Одним из краеугольных камней украинской историографии является миф о Киевской Руси как колыбели украинской государственности и украинской нации. Причины понятны. Для любого адепта «украинства» вся история Российской империи — всего лишь череда притеснений украинского языка, культуры и идентичности. Все славные победы русского оружия, успехи государственного строительства и создание выдающихся памятников культуры проходят как бы мимо… Да, остается «великое», но никому за пределами Украины не известное государство Запорожская сечь, никогда не действовавшая Конституция Филиппа Орлика и краткий период существования УНР в смутные годы революции и гражданской войны. Мелковато как-то для такого великого народа, как украинцы. Другое дело — Киевская Русь, ставшая, по словам Грушевского, «першою формою української державності». Украинские учебники истории полны дефинициями «Украина-Русь», «Княжна Русь-Украина», а борьба разных ветвей Рюриковичей за обладание «киевским столом» трактуется как межэтнический конфликт. Сразу отметим, что Киевская Русь — книжный термин, употребляемый историками. Сами жители Руси называли свое Отечество «Русь», «Русская земля».
Если коротко перечислять ключевые компоненты украинской интерпретации древнерусской истории, то на поверхности останутся прежде всего: украинские киевские князья, древний Киев как «мать городов руських», завоеванная Рюриковичами «залесская глушь». Предки русских, а также зачастую и белорусов в рамках этой схемы не славяне и к Киеву отношения не имеют.
Начнем с самого, пожалуй, известного: первых князей династии Рюриковичей. Одним из свидетельств их важности для украинской национальной мифологии является национальная валюта. Портреты Ярослава Мудрого и Владимира Великого можно лицезреть на купюрах достоинством 1 и 2 гривны. Любопытно, кстати, изменение образа князей. Если на купюрах, бывших в ходу до 2001 года, Владимир и Ярослав похожи скорее на гуцульских крестьян, то в новой редакции они обзавелись окладистыми, «кацапскими» бородами.
Примечательны в связи с этим и итоги проекта «Великие украинцы», транслировавшегося на канале «Интер». Первое место, согласно итогам голосования, занял Ярослав Мудрый, второе — уроженец вологодчины Николай Амосов, третье — Степан «порядок наведет» Бандера.
Но вернемся к князьям. Основателя династии — Рюрика — никто украинцем пока еще не называл. Оно и понятно: известно о нем чуть меньше, чем ничего, «этническая» принадлежность служит поводом для долгих и абсолютно бесплодных дискуссий. К тому же в Киеве он не правил. Не особо интересны украинцам и Олег с Игорем, прежде всего из-за слишком очевидной скандинавской этимологии имен и того простого факта, что в Поднепровье они пришли с севера. Другое дело — Святослав: тут фантазия развернулась по полной. Славянское имя, казацкий чуб, образ «русского Александра Македонского». Михайло Грушевский даже назвал его «казаком на престоле». Но вот незадача: отцом Святослава был Игорь, по всей видимости, скандинав, матерью — канонизированная Русской православной церковью Ольга, о месте рождения которой «Повесть временных лет«говорит так (здесь и далее в переводе Д.С. Лихачева): «Когда Игорь вырос, то сопровождал Олега и слушал его, и привели ему жену из Пскова, именем Ольгу». Более того, всю молодость будущий киевский князь провел в Новгороде.
Наконец еще одна из причин любви «свидомых» к Святославу связана с описанием его внешности, оставленным византийским историком Львом Диаконом, якобы присутствовавшим при переговорах Святослава с византийским императором Иоанном Цимисхием: «Показался и Сфендослав, приплывший по реке на скифской ладье; он сидел на веслах и греб вместе с его приближенными, ничем не отличаясь от них. Вот какова была его наружность: умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны ее свисал клок волос — признак знатности рода…»
Про оселедцы читатель может чуть подробнее прочитать здесь, мы же отметим, что подобные косы на выбритой голове, согласно «Именнику болгарских ханов», носила болгарская знать, тюркская по происхождению. В Византии эта прическа называлась «гуннской». По мнению выдающегося слависта Любора Нидерле, «У славян коротко остриженные волосы были признаком рабства, и тот, кто свободному человеку остригал волосы или бороду, подвергался наказанию». Неслучайно «Русская правда» накладывает суровое наказание за вырывание бороды: «А кто повредит бороду и останутся следы этого и будут свидетели, то 12 гривен штрафа князю».
Сын Святослава Владимир стал первым киевским князем, хоть как-то связанным своим происхождением с днепровскими славянами. Согласно летописи, его мать, Малуша, была дочерью жителя Любеча Малка. Впрочем, как и его отец, всю свою молодость Владимир провел во втором городе Руси — Великом Новгороде. Наконец, Ярослав, один из сыновей Владимира, сумевший одержать победу в стоившей жизни трем его братьям междоусобице. Матерью Ярослава была полоцкая княжна Рогнеда, в случае с которойнас интересует скандинавское происхождение ее отца — Рогволода. Рос и начинал править Ярослав опять-таки в Новгороде.
Резюмируя, все первые киевские князья были тесно связаны не с Киевом, а с Новгородской землей, где в смешанной славяно-скандинавской среде росли и воспитывались.
«Украинские» князья должны править в «украинском» Киеве. Однако становление власти Рюриковичей в Киеве никак не связано с политическими амбициями местных славян. Согласно «Повести временных лет», правивший в Новгороде (по всей видимости, в Старой Ладоге или так называемом Рюриковом городище близ современного Новгорода) князь Олег завоевывает Киев, убив при этом правивших там Аскольда и Дира. Оба правителя, согласно «Повести временных лет», были скандинавами и пришельцами с севера. Состав рати Олега весьма показателен: варяги, чудь, ильменские словене, меря, весь и кривичи. И лишь завоевав Киев, Олег провозгласил город столицей, сказав «Да будет это мать городам русским».
Выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, словен, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своего мужа. Оттуда отправился вниз, и взял Любеч, и также посадил мужа своего.
Что представлял собой Киев на тот момент? Ангажированные украинские историки всеми путями стремились и стремятся удревнить историю города. Немалую помощь в этом в советское время им оказал академик Рыбаков, в своих работах стремившийся доказать превосходство развитых поднепровских славян над отсталым «севером». Апогеем подобной пропаганды стало празднование в 1982 году 1500-летия Киева. Древнему городу нужна правящая династия — ее основателем, по мнению того же Рыбакова, стал легендарный Кий. Сам же Киев, по мысли украинских историков, еще в VI-VII веках был центром «полянского княжения».
Действительность выглядит гораздо скромнее. Жестокой критике подверг попытки удревнить историю Киева в конце 80-х годов Э. Мюле. По его мнению, археологический материал позволяет с осторожностью говорить о «развитом протогородском уровне«лишь с середины IX века. С этой точкой зрения солидарны и британские специалисты по средневековой Руси — Саймон Франклин и Джонатан Шепард. Схожей позиции придерживается ряд украинских археологов. А.В. Комар, анализируя итоги полутора столетий изучения города, приходит к выводу, согласно которому поселение на Подоле появляется в конце IX века, на Замковой горе — в начале X столетия. Вместе с тем обнаружение воинских хазарских погребений VIII века неподалеку от Киева является подтверждением сообщения «Повести временных лет», в котором говорится о зависимости полян, северян и радимичей от хазар. Освобождение здесь приходит с севера, в лице Олега и его воинов.
На «отсталом» севере процессы урбанизации идут быстрее. В середине VIII века основывается Ладога (ныне Старая Ладога), выросшая в полиэтничный, населенный славянами, скандинавами и финнами торгово-ремесленный центр. В середине IX века в двух километрах от территории современного Новгорода возникает Городище (Рюриково городище), ставшее политическим центром Новгородской земли вплоть до возникновения Новгорода в 20-30-х годах X века. Именно сюда прибыл Рюрик, именно здесь Олег собирал славянских, скандинавских и финских ратников на завоевание Смоленска и Киева.
Еще одним любимым местом для украинских историков является тезис о Русской земле в «узком смысле». Русью и Русской землей называли тогда все восточнославянское государство, но имело хождение и более узкое значение этих названий — для небольшой области вокруг Киева, Чернигова и Переяславля. Именно ее украинские историки и называют колыбелью русской государственности. Б.А. Рыбаков и А.Н. Насонов считали «узкое значение» отражением древней традиции, синхронной или предшествовавшей образованию государства. В действительности Среднее Поднепровье противопоставляется другим землям лишь в первой половине XII века, в «удельный период». Более того, ни Чернигов, ни Переяславль устойчиво не входили в границы «узкой Руси». Территория Руси «в узком смысле» во всех случаях совпадает лишь с границами Киевского княжества. То есть это ничейная территория, бывшая доменом всех Рюриковичей. Ближайшая аналогия здесь — Иль-де-Франс, домен французских королей.
Какими же видели границы Руси ее жители? Ответом на этот вопрос может служить текст одного из ярчайших памятников средневековой русской литературы — «Слова о погибели Русской земли». Сохранившееся лишь в отрывках и написанное вскоре после нашествия монголов «Слово» предельно ясно очерчивает границы Руси: «Отсюда до угров и до ляхов, до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев, до немцев, от немцев до карелов, от карелов до Устюга, где обитают поганые тоймичи, и за Дышащее море; от моря до болгар, от болгар до буртасов, от буртасов до черемисов, от черемисов до мордвы — то все с помощью божьею покорено было христианским народом, поганые эти страны повиновались великому князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю киевскому, деду его Владимиру Мономаху, которым половцы своих малых детей пугали. А литовцы из болот своих на свет не показывались, а венгры укрепляли каменные стены своих городов железными воротами, чтобы их великий Владимир не покорил, а немцы радовались, что они далеко — за Синим морем…»
Безусловно, когда мы говорим о самосознании населения средневековой Руси, мы говорим прежде всего о политической и культурной элите, чья точка зрения дошла до нас в литературных памятниках. Нация, принадлежность к которой ощущает все население того или иного государства, есть продукт эпохи модерна, с его всеобщим образованием, регулярной армией и средствами массовой информации. Тем не менее, совокупность сведений позволяет сделать вывод о существовании «древнерусской народности», объединенной языком, основами материальной и духовной культуры, религией, законодательством. Мощным цементирующим началом выступала городская культура, схожая на всей территории Руси, от Белоозера и Мурома до Галича (Волынского).
О сложении единства древнерусской городской культуры говорят и изделия железообрабатывающего ремесла, и общность технологических приемов, и одинаковость вооружения, и — особенно ярко — бронзолитейного и ювелирного производства (В. В. Седов. Славяне. Историко-археологическое исследование М., 2005 г.). Рис. О. Федорова
Одним из важнейших факторов, скреплявших единство древнерусской народности, было постоянное перемещение населения в пределах границ восточнославянского мира. В частности зафиксировано массовое переселение из Южной Руси в Волго-Окское междуречье во второй половине XI-XII веков. Следы этой миграции остались как в названиям городов — Галич, Переяславль, Юрьев, Перемышль, — так и в многочисленных гидронимах: Трубеж, Лыбедь, Рпень, Почайна, Десна, Сула. Этому способствовали и князья, перемещавшиеся по разным городам Руси вместе со своей дружиной и боярами.
Русский князь с дружиной. Первая половина XI века. По материалам археологических находок Киева, Чернигова и Воронежской обл. Рис. О.Федорова
Продолжились эти процессы и после монгольского разорения. Так, в конце XIII века в Москву «всем родом», то есть с домочадцами и дружиной, переселился черниговский боярин Федор Бяконт. Тогда же в Москву «вышел» киевский боярин Нестор Рябец, основатель рода Квашниных.
Представления о единстве восточнославянского мира сохранялись и в позднем средневековье, в том числе и на землях, входивших в состав Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Автор Густынской летописи, созданной в начале XVII на Черниговщине, полагал, что «в древности восточные славяне назывались по-разному: поляне, древляне, севери, кривичи, или якоже и ныне Москва, Белая Русь, Волынь, Подоля, Украйна». Но и по сей день «сіи все единокровны и единорастлны, и ныне все общеединымъ именемъ Русь нарицаются». Хотя «свидомым«сегодня, конечно же, виднее, родня им русские и белорусы или нет.
Несмотря на это, украинские историки пытаются провести прямую связь между славянскими союзами племен и современными украинцами. Особенной любовью здесь пользуются поляне и северяне, населявшие ту самую Русь в «узком смысле». Все эти попытки обозначить связь между современными украинцами, русскими или белорусами и восточнославянскими племенами сталкиваются с непреодолимыми трудностями. Прежде всего потому, что ареалы обитания племен не совпадают с границами современных народов. Северяне расселились на огромной территории вплоть до Дона и верховьев Оки. Их потомки — русские Курской, Орловской, Брянской и Белгородской областей, украинцы Черниговщины, Полтавщины и Харьковщины. Кривичи проживали на территории северной Белоруссии, современных Тверской, Смоленской, Вологодской и Псковской областей. Родственные друг другу радимичи и вятичи оказались на разных концах восточнославянского мира, сыграв свою роль в этногенезе белорусов и русских.
Не совпадали с племенными границами и территории двенадцати крупнейших земель, образовавшихся на территории Руси в XII веке. Например, Черниговское княжество включало область расселения северян, радимичей и вятичей. Потомки западных кривичей населяли Смоленскую и Полоцкую землю, включавшие также территории вятичей, дреговичей и радимичей.
Не так все гладко и с полянами, которых Грушевский, а за ним Рыбаков и другие исследователи прочили на роль самых правильных предков украинцев. Выдающийся советский антрополог В.П. Алексеев в своей монографии, посвященной происхождению народов Восточной Европы, отмечал, что черепа полян заметно отличаются от таковых у современных украинцев. Наибольшее сходство неожиданно демонстрируют древлянские серии, что позволило сделать вывод о значительной, если не о преобладающей, роли древлян в сложении физического типа украинцев. (Алексеев В.П. Происхождение народов Восточной Европы. М., 1969) Ирония в том, что отношения древлян с киевскими Рюриковичами сложно назвать хорошими: свою АТО против них Ольга еще в X веке за убийство мужа проводила, с сожжением столицы сепаратистов — Искоростеня.
Вместе с тем не соответствуют данным физической антропологии украинские мантры о русских как финно-татарах, говорящих на испорченном славянском языке. Все тот же Алексеев, рассматривая вопрос финно-угорского субстрата у русских и отмечая его роль в формировании антропологических особенностей средневековых восточных славян, признавал, что во II тысячелетии этот компонент практически полностью растворился. Как следствие, современные русские скорее сближаются с гипотетическим прототипом, который был характерен для предков восточных славян до столкновения с финно-уграми.
Иллюстрации из книги «Восточные славяне. Антропология и этническая история». М., 2002
Чем же была Киевская Русь как политическое образование, если не украинским государством? Средневековая Русь прежде всего была державой Рюриковичей. Именно Рюрик и его потомки своими завоеваниями обозначили границы Руси, включив все восточнославянские союзы племен в процесс формирования единой русской народности, устойчивое представление о которой сохранялось и в XIV-XV веках. Стигматизированная как источник всех бед «удельная раздробленность», таким образом, была всего лишь процессом разделения «русской земли» на владения отдельных ветвей потомков Владимира и Ярослава. Киев при этом так и остался владением всех Рюриковичей, «великокняжеским доменом». Именно за него, а также за имевший сходный статус второй город Руси, Новгород, вели борьбу князья. К началу XIII века выделились четыре сильнейшие ветви великокняжеского дома: Ольговичи в Черниговской земле, Ростиславичи в Смоленском княжестве, Изяславичи в Волынском, а позже Галицко-Волынском княжестве; наконец, четвертую ветвь представляли потомки Всеволода Большое Гнездо, правившие во Владимиро-Суздальской земле. Вполне вероятно, на территории Восточной Европы оформилось бы четыре восточнославянских государства и сегодня у нас было бы на один восточнославянский народ больше.
Однако судьба распорядилась иначе и именно во Владимиро-Суздальских землях в тяжкие годы монгольского владычества младший сын Александра Невского, Даниил, стал первым правителем Московского княжества. Княжества, в жестокой борьбе сумевшего консолидировать восточнославянские земли и восстановить целостность владений Рюриковичей.
