В начале прошлой недели боевые формирования курдов выбили силы ИГ из города Кобани на самом севере Сирии. Так завершилось одно из самых кровопролитных сражений войны в Сирии, унесшее жизни 1600 человек, но что ещё важнее — войска ещё не рождённого курдского национального государства одержали одну из своих первых побед. Что из себя представляют курды и какую важность для мира и Ближнего Востока несёт создание ими своего государства? Попробуем разобраться.
О ком речь?
Сами курды довольно старый народ, и в эпоху домодерна они вели себя очень смирно и сосуществовали со всеми, кто бы ни приходил на их земли: их предки пожили под властью вавилонян, ассирийцев, урартийцев, персов, эллинистических монархов, римлян, арабов, персов и Османов — опыт подчинения и мирного сосуществования у них даже получше чем у евреев. В 1639 году территорию, которую условно можно назвать Курдистаном (550 тыс. кв. км.) поделили между собой персы и Османы. Основная часть, конечно, жила на территории Османов. Жили курды относительно свободно — местная знать обладала значительной автономией в своих делах. Неприятности начались в XIX веке, когда предпоследний халифат находился в упадке. По итогам Французской революции и под влиянием наполеоновской Франции, в Османской империи стали популярны западные либеральные идеи, которые тогда означали стремительную централизацию и ликвидацию «феодальных пережитков». В частности, курдских вождей начали заменять на назначенных из центра губернаторов, что на протяжении всего века провоцировало крупные вооруженные мятежи (самые крупные имели место в 1806-м, 1834-м и 1880-м). Стоит заметить, что точно то же самое происходило и в Испании, где администрация бонапартистского короля «Хосе-бутылки» при поддержке французских штыков проводила либерализацию и централизацию, но натолкнулась на упорное сопротивление на местах со стороны басков и каталонцев, до того пользовавшихся большой автономией. Россия, кстати, «курдский вопрос» использовала в своих целях — в каждой войне с Турцией наши шпионы и полководцы использовали неверных курдских вождей.
После Первой мировой и деконструкции Османской империи курды оказались разделены между 4 разными странами. Сегодня количество курдов в мире составляет чуть больше 40 млн человек: почти 20 млн человек в Турции (Северный Курдистан), 10 млн. человек в Иране (Восточный Курдистан), 7 млн человек в Ираке (Южный Курдистан), 2,5 млн человек в Сирии (Западный Курдистан) и ещё 2 млн человек разбросаны диаспорами по всему миру. Но тяжелее всего им приходилось в Турции, где им устраивали депортации, периодические этнические чистки и, конечно же, проводили политику культурной ассимиляции.
Однажды в Турции
С 1806-го по 1970-й курды устроили около 30 крупных восстаний против турок, но к 1978 году, когда была основана Рабочая Партия Курдистана (PПK), ситуация в стране сильно изменилась. Как вы помните, с самого момента основания Турецкой республики страна управлялась военными, и демократии там первые лет 50 было совсем немного — поэтому в 1960-х гг. в стране развилось протестное движение левой (как это тогда было популярно в Европе) направленности. Лидеры турецкого протеста, которым поддержки не хватало, пытались использовать в своих целях «курдский вопрос» чтобы получить себе союзников среди угнетаемого национального меньшинства. Личность основателя партии Абдуллы Оджалана заслуживает отдельного упоминания: родился то ли в 1946-м, то ли в 1947-м, то ли в 1948-м; мать то ли была этнической турчанкой, то ли не была ей; профессор Амикам Нахмани из Бар Иланского университета, знакомый с Оджаланом, говорит, что когда они впервые встретились в начале 1990-х, Оджалан вообще не знал курдского; партию основали в столице страны Анкаре. До конца 1990-х гг. он бегал от турецких спецслужб по РФ и странам ЕС, пока, наконец, в 1999-м его не выкрали из Кении с помощью ЦРУ (защищал его, кстати, греческий консул). Несмотря на странности в биографии основателя, РПК всё же является серьёзной организацией: её война против турецкого правительства унесла жизни 40 тысяч человек (военные и гражданские как с турецкой, так и с курдской стороны) и сделала беженцами почти 1 млн человек, а турецкому правительству обошлась от $150 млрд до $400 млрд (кстати, есть очень хороший фильм на эту тему — «Дыхание»).
