший в фотоателье, направляется с заданием снять на плёнку с аэроплана позиции неприятеля. Ему в помощь определяют разжалованного в рядовые бывшего комроты Карякина. Вместе они разбиваются на аэроплане и оказываются то в плену махновцев, то в плену одержимой комиссарши. Жизненные истории товарищей по несчастью для советского кинематографа нетипичны и выглядят очень натурально. Некрасов (Олег Янковский) — бывший студент, сомнительного для РККА социального происхождения. Карякин (Ролан Быков) — типичный сознательный рабочий, недалёкий, но бдительный:

Некрасов: А вот происхождение у меня того… Я, как бы сказать, попович. Меня дядька воспитал, священник.

Карякин: Поп воспитал?! Зачем же ты, едрен шиш, в Красной армии очутился? Мобилизованный штоль?

Некрасов: Доброволец. Бывают такие чудеса: попович за красных, а мужик за Врангеля. А известно тебе, что товарищ Ленин из дворян?

Карякин: Ты..! Ты мне только товарища Ленина не погань. Я тебя за такие разговоры знаешь! Поимей ввиду, Некрасов, я был комроты. И щас разжалован в рядовые за то, что гада военспеца, полковника бывшего, вот этой вот собственной рукой шлёпнул!

Параллельно с основным сюжетом зрителю показывают историю поручика Брусенцова (Владимир Высоцкий), врангелевского офицера, который, случайно убив сослуживца во время кутежа в гостинице Севастополя, попадает на фронт.

Брусенцов, в отличие от Говорухи-Отрока, не обладает ярко выраженными положительными чертами. В фильме он совершает два ненужных убийства — сначала своего сослуживца, потом Некрасова: «Зачем пуле зря пропадать. Хоть одного пристрелю напоследок». Он лишён наигранной интеллигентности, как и подобает человеку, который провёл в окопах последние шесть лет жизни. Брусенцов скептик, разочарованный в Белом деле, верящий и чувствующий привязанность, кажется, только к своему коню Абреку ({{1}}), но в нём огромная трагедия и удивительное человеческое мужество перед лицом этой трагедии, которое разгадал и показал Высоцкий. Симбиоз Высоцкого-Брусенцова — самый реалистичный белый образ в отечественном кинематографе.

Советский критик Крымова писала:

«…Никто не ждал, что поручик Брусенцов станет столь глубоким актерским созданием. Партнеры говорят, что все произошло от совпадения роли со стихийным, „нутряным“ тем­пераментом Высоцкого. Стихия в нём, действительно, жила. Но, как обнаружил экран, было и другое. Равнодушие ко всем накопленным в подобных ролях приёмам; способность пройти мимо этих штам­пов, даже краем их не зацепив; в момент наивысшего буйства тем­перамента — подсознательное ощущение кинокамеры и той точной меры, которая нужна киноплёнке. Все это есть не что иное, как выс­ший актёрский профессионализм…Высоцкий играл трагедию, безо всяких на то поправок, — крупно, резко, до конца. Роль Брусенцова осталась лучшим его созданием на экране».

Игра Высоцкого была настолько яркой и живой, что линия поручика стала доминирующей в фильме, затмив линию «двух товарищей». Чтобы ис­править ситуацию, режиссёр Карелов вырезал несколько сцен Высоцкого. Сам актёр вспоминал:

«…Когда они посмотрели, получилось, что этот белый офицер — единственный, кто вёл себя как мужчина. А ос­тальные… Один там молчит, а другой все время пытается нас по­тешать. Очень проигрывают Быков и Янковский, — но не они как артисты, а их персонажи рядом с моим. И поэтому что, значит, делать? — ножницы есть. И почти ничего не осталось от роли. Я ду­мал, что это будет лучшей ролью, которую мне удастся вообще когда-нибудь сыграть в кино. Но этого не получилось».

Второй белый в ленте — полковник Васильчиков (Ростислав Янковский). С ним в фильме всего 3 минуты экранного времени, но он является главным действующим лицом одного из самых сильных моментов — прижатые к морю, офицеры во главе с полковником предпочитают плену гибель. Васильчиков бросает винтовку и, заложив руки за спину, медленно уходит в Чёрное море.

