Ранее:
Зимой 1789–1790 года русские опять разделили свой флот между Ревелем и Кронштадтом. В свою очередь шведы, заключив мир с Данией, решили воспользоваться своими климатическими преимуществами, о которых мы говорили ранее. Лед в Карлскроне сошел в начале марта, флот немедленно вооружили и укомплектовали, и в апреле он был готов к выходу.
Пожалуй, Зюдерманландскому следовало, не отвлекаясь на мелкие стычки, вести всю массу кораблей (вместе с армией, посаженной на гребные суда) к Ревелю, а там высадить десант и уничтожить Ревельскую эскадру под командованием Чичагова.
Зачем шведы решили демаскировать свои намерения и сделать набег на Балтийский порт (ныне Палдиски) — с точки зрения логики понять невозможно. Хотя нет, дело в отвратительной работе разведки Швеции, которая почему-то решила, что 10–12 русских кораблей зазимовали в необорудованном тогда еще Балтийском порту. 12 марта 1790 года из Карлскроны вышли 32-пушечный фрегат «Яррамас» (Jarramas), 18-пушечный шлюп «Улла Ферзен» (в части книг он назван фрегатом, он нес восемнадцать 6-фунтовок, но ни по размерам, ни по вооружению фрегатом назвать его нельзя. Да, судно имело прямое парусное вооружение, но и только. Мы приводим его название согласно английской классификации), 8-пушечный куттер «Хуссар» и 6-пушечная шхуна «Коссакен» (Cossaquen).
Бессмысленная мера: если бы в Балтийском порту действительно укрылись 10–12 боевых кораблей русских, то посылать туда эскадру из 4 шведских было глупо. Если кораблей там не было — то зачем было делать этот налет, раскрывая свою стратегию перед противником?
Командир отряда Рудольф Седестрём утром 17 марта подошел к Балтийскому порту, никаких кораблей не обнаружил, высадил десант в 110 солдат, сжег и разграбил склады, повредил причал, сбросил в море пушки, даже не установленные еще на батареях. Шведы уничтожили 49 орудий разных калибров, 54 тысячи мешков муки, сожгли 400 лоадов корабельного леса, до 30 зданий и пакгаузов и обмундирования на 2000 человек. Жители города, оставшиеся без защиты, заплатили 4000 рублей, чтобы нападающие не трогали частного имущества. В 9 часов утра 18 марта эскадра подняла паруса и взяла курс на Карлскрону.
Балтийский gорт, 1789 г.
Комендант Балтийского порта полковник де Роберти не принял никакого боя и увел гарнизон за пределы города. Екатерина была в ярости:
«Негодяй де Роберти сделал постыдную капитуляцию; магазины выжжены, пушки заклепаны и от города заплачено 4 тысячи. Что же он спас, хочу знать? Себя только?»
Позже де Роберти попал под суд — его приговорили к расстрелу, но императрица помиловала незадачливого коменданта.
Тактический успех оказался для шведов стратегическим провалом. Теперь стало понятно, что шведский флот вооружился в этом году рано, и скорее всего попытается воспользоваться разделением Ревельской и Кронштадтской эскадр, чтобы разбить их по частям. Чичагов прибыл в Ревель в начале апреля с задачей вывести Ревельскую эскадру в Кронштадт и соединить ее с основными силами. Порт очистился ото льда 26 апреля, и 27-го планировался выход кораблей к Котлину. Однако 2 мая Чичагов получает рескрипт от канцлера Безбородко с приказом не покидать Ревель: Кронштадтская эскадра, как только сойдет лед, сама придет к Наргену и соединится с Ревельской.
Тут возникает два вопроса. Во-первых: а почему Чичагов не вышел ранее? Ведь он собирался покинуть гавань 27 апреля! И во-вторых: а с какой стати канцлер Российской Империи указывает главнокомандующему Балтийским флотом, как вести войну и кто с кем должен соединиться?
Во время войны именно главнокомандующий несет весь груз ответственности — он двигает туда-сюда эскадры и отряды, он решает, где, когда и какими силами дать бой противнику. Чичагов же просто устранился от этих проблем, решив, что «сверху виднее».
