Генерал Покровский: история забытого вождя Белого движения

pokrovskyPR

Имя генерала Покровского слабо известно широким слоям населения. Он не был одним из главных вождей Белого движения, хотя на первом этапе и сыграл важнейшую роль. Если Корнилова, Дроздовского, Деникина, Каппеля, Колчака или Врангеля еще знают, то Покровский — это для эстетов и особо интересующихся. Между тем, по своей эпичности он совсем немного не дотягивает до знаменитого барона Унгерна, который уже давно мифологизирован и весьма широко распиарен, его можно было бы даже назвать западной версией барона (западной, так как действовал в западной части России, в отличие от «восточника» Унгерна). Они во многом похожи: оба абсолютно бесстрашные, склонные к авантюре, весьма жестокие, Унгерн делал ставку на азиатов, особенно монголов и бурят, а личный конвой Покровского состоял сплошь из горцев. У них даже были абсолютно одинаковые награды, полученные во время Первой мировой войны. С той лишь разницей, что у Унгерна было на один орден св. Анны больше, а у Покровского — на один орден св. Станислава. Они даже одновременно учились в одном и том же Павловском военном училище.

Но есть между ними и различия. Унгерн, при всей его выдающейся отваге, регулярно влипал в неприятности, подвергался дисциплинарным взысканиям, дрался с сослуживцами, переводился из части в часть и в итоге в 1916 году был списан с фронта. В то время как Покровский, бывший лучшим учеником своего выпуска, в годы Первой мировой попал на небеса. В буквальном смысле. Он стал летчиком и даже навсегда вошел в историю российских ВВС (об этом позже). Есть что-то забавное в том, что остзейский немец Унгерн стал казаком, а похожий на некоторых фотографиях не то на казака, не то на кавказца Покровский — летчиком, представителем самых элитных и передовых войск.

Виктор Покровский родился в 1889 году. При этом по поводу места рождения существуют различные мнения. В основном таковым указывается Нижегородская губерния, однако сайт, посвященный русским авиаторам, пишет о том, что он родился в Одессе. В любом случае, позднее он жил в Одессе и учился в местном кадетском корпусе. Вместе с ним там учился другой знаменитый деятель Белого движения, атаман Борис Анненков, они были погодками и закончили его одновременно. После его окончания Покровский перешел в Павловское военное училище в Петербурге, где учился вместе с Унгерном. После учебы Покровский был определен в 10-й гренадёрский Малороссийский генерал-фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского полк. Однако в скором времени он твердо решил стать летчиком. Авиация в те годы была новейшей военной отраслью, только-только появившейся и развивавшейся семимильными шагами буквально на глазах. Первая российская школа летчиков открылась в Севастополе в 1910 году по приказу Николая II. Он же лично принимал первый выпуск школы, которая, кстати, существует до сих пор под названием Качинское высшее военное авиационное училище лётчиков. В этой школе и обучался Покровский.

К моменту начала Первой мировой Покровский обучался в Офицерской воздухоплавательной школе. В октябре 1914 года он успешно сдал все экзамены и получил знак военного летчика. Сразу после окончания учебы он был направлен в 21-й корпусной авиационный отряд на фронт. Надо немного пояснить, что собой представляли ВВС в годы Первой мировой войны. Как я уже говорил, это был только появившийся, а потому прогрессивный род войск, служить в них было невероятно престижно. Летчики не гнили в окопах месяцами и не кормили вшей, как мобилизованные в армию крестьяне-пехотинцы. Вино, игра в карты, полеты — вот их работа. Однако и смертность среди летчиков была весьма высока: парашюты стали применяться только к концу войны.

13-1265797232

Офицерская воздухоплавательная школа, Гатчина

Первое время самолеты использовались только в разведке, а потому оружия на них не было, кроме личных маузеров экипажа. Однако затем на самолеты стали ставить пулеметы, начались воздушные дуэли, в основном с целью помешать проводить разведку. Так вот, в историю Покровский вошел совершенно невероятным образом. В 1915 году тогда еще поручик Покровский и наблюдатель, корнет Плонский, возвращаясь из разведывательного полета, заметили австрийский самолет и бросились преследовать его, в итоге вынудив совершить посадку на территории, контролировавшейся русскими войсками. Казалось бы, да, круто, но что здесь такого невероятного? Дело в том, что из всего вооружения у Покровского был только карманный маузер, тогда как австрийский самолет был новеньким, с установленным пулеметом. Представьте себе картину: русский самолет пикирует на австрийский, прижимая его к земле и обстреливая из карманного пистолета, а австрийский самолет с пулеметом отчаянно пытается улететь. После приземления австрийские летчики попытались на месте сжечь самолет, чтобы новенький и оснащенный по последнему слову техники аппарат не достался неприятелю, однако приземлившиеся следом Покровский и Плонский вырубили летчиков ударами по голове и взяли в плен и экипаж, и самолет. За это Покровский получил Святого Георгия. К тому моменту он уже имел два ордена: св. Станислава 3-й степени — за окончание лётной школы и св. Владимира — за отлично проведенные разведывательные полеты. Спустя две недели после «Георгия» он получил св. Станислава 2-й степени за образцово выполненную разведку. Перед Февральской революцией он был награжден еще раз — орденом св. Анны 3 степени. Войну Покровский заканчивал в чине штабс-капитана и командира Рижского авиаотряда.