«Адъютант его превосходительства» (1969). Реж. Е. Ташков

«Адъютант» — это классический детективный приключенческий фильм, повествующий о героических буднях красного разведчика в тылу врага. Своеобразный предвестник «Семнадцати мгновений весны». Считается, что прототипом главного героя Павла Кольцова стал бывший адъютант командующего Добровольческой армией Павел Макаров. Действия фильма разворачиваются в белогвардейском штабе, в связи с чем большая часть персонажей картины белогвардейцы. Их плотность в фильме даже вызвала некоторое смущение в руководстве советской киноиндустрии, и фильм выпустили не сразу.

Белый образ в «Адъютанте» — это, в первую очередь, командующий армией Владимир Зенонович Ковалевский (его прототип — Владимир Зенонович Май-Маевский).

Он умён, импозантен, обаятелен. Более того, осмелимся предположить, что Ковалевский как персонаж не просто честно показан, а даже сильно идеализирован в сравнении с реальным Маем. Биограф Стржельчика писал:

«…В повороте головы, в интонации голоса сквозит тот благородный блеск, который в течение столетий окружал само понятие русский офицер…».

Тому, что Ковалевский вызывает у зрителя симпатию, мы обязаны во многом Владиславу Стржельчику, исполнителю роли Ковалевского. Его супруга вспоминала:

«Владислав Игнатьевич очень любил роль генерала Ковалевского. И очень уважал режиссёра фильма Евгения Ташкова. И когда за роль генерала Ковалевского Владислав Игнатьевич был выдвинут на Государственную премию имени братьев Васильевых, то встал вопрос: как можно давать премию за создание образа отрицательного героя? Был большой переполох. Но Ташков отстоял кандидатуру Владислава Игнатьевича, и он получил эту премию. Такое было впервые — когда за отрицательного героя дали Государственную премию… Он (Стржельчик) изучал огромное количество материалов… целиком погрузился в историю Белой гвардии. Гражданская война — это была трагедия, ведь генералы российской армии принимали присягу на верность государю, клялись, что будут верны России. И как они могли сдаться?..».

1971 год. Стржельчик получил Государственную премию за роль белого генерала.

Социологический опрос, проведённый в мае 1970 года, донёс до нас реакцию зрителей на фильм: 81% опрошенных смотрели фильм, 73% из них оценили «Адъютанта» на «отлично». Наиболее яркими персонажами были названы, помимо Кольцова, генерал Ковалевский и начальник контрразведки полковник Щукин.

В целом фильм рисует нам тот же стереотипный белый образ, возможно, более человечный, но опять же созданный на контрасте с рабоче-крестьянской частью декораций. Штаб, аксельбанты, манеры, «у нас в имении…» — эта картина в фильме чередуется со спартанской обстановкой красного штаба, небритыми и усталыми лицами красных командиров.

Единственная уникальная сцена — сцена пленения красных и белых махновцами и их объединение перед лицом общей опасности. Нетривиальное решение.

Из совпадений с реальной историей в фильме мы видим только сам факт наличия в штабе командующего предателя, не более. Макаров, в отличие от интеллигентного и умного Кольцова, направленного большевистским командованием с конкретной миссией в штаб белых, был простым авантюристом, случайно оказавшимся при генерале.

Положение адъютанта Макарова в штабе Май-Маевского не красит контрразведку белых, но преувеличивать заслуги адъютанта не стоит. По мнению современников, его основным вредительством было усугубление алкогольной зависимости командующего.

Дадим слово свидетелю событий, начальнику штаба 3-ей пехотной дивизии Добрармии полковнику Штейфону:

«…Немало зла причинил командующему армией его личный адъютант капитан Макаров.

Человек малоинтеллигентный, полуграмотный, без признаков даже внешнего воспитания, Макаров являл собою тип беспринципного человека, каких в то смутное время было немало в лагерях и белых, и красных. Люди подобного аморального облика всегда служили там, где было им выгодно в данный момент, и только глубоко материальными соображениями определялась их верность и „идейность“.

Трудно объяснить, каким образом Макаров мог подойти так близко к генералу Май-Маевскому. Это одна из тех жизненных и психологических загадок, которую вряд ли мог разъяснить и покойный генерал. Май был человеком умным, воспитанным, с большим жизненным опытом и потому никак не мог заблуждаться в определении внутренней сущности своего адъютанта. К тому же Макаров во всех своих проявлениях был настолько примитивен, что не требовалось особого ума и проницательности, чтобы исчерпывающе точно определить его нравственный облик…».