От зашедшего в Ревель датского судна 7 мая узнали, что шведы уже вышли в море. Казалось бы, сама судьба говорит — надо срочно идти в Кронштадт и соединять эскадры. Но Чичагов, отговариваясь тем, что восточнее гавани еще есть плавучие льды, остается на месте. Таким образом, русские не соединили флоты, и в Ревеле остались 11 линейных кораблей и 5 фрегатов, которые шведская сила в 23 линкора и 8 фрегатов вполне могла уничтожить.
К счастью, шведы опять подыграли нам, потому что в очередной раз промедлили. Лишь 1 мая 1790 года их флот покинул Карлскрону. Но Чичагов этим шансом не воспользовался.
Враг появился у Балтийского порта 7 мая (опять-таки безосновательно предполагая, что там будут русские корабли), а затем направился к Ревелю и подошел к нему утром 13-го. Чичагов, заранее предупреждённый о приближении шведов, решил принять бой в бухте, построив свои корабли в линию от гавани до отмелей Вимса. Из Чернышева, «Великие сражения русского парусного флота»:
В первой линии находилось 10 линейных кораблей («Ростислав» [флаг адмирала В.Я. Чичагова, капитан 2 ранга П.В.Чичагов], «Саратов» [флаг вице-адмирала A.B. Мусина-Пушкина, капитан 2 ранга Н.И. Барш], «Кир Иоанн» [капитан-бригадир Е.Е. Тет], «Мстислав» [капитан 1 ранга А.И. Денисов], «Св. Елена» [флаг контр-адмирала П.И. Ханыкова, капитан 1 ранга К.Е. фон Брейер], «Ярослав» [капитан-лейтенант С.Н. Телепнев], «Победоносец» [капитан 1 ранга А.И. Тимашев], «Прохор» [капитан 1 ранга Ф.Г.Скорбев], «Болеслав» [капитан 2 ранга Н.И. Шешуков], «Изяслав» [капитан 2 ранга Е.К. фон Сиверс] и фрегат «Венус» [капитан 2 ранга Р.В. Кроун]); во второй, против промежутков кораблей, четыре фрегата «Подражислав» (капитан-лейтенант К.И. фон Гревенс), «Слава» (капитан-лейтенант Р.Ф. Свитин), «Надежда Благополучия» (капитан-лейтенант H.A. Бодиско), «Прямислав» (капитан-лейтенант Е.В. Лазарев-Станищев), имея на флангах бомбардирские корабли «Страшный» (капитан-лейтенант A.C. Бабаев) и «Победитель» (капитан-лейтенант H.A. Тутолмин). В третьей — 7 катеров: «Меркурий», «Нептун», «Счастливый», «Летучий», «Вестник», «Лебедь», «Волхов». Остальные суда находились в гавани, у ворот которой в полной готовности к действию стояли канонерские лодки, а в глубине — 2 брандера и вспомогательные суда. Правый фланг линии кораблей упирался в отмель, а левый прикрывался батареями Ревельской крепости. Обойти с фланга и взять русские корабли в два огня шведы не могли. У всех судов, расположенных на рейде, завезены были верпы для двойного шпринга, и при появлении неприятеля наши корабли повернулись к нему правым бортом.
Ревельское сражение, 1790 г. План атаки
Таким образом, шведам требовалось прорвать линию, которую прорвать было невозможно. Кстати говоря, если бы при Трафальгаре ветер оказался посильнее, и франко-испанцы успели бы сомкнуть линию — получилось бы такое же Ревельское сражение, а имя Нельсона сейчас ассоциировалось бы с недалеким неудачником, необдуманно бросившимся прямо на стену сплошного огня.
Что мог в этой ситуации сделать шведский флот? Либо попытаться обойти русскую линию справа или слева, рискуя влезть на отмели и получая залпы с берега и канонерок, либо каким-то образом нарушить русскую линию, спуская на нее брандеры. Принц Зюдерманландский выбрал третий вариант — он пошел на линию в лоб.
