«Недаром все европейцы стараются, чуть не в драку, занимать на этом всемирном пути места. Почему же России не занять? Нам еще нужнее, если мы развиваем торговлю с Востоком, как с Владивостоком. А Абиссиния — это ключ всего Египта и Африки, и кто будет владеть Абиссинией, тот будет владеть и всемирным путем. И политическую тяжесть, без нашей, конечно, дипломатии, можно всегда перенести вместо Балканского полуострова на африканскую сторону».
— Николай Иванович Ашинов
«Как только появится Ашинов, арестовать его и сослать в Якутск».
— Александр III
«Это герой усталой современности, которой ни до чего нет дела. Вместо Ашинова мог явиться говорящий паук, осел — это решительно все равно. Здесь важна не личность, а общественный интерес к ней».
— «Петербургская газета»
Знаете ли вы, что это за музыкальный инструмент? Это «уд», струнный щипковый инструмент, распространённый в странах Кавказа, Средней Азии, Ближнего Востока и Африки, в частности на побережье Сомали и Джибути. Попробуйте прислушаться к нему, пока я веду свой рассказ.
Позвольте не согласиться с теорией о ничтожности роли личности в истории. Именно смелые духом, авантюристы, романтики с блестящим взглядом вели и ведут общество вперёд, а даже если их начинания проваливаются, они меняют мир и его историю навсегда. Таков был Ермак, таков был доктор Шеффер, таков Стрелков, таков и герой этой истории. В XIX веке в России было необыкновенное количество авантюристов, и Николай Иванович Ашинов, предпринявший попытку колонизировать побережье бывшего Французского Сомали вопреки желанию самого императора, — яркий тому пример. История этой колонии была совсем скоротечной и не заслуживала бы внимания, если бы не удивительная и неординарная личность Николая Ашинова и его жизненный путь, приведший его к африканским берегам.
Мистер Икс
Чем больше читаешь про этого человека, тем меньше понимаешь его мотивы, желания и стремления. То ли он был жаждавшим власти ловким вруном, то ли авантюристом, вжившимся в роль и получавшим удовольствие от своих похождений, то ли он действительно радел всей душой за интересы Российской империи. То ли благородный обманщик, то ли расчётливый проходимец. То ли казак, то ли мещанин. То ли простой неотёсанный мужик, то ли умный геополитик. Может быть, он был всем этим одновременно, спустя полтора века уже не разберёшь. Важно понимать, что сколько историков, столько и мнений по поводу личности этого человека, причём ситуация не изменилась: его современники так же о нём ничего не знали и не понимали и выдвигали самые разные теории о его происхождении, целях и идеях. Этот рассказ — попытка изложить необычайную историю Николая Ашинова без личных оценок. Одно можно сказать: это был Авантюрист.
Откуда взялся, куда шёл и где окончил свой путь Ашинов — неизвестно точно никому, да и общеизвестная его биография изобилует дырами, неточностями и разночтениями. Странная для МВД империи неразбериха царит в документах о его рождении. Николай Иванович фигурировал в них в одно и то же время и как саратовский, и как пензенский купеческий сын, и как царицынский мещанин, и как уроженец Терской области (то есть казак). Даже внешность его современники описывали по-разному. Французский финансист, с которым Ашинов завязал знакомство, описывал его человеком с кротким лицом, небесными глазами и русыми волосами и бородой, словно создающими нимб вокруг его головы. Другие же современники писали про взлохмаченную рыжую гриву и бегающие глаза. Одни говорили о кротком сердце и тонком уме, другие же видели в нём простоватого рубаху-парня, из которого лились бесконечные сквернословия. Вероятно, Ашинов подпадал под все эти описания: его уникальную способность заводить знакомства среди самых высокопоставленных людей и добиваться желаемого можно объяснить знанием человеческой психологии и умением быть разным человеком для каждого нового собеседника.
По одной из версий, Николай родился в 1856 году, его юность прошла в Царицынском уезде (сейчас Волгоградская область). Там он окончил уездное училище, затем поступил в саратовскую гимназию, откуда его выгнали за неуспеваемость и дурное поведение. В конце 1870-х годов имение Ашиновых было продано за долги, а во владении семьи остался лишь остров на Волге, который вся округа воспринимала как общественный и пользовалась им как хотела. Пока имение было большим, Ашиновы не обращали на это внимания, но в свете новых обстоятельств Николай попытался ограничить доступ на остров соседям, чтобы можно было на нём спокойно жить и хозяйствовать. Но на соседей не подействовали ни уговоры, ни судебная тяжба. В конце концов Николай Иванович нанял два десятка дагестанских горцев и поставил их охранять берега острова. Нарушителей встречали кулаками, ночью на берегу жгли костры и раздавалось горловое пение. Подобная охрана враз образумила обнаглевших соседей. Рассказывают, что Ашинов общался с горцами ночи напролёт, заражаясь их любовью к свободному и удалому образу жизни, и накрепко решил тогда, что именно Кавказ обеспечит ему славу и богатство. В 1880 году он продаёт остров и исчезает на 3 года, объявившись в 1883 году в Санкт-Петербурге. Впрочем, всё, что было до Санкт-Петербурга, — лишь одна из версий его юности, но она может способствовать раскрытию его характера и мотиваций.
Кавказская эпопея
В 1883 году в скучную тогда жизнь Санкт-Петербурга врывается Ашинов. В салонах, редакциях газет, на культурных мероприятиях он рассказывает удивительные вещи: якобы казачья вольница Ермака и Разина никуда не исчезла, а рассеялась по Турции, Курдистану, Армении и Персии. Эти «вольные казаки» живут, как и их предки, храня верность России и мечтая вновь служить царю. Их многие тысячи и часто они носят нерусские имена, поэтому-то о них ничего и не известно русским путешественникам. Сам же Ашинов знаком с ними благодаря своему казачьему происхождению. Всё, о чём мечтают «вольные казаки», — составить новое казачье войско и заселить Черноморское побережье Кавказа, что отвечает геополитическим интересам России, ведущей борьбу за его освоение.
Ашинов, одетый, как кавказец, в бешмет и черкеску, с кинжалом, крестящийся по-старообрядчески, говорящий на простонародном наречии, называющий себя исключительно Николаем Ивановичем, без фамилии, по купеческой традиции, и вставляющий то и дело в речь вышедшие из оборота слова, произвёл в столице фурор. Славянофильские круги Петербурга были в восторге, идея нового казацкого войска на Чёрном море сильно овладела умами городской интеллигенции. Другие же современники Николая Ивановича считали его рассказы нелепостью, такого же мнения придерживаются и многие современные историки, считая, что никаких «вольных казаков» не было в природе. Ашинов стал заводить одно высокопоставленное знакомство за другим, пока, наконец, не познакомился с командующим войсками Кавказского военного округа князем Дондуковым-Корсаковым. На встрече Николай Иванович представил князю проект колонизации побережья, причём проработан он был слишком хорошо для простого рубахи-парня, которым пытался казаться Ашинов: в нём была продумана структура казачьего войска, расписана финансовая и социальная сторона вопроса, рассчитаны субсидии со стороны государства и даже разработана форма будущих поселенцев. Вопрос был сложным, дорогим и рисковым, поэтому князь ограничился помощью в выделении территории на поселение 2 000 человек около Сухума и специальным письмом с просьбой о содействии Ашинову.
Из столицы Ашинов отправляется в Москву, где также приходится по душе славянофильским кругам и завоёвывает двух новых влиятельных знакомых — главных редакторов газет «Русь» и «Московские ведомости», И.С. Аксакова и М.Н. Каткова. В будущем они сыграют в его жизни важную роль. Далее в истории Николая Ивановича опять начинаются странности. Он едет в Полтавскую губернию агитировать крестьян за переселение на берега Чёрного моря. Это действие заставляет многих современников и историков снова в нём усомниться: зачем нужны малоросские крестьяне, если есть тысячи «вольных казаков»? Как бы то ни было, несколько сот человек едут с Ашиновым на поселение. Станицу называют Николаевской, в честь наследника престола, чтобы подчеркнуть близость замысла властным особам. Там Николая Ивановича избирают атаманом (по некоторым данным, обманным путём), и он начинает руководить новой общиной. По одним данным, дела идут хорошо, но переселению казаков в регион мешает местная администрация и «инородцы», по другим — Ашинов банально разворовывает государственную помощь колонистам. Заканчивается кавказская эпопея заведённым на Николая уголовным делом за «надувательство и растраты», сам же герой рассказа ретируется на удачно подвернувшемся корабле. Тут бы и решить, что он обманщик и проходимец, но вместо того, чтобы скрыться, наш герой едет обратно в Москву дальше отстаивать идею казачьего войска.
Московские встречи, английский заговор и царь Абиссинский
Используя знакомство с Катковым и Аксаковым, Ашинов начинает рассказывать историю Черноморской станицы московской публике. Газеты начинают выходить со статьями о злоключениях казаков-переселенцев и привлекают к Николаю Ивановичу интерес московских высокопоставленных особ. Князь Владимир Александрович, родной брат императора и главнокомандующий войсками гвардии и Петербургского военного округа, обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев, который ещё сыграет свою роль в истории, военный министр П. С. Ванновский — все они подпадают под обаяние Ашинова и способствуют продвижению «атамана» к его цели — цесаревичу Николаю, которому наш герой хочет поведать о «вольных казаках». Но сомнительная репутация Николая Ивановича мешает ему в этом деле — он получает отказ во встрече и даже рассмотрении каких-либо прошений. Ашинов начинает привирать всё сильнее: то у него этих казаков 5 тысяч, то 20 тысяч, то 250 тысяч и они моют сапоги в Индийском Океане. В какой-то момент нарратив сменяется: Николай начинает говорить, что, раз «вольные казаки» не нужны царю, они хотят отправиться в православную Абиссинию (Эфиопию), где смогут свободно исповедовать свою религию вдали от басурман.
Следующая страница истории Ашинова носит то ли детективный характер, то ли является полной выдумкой самого «казачьего атамана». Он встречается с Аксаковым и рассказывает ему следующее: на него вышел секретный английский агент с предложением перейти в подчинение короны со своим войском за большую сумму денег. Встретиться для передачи денег и указаний они должны в Константинополе. История доходит до сведения российского консула в Каире, Ашинову выделяют охрану, он едет на встречу с англичанами. В английском посольстве ему якобы передают деньги, ставят задачу организовать диверсии в недавно присоединённой к России Закаспийской области, сам же Ашинов берёт деньги, садится на пароход, уходит от английской слежки и пересаживается на другой пароход и отправляется в Абиссинию организовывать переселение «вольных казаков» в Африку. В качестве доказательства своей истории Ашинов позже показывал английские деньги, впрочем, взять он их мог где угодно, а подробности его детективного приключения менялись от рассказа к рассказу. Тем не менее, всё это вновь подстегнуло интерес к нашему герою в патриотических кругах, а сам же он действительно отправился в Эфиопию.
Если никакого казачьего войска не существовало, то крайне интересно, как Ашинов вообще пришёл к теме колонизации Африки. Эфиопия действительно была практически православной страной, с религией крайне близкой той, что была в России. Абиссиния была центром столкновения католического и православного миссионерства в Африке и страной, находящейся в конфликте с европейскими колонизаторами. Эфиопия, нуждавшаяся в защите, с удовольствием ушла бы под крыло Российской империи, а империи, в свою очередь, нужен был порт на тёплых морях — вблизи Суэцкого канала, что позволило бы сдерживать экспансию британцев. В то время в стране не было ни одного корреспондента российской газеты, ни одного иностранного консульства, поэтому, опять-таки, отследить, что там происходило на самом деле, весьма затруднительно. Ясно одно: Ашинов был в Абиссинии, встречался там с высокопоставленными людьми, выдавая себя за представителя императора, и слал оттуда письма Аксакову и Каткову, в которых как мог преувеличивал свои достижения. Также он сообщал, что правитель (негус) Эфиопии выделил вольным казакам землю для поселения. Газетчики же, зачарованные его рассказами, соревновались в том, кто больше приукрасит уже приукрашенные истории, в результате получались пассажи типа этого:
«Ермак и Кольцо триста лет тому назад поклонились царю Сибирью, ныне вольные казаки, те же и такие же, кланяются Русскому Царю Абиссиниею… Продолжают они славить русское имя, являть русское мужество и на верховьях Нила, и в пустынях Судана, и в пажитях Месопотамии. И где их нет? Они рассыпаны по Ирану, и в Месопотамии до ста тысяч насчитывает их другой русский пионер, торговец ходебщик из Павлова под Москвой, исходивший с русским товаром весь Балканский полуостров и всю Малую Азию».
Из Эфиопии Ашинов возвращается героем. Висевшее над ним уголовное дело заменяется штрафом и закрывается. С собой он везёт страуса, двух чернокожих подростков, «дары царю» в запечатанных ящиках и якобы конфиденциальное послание от негуса Абиссинии лично Александру III. До императора доходит весть об Ашинове, но принять его он не хочет: мешает как неидеальная репутация Николая Ивановича, так и нежелание влезать в дела других колониальных держав, делящих африканский пирог. Впрочем, и эта неудача не смущает нашего авантюриста.
Николай снова едет в Петербург, и масштаб его вранья и достигнутых результатов поражает. Восторженной публике он рассказывает сказки о том, как брал в Африке крепости, томился в темницах, спасал красавиц от диких животных, говорит, что на него охотятся англичане (что могло быть правдой), хвастается «заговорённой» кружкой самого Ермака, сочиняет о казацких станицах в Эфиопии и необходимости помощи православным братьям в Абиссинии. Он успевает полюбиться Победоносцеву, поддерживающему идею расширения влияния православной церкви; морскому министру Шестакову, желающему помешать Англии в её колониальной активности, получив порт на африканском береге; нижегородскому генерал-губернатору Баранову, имевшему на государя большое влияние. Кого-то Ашинов теряет: со времени его приезда успевают скончаться Катков и Аксаков, оказывавшие ему всяческую поддержку в славянофильской среде и прессе. Даже во Францию Николай Иванович едет и весьма нравится там местным националистам, ратовавшим за союз с Россией против Германии. Им он рисует картину совместной колонизации Абиссинии. Наконец, в 1887 году бурная деятельность атамана была вознаграждена: Александр III, активно подталкиваемый Победоносцевым, заинтересовался идеей порта на африканских берегах.
Путь в Сагалло
Жизнь Николая Ивановича стремительно приближалась к поворотному событию, благодаря которому он и вошёл в историю. Но перед ним ему предстояло ещё изрядно попутешествовать. Сперва он отправился на разведку на берега Красного моря на корабле Добровольного флота: в случае провала экспедиции ему удалось бы легко откреститься от причастности к властям. Судно пришло в Таджурский залив, где Ашинов и капитан судна завязали отношения с местным султаном. Земля эта была на тот момент ничейная, хоть и находилась в сфере интересов многих колониальных держав, что открывало возможности для её колонизации Российской империей. После Ашинов вновь отправляется в глубь континента, в Абиссинию, откуда возвращается в Россию с двумя спутниками-монахами, просившими у царя поддержки. Вокруг этих монахов есть своя неразбериха: по одним данным, они просили защиты лишь для своего монастыря, по другим — для всей Абиссинии. Как бы то ни было, Ашинов использует их для дальнейшего воздействия на Победоносцева. Параллельно Николай Иванович рассказывает об основанной им в Африке станице «Новая Москва», которую лишь нужно поддержать финансовыми и человеческими ресурсами. Он снова едет в Париж, и восхищённые им французские националисты соглашаются поставить в Эфиопию огромное количество оружия, впрочем, правительство Франции, испугавшись Британии, блокирует эту сделку. Находит он определённую поддержку и в Бельгии. В это время дома Победоносцев, Баранов и Шестаков, каждый в своих интересах, продолжают давить на императора, убеждая его в необходимости колонизации Африки. И вот, когда мечта Николая Ивановича начинает сбываться — к экспедиции готовится пароход, собираются люди, — в этот самый момент всё начинает рушиться: Победоносцев узнаёт, что никакой станицы в Африке толком не существует, а есть пара десятков человек, дожидающихся возвращения Ашинова, и перестаёт поддерживать Николая Ивановича, Шестаков умирает, в дело вмешивается МИД и требует прекратить экспедицию. В этот самый момент Ашинов перестаёт валять деревенского дурачка и пишет императору серьёзное письмо о геополитической важности колонизации Абиссинии и берегов Красного и Аравийского морей. И, открестившись от похода официально, Александр всё же не блокирует его поездку, хоть и не оказывает никакой поддержки. В декабре 1888 года пароход «Корнилов» с парой сотен людей на борту (среди них ни одного «вольного казака», зато около 40 священнослужителей), при большом скоплении народа, отправляется из Одессы к далёким африканским берегам.
Добирались с приключениями. Членов команды задерживала турецкая полиция, на корабль подсаживались религиозные фанатики и авантюристы, на борту была проблема с дисциплиной, нередки были пьянство, драки, грабежи, задачу секретной миссии успели разболтать, ещё не успев доплыть до пункта назначения. Было несколько пересадок, в ходе которых за кораблями следили итальянцы и французы, суда обыскивали англичане, в какой-то момент на борту оказался итальянский шпион, а от преследующей итальянской канонерки уходили через шторм. Наконец, корабль бросил якорь в Таджурской бухте, близ владений уже знакомого султана.
Казаки в Джибути
Впадающий в ничейное тогда побережье залив (позже — часть Французского Сомали, а сейчас — государство Джибути, бывшая французская колония) был обрамлён горным массивом, поросшим кустарником. Берег был выжжен, местами виднелись низкорослые пальмы. Сами владения султана представляли собой 500 плетёных из прутьев хижин и несколько каменных мечетей. На торжественной, по меркам местных жителей, и совершенно потешной по стандартам Российской империи церемонии султану подарили новые брюки, чем привели его в восторг. Сами же казаки выгрузились на берег, встретили троих дождавшихся возвращения Ашинова русских авантюристов и отправили монахов с религиозной и дипломатической миссией в Абиссинию. В ожидании их возвращения Ашинов занялся боевой подготовкой жителей будущей «казачьей станицы». Снова началось пьянство, драки, к тому же в лагерь могли в любой момент нагрянуть французы, обосновавшиеся неподалёку. Поэтому султан посоветовал Николаю Ивановичу обосноваться во владениях его соседа, другого племенного вождя. У него и была куплена полуразрушенная египетская крепость Сагалло, над которой Ашинов, быстро забывший про Абиссинию, поднял флаг своей новой «станицы» — флаг России с жёлтым миссионерским крестом. Состоялась торжественная церемония присоединения этого африканского края к России, была отслужена литургия и объявлено, что «отныне земля на 50 верст по берегу моря и на 100 верст в глубь материка от этого места навеки будет русской, православной». «Станицу» назвали «Новой Москвой». Жаль, что истории этой колонии было суждено стать краткосрочной.
Кем бы ни был Ашинов, организаторские способности у него были хорошие. Во-первых, сама крепость была отличным местом для поселения и ведения сухопутной и морской торговли, а залив, на котором она находилась, прекрасно защищал корабли от штормов и муссонов. Крепость неплохо сохранилась: у неё был высокий ров, земляной вал, каменные стены с воротами, амбразуры для орудий для отражения атак со стороны моря, во дворе был колодец. Внутри устроили казарму, оружейную, плотницкую, кузнечную, слесарную и портняжную мастерские, помещения для духовной миссии, кухню и пекарню, проводили богослужения и торжественную церемонию подъёма флага, занимались боевой подготовкой и совершенствовали дисциплину. Ашинов явно собирался остаться здесь надолго: были высажены и привезённые саженцы растений и деревьев, разбиты грядки и огороды, была отлажена охота и рыбная ловля. Были найдены выходы на поверхность каменной соли и железной руды, а также открыт горячий серный источник. Ашинов самовольно учредил «трибунал» для провинившихся, привёл 200 «казаков» к присяге, хоть и не имел права это делать, да и в целом выстроил неплохую военизированную структуру. Впрочем, некоторые не выдерживали жизни в таких условиях и дезертировали. Но, в целом, всё было неплохо. Пока не пришли французы.
«Инцидент в Сагалло»
Вояж Ашинова и незапланированное начало колонизации берега Таджурского залива привели в замешательство все заинтересованные в освоении африканского берега колониальные державы. Началась дипломатическая переписка между Францией, Италией, Австрией, Британией и Россией. Когда стало ясно, что в Абиссинию двигаться Ашинов не собирается, французы направили в Сагалло военный корабль с требованием покинуть территорию, формально подпадавшую под французский протекторат, и сдать оружие. Николай Иванович же сослался на то, что действует по договору с султаном, не подчинявшимся французам, а значит, имел все основания находиться в крепости. Тогда обеспокоенные французы направили запрос русскому послу, который донёс информацию о вольностях Ашинова Александру III. Император был в гневе и открестился от «атамана». Тогда французы послали в Сагалло уже три военных корабля и вновь потребовали покинуть территорию и спустить русский флаг. Ашинов вновь с вызовом ответил французам, что это территория Российской империи, и предложил им поставить свой флаг недалеко от крепости. Обескураженные французы снова ушли. В Петербург, к Александру, вновь пришла телеграмма с запросом от французов, в этот раз царь был просто взбешён. Он потребовал немедленно прекратить миссию Ашинова, чтобы не портить отношения с французами, а в прессе была устроена кампания с разоблачением «атамана». Также французам дали карт-бланш на применение силы, чем они и не преминули воспользоваться: 5 февраля 1889 года, в 12 дня, у Сагалло появилось четыре французских военных корабля. Вновь последовало требование очистить крепость, но Ашинов снова отказался. Он даже приказал приготовить торжественный обед для французского посланника: настолько он был уверен в миролюбивости гостей. И даже первый предупредительный пушечный выстрел он принял за торжественный салют. Лишь когда поселенцы стали гибнуть от снарядов, а постройки рушиться от взрывов, наш авантюрист понял, что всё серьёзно. После гибели шести человек над крепостью подняли белую рубаху — символ поражения.
Ашиновцы сдались в плен, о походе в Абиссинию никто уже и не думал, хотя возможность ещё была. Спустя несколько дней при дворе было решено принести их судьбы в жертву крепнущим русско-французским отношениям. Несмотря на то, что националистические круги ратовали за дальнейшее освоение Африки и собирались посылать туда новые корабли, император решил отказаться от подобных затей. Сами же французы весьма сожалели о случившемся на правительственном уровне, а французские националисты очень резко критиковали власти за этот конфликт. Данный эпизод вошёл в военно-дипломатическую историю под названием «инцидент в Сагалло». И последний штрих, без которого африканская эпопея и портрет личности Ашинова были бы неполными: один из кораблей, на котором Николай Иванович возвращался в Россию, назывался «Забияка».
След в истории
Дальше был суд, опала, ссылка, домашний арест, в котором Ашинов жил с абиссинским «казаком Васькой», привезённым из путешествия, над которым ему была поручена опека. Как и доктор Шеффер, он не остановился после провала своей авантюры и предлагал услуги по колонизации Эфиопии итальянцам, англичанам, искал поддержки у французов, говорил об английском следе инцидента (что частично подтверждается некоторыми свидетельствами) и даже попытался вернуться в Африку, но получил запрет лично от императора. Был Николай Иванович и в Лондоне, откуда писал Александру просьбы о походе в Африку со следующими строками:
«Прошу и молю, Ваше Императорское Величество, сего моего донесения никому и наипаче Министерству иностранных дел не передавать, сия для дела тайна должна остаться у тебя, Великий государь. Что еще узнаю, сообщу».
Подобный тон донельзя взбесил Александра III, который написал на письме большими красными буквами «записки сумасшедшего». После этого Ашинов пропал на 3 года, быть может, он ещё раз ездил в Африку. Последний раз Ашинов объявился, дав интервью одной из русских газет. По его словам, его ждало «интересное дельце». По одним сведениям, Николай Ашинов окончил свой жизненный путь в имении жены в Саратовской губернии, будучи отцом пятерых детей. По другим — он умер в сумасшедшем доме. Впрочем, с ним ни в чём нельзя быть уверенным.
История Ашинова наделала шуму в мировой прессе, о чём красноречиво говорят обложки газет и журналов того времени:
Благодаря Ашинову, открывшему путь в Африку, между Россией и Эфиопией были установлены официальные дипломатические отношения, а капитан Н.С. Леонтьев, руководивший русской миссией в Абиссинии, всячески способствовал обретению страной независимости от колониальных держав и в результате даже стал наместником одной из провинций этого далёкого государства. У русского правительства была возможность эксплуатации этих территорий благодаря влиянию Леонтьева, но из-за нерешительности царя колония так и не была основана. Вплоть до конца века идея русской Африки витала при дворе и в славянофильских кругах Петербурга и Москвы, а секретные экспедиции ходили на разведку через Суэц, но все начинания натыкались на нежелания императоров портить отношения с колониальными державами.
И даже в науку «атаман» вписал своё имя. Между двумя экспедициями в Абиссинию, в 1888 году, он издал в Петербурге «Абиссинскую азбуку и начальный абиссинско-русский словарь». Всего в словаре около 500 слов, для буквы «Ц» Николай Иванович выбрал характерные «целиться» и «целовать». Для обучения языку ашиновская «Азбука» малопригодна ввиду своей неполноты, ошибок и неточностей, но она широко используется лингвистами как вспомогательный материал при изучении истории амхарского языка.
С крахом Российской империи попытки создать русское африканское побережье не прекратились. Так, СССР дважды пытался получить базу на тёплых берегах: один раз в Сомали, другой раз в Эритрее, тогда части Эфиопии, но и этим планам не суждено было сбыться.
Сейчас Джибути — забытое богом место. Чтобы убедиться, попробуйте отыскать фотографии развалин Сагалло в интернете. Ехать сюда можно разве что ради национального парка «Day Forest», находящегося недалеко от Таджурского залива, да и самого побережья. Об уровне развития Джибути красноречиво говорят фотоснимки. Кто знает, всё могло быть иначе, не сдай Александр III неразгаданного авантюриста Ашинова в Большой Геополитической Игре.
Бонус-трек для говорящих на французском: оригинал книги 1891 года об архимандрите Паисии, соратнике Ашинова и руководителе религиозной миссии в Абисинию