«Бег» (1970). Фильм Первый. Реж. А. Алов, В. Наумов

Удивительно, что в застойные времена СССР 70-х годов свет увидела экранизация булгаковской пьесы «Бег». Это была первая кинопостановка Булгакова в СССР. Несмотря на то, что режиссеры были вынуждены разбавить сюжет ложкой героико-революционной субстанции (сцены победоносного наступления РККА, «вводящие одухотворенный коллективный образ», как отмечали советские критики), фильм сохранил суть пьесы. Он о белых. В свое время Иосиф Виссарионович так оценил работу Булгакова:

«„Бег“ есть проявление попытки вызвать жалость, если не симпатию, к некоторым слоям антисоветской эмигрантщины, — стало быть, попытка оправдать или полуоправдать белогвардейское дело. „Бег“, в том виде, в каком он есть, представляет антисоветское явление…»

И Сталин был совершенно прав. Но времена меняются. И даже советская критика оказалась удивительно благосклонной к фильму Наумова.

В отличие от всех картин, которые мы рассматривали ранее, в «Беге» белые, в первую очередь генералы Хлудов (Владислав Дворжецкий) и Чарнота, — полноценные главные герои сюжета. Фильм показывает Фрунзе и РККА, но от кого «бегут» герои на самом деле совершенно неважно. Они не должны оттенять, контрастировать, противоречить или дополнять — они центр фильма.

Хлудов, болезненно-мрачный, несколько демонический персонаж. Единственный, кто остается недвижим в общей суматохе: «Бегут как тараканы в ведро !». Он «пытается выиграть войну одними удавками» и понимает, что это невозможно, но в своем положении, очевидно неприятном ему, видит свой долг. Хлудов честен и храбр — «На Чонгарскую гать ходил с музыкой. Там два раза ранен».

Генерал Чарнота противопоставлен мрачной фигуре Хлудова. Он лихой казачий офицер, рубака, картежник и любитель выпить. Его «бег» не так гнетет, как Хлудова. Чарнота обаятелен своей азартностью. Он заставляет офицеров доиграть партию в девятку, рискуя попасть в руки наступающих большевиков. Его неунывающий образ разбавляет общую драму и безысходность картины.

Еще один заметный персонаж — это безымянный полковник (Олег Ефремов), который распускает батальон юнкеров, пытаясь спасти юношей от неминуемой гибели, тем самым нарушая приказ Хлудова («Ни один солдат не должен остаться в живых»). В этом эпизоде несложно узнать сцену в Александровской гимназии из «Белой гвардии» того же Булгакова, а в офицере полковника Малышева, командира мортирного дивизиона гетманской армии.

Считается, что прообразом Хлудова стал генерал Слащев-Крымский, однако Слащев не защищал Крым в ноябре 1920 года, да и вообще его образ представляется существенно более простым, чем театральная фигура Хлудова. Слащев — интересный тип, но он был лишен всякой мистики и болезненного раздвоения личности. Он был фигурой, в отличие от молчаливого Хлудова, очень громкой и эпатажной. Так, Врангель вспоминал о встрече со Слащевым в его штабе:

«…Слащев жил в своем вагоне на вокзале. В вагоне царил невероятный беспорядок. Стол, уставленный бутылками и закусками, на диванах — разбросанная одежда, карты, оружие. Среди этого беспорядка Слащев в фантастическом белом ментике, расшитом желтыми шнурами и отороченном мехом, окруженный всевозможными птицами. Тут были и журавль, и ворон, и ласточка, и скворец. Они прыгали по столу и дивану, вспархивали на плечи и на голову своего хозяина…».

В качестве прообраза Чарноты называют Сергея Улагая, хотя между ними общего только то, что оба они казачьи генералы.

Ещё один интересный образ, представленный в «Беге», — это Люся Корсакова, возлюбленная генерала Чарноты. У нее довольно узнаваемый и известный прообраз — это Нина Нечволодова («Юнкер Нечволодов»), амазонка и жена генерала Слащева.

«Дни Турбиных» (1976). Реж. В. Басов

Об экранизации «Белой гвардии» Булгакова, точнее её театрального переложения, знают практически все. Это большая многосерийная картина о трагедии русского офицерства в целом и одной большой семьи, оказавшейся в гетманском Киеве 1918 года, в частности. Об историчности картины и её персонажей и говорить не приходится, почти все имеют реальные прототипы, как минимум один нам хорошо известен — это автор произведения Михаил Булгаков.