Шведы имели 23 линкора и 8 фрегатов:
Неприятель начал спускаться ближе к левому флангу русской линии с намерением сделать поворот на 90 градусов, выстроить свою линию и атаковать. Глупость подобной затеи очевидна — шведы спускались на русских в двух колоннах, их головные корабли имели возможность вести огонь только из носовых орудий, тогда как эскадра Чичагова могла позволить себе полные бортовые залпы трех-четырех кораблей. Если уж скандинавы хотели произвести бой «линия на линию», то им стоило идти на русских либо строем фронта, либо большим количеством колонн. Тогда, по крайней мере, они имели бы носовые орудия нескольких кораблей против бортовых залпов русских линейных кораблей.
Естественно, как только шведы вошли в сферу огня русских линкоров, их головные корабли начали получать сильные повреждения от сосредоточенного огня русских. В результате шедший впереди «Конунг Адольф Фредерик» слишком рано повернул бортом к противнику и дал бортовой залп, однако его ядра легли с большим недолетом.
Другие шведы держали наш огонь и подходили ближе, разворачиваясь бортом, но и они оказались подавлены превосходством русского огня и терпели большие потери. На линкоре «Конунг Густав III» один из убитых марсофлотов, падая в море, зацепился камзолом за шкив, и подветренный фока-барс перестал действовать. Шведский флагман потащило на 100-пушечный «Ростислав», который неторопливо, как на учениях, всаживал в дрожащий от ядер шведский корабль залп за залпом. Контр-адмирал Нерденшельд с бутылкой рома выбежал на шканцы и в панике носился туда-сюда, крича и умоляя сделать что-нибудь. Наконец, шальной обломок упал на труп злосчастного марсофлота, камзол порвался, шкив освободился, «Густав III» смог повернуть вдоль русской линии и выйти из-под вражеского огня.
Иван Айвазовский. Ревельское сражение
64-пушечный корабль «Принц Карл», шедший пятнадцатым в линии, потерял грот и фор-стеньги, и после десятиминутного сражения бросил якорь и вместо шведского флага поднял русский. На захваченном корабле взяли в плен 520 человек экипажа.
После этого шведские корабли начали выходить из боя, в 11.30 утра 60-пушечный «Раксен Стендер» вылетел на риф у Вимса. Снять его шведы не смогли — пришлось сжечь. Еще один шведский корабль — 64-пушечный «Таппархетен» — вылетел на мель у Наргена. Корабль еле освободили, сбросив за борт 40 пушек и срубив мачты. Шведский флот отошел к Готланду — чиниться и подсчитывать потери: 51 человека убитыми, 81 раненными, 520 пленными. Русские потери оказались ничтожны — 8 убиты и 27 ранены.
Чичагов отлично провел оборонительный бой, но глупости шведов это не отменяет. Такой результат — прежде всего шведская заслуга. Русскую линию атаковали в самоубийственной манере; Зюдерманландский в очередной раз подтвердил, что он не флотоводец, и зря занимает место главнокомандующего шведским флотом.
У Готланда герцог проторчал до конца мая, ожидая повелений Густава III. Король тем временем пытался исправить его ошибки. У Фридрихсгама 15 мая Густав со 110 судами гребного флота (10–12 больших кораблей — гемамы, турумы, 20 галер, 70 канонерок и ялботов) атаковал русский отряд из 63 кораблей (3 полупрама, 16 каиков — полугалер, 10 дуббель-шлюпов, 34 канонерки) бригадира Михаила Слизова, пытаясь с налета взять крепость десантом. Слизов же на 700 саженях выстроил линию, чтобы не дать шведам прорваться в гавань. Подпустив к себе врага на картечный выстрел, Слизов открыл по нему сильнейший огонь из всех орудий. Отчаянный бой продолжался около трех часов, правое крыло шведов начало уже отступать, а левое заметно колебалось, как вдруг в русском отряде сказался недостаток в снарядах. Слизов приказал немедленно отойти, продолжая отстреливаться холостыми. Десять судов, которые не удалось вывести из-под огня, русские сожгли.