Февральский переворот Покровский не принял и почти сразу же сдал командование авиаотрядом. Осенью он уехал на Кубань, где после прихода к власти большевиков начал формирование своего отряда. Весьма интересно, что он приехал в край, где всем заправляли казаки, не будучи ни казаком, ни хотя бы кавалеристом. На Кубани всем верховодила Кубанская рада — организация казаков, появившаяся после Февральской революции. Они не приняли большевиков и начали готовить вооруженное сопротивление. Костяком вооруженных сил Кубанской рады стали три добровольческих отряда, созданных буквально за пару месяцев. Главный из них — отряд капитана Покровского. Еще был «Отряд спасения Кубани» полковника Лесевицкого и отряд войскового старшины Галаева. Части формировались одновременно с добровольческими частями на Дону.

В первом же бою отряды Покровского и Галаева сокрушили большевиков под Екатеринодаром. Поводом для начала военных действий послужил ультиматум большевиков Кубанской раде немедленно признать власть советов. После отказа большевики перешли в наступление и были разбиты. Однако в этой битве погиб Галаев и его отряд влился в состав войска Покровского. Покровский занял Екатеринодар, однако через несколько недель вынужден был отступить перед значительно превосходящими силами большевиков. После ухода из города все кубанские отряды объединились в Кубанский отряд под руководством Покровского.

В этом время на подмогу с Дона двинулась Добровольческая армия (Ледяной поход). Чтобы был понятен масштаб: войско Покровского по численности практически не уступало всей Добровольческой армии на этом этапе. Параллельно Кубанская рада провозгласила Кубанскую Народную Республику (о ней позже) и назначила Покровского командующим вооруженными силами республики, повысив его до полковника, а спустя пару недель и до генерала. Надо сказать, что такой резкий подъем вызвал скорее настороженное отношение к Покровскому в Добровольческой армии. Во-первых, ему было всего 28 лет и он стал самым молодым генералом (позднее это достижение превзойдет Скоблин, который станет генералом в 27 лет, но это будет уже на закате Белого движения, в 1920 году). Во-вторых он был не так известен в войсках, во время Первой мировой он был только штабс-капитаном, тогда как высшие чины Добровольческой армии были генералами еще до революции. Его считали выскочкой, однако мирились с присуждением ему генеральского звания, потому что он вдвое увеличил численность армии благодаря своему отряду, кроме того, его отряд представлял собой весьма боеспособную силу, что он продемонстрировал под Екатеринодаром.

64184_original

Ледяной поход

Тем не менее, после соединения с Добрармией Покровский ушел на вторые роли и стал командиром сначала бригады, а затем и дивизии. Самая примечательная история, приключившаяся с Покровским в 1918 году, — это, конечно, так называемая Майкопская резня. Считается, что в ответ на то, что отступавшие из города белые части были обстреляны, после прихода Покровского в город на жителей была наложена контрибуция, а когда они не стали платить, Покровский приказал казнить всех захваченных большевиков. Казалось бы, все однозначно. Однако есть несколько вещей, весьма настораживающих. Довольно странно, что казнь, проходившая на глазах у всего города (по легенде), причем города очень маленького — население Майкопа тогда составляло около 50 тысяч человек, — оставила совершенно ничтожное количество свидетельств. Казалось бы, такая бойня, да еще и крайне специфическая (сообщается, что всех казненных зарубили шашками) должна была оставить тысячи свидетельств и навеки войти в историю города. О ней должны быть написаны книги, не говоря уже о том, что большевики просто не могли не раскрутить такой козырь в своей пропаганде. Представьте: несколько тысяч человек были зарублены, а у большевиков полный игнор по всем фронтам. Вообще ноль. Какие-то упоминания о событиях в Майкопе даже у большевиков можно перечислить по пальцам одной руки, да и то спустя десятки лет. Например, чекист «Артем Веселый» в своей книге «Россия, кровью умытая» упоминает, что Покровский наложил на Майкоп контрибуцию, а когда деньги не были выплачены, повесил сколько-то там человек. Причем он не пишет даже примерное их число, вместо этого он ударяется в поэзию: «На тополях и телеграфных столбах ветер тихо раскачивал удавленников».