Хотя старт был не самый многообещающий: в 1980-м в стране произошёл военный переворот и всех леваков и смутьянов пересажали, а Оджалан сбежал в Ливан (и почти весь экшн координировал будучи в изгнании). Тут бы истории и закончиться, но в 1984 году недовольство курдами центральным правительством просто зашкаливало, РПК получила множество добровольцев и началась «контртеррористическая операция», которая до сих пор не завершилась убедительной победой турок не только потому, что в турецком Курдистане есть все необходимые предпосылки для восстания, но ещё и потому, что боевики РПК могли и могут сбежать в любую из стран региона (строго говоря, относительный успех турецких ВС заключался в том, что боевиков просто выдавили в Северный Ирак). В начале 1980-х свою подпольную армию курды строили при помощи активного «нетворкинга» среди диаспоры и с помощью собратьев по национально-освободительной борьбе в Сирии при участии палестинских инструкторов, а первый съезд РПК провели в Ливане. Но в то же время Анкаре удалось вбить клин между различными частями курдского сообщества. Турецкие военные активно создавали паравоенные организации из местных, управляемые местными старейшинами, для, будем называть вещи своими именами, контртеррора против РПК и её сторонников. Всё это очень напоминало британские отряды «черно-пегих» эпохи войны Ирландии за независимость и численность курдских отрядов на пике войны во второй половине 1980-х гг. достигала 13 тыс. человек. Надо сказать, решение было верным — в 1980-х и 1990-х значительную часть атак РПК принимали на себя коллаборанты и им сочувствующие.
В 1990-х в некоторых областях на юго-востоке Турции РПК стала «теневой властью» — собирала налоги с населения, даже назначала своих чиновников в администрацию удалённых районов. Но победить очень мотивированную и подготовленную турецкую армию им было сложно, и к моменту ареста основателя организация находилась в определённом упадке, поскольку Анкаре удалось добиться от Сирии прекращения практики предоставления убежища курдским повстанцам.
Хаос и неразбериха, созданные американцами в регионе после смещения Саддама, лишь упрощают работу для курдских боевиков. При исламисте Эрдогане, заинтересованном в ослаблении военных, начался «мирный процесс», и в самой Турции имеет место относительное затишье (и даже кое-какие уступки для курдов в плане языка и культуры), но, как мы увидим позже, отношения между Анкарой и РПК остаются очень плохими. В принципе, задача РПК в рамках европейской политики ясна — «развеселить-расшевелить» проамериканскую Турцию и привести её к союзу с ЕС. Сама по себе РПК отличается от, скажем, ИРА большой степенью централизованности, и посадка главного лидера должна была бы привести хотя бы к временному параличу организации (тем более что Оджалан очень любил власть и в 1980-х устроил в РПК большую чистку, выгнав или поубивав всех несогласных с ним), но нет — борьба продолжилась и даже произошла эскалация. Как же так? По официальной версии, он отдавал приказы и контролировал ситуацию через адвокатов, находясь в заключении (будучи единственным заключенным и охраняемый тысячью турецких солдат!) на острове Имралы в Мраморном море, что, конечно, бред: даже в сериале «Гоморра» дон Пьетро Савастано не мог управлять мафиозной семьёй, находясь в обычной тюрьме строгого режима — а тут человек минуя военных руководит целой армией, находясь при этом на острове. «Ну хитрец, ну шайтан!». А если серьёзно, то, конечно, европейская поддержка играет в направлении движения не самую большую роль, поскольку курды будут с удовольствием воевать сами. Но весьма примечательно, что по вопросу о вступлении Турции в ЕС руководители РПК занимают абсолютно ту же позицию, что и центральное правительство, а Лейла Зана как-то договорилась до того, что «лучше быть пленником в стране, пытающейся вступить в ЕС, чем свободным в стране, которая в ЕС никогда не вступит». История отношений ЕС и РПК весьма запутанна, но в сухом остатке получается так, что Европа смотрит на курдское национальное движение сквозь пальцы (как и США на ИРА — курдские боевики приезжают в ЕС собирать пожертвования на войну среди диаспоры, так же как и активисты ИРА собирали деньги среди ирландцев американского происхождения) и отношение к нему меняется параллельно отношениям блока с Турцией: в 2002-м РПК была включена в список террористических организаций ЕС, через 6 лет она была оттуда исключена, но совсем недавно её криминализовала Германия (у которой с Турцией наиболее тесные экономико-технологические связи), что является своего рода «костью» для Эрдогана, который послушно делает из Турции европейского сателлита. Оджалан же после ареста призывает всех к «мирному решению проблемы», а в 2013-м выпустил призыв к курдам «объединиться с турками под знаменем ислама», что серьёзно снизило его авторитет, поскольку партия была основана на секуляристских ценностях и продолжает их придерживаться.
Сейчас де-факто лидером РПК является Мурат Караилян, о прошлом которого нет почти никакой информации. Базируется он в Северном Ираке, где турки безуспешно пытались его достать в ходе военной операции в 2006-м.
Есть и другие национально-освободительные группировки курдов, в частности «Ястребы свободы Курдистана», отличающаяся радикализмом и жестокостью даже по меркам РПК. К слову, существует с десяток подобных группировок, на борьбу с которыми у РПК уходит значительное количество ресурсов (например, многие акции РПК в Европе были против таких вот «раскольников» и «смутьянов») — стандартная болезнь любого национально-освободительного движения.
Но Турцией дело не ограничивается.
Другие курды
Только в период 1979–1991 гг. было убито 200 тыс. курдов — и подавляющая часть этих потерь приходится на саддамовский Ирак, где баасисты травили нелояльных курдов химическим оружием и расстреливали целыми поселениями. Правда, много позднее курды взяли реванш за потерянные годы.
В Иране в те лихие годы курды тоже пытались играться с идеями независимости, пока в 1989 году в Вене не убили генерального секретаря Демократической партии Иранского Курдистана Абдул-Рахмана Касимло. Убили без затей — расстреляли из автоматов на улице. Позднее всплыла информация о том, что оружие для убийц возил молодой Махмуд Ахмадинежад, будущий президент Ирана. Через несколько лет в Берлине убили и преемника Касимло. Сегодня курды живут в Иране очень смирно, без курдского в школах и региональной автономии, а также без широкого представительства в органах власти, но до ассимиляторской политики турок дело не доходит, к тому же в рамках существующей республики курдов неплохо вознаграждают за лояльность: грамотность в районе их проживания составляет 80% (против 30% в 1979-м), есть 90 тысяч студентов вузов и 65 тысяч свежих выпускников. Какие-то местные политические структуры (и политические же заключенные) у курдов есть, но иранское правительство кнутом и пряником удерживает курдов в повиновении.
В Сирии курдским повстанцам до 1999 года позволяли базироваться на территории страны (в качестве награды за участие в ливанской гражданской войне на стороне просирийских сил), но своим курдам особо разгуляться не давали. Ситуация кардинально изменилась несколько лет назад, когда летом 2012-го после обострения обстановки на фронтах гражданской войны Асад вывел нужные ему войска с курдских территорий. Ход был разумный — Турция открыто вооружала врагов Асада и Сирия пыталась инициировать создание прототипа курдского государства на севере просто назло Анкаре. Получается у курдов неплохо — они даже достигли немалых успехов в борьбе с ИГ, как вы уже могли убедиться. Но 15 разных курдских групп в одно более-менее организованное движение проводили представители иракской ветви диаспоры. Неудивительно, ведь дальше всех соплеменников в деле строительства государственности продвинулись именно иракские курды.
Забавно, что зачатки курдской государственности в современном виде появились в Иране — там целых 8 месяцев 1946 года существовала курдская Мехабадская республика, созданная советским руководством с чисто утилитарными целями. Одним из лидеров движения был Мустафа Барзани, которому не повезло увидеть независимый Курдистан при жизни, но многие идеи которого воплотились в деятельности его сына, Масуда Барзани, который сегодня руководит автономным Курдистаном в составе Ирака.
В период 1991–2003 гг. в разваленном Ираке курды существовали пусть и не очень комфортно, но имели возможность потихоньку строить свои вооружённые силы и органы местного самоуправления под покровительством НАТО, а после смещения Хуссейна Иракский Курдистан получил прописанную в новой конституции автономию. Но с новым правительством они постоянно ссорились по причине дележа доходов от нефти и оспариваемых территорий, которые при «Баасе» отняли у курдов и заселяли арабскими поселенцами, составляющими там большинство.
За годы американской оккупации Иракский Курдистан под руководством Барзани «нарастил мускулы». Уже на саммите в Давосе в 2013 году Барзани выступал скорее как самостоятельный президент Курдистана, чем рядовой глава региона — там он имел возможность встретиться с руководителями крупнейших компаний, а также первыми лицами различных иностранных государств, включая главу швейцарского МИДа и премьера Нидерландов. Экономика региона практически целиком завязана на нефть — до известных событий лета 2014 года курды заманили на свои нефтеносные месторождения крупные компании, в частности: американскую Exxon Mobil, китайскую Sinopec, испанскую Repsol, канадскую Murphy, австрийскую OMV и венгерскую MOL. Парадоксальным образом этому способствовала и Турция, которая стремилась снизить свою энергетическую зависимость от Ирана и России и заключала договорённости с иракскими курдами в обход багдадского правительства, чем, конечно же, способствовала развалу единого Ирака. Больше всего нефти на севере добывается в Киркуке, поэтому неудивительно, что Барзани боролся с Багдадом за этот район, а после летнего наступления ИГ вместо того чтобы освобождать Мосул захватил Киркук. Впрочем, и в более спокойные времена эта территория грозила стать ареной войны между Эрбилем и Багдадом: последний крупный конфликт чуть не начался в ноябре 2012-го, и понадобилось личное вмешательство иранского полевого командира и диверсанта Касема Сулеймани (мы уже подробно рассказывали о нём здесь), который дал курдам гарантии того, что центральное правительство не пойдёт на них войной.
Американцы честно пытаются «топить» за единый Ирак, но нынешний Иракский Курдистан де-факто уже автономен не меньше Исламского Государства, против которого он выступает в союзе с Багдадом и США. У них есть своя армия (довольно многочисленная), свой гимн, своё ТВ и, как вы уже успели убедиться, даже своя внутренняя и внешняя экономическая политика. В первые дни после наступления ИГ курды увеличили свою территорию на 40% и в случае гипотетической победы коалиции над ИГ отдавать её Багдаду добровольно не станут.
Остаётся вопрос — кто же возглавляет курдское трансграничное движение? Однозначного ответа тут дать не получится — скажем, ДНР и ЛНР возглавляются разными людьми и представляют из себя разные административно-территориальные образования, но постоянно выступают вместе (скажем, сирийские курды поехали спасать езидов, блокированных ИГ в районе иракского Синджара), хотя единство между ними очень условное (по причине обилия самостоятельных вооружённых группировок). Примерно то же самое и у курдов. Курдская сирийская партия «Демократический союз» и курдская иранская «Партия за свободную жизнь Курдистана» (которая успела отметиться террористической войной против иранского руководства) создавались РПК, но сейчас де-факто автономны. Позиции «Курдской демократической партии» Барзани в Ираке сильны, но у них есть серьёзные соперники в лице движения «Горан». После создания курдского национального государства между этими очень разными силами начнётся борьба за власть, а принимая во внимание огромное количество полевых командиров с лично верными им боевыми отрядами, дело грозит полноценной гражданской войной.
https://www.youtube.com/watch?v=wZZBPtuj0iA
27 декабря 2014 года в городе Джизра (юго-восток Турции) имел место бой между членами Отечественного революционного молодежного движения (YDG-Н), союзниками РПК и сторонниками радикальной курдской исламистской партии «Худа-Пар»
Вопрос о признании
Но кто и как смотрит на перспективы появления нового государства на Ближнем Востоке? Сильно по-разному.