Сражение у Фридрихсгама, 15 мая 1790 г.
С остальными силами своего отряда бригадир отошел под защиту Фридрихсгамских укреплений. Пожалуй, Густав мог бы на плечах отступающих прорваться на рейд Фридрихсгама, и если не высадить десант, то хотя бы до конца уничтожить вражескую флотилию, тем самым сильно ослабив русский гребной флот и захватив стратегическую позицию. Но король сначала выставил ультиматум Слизову (по сути — дал передышку), сделал ленивую попытку десанта на следующий день, был отбит, а потом и вовсе поворотил в открытое море и двинулся к Выборгу.
Зюдерманландский же получил приказ атаковать Кронштадтскую эскадру и обеспечить гребному флоту с десантом свободный проход к Петербургу. Он двинулся к Котлину.
Что касается Кронштадтской эскадры Круза, то лед в гавани вскрылся 14 мая — Чичагов, покидая Ревель 11-го, как было предписано Екатериной, пришел бы на чистую воду! Круз же 18-го получил указание от императрицы — выходить по способности в море и искать шведов. Государыня поверила донесению Чичагова о том, что шведы потеряли как минимум 3–4 корабля, количество линкоров оценивала 18–19 (на самом деле имелось 23, а в бою участвовал 21), и потому считала, что неприятель располагает не более чем 15 линейными кораблями. Круз имел 17 линкоров и 4 фрегата — дело представлялось несложным. 27 мая снялся с якорей и Чичагов, чтобы наконец соединиться с Кронштадтской эскадрой.
Круз, в свою очередь, застрял 27 мая у Красной Горки, лавируя с противным ветром и затормозив движение. Именно там и встретились шведский флот и русская Кронштадтская эскадра. Шведы 2 июня выстроили линию, русские приготовились к бою, но Зюдерманландский так и не дал приказа атаковать. Чем он руководствовался — не совсем понятно — промедление играло на руку Крузу, к которому в любой момент мог присоединиться Чичагов.
Утром 3 июня задул ост, и теперь русские были на ветре. Круз пошел в атаку, выстраивая линию. Бой начался в 3.30 ночи и продолжался 4 часа. Шведы избегали близких расстояний, сражение шло на дистанции в 600–800 ярдов. Круз писал в донесении: неприятель «спускался на такое расстояние, что ядра едва доставать могли, что заставило меня запретить стрелять». Чуть ранее, примерно в полночь, с севера появились шведские канонерские лодки, которые пробовали было вмешаться в сражение, но были отогнаны дежурными фрегатами и куттерами.
Бой линкоров продолжился 4 июня в 15.00. Шведы выстроили линию и спустились на русский флот. 21 линейный корабль и 8 фрегатов против 17 кораблей и 2 фрегатов (причем с нашей стороны в бою участвовало только 13 линкоров, так как 4 корабля из-за разрыва собственных орудий выкатились из линии и ушли исправлять повреждения).
Шведы, несмотря на огромное преимущество в числе кораблей, снова вели бой вяло и на дальней дистанции. В 17.30 они отошли мористее. Всего в двухдневных боях у Красной Горки русские потеряли 94 человека убитыми и 246 человек ранеными (из них — 5 человек убитыми и 29 раненными от собственных разорвавшихся пушек). Шведские потери примерно равны — 84 человека убитыми и 283 раненными.
Красногорское сражение, линия против линии
Утром 5 июня на горизонте показались паруса Ревельской эскадры Чичагова и шведы ушли на север, к Выборгу, где соединились с армейским флотом Густава III. А 15-го они оказались заблокированы в Выборгской губе соединенными эскадрами Чичагова и Круза, причем с юга еще напирал и гребной флот Нассау-Зигена. Густав III вместе с армией и флотом попал в ловушку, из которой не было выхода. Шведская эскадра держалась компактно, готовясь к прорыву.