Местный краевед Почешхов тоже краешком упоминает события в Майкопе, но пишет не о резне, а о расстреле, причем утверждает, что за одну ночь, по местным преданиям, были расстреляны четыре тысячи красноармейцев. Это весьма странно, ведь довольно затруднительно перепутать расстрел и резню. К тому же довольно проблематично расстрелять 4 тысяч человек за ночь (а зарубить — тем более). Впрочем, сам Почешхов поправляется, уточняя, что число жертв, без сомнений, преувеличено людской молвой.

Есть упоминание о Майкопе и в книге чекиста Шевцова. Он пишет о 3,5 тысячах убитых. Абсурд в том, что он, посвящая революционной борьбе в Майкопе огромную главу, резне уделил всего одно предложение. Представьте себе: в городе зарубили каждого 15-го жителя, а он в главе про события в городе упоминает об этом мимоходом, одной строчкой. Невероятно же, согласитесь. Тем более что тут же он пишет, что большевиков в городе было всего 130 человек, а после ухода из города белые оставили за собой переполненные большевиками-подпольщиками тюрьмы. То есть получается, что большевиков в городе 130 человек, причем большевиками и забиты городские тюрьмы, а Покровский при этом за одну ночь зарубил почти 4 тысячи человек. Однако кого же он тогда зарубил? Простых горожан? Но в таком случае память об этом событии должна была сохраниться навеки, практически каждый житель города должен был потерять своего родственника в этой резне, такое не забывается. Настораживает и разброс жертв: от полутора тысяч до четырех тысяч. Уж посчитать убитых при похоронах было не так трудно. Вероятнее всего, какие-то казни действительно были, но число казненных ограничилось несколькими десятками (в крайнем и самом радикальном случае — сотнями), но никак не тысячами, а невероятные цифры — следствие слухов, легенд и пропаганды.

Тем не менее, милосердием Покровский действительно не отличался. И Деникин. и Врангель характеризуют его как смелого человека и хорошего организатора, но неразборчивого в средствах и жестокого человека. Самое характерное свидетельство оставил Шкуро. Их легендарный диалог, приведенный в воспоминаниях Шкуро, достоин того, чтобы привести его целиком:

«Мне доложили, что прибывшие из штаба генерала Покровского офицеры вешают арестованных подследственных. Я приказал немедленно прекратить это безобразие и поручил атаману отдела произвести расследование происшедшего. Выяснилось, что командир комендантской сотни штаба Покровского Николаев и есаул Раздеришин явились в местную тюрьму и, отобрав по списку часть арестованных, виновность которых отнюдь еще не была установлена судебной процедурой, именем генерала Покровского потребовали их выдачи и стали вешать на площади. Я выгнал вешателей из станицы и послал протестующее письмо Покровскому. Вместо ответа он сам приехал ко мне разъяснить „недоразумение“.

— Ты, брат, либерал, как я слышал, — сказал он мне, — и мало вешаешь. Я прислал своих людей помочь тебе в этом деле.

Действительно, я не разрешал подчиненным какой-либо расправы без следствия и суда над взятыми большевиками. В состав судей привлекались местные жители из умудренных жизнью стариков, людей суровых, но справедливых и знавших чувство меры. Я просил генерала Покровского избавить меня на будущее время от услуг его палачей».

Надо сказать, что и сам Шкуро вместе с его «волчьей сотней» были персонажами весьма специфическими, к тому же он не слишком жаловал Покровского. Он вспоминает любопытный эпизод, когда Покровский обманом пытался его руками произвести аресты членов Кубанской рады. По мнению Шкуро, Покровский метил в верховные атаманы и ему мешала рада. Он приказал Шкуро арестовать ряд делегатов, сославшись на приказ главнокомандующего, однако Шкуро смекнул, что дело пахнет переворотом, и обратился к генералу Романовскому с просьбой разъяснить приказ. Романовский сам ничего по этому поводу не слышал и выяснил у главнокомандующего, что такого приказа не было. После этого инцидента Шкуро практически прекратил общение с Покровским, не доверяя ему. К слову, Романовского в Белой армии многие ненавидели. Он считался нефартовым, как Виктор Гусев для сборной России по футболу. Некоторые и вовсе подозревали его в каких-то мутных связях, цепочки которых начинались от подозрительных банкиров, а заканчивались красными агентами.

