Государство — основная организационная форма большинства человеческих обществ на планете. Этой аксиоме вот уже несколько сотен лет, и несмотря на то, что в XXI веке перед государством встаёт множество серьёзных вызовов, оно по-прежнему продолжает объединять людей вокруг себя.
Государство имеет несколько ключевых признаков, которые позволяют назвать его государством. Это территория, население, наличие принудительного аппарата и бюрократии, обладание суверенитетом (то есть способность государственной власти самостоятельно проводить внутреннюю и внешнюю политику без контроля извне), а также всеобщий характер (то есть обязательность исполнения государственных законов, действующих на его территории).
Однако так было не всегда. При виде современных государств нельзя не задаться вопросом, как люди обходились без них, как выглядели другие, альтернативные государству, формы общественного устройства и почему именно государство выиграло борьбу за право быть главной политической единицей в Европе (а значит и в мире).
Началом современного государства принято считать 1648 год, когда в двух городах на северо-западе Германии — Мюнстере и Оснабрюке, был подписан ряд соглашений, вошедших в историю как Вестфальский мир (по названию исторической области, в которой находились оба города). Этот мирный договор завершал собой Тридцатилетнюю войну — грандиозный общеевропейский конфликт, длившийся с перерывами с 1618 года.
Война, имевшая изначально исключительно религиозную подоплёку, со временем превратилась в борьбу за гегемонию в Европе. К 1648 году сложившиеся национальные государства вроде Швеции, Франции и Нидерландов наглядно продемонстрировали, что способны защищать себя и вести внешнюю политику куда более эффективно, чем архаические образования вроде Священной Римской империи, Святого Престола или множества феодальных держаний в германских и итальянских землях.
Вестфальский мир заложил основы так называемого Вестфальского порядка международных отношений, действующего до сих пор, в котором основным (и долгое время единственным) политическим актором выступает государство. Предыдущий порядок окончательно канул в Лету. Он не получил какого-то своего, особого названия, а потому для простоты понимания именуется «средневековым». О нём и пойдёт речь.
Прежде всего, необходимо отметить, что в средневековой политической системе господствовал династический принцип, то есть феодальные династии признавались основными акторами в европейских отношениях. При этом существовала определённая иерархия правителей и, соответственно, их владений, что немыслимо в Вестфальской системе, где все акторы (то есть государства) юридически равны между собой.
Старшим по рангу феодальным властителем во всей Европе являлся император Священной Римской империи, который воспринимался как светский глава всего христианского мира. Идея образования, объединяющего всю Европу, витала в головах европейцев на протяжении столетий после фактического падения Западной Римской империи — причём основными её проводниками стали как раз представители варварских королевств, которые когда-то нанесли «оригинальной» империи смертельный удар.
Даже спустя несколько веков после 476 года фактические правители варваров на Западе добивались у правителей Восточной Римской империи титула патрициев и консульских должностей, как будто империя на Западе продолжала существовать. Однако попытки византийских императоров фактически контролировать своих далёких поданных и противодействие римского епископа, опасавшегося гегемонии Константинопольской патриархии, заставляли варварских королей думать о «своём» императоре Рима.
Многовековая мечта была исполнена на Рождество 800 года, когда Папа Лев III короновал правителя франков Карла Великого «римским императором». Константинополь, изначально разгневанный тем, что кто-то кроме него смеет обозначать преемственность от Римской империи, всё же признал титул Карла в 812 году. После раздела Каролингских владений в 843 году правители Италии ещё продолжат какое-то время короноваться императорами Запада, но после 924 года эта традиция сойдёт на нет.
Титул был возрождён в 962 году, когда правитель усилившегося Восточно-Франкского (Германского) королевства Оттон I был коронован Папой «императором римлян и франков». После небольшого пика императорской власти в первой половине XI века, полномочия императоров начали уменьшаться под давлением епископата во главе с Папой и светских князей. Императоры проиграли «борьбу за инвеституру», то есть уступили Святому Престолу право назначать епископов в Империи.
В 1356 году Рим издал «Золотую буллу», ограничившую императорскую власть и в области светских отношений. Согласно данной булле, императору запрещалось вмешиваться во внутренние дела князей в пределах их владений. Кроме того, устанавливалась процедура избрания нового императора семью наиболее влиятельными феодалами империи, получившими титулы курфюрстов. Курфюрстами стали архиепископы Майнца, Трира и Кёльна, король Богемии, пфальцграф Рейнский, герцог Саксонии и маркграф Бранденбурга.
При этом император продолжал находиться на самом верху феодальной иерархии Средневековой Европы. Несмотря на поражение в борьбе с Церковью за инвеституру, императоры не оставили своих амбиций. В конце XII века империя стала называться Священной Римской — ещё одна претензия на сохранение духовной власти.
После того как в XV веке императоры потеряли свои итальянские владения, империя превратилась в преимущественно немецкое образование, а потому с 1512 года официально использовалось наименование «Священная Римская империя германской нации».