Русские силы были распределены между выходами из Бьорке-Зунда и Выборгского залива. Отряд капитана 2 ранга Кроуна (3 фрегата и 2 куттера) лавировал у Питкопаса({{1}}). Между отмелью Кюйнеми и банкой Пассалода располагался отряд контр-адмирала Ханыкова (3 фрегата). У банки Репье стоял контр-адмирал Илларион Повалишин с 5 линкорами и 1 бомбардирским судном. Центральные силы русского флота под командованием Чичагова, растянувшись от банки Репье до острова Ронд, находились напротив главных шведских сил. Бьорке-Зунд контролировала русская гребная флотилия под началом принца Нассау-Зигена.
План Выборгского сражения. Нажмите для увеличения
В 4 часа утра 3 июля шведский флот пришел в движение, дождавшись долгожданного оста, который позволял ему вырваться из выборгской ловушки. Герцог Карл приказал выстроить линию, под ее прикрытием с севера в нескольких колоннах шли иолы, галеры, канонерские лодки, транспорты. Около 6 часов утра голова шведской эскадры находилась у Крюсерорта, а замыкающие еще — у северной оконечности Пейсара. Тем временем гребная флотилия шведов вела бой с отрядом Лежнева, и как только флот Густава III вытянулся со своей стоянки, канонерские лодки, связавшие Лежнева боем, получили приказ уйти за линию линкоров и фрегатов. Линия, в свою очередь, двинулась вперед — но 56-пушечный «Финланд» сразу же вылетел на мель.
Чичагов, увидев, что противник начал движение, также приказал своим кораблям встать на шпринг и приготовиться к сражению. Зачем он это сделал — опять-таки непонятно. Шведы имели меньше сил, и Ревельское сражение их многому научило. Бросаться прямо на плотную линию неприятельских кораблей не имело смысла.
Обладая большим преимуществом в силах, русский адмирал по необъяснимой причине решил вести оборонительный бой. Возможно, он боялся маневрировать в Выборгской губе, изобилующей мелями и каменистыми островками; возможно, хотел повторить успех Ревельского сражения. В 7 утра был дан приказ «фрегатам возвратиться ко флоту». Чичагов всерьез рассчитывал на бой в линии баталии. При этом он не сомневался, что шведы пойдут на прорыв через восточный проход.
Иван Айвазовский. Морское сражение при Выборге
Однако в шведские планы это совершенно не входило. Густав III и герцог Карл решили прорываться на запад, между Крюсерортом и банкой Репье, навалившись всеми силами на отряд Повалишина. Головной 66-пушечный «Дристигхетен» решительно взял курс между 66-пушечным «Не тронь меня» и 74-пушечным «Всеславом» (расстояние между этими кораблями было 200–220 метров), и, приблизившись, осыпал русских книппелями и картечью. Повалишин ответил, но сказались особенности ближнего боя (расстояние между противоборствующими кораблями варьировалось от 50 до 70 метров) — шведы получали ужасные залпы в корпус, русские ядра прошибали вражеские борта насквозь, но шведские корабли быстро проскакивали, поскольку на таком расстоянии бить по рангоуту и такелажу русские не могли. К 7.30 «Всеслав», весь в дыму, дрался на оба борта; «Не тронь меня» потерял капитана; на бомбардирском судне «Победитель» шведские канонерские лодки и малые суда сбили весь рангоут. Авангард шведов прорвался на большую воду.
Лишь к 8.30 утра Чичагов решил дать подкрепления Повалишину, и приказал вице-адмиралу Мусину-Пушкину отправить 2 корабля на помощь сражающимся. Тотчас же «Константин» и «Двенадцать Апостолов» обрубили канаты и поставили паруса, однако между ними и кораблями Повалишина находилась банка Репье, поэтому сначала пришлось пройти к северу и лишь потом свернуть на северо-запад. К 9 часам утра «Константин» уже приближался к «Не тронь меня». К этому времени отряды Повалишина и Ханыкова были сильно повреждены и не могли уже эффективно противостоять шведам, которые несколькими колоннами разнокалиберных судов шли мимо них и обстреливали со всех сторон. От прицельного огня наши корабли спасал густой дым от сотен пудов сгоревшего пороха, он же мешал прицельно стрелять по противнику.