«Дни Турбиных» — это фильм второй половины 1970-х годов, несущий в себе уже совсем иной смысл для советского зрителя, нежели все предыдущие картины о белых. Фильм с актёрами, играющими белогвардейцев с упоением и жадностью, недавно ещё немыслимых в качестве главных положительных персонажей.

Лучше всего выразил дух фильма режиссёр ленты Басов:

«„Дни Турбиных“ — моя давняя страсть. Может быть, потому, что я сам был мальчишкой в армии как раз в Николкином возрасте и не раз ходил на этот спектакль в Художественный театр. Мне хотелось самому очутиться на сцене, быть на месте Николки…

Но это присказка. Главная же причина вот в чём. Мне хотелось напомнить зрителям о нашей истории, о нашем родстве с героями Булгакова, с их мыслями и чувствами, ибо нет ничего хуже Иванов, не помнящих родства.

А наше родство, как известно, продолжительно: от Мамаева побоища до Великой Отечественной войны.

Я привёл в гости к телезрителям не просто мыслящих, страдающих русских людей, но людей в погонах, офицеров. Давно уже презрительное и злое слово „золотопогонник“ стало анахронизмом.

В 1942 году мы все надели погоны, в том числе и я, восемнадцатилетний офицер. В фильме наша общая Россия, наша общая история. А историю нужно помнить. Так же, как нужно помнить людей, её вершащих и перенёсших трагедию очищения».

Образы, которые мы разобрали статье — это песчинка в море. Гражданская война была на протяжении всей советской истории одним из основных кинематографических сюжетов. И столько «белых» мы оставили за рамками нашего краткого обзора: есаул Калмыков (Михаил Глузский) из экранизации «Тихого Дона» Сергея Герасимова ({{2}}) с фантастически смелым по тем временам монологом, заканчивающимся фразой: «Смотри, как умеют умирать русские офицеры!»

подполковник Рощин из «Хождения по мукам», стоит посмотреть хотя бы 9-ю серию этого фильма, лучшую экранизацию 1-го Ледяного похода Добровольческой армии ({{3}}), без золотопогонного блеска и привычных нам помпезных белых декораций.

Какой след оставили «белые» в «красном» кино? Подытожим комментарием человека, который вырос на советском кинематографе 1970-80-х годов. Вот что он писал о роли кино и белых образов в формировании своего мировоззрения:

«…Фильмы нельзя снимать только о победителях. В них должны быть ещё и „враги“. И враги эти выглядели куда симпатичнее, чем большевики-революционеры. Разве мог маленький плешивый Ленин с бородкой тягаться с великолепным генералом Чарнотой из „Бега“?

…„Адъютант его превосходительства“ агитировал против советской власти лучше любого „вражьего голоса“, воркующего ночью за западные деньги по Би-Би-Си. „Тихий Дон“ подтачивал колхозную систему надёжнее всех кулаков в мире. Если ради этой системы погубили таких казаков как Гришка Мелехов и Пантелей Прокофьевич, то на черта она нужна?

Поэтому с Советским Союзом в 91-м году я расставался легко. Меня тошнило от его красных знамён, членов партии, на глазах мутировавших в демократов и петлюровцев, и кирзовых сапог. Он не устраивал меня эстетически…».

(Олесь Бузина, 2009)

Казалось, что после 1991 года белых в кино ждёт новая эпоха, новые образы и герои, экранизации вновь обретённых эмигрантских произведений. Что-то, что давало бы эстетическое удовлетворение новому, более требовательному и более знающему поколению зрителей, которые не могли уже серьёзно воспринимать Чапаева и Павку Корчагина. Не тут-то было. Но это уже совсем другая история…

Материалы по теме:

Кондаков Ю. «Отображение Гражданской войны в советском кинематографе 1918-1953»

Волков Е.В. «Образ каппелевцев в фильме братьев Васильевых „Чапаев“»

Волков Е.В. «Колчаковщина в игровом советском кино»

Волков Е.В. «Гидра контреволюции»// «Белое движение в культурной памяти советского общества»

Карен Ф. «Ненависть к врагу» // «Искусство кино»

Хандорин В.Г. «Враги в советском кино»

Журнал «Сеанс» — «Краткий курс врага»

Журнал «Советский экран» (1956–1976)