Гербы европейских феодальных образований на 1519 год. Наиболее близки к имперскому орлу семь гербов курфюршеств
Правители таких феодальных образований, как Англия, Шотландия, Франция, Кастилия, Арагон и ряда других земель, носили титул королей. Короли уступали императору и римскому Папе по степени иерархической важности, но тоже были независимыми правителями, проводившими самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику.
Более того, несмотря на формальное подчинение Святому Престолу, некоторые короли позволяли себе вступать в противоборство с Папами, причём порой весьма удачно для себя. Ярчайшим примером может служить «Авиньонское пленение пап», когда с 1309 по 1378 год понтифики имели постоянную резиденцию в городе Авиньон на юге Франции, являлись этническими французами и проводили политику в интересах французского короля.
Ещё ниже по феодальной лестнице находились князья, герцоги, графы и прочие феодалы. Они не считались самостоятельными правителями и номинально находились в вассальной зависимости от императора или королей. Тем не менее, как уже подчёркивалось выше, имперские князья имели значительную автономию, закреплённую «Золотой буллой» и могли оказывать давление на императора.
Феодалы, формально зависимые от королевской власти, часто обладали куда большей властью, чем их более титулованные суверены. Так, домен французской короны располагался на территориях, прилегающих к Парижу, в то время как вся остальная Франция была поделена на множество феодальных владений, зачастую более крупных, населённых и могущественных. К их числу, например, можно отнести герцогство Бургундия или герцогство Аквитания.
Франция в 1180 году. Королевский домен выделен голубым цветом
В самом низу феодальной иерархии располагались города-государства. Отсутствие полноценных феодальных династий во главе этих образований делало вольные города «неполноценными» в глазах прочих игроков. Подобное положение вещей не мог изменить даже значительный экономический и политический успех городских республик вроде Венеции или Любека и множества других итальянских и германских городов.
Феодальные династии играли роль основных акторов внешней политики — отсюда такая большая роль «брачной дипломатии». В числе самых успешных брачно-дипломатических побед была «Анжуйская держава», сложившаяся после брака Генриха, графа Анжу и герцога Нормандии с герцогиней Аквитанской и Пуатье Элеонорой.
После получения Генрихом английской короны в 1154 году владения дома Анжу включили в себя не только собственно Англию, но и большую часть северной и западной Франции. Нельзя забыть и о Кревской унии 1385 года, когда в результате брака литовского князя Ягайло и польской королевы Ядвиги королевство Польское и великое княжество Литовское были объединены под властью династии Ягеллонов.
Владения дома Анжу при Генрихе II
Польско-литовская уния в XIV — XV веках
Господство религиозного мировоззрения, основанного на христианстве, также можно назвать одним из признаков средневековой политической системы. Глава католической церкви — Папа Римский, обладал огромной духовной властью, которая зачастую перетекала во власть политическую. Так, Папы разрешая, или, наоборот, запрещая браки между представителями владетельных домов Европы контролировали «брачную дипломатию».
В качестве средства давления на светских феодалов, от князей до самого императора, Святой Престол мог наложить интердикт на владения непокорного сеньора. Интердикт подразумевал запрет на богослужения и совершение религиозных обрядов на территориях, принадлежащих феодалу. Наложение интердикта могло побудить подданных сеньора восстать против него. В ходе наиболее острых конфликтов Папа мог и вовсе отлучить соперника от церкви, как это произошло с императором Фридрихом II Гогенштауфеном в 1239 году.
Претензии Святого Престола на высший сюзеренитет в Средневековой Европе опирались на так называемый «Константинов дар». Считалось, что в начале IV века римский император Константин Великий в благодарность за исцеление от проказы отписал Папе Сильвестру власть над всеми епископами в своих владениях, а также Западную часть империи в придачу. Подложность «дара» и вообще всей истории была установлена лишь в середине XV века, хотя католическая церковь цеплялась за него вплоть до XIX века.
В основе тогдашней картины идеального мира лежал принцип «ордо»: Единая Европа, где светская власть принадлежит императорам, а духовная — Святому Престолу. Последнюю попытку построить «ордо» предпринял Карл V Габсбург в первой половине XVI века уже на исходе господства средневековой политической системы. Объединив под своей властью Испанию, Нидерланды, Южную Италию, Хорватию, Богемию, часть Венгрии и Трансильванию, Карл так и не сумел создать «дивный новый мир» имперской власти и католической веры.
Рассматривая политические характеристики господствовавшей в Средние века системы, нельзя забывать и о моральных принципах, свойственных ей. Правитель имел право распоряжаться своими землями так, как он сам захочет, и в результате множество феодальных владений были проданы, подарены, отошли в качестве наследства или приданого.
Феодал не нёс моральной ответственности за врученные ему земли, рассматривая их лишь как средство удовлетворения потребностей своей династии. Престиж монарха измерялся его личными добродетелями и вкладом в общее дело христианства. Само подданство было очень расплывчатым, в силу неопределённости самих границ феодальных владений.
Кроме того, существовала и система двойного подданства, когда суверенами жителей определённой территории могли быть сразу два феодала. Подобная ситуация, к примеру, существовала в Шлезвиг-Гольштейне. Люди, проживавшие там, были одновременно подданными и гольштейнского герцога, и короля Дании.
Дипломатические средства вроде «брачной дипломатии» или наследования приводили к тому, что один и тот же феодал мог стоять во главе абсолютно отличных друг от друга в этническом и культурном отношении земель. Более того, зачастую территории, принадлежащие одному суверену, оказывались территориально разобщёнными. Ярким примером могут служить Габсбурги, о которых уже упоминалось выше.
Владения дома Габсбургов при Карле V
Новое время, кардинально изменившее политические, социальные, экономические и культурные отношения в Европе, похоронило средневековый порядок. Важнейшим структурным изменением стало появление национальных государств, которые стали отныне главными акторами европейских отношений, заменив собой феодалов и их династии. На внешнеполитической арене отныне боролись или сотрудничали уже не отдельные феодалы, а суверенные национальные государства.
Вестфальский мирный договор, прежде всего, положил конец феодальной иерархии. Было ликвидировано формальное старшинство императора. Отныне все государи, независимо от того, как они титуловались, считались носителями суверенной власти, что было закреплено формулировкой: «Каждый король есть император в своих владениях».
Главным признаком этой власти была самостоятельность правителей во внутренней и внешней политике. Немаловажно отметить и тот факт, что на переговорах в Мюнстере и Оснабрюке присутствовали не только представители императора и европейских королей, но и уполномоченные от князей, герцогов и прочих имперских феодалов. Кроме того, не забыли и представителей от вольных городов.
Участие городов и мелких княжеств в переговорах подчеркивало, что отныне они считаются полноценным субъектами международного права, равными королям и императору. Наконец, отдельные пункты мирных договоров закрепляли независимость Республики Соединённых Провинций Нидерландов и Швейцарской Конфедерации. Это означало, что отныне республики тоже уравнивались в правах с монархическими государствами.
Новая система международных отношений привела, кроме всего прочего, и к секуляризации политической системы. Протестантская Реформация XVI века привлекла на свою сторону королей Англии, Шотландии, Швеции, Дании, а также многих князей северной и центральной Германии. Для них, а значит и для их подданных, Папа больше не обладал никаким духовным авторитетом и не мог влиять на внутреннюю и внешнюю политику указанных государей.
Установленный Аугсбургским миром 1555 года принцип «Чья земля, того и вера», а также заменивший его в Вестфале в 1648 году принцип веротерпимости, тоже ослабили способность Святого Престола влиять на непокорных светских властителей. Вместе со светскими идеалами оформился и государственный интерес. Отныне государи руководствовались прежде всего государственными или торговыми соображениями, игнорируя религиозную мотивацию.
Появление национальных государств поставило окончательный крест на мечтах католической церкви о единой европейской империи под духовным владычеством пап. Отныне Европа представляла собой множество, а не единство. Сам Папа Римский превратился в такого же светского правителя Папской области с центром в Риме, как и прочие европейские монархи.
Изменились и основы светской власти. Отныне монарх не мог по моральным соображениям поступать в ущерб интересам своего государства. Его долгом становилось преумножение сил и средств своей страны, а не их растрата, пусть даже того требовала «рыцарская честь» и необходимость защиты церкви. Постепенно интересы государства начинали трактоваться как более широкие и важные, чем интересы одного человека, даже если этим человеком был сам монарх. Развивались представления о существовании «основных законов», на которых основывались «законы королевства», недосягаемые для королевского произвола.
Почему же средневековая политическая система, в конце концов, оказалась несостоятельной?
Как видим, в Европе Средних веков феодальные правители были ограничены в принятии собственных решений двумя факторами — феодальной лестницей с системой взаимоотношений «суверен-вассал», а также духовной властью католической церкви. Лишь создание национальных государств позволило их правителям проводить по-настоящему суверенную внутреннюю и внешнюю политику.
Кроме того, именно национальное государство оказалось способно аккумулировать максимум сил для борьбы за выживание. Феодальные владения средневековой Европы были слишком малы, а их правители обладали недостаточным авторитетом. Империя же, в силу неразвитости бюрократического аппарата и своего размера, тоже не имела возможности эффективно сосредотачивать силы.
Если «вестфальский миропорядок» основывался на системе баланса сил, то в «средневековом» баланс делало невозможным существование двух мощных господствующий центров силы — папского и императорского престолов. Сам по себе примат религиозного мировоззрения, претендовавшего на абсолютную истинность и желательность «ордо», делал баланс сил невозможным. Лишь замена религиозного мировоззрения светским взглядом на мир оказалась способна сделать баланс сил реальностью.
«Средневековая» же система проигрывала «вестфальской» в главном: она не могла обеспечить своим участникам полной безопасности. Феодальные образования часто были слишком слабы, чтобы чувствовать себя уверенно, и слишком несамостоятельны, чтобы в случае нужды эффективно обороняться. Территории часто переходили из рук в руки, и полноценное равновесие сил всякий раз оказывалось невозможно.
Вестфальская система давала акторам международных отношений слабые, но гарантии, и вручала им их собственную судьбу. Основой такого миропорядка стало национальное государство — и остаётся ей до сих пор.