Этот дым сыграл плохую шутку со скандинавами — около 9 утра на банку Репье вылетел 64-пушечный «Гедвиг-Элизабет-Шарлотта», чуть позже однотипный с ним «Эмхейтен» сел на мель у Пассалоды, там же приткнулись 74-пушечный «Ловиза Ульрика», фрегаты «Уппланд», «Ярославец», куттер, 2 галеры и 3 транспортных судна.
В этот момент перед шведской линией появился «Константин», который тотчас же попал под продольный огонь — на нем оказалось сбито две брам-стеньги, причем русский корабль в ответ мог стрелять только погонными пушками.
Около 10.00 все пространство от мыса Крюсерорт к западу представляло собой поле боя. Немногочисленные русские корабли безуспешно старались противостоять прорыву шведского флота. В путь тронулись замыкающие шведские «Земира» и «Эникхетен». Чтобы не дать русским приблизиться, на отряды Повалишина и Ханыкова спустили 3 брандера, но в дикой спешке на брандере «Постийон» забыли отрубить заведенный конец ({{2}}). «Эникхетен» снимался с якоря «по-гусарски» — заранее поставили паруса, а потом обрубили якорный канат, и корабль рванул с места. Брандер, привязанный к кораблю, просто въехал в корму и сцепился крюком с бизань-русленем. Пламя сразу же охватило весь корабль, он потерял управление и навалился на 40-пушечный фрегат «Земира», который через 10 минут также ярко запылал.
Всю эту горящую массу потащило на русские «Всеслав» и «Пантелеймон», однако они успели отойти. На раскаленных шведах пушки, заряженные заранее командами, от жара начали стрелять сами по себе, причем часть из них довольно точно вела огонь по флагману Повалишина 74-пушечному «Святой Петр». Вскоре пламя на кораблях противника достигло крюйт-камер и они взлетели на воздух ({{3}}). Тотчас же русские спустили шлюпки — спасать выживших шведов — но их было такое множество, что достать всех не смогли.
Оставшиеся два шведских брандера перехватили и вывели на мель у острова Орисари, где они догорали до полудня.
К 11.00 весь шведский флот вышел из Выборгской губы на большую воду. Чичагов упустил противника. Повалишин и Ханыков с малыми силами не смогли сдержать напор ({{4}}). Из 27 русских линкоров в бою участвовали лишь 6, причем ни одного 100-пушечного.
Сам Чичагов потом утверждал: он не перекрыл линию прорыва, поскольку думал, что шведы пойдут на восток, но это неубедительное объяснение. Ведь в этом случае противник шел бы не к себе домой, а в сторону России! Если же проанализировать все приказы, данные адмиралом в промежуток между 7.00 и 11.00, складывается впечатление, что Чичагов либо был подкуплен шведами, либо в принципе не соответствовал своей должности. Он не допустил подхода на помощь Повалишину Кроуна, а когда эскадра Мусина-Пушкина все же снялась с якоря, ей сделан был сигнал пушечным выстрелом, буквально — по шканечным журналам: «Убавить паруса и не отдаляться от флота».
Элиас Мартин. Выборгское сражение 3 июля 1790 г.
Но вернемся к бою. В 13.00 шведы оказались в 4 милях к SSW от Видшера, тогда как основные силы русских только снялись с якоря! Беспомощность Чичагова наложилась на низкую подготовку русских капитанов: корабли снимались с якоря по 4-5 часов! Однако вскоре Чичагов с 17 кораблями кинулся в погоню. Около 19.00 противники подошли к Гогланду. Там русские нагнали отставший фрегат «Грипен»({{5}}) и 74-пушечный «София Магдалена», который в Красногорском сражении получил повреждения и шел медленно, сберегая мачты, поэтому не мог поставить все паруса. Около 20.00 шведа атаковали русские корабли, и вскоре он поднял белый флаг. Это оказалась единственная победа главных сил!