5 (3)

Генерал Шкуро (подробнее о нем читайте в нашем большом исследовании)

Про Кубанскую раду и Кубанскую Народную Республику надо сказать отдельно. Как я уже говорил, Кубанская рада была организацией казаков, появившейся после Февральской революции. В январе 1918 года они провозгласили себя Кубанской Народной Республикой в составе России. То есть фактически автономией. Однако уже через несколько дней объявили о полной независимости. Думаете, это было картонное шутовство? Нет, мир тогда был веселее, к тому же шла война, поэтому немцы с удовольствием признавали каждое государство, провозглашавшее независимость на руинах Российской империи. Нынешняя Украина ведет свою преемственность от УНР, а, между прочим, ее признали такое же количество стран, как и Кубанскую Народную Республику. Маленькое отступление шутки ради: в 1918 году немцы признали Горскую Республику, и когда в Чечне началась движуха в начале 90-х, чеченцы неплохо подловили немцев, объявив свою преемственность с Горской Республикой, ранее признанной немцами, и требуя признания на этом основании.

Кубанская рада, провозгласившая республику, осталась законодательным органом. К моменту провозглашения независимости в части населенных пунктов была установлена советская власть, а казаки решили отсидеться в стороне, не присоединяясь ни к красным, ни к белым. Однако, пожив несколько месяцев под властью красных, поток добровольцев потянулся в белые части. Внутри рады шла жесткая борьба между двумя конкурирующими группировками: проукраинской, которая выступала за присоединение к только провозглашенной УНР, и прорусской, выступавшей за присоединение к Белому движению.

Несмотря на то, что официально Кубань и Белая армия заключили союзнический договор, тайные переговоры с УНР все же велись. Об этих переговорах стало известно (скрыть не удалось, поскольку на переговоры выезжал председатель рады Рябовол). Белые надавили на правительство Кубани и те отозвали делегацию.

Тем не менее, у украинцев родился блестящий план: когда белая армия уйдет штурмовать Екатеринодар, высадить на Кубани десант генерала УНР Зураба Натиева и вместе с восставшими казаками выгнать всех и быстро объединить УНР и КНР. План не удался, и на специальном заседании Кубанской рады большинством голосов было принято решение ориентироваться не на Украину, а на Белое движение.

Тем не менее, в 1919 году события стали развиваться даже интереснее, чем раньше. В начале 1919 года состоялось первое заседание Парижской конференции, где державы-победительницы думали, как им поделить имущество побежденных. Россию на это конференции никто не представлял, зато от Кубанской Народной Республики действовала целая делегация. Армянских делегаций приехало целых две, правда, неофициально. Была даже делегация Горской Республики.

Возглавлял делегацию Кубани Лука Быч — бывший градоначальник Баку. После Февральской революции его подняли на пост начальника снабжения Кавказской армии, но в итоге все развалилось и он под шумок оказался на Кубани, где стал членом рады. В итоге Быч разругался с руководством белых и уехал жить в Чехословакию, где стал ректором самопальной «Украинской сельскохозяйственной академии».

Вообще на Кубани в тот момент оказалось немало любопытнейших людей. Взять хотя бы Федора Щербину, который занимал пост главы Верховного суда. Весьма колоритный персонаж. Начинал как народник вместе с Желябовым и Перовской, но благодаря заступничеству влиятельных людей, несмотря на неоднократные задержания, выходил из воды сухим. Только один раз был отправлен на год в ссылку в Вологодскую губернию. Потом он отошел от народничества и ударился в науку. Написал большую книгу про кубанских казаков, в работе над которой ему, по собственному признанию, помогал еще не великий Петлюра. Также он занимался статистикой и даже сформировал свою собственную, весьма странную, теорию, согласно которой подъем сельхозпроизводства и урожайности напрямую зависит от наличия в стране конституции. Он даже успел побывать депутатом Госдумы от Кубани.

pokr_sherbina

Федор Щербина

В 1918 году 70-летний Щербина внезапно всплыл в отряде Покровского. Казалось бы, вот титан духа, поехал в таком возрасте с большевиками воевать. Но на самом деле в боевых действиях он участия не принимал, даже ружья у него не было, зато весь поход он занимался написанием поэмы на украинском языке о том, что украинцы заселили славную украинскую землю — Кубань. В благодарность Кубанская рада в торжественной обстановке вручила ему значок первопоходника и постановила повесить во всех школах Кубани портрет Щербины.