Саудиты, например, смирились с неизбежным и готовятся открыть в Эрбиле отдельное консульство. Иран в целом настроен отрицательно не только потому, что это будет плохой пример для крайне местных курдов, но и потому, что новое государство, скорее всего, будет ориентироваться на западные ценности и станет «аргументом» для Израиля в его гипотетической войне с Ираном. С Турцией сложнее.
Будь у власти там сейчас светские националисты — было бы твёрдое «нет». Но, как вы успели заметить, правительство исламиста Эрдогана (который военным устроил свой 1937-й) обеспечило иракскую автономию заказами и сделало её главным направлением турецкого экспорта в Ирак (50% торговли Турции с Ираком происходит с Курдистаном, 80% потребительских товаров в регионе турецкого происхождения), чем немало способствовало росту экономики на местах. Эрдоган пусть и строит «мягкий авторитаризм» по венгерскому образцу, но выборы и демократические процедуры в стране всё ещё работают и имеют значение, а значит 10% голосов, находящихся в распоряжении «Партии мира и демократии» (курдская партия в Турции, очень тесно связанная с РПК), будут очень нужны Эрдогану, который стремится переписать конституцию с целью сделать президента (т. е. себя) сильнее. Так как в годы его правления в качестве премьер-министра Анкара и так пошла на определённые уступки курдам, было бы логично ожидать того, что в качестве президента он проявит больше понимания к потребностям курдских повстанцев, сражающихся с ИГ, общим врагом. Однако Эрдоган человек горячий и эмоциональный, и осенью, в разгар боев за Кобани, назвал местных курдских повстанцев террористами и даже отдал приказ турецким ВС приказ бомбить их позиции. Потом, правда, когда стало ясно, что скоро исламисты возьмут город и смогут осуществлять оттуда полноценные нападения на Турцию, он разрешил иракским курдам прийти к собратьям на выручку. При этом в конфликте РПК с «Худа-Пар» турецкое правительство хотя бы на словах поддерживает последних.
Багдадское правительство предсказуемо против, но его никто особо не спрашивает — ему бы от ИГ отмахаться, что с нынешними ценами на нефть практически невозможно. Поэтому в декабре новое правительство Ирака заключило с курдами сделку: курды отдают 1/5 своей нефти центральному правительству в обмен на более щедрые федеральные дотации и субсидии на вооружение для армии автономии. Всё бы ничего, но процесс развала Ирака уже не остановить — широкой автономии требуют даже в прежде лояльной Басре на юге страны. Упавшие цены на нефть не дают федеральному правительству нормально функционировать, а заняться региональными сепаратистами возможности нет — кроме прямого наступления ИГ есть и чудовищный внутренний конфликт суннитов с шиитами, который, похоже, не закончится никогда.
ИГ остаётся пока самым опасным и ярко выраженным врагом для иракских курдов и совсем недавно боевики организации атаковали Киркук и убили курдского бригадного генерала Ширко Фатиха. Руководству Иракского Курдистана текущая война видится очень долгой и тяжёлой, о чём они честно предупреждают своих американских союзников. Но можно ли последних назвать союзниками?
Американцы держат в «чёрном списке» террористических организаций РПК и даже отвергли предложение об установлении полноценных отношений с их сирийскими союзниками из «Демократического союза» (хотя и помогли последним 700 авиаударами по Кобани). Причина этого проста — Турция, несмотря на значительные изменения в последние несколько лет, остаётся одним из главных военных союзников США на Ближнем Востоке, и появление нового курдского государства, которое может стать источником беспокойств и потрясений для Турции (не забывайте о том, что под властью Анкары проживает больше курдов, чем в Ираке), не входит в планы Штатов. Поэтому американцы в ходе войны против ИГ совершают глупые, на первый взгляд, действия вроде приостановки в Техасе торговли нефтью из Курдистана и проведения судебного процесса между Багдадом и Эрбилем в американском суде по этому поводу.
Европейцы оказались дальновиднее. Спорную нефть из региона курды все эти годы продавали через нидерландскую Trafigura. Сейчас британские и немецкие военные инструктора тренируют войска Иракского Курдистана, и в регион для укрепления экономических отношений слетал даже лондонский мэр. У англичан вообще в регионе дела идут отлично — всего за 4 года, по мере того как рушилась создаваемая американцами конструкция «единого антифашистского внеблокового Ирака», число британских компаний в Эрбиле выросло с 9 до 120. В общем, Люди работают, и такими темпами через 20 лет на обломках Ирака появится новый верный Европе/Англии Курдистан, если, конечно, американцы не перехватят инициативу, как это получилось с Израилем 60 лет назад.
С точки зрения России, независимый Курдистан — затея очень неплохая. Да, запасы нефти и газа в регионе велики и могут составить нам конкуренцию, но тем, кто оценивает геополитические расклады через призму ТЭКа, следует в таком случае заняться деконструкцией монархий Залива, а русских интересует то, что на Ближнем Востоке появится не очередная джихадистская язва, но светское государство (наконец-то!). Фракция исламистов среди курдских борцов за независимость есть, но она [пока] довольно слаба. Курдское политическое руководство придерживается секуляристских левых идей, у них довольно прогрессивная для Ближнего Востока позиция по вопросу о женщинах (хотя ситуация не идеальна — с 1991 года в Иракском Курдистане почти 10 тысяч девушек и женщин устроили самосожжение в знак протеста против навязанных им насильно браков) — у них женщины достаточно активно участвуют в общественно-политической жизни и даже воюют. Но главное — это мощнейший рычаг давления на нашего нового как будто бы партнёра Турцию. Возможность подружиться есть. Недавно в Москве как раз начались переговоры Асада и оппозиции (точнее, умеренной её части, которую более решительно настроенные товарищи считают изменниками и иудами), но, по мнению сирийского правительства, это только пролог к настоящим переговорам, которые состоятся позже. На следующую встречу обязательно нужно позвать представителей курдского «Демократического выбора» в качестве одной из сторон переговоров, и с ними потом пообщаться отдельно, толку от этого будет гораздо больше.
Форсированная автономизация Иракского Курдистана и реальная перспектива — вот это, пожалуй, главное последствие образования Исламского Государства минувшим летом. Смутьяны из ИГ знатно напугали старые режимы Ближнего Востока, но геополитической ориентации последние пока не сменили, да и правды за ИГ нет, оно появилось из ниоткуда, в никуда и уйдёт, как только потеряет полезность. С курдами совсем другое дело: есть многомиллионный народ, есть вооружённые силы, есть местные авторитетные политики, есть опыт национально-освободительной войны — такие движения невозможно победить, можно только перехватить управление ими, что доказывает пример ИРА, перенасыщенной предателями и провокаторами МИ-5, но всё равно представляющей колоссальную угрозу для Англии.
Курдскую тему по причине её масштабов и взрывоопасности даже коварные европейцы раскручивают очень аккуратно и не спеша, поскольку она затрагивает границы сразу 4-х государств и независимый Курдистан рискует оказаться в кольце врагов подобно Израилю и вообще навести беспорядок. Как будет производиться создание нового курдского государства — никому не известно. Может, это будет «малый Курдистан» на территории бывшего Ирака и всем остальным курдам предложат репатриацию. Или будет «великий Курдистан» с вытекающей из этого большой войной со всеми соседями. Время появления этого государства тоже рассчитать нельзя — это может случиться завтра, послезавтра и через 10 лет, всё-таки курдам придётся принимать во внимание и интересы сильных мира сего.
Но последний год показал, что курды как политическая и военная сила есть — и любому, кто планирует свою стратегию в этом регионе, теперь нужно принимать их в расчёт.