Порадовал лишь Кроун — он ушел со своей стоянки около полудня, и когда шведы двигались мимо Питкопаса, просто врезался на всех парусах в середину их галерного и шхерного флота. Кроун атаковал суда на оба борта, и один за другим шведы начали поднимать белые флаги. Противник пришел в смятение, «Венус» спустил все наличные шлюпки для высадки призовых команд, но Чичагов и здесь умудрился испортить дело. Он тотчас же приказал Кроуну присоединиться к главным силам, причем повторил этот сигнал трижды, так что Кроун был принужден оставить свои призовые команды на волю судьбы. Часть из них в результате очутилась в плену на шведских судах. Сумела удрать и яхта «Колдин», на которой находился сам король Густав.
Русский историк Головачев писал:
Если бы адмиралу Чичагову, вместо того, чтобы гоняться по морю за шведскими судами, в это время пришла только одна простая мысль: лечь в бакштаг на правый галс, хотя бы с худшею половиною своих судов и с полчаса только продержаться в этом направлении, то вся шведская флотилия сделалась бы для него самым легким призом. На 200 судах этой флотилии начальниками были у шведов младшие офицеры и унтер-офицеры. Они прошли сквозь огонь и дымный оглушительный водоворот у Крюсерорта и Орисари. В их ушах еще раздавались страшные удары от взрывов, и дым от большого Крюсерортского пепелища еще протягивался в их сторону. Все они готовы были сдаться по первому выстрелу с наших кораблей.
Но адмирал и здесь смог все запороть.
Последним призом русских стал 62-пушечный «Ретвизан», захваченный опять-таки благодаря Кроуну.
Из рапорта Кроуна:
С начала я думал атаковать его, став между им и шхерами, чтоб действовать левым бортом, где все орудия у меня были целы, но он находился от каменьев в столь близком расстоянии, что я опасался попасть на оныя или на мель, почему и должен был атаковать его с другой стороны, где имел две подбитые пушки.
Догоняя его, я начал бой, когда лег с ним борт о борт. Спустя несколько времени фрегат мой стал уходить вперед, имея крюйсель на стеньге, я хотел было положить и грот-марсель на стеньгу, но рассудив, что сие увалит меня под ветер, придержался круче и начал выходить к нему под нос. Тогда дав ему залп, я принудил его спустить свой флаг и поднять Российский.
Выборгское сражение завершилось. Шведы потеряли 7 линейных кораблей («Финланд», «Гедвиг-Элизабет-Шарлотта», «Эмхейтен», «Ловиза Ульрика», «София Магдалена», «Эникхетен», «Ретвизан»), 3 фрегата («Камила», «Уппланд», «Земира»), около 32 малых судов, 4500 человек убитыми, раненными и пленными. Потери русских — 300 матросов.
В Швеции эту битву окрестили «Выборгскими шпицрутенами», поскольку прорыв шведского флота у банки Репье очень напоминал проход солдат «сквозь строй». Поражение Густава III при Выборге заставило Швецию искать с Россией мира.
Обломки шведского линейного корабля «Энкхетен», обнаруженные в 1996 г.
Адмирал Чичагов получил орден Святого Георгия I класса, хотя в английском или голландском флоте его за такое командование ждали бы трибунал и виселица.
В принципе, Выборг стал точкой. Швеция более не могла продолжать войну, ее флот и армия оказались разгромлены. Да, под самый занавес войны они смогли подсластить пилюлю, разгромив русский гребной флот при Рончесальме, но этот бой уже ничего не решал.
России требовалось как можно быстрее развязаться с этой войной, поэтому Густаву предложили мир на основе довоенного статус-кво. Все силы Империи были направлены на данный момент на юг, и распыляться на севере не хотелось, да и просто не хватало сил.
14 августа 1790 года подписали Верельский мирный договор. Война со Швецией оказалась в нашем противостоянии с Турцией и англо-прусской коалицией гамбитом. Мы не смогли послать флот в Средиземное море и открыть второй фронт в Дарданеллах, потеряли темп наступления на юге, Турция получила определенную передышку, и в 1790 году даже попыталась начать наступательные действия на юге. Теперь нужно было многое начинать сначала. Из-за внутренних проблем из коалиции с нами самоустранилась Франция, 20 февраля 1790 года умер австрийский император Иосиф