После гражданской войны перебрался в Чехословакию, где, как вы уже догадались, стал заслуженным украинским ученым: ректором Украинского свободного университета и профессором Украинской сельскохозяйственной академии (да, украинцы после Первой мировой открыли огромное количество самопальных университетов и академий в Европе).

Но самым примечательным деятелем КНР был, конечно, Эраст Цытович, занимавший должность министра народного просвещения. Сей любопытный персонаж был одним из основателей и руководителей скаутского движения в Российской империи. Причем не просто каких-то там скаутов, а самых-самых. Сначала он был директором Царскосельского лицея, потом он был личным преподавателем императорских детей, ну а когда появилось скаутское движение, возглавил царскосельский отряд скаутов, в котором, на минуточку, числились цесаревич Алексей, наследник престола, и князь Георгий Константинович Романов.

pokr_erast

Эраст Цытович

Вообще руководство дореволюционных скаутов — это тема. Персонажи там весьма праздничные. Например, полковник Пантюхов, которого и заменил Цытович после его отъезда на фронт. Человек с внешностью типичного англосаксонского старого вояки, позднее в эмиграции стал главой всех скаутов. Его сын стал полковником американской армии и личным переводчиком Эйзенхауэра. Или другой видный деятель скаутского движения, «скульптор-самоучка» Иннокентий Жуков, который и провел в СССР ребрендинг скаутов в пионеры.

pork_pantuhovvs

Полковник Пантюхов и его сын

На Кубани Цытович тоже сколотил скаутский отряд, а после гражданской войны спокойно остался в СССР и никем не преследовался, несмотря на такую эпическую биографию.

Так вот, обострение ситуации на Кубани началось в середине 1919 года, когда уже упоминавшийся выше Рябовол был убит неизвестными на следующий день после жесткой критики Белого движения. Кубанские казаки начали дезертировать из армии. Рада заявила о необходимости борьбы как с большевиками, так и с белыми монархистами, а делегация КНР на Парижской конференции потребовала принятия в Лигу Наций и подписала союзнический договор с Горской Республикой, находившейся в весьма скверных отношениях с белыми. Руководство Белой армии обвинило всю делегацию КНР в измене и постановило предать всех военно-полевому суду. Для утверждения договора на Кубань из Парижа приехал министр внутренних дел КНР Кулабухов. Его задержали и военно-полевой суд по председательством Покровского приговорил его к смерти за измену. Все остальные члены делегации не рискнули возвращаться и осели в эмиграции. Не ездивших на конференцию членов правительства КНР арестовали, но вскоре отпустили.

К тому моменту Покровский был назначен командующим уже не дивизией, а Кавказской армией (сменив Врангеля) и произведен в генерал-лейтенанты за захват города Камышин. Однако звезда его уже клонилась к закату, после того как командование Белой армией принял Врангель, не любивший Покровского, тот не получил никаких командных постов и уехал в Болгарию весной 1920 года.

В Болгарии Покровский попытался создать антибольшевистскую диверсионную организацию, однако на него началась настоящая охота со стороны болгарской полиции, поскольку страну в то время возглавлял симпатизировавший большевикам Стамболийский. В это же время с жесткой критикой на организацию обрушился Александр Агеев из «Совнарода (Союза возвращения на родину)», младший брат бывшего помощника атамана Каледина, работавший под прикрытием Красного креста и агитировавший эмигрантов возвращаться в Советскую Россию. Накануне подготовительного съезда казаков, сагитированных возвращаться в Россию, Агеева убили люди из организации Покровского.

После этого был убит и сам Покровский. Версии его гибели различаются: по одной версии, на Кучук Улагая и Покровского устроили засаду болгарские полицейские. Кучук Улагаю удалось убежать, а вступивший в перестрелку Покровский был смертельно ранен. По другой версии, болгар навели на Покровского советские чекисты, работавшие под видом Красного креста. Улагаю повезло больше: он сумел убежать, в дальнейшем поучаствовал с русскими белыми офицерами в перевороте, приведшем к власти короля Зогу, поработал в Иране, в годы войны сотрудничал с Красновым, а в послевоенное время стал одним из атаманов чилийских казаков.

Генерал фон Лампе, будущий глава РОВС в Германии, весьма точно отозвался на его гибель: «Жалко Покровского. Человек он был нравственности средней, но энергии и характера кипучего, и свое дело он делал лучше многих».

pokr-01