В 2014-м году отмечается особый юбилей. 500 лет назад, 8 сентября 1514 года польско-литовская армия разбила русскую армию под Оршей (сегодня — Витебская область, Белоруссия). Что же тогда случилось, кого это волнует и что это всё значит? Попытаемся разобраться. Ещё не прикасаясь к собственно историческим событиям, становится ясно, что имеет место какая-то особая ситуация: целые ЧЕТЫРЕ страны претендуют на роль «главного победителя москалей» (Польша, Литва, Белоруссия, Украина). Белоруссия же и вовсе считает Битву под Оршей славной победой свядомого оружия и фундаментом своей национальности — примерно, как это у украинцев с Конотопом. Достаточно сказать, что в 1992 году белорусские офицеры принимали присягу именно в годовщину этой битвы (хотя отмечать этот «праздник» начали ещё при СССР). Это, кстати, существенно меняет образ «братской» Белоруссии, которую нам ставили в пример в качестве «нормальной Украины». Национальная мифология свядомых белорусов ничем не отличается от той солянки, которую предлагают своему народу украинцы, а именно — война с москалями до победного конца.
Что же приключилось такого, что аж четыре страны считают, что они победили Россию? Началось всё с Ивана III, положившего начало политике «расширения» и собирания земель. Конфликт с Ордой, присоединение новгородских, тверских, рязанских земель. Московское государство, костяк будущего русского государства, приобрело огромные территории и не собиралось на этом останавливаться. Москва и Литва являлись естественными геополитическими врагами, и поэтому воевали друг с другом с пугающей регулярностью. Война, в ходе которой случилась Битва под Оршей, началась с того, что Василий III потребовал от Сигизмунда I лучшего отношения к своей сестре. Это, конечно, было лишь формальным поводом. Московское государство нацелилось на древний русский город Смоленск, а литовцы, в свою очередь, заключили очередной договор с татарами («Литва обязалась давать ежегодно Менгли Гераю 15 000 червонцев с условием, чтобы он, изменив своим клятвам, без всякого неудовольствия на Россию, объявил ей войну, то есть жёг и грабил в её пределах»). Ряд авторов в жанре «фолк-хистори» любят писать об азиатской сущности Московии, которая «правопреемница Орды» и «вместе с татарами угнетала европейцев». Такие рассуждения смотрятся весьма смешно, учитывая, что как раз польско-литовские правители всегда находили общий язык с татарами (хотя те предпочитали не воевать с русскими, а лишь грабить города и уводить в рабство местное население), в то время как Василий III в итоге заключил союз с Максимилианом I, Императором Священной Римской империи.
Весной 1514-го года начинается очередной поход на территорию Великого княжества Литовского. Московские войска берут Смоленск, Мстиславль, Кричев, Дубровну. После начальных успехов часть армии московского князя отправляется в сторону Крыма, другая часть — к Орше. И здесь уже начинается мифотворчество, основанное на польской военной пропаганде (летучие листки, послания Сигизмунда), весьма топорной и типичной для своего времени. Приводятся совершенно безумные цифры о 80 000 русских и 30 000 поляков-литовцев (ну, или белорусов-украинцев, это на вкус). Считается, что 30 000 то ли поляков, то ли белорусов разбили наглухо огромную москальскую орду, взяв в плен тысячи москалей и перебив бОльшую часть армии. Это, конечно же, скучный и неправдоподобный националистический миф.
Данные об огромном численном перевесе московского войска над объединенной балто-славянской армии князя Острожского (которого обычно украинцы записывают в «свои») встречаются только в польских источниках. Немногие летописи, сохранившиеся в России, утверждают обратное: что основная часть московской армии стояла в Смоленске, а под Оршей находились лишь легкие и немногочисленные войска. Возможны оба варианта, но в любом случае численность (московская армия в 80 тысяч! Для сравнения: это в несколько раз больше, чем участвовало в битве при Креси, одном из главных сражений Столетней войны) войск сильно преувеличена, ровно как и данные о потерях. Военный историк и автор книги «Битва под Оршей 8 сентября 1514 года» говорит следующее:
«Мне удалось в собрании Тайного государственного архива Прусского культурного наследия обнаружить шпионское донесение орденскому комтуру от 16 сентября 1514 г. — буквально через неделю после битвы, — в котором говорится о 2000 убитых и пленных „московитах“. Известно, что разведсеть Ордена эффективно действовала как в Литве (Вильно, Полоцк), так и в России (Москва, Псков). По моим подсчетам, с каждой из сторон действовало до 12 тыс. воинов, а может, и меньше — я лишь определил верхнюю планку, максимум. Потери в 2000 чел (без учета спасшихся раненных) — это действительно огромные потери!»
В любом случае 27 августа поляки и литовцы (also known as белорусские националисты) начали первые стычки с русскими войсками, армия Москвы немного отступила и встала на реке Крапивне около Орши. Начались переговоры между то ли белорусом, то ли украинцем Острожским и русскими воеводами, во время которых основные силы польско-литовской армии окружили «москалей», в том числе артиллерией. Основной ударной силой русской армии являлись два больших конных отряда, которым было поручено прорваться в тыл врага и ударить с нескольких сторон.
Псковская летопись сообщает нам следующее:
«Бысть побоище великое под Оршею москвичам, и воскликаша и возопиша жены орешанки на трубы московския, и слышати быте стуку и грому велику между псковичами и Литвою; и вдаришася бояре и князи руския с дивные удальцы сыновами рускими на сильную рать литовскую, и треснули копья московские, и гремятъ мечи булатные о шеломы литовския на поле оршинскомъ».
В «москальской» армии присутствовал административный бардак: так, воеводы не согласовали боевые действия между собой и начали атаковать без координации. Булгаков погнал своих солдат на левый фланг и довольно успешно бил врага; однако контратака надворного гетмана Сверчовского покончила с этим. Летописи говорят о том, что всё могло сложиться иначе, однако Челядин из-за личного спора с Булгаковым не стал помогать последнему и оставил его войска умирать. Сам же он в это время начал наступление с основными силами. Сначала и эта атака была очень успешной, однако литовцы заманили его отряд в засаду, расстреляли из пушек и разгромили его в ходе контратаки. Теперь уже Булгаков ответил Челядину любезностью и не стал помогать ему.
Войска были разбиты и разбежались, и Сигизмунд сражу же стал писать об этом всем, кого это могло интересовать. Например, в Рим он писал о том, что московиты, которых он разбил, — вовсе не христиане, в разных письмах указывал разное количество убитых и пленных и т.д. Считается, что особой веры словам Сигизмунда нет. Это была самая обычная военная пропаганда, нацеленная на изоляцию Московии в стиле «да это же слабаки, я их всех убил, поддержите лучше меня».
С одной стороны, это было крупное поражение и первая настоящая победа литовских войск над Москвой. С другой стороны, своей главной цели — возвращения Смоленска — литовцы и поляки так и не добились. Были захвачены Орша и ряд второстепенных крепостей, русские войска отступили, но вскоре уже начали снова атаковать Великое княжество Литовское. Однако была и третья сила — татары. Не горя особым желанием воевать за польско-литовские интересы, они грабили всё и всех на своем пути, и значительные силы с обеих сторон занимались именно защитой от татарских набегов. В дальнейшем война текла вяло, никаких особых побед или поражений не было. В 1520-1521 годах русские войска осуществили ряд крупных наступлений на территорию Великого княжества Литовского и истощили силы польско-литовской армии, а к 1521 году у обеих сторон были более интересные проблемы; на ВКЛ напал Ливонский орден, на Московское княжество — крымские татары. В конце концов в 1522 было подписано перемирие, оставляющее Смоленск за русской стороной.
Белорусские националисты, или «великие литвины», или «свядомые беларусичи», или как их там, считают эту битву фундаментом истории Белоруссии. Они считают Великое княжество Литовское белорусским государством, а следовательно, москалей победили белорусы. Также они считают, что «национальный» флаг Белоруссии был впервые использован под Оршей: «Найбольш старажытная выява беларускага сцяга захавалася на карціне, прысвечанай пераможнай бітве нашых продкаў з маскоўцамі пад Воршай».
Не совсем понятно, почему, но «великие литвины» считают даже, что в этой битве вообще не участвовали поляки и литовцы:
«— Победа в этом сражении является самой большой в белорусской ратной истории. Все другие крупные победы белорусы одерживали при поддержке армий других государств. А эта победа — действительно наша».
К тому же белорусы приписывают себе гигантский дипломатический успех: разрушение антипольской (возможно, они считают её антибелорусской) коалиции Священной Римской империи, Московии и Тевтонского ордена. Возможно, свядомые макиавелли и талейраны и приложили свою руку к этим событиям, но начались они явно не из-за оршанского сражения (свядомые считают, что весь мир посмотрел, как великие литвины победили москалей, и сразу же побежал заключать союзы с белорусским ВКЛ). Ещё за месяц до сражения случился конфликт Максимилиана и Василия и договор не был подписан; однако польские дипломаты искренне считали, что это они не допустили союза Габсбургов и Москвы. Сейчас себе этот успех приписывают даже не поляки, а белорусы, которых под Оршей просто не было (по крайней мере тогда ещё никто не подозревал об их существовании).
В общем, налицо «Конотопский синдром». Берется часть истории соседнего государства, его мнимые успехи приписываются несуществующей общности — и пошла писать губерния: величайшая «перамога» (не путать с «перемогой») над москалями, белорусская армия, белорусские флаги и т.д. и т.п. Такая пляска на чужой крови свойственна только молодым и ничтожным нациям, которые из-за отсутствия собственной истории вынуждены воровать её у соседних народов. В случае белорусов это принимает вполне гротескные формы. Если у украинцев уже в этом плане полная безысходность, то «свядомым» ещё тяжелее, чем «свидомым». У украинцев хотя бы были относительно независимые воеводы и правители примерно на той территории, где ныне располагается так называемая Украина, а у белорусов нет НИЧЕГО. Они вынуждены записывать своих палачей и поработителей в национальные герои, польских и литовских феодалов — в свядомых национал-революционеров и т.д. до бесконечности. Выходит полный гротеск, когда, например (удаляясь от оршанской тематики), Костюшко и Калиновский, шляхтичи, презиравшие белорусское «быдло», записываются в великие литвины, а Муравьев и Суворов, спасавшие православных крестьян западной России (то бишь белорусов) от польского террора, становятся «палачами» и «захватчиками». Но мир маленьких, молодых и вечно униженных наций именно таков.
Тем не менее, реальность не сильно лучше свядомых фантазий: ВКЛ, как много раз до этого, поставило на татарскую карту и также проиграло. Отношения ВКЛ и татар вообще были очень интересными:
«История Великого Княжества Литовского в свое время представляет нам необыкновенное событие. Когда вся Европа вооружилась мечом и ненавистью против мусульман, — тогда благоразумная политика государей литовских, с любовью и гостеприимством, приглашала в свои владения татар, которые принуждены были от стечения разных обстоятельств оставлять свою родину и добровольно переселялись в Литву. Здесь-то, именно, мудрая предусмотрительность литовских государей наделяла татар землями, покровительствовала их вере и, в последствии времени, сравняла их с туземными дворянами, избавив от всех почти налогов. Для тогдашней современной эпохи это было дело большой смелости и ума высшего, крепкого: вот причины, почему великие князья литовские подвергались клеветам со стороны ливонских меченосцев, выставлявших князей, как врагов христианства, требуя им мщения…
Великие князья литовские даже с пленными татарами обращаются не так, как другие христианские государства, для которых татары — бусурмане, варвары, и с которыми ведется вечная война и все усилия направляются к тому, „чтобы рука христианская высилась над бесерманством“; поэтому-то для пленных мусульман было там вечное рабство. — Современные историки описывают обхождение Витовта с пленными татарами выше того века и чужих примеров, как человеколюбивое и глубокой политики дело. Кротостью и беспримерной терпимостью их веры, Витовт как бы привязал к себе всех татар. Такими началами руководствовались и последующие государи… И татары, с своей стороны, умели отплатить за эти благодеяния признательностью и верностью тому краю, в котором они были приняты не как пленные невольники, но как братья, по собственным их словам (в просьбе к Сигизмунду 1-му)…»
(А. Мухлинский. Исследование о происхождении и состоянии литовских татар, 1857)
В общем, вопрос, кто под Оршей был защитником христианской Европы: Третий Рим, находящийся в дружеских отношениях со Священной Римской империей, или же княжество многонациональных татаро-литвинов, будет мучить ещё много-много поколений. Сотни белорусских националистов будут рассказывать красивые сказки про то, как они в одиночку победили 10 миллионов москалей, но, полагаю, что празднование битвы под Оршей не спасёт свядомый проект. Во-первых, потому что это ложь чуть более, чем целиком, во-вторых, потому что нация — это больше, чем «вот у нас есть флаг, мы под этим флагом побили москаляк». Но большего ни у одной нации на территории бывшего СССР нет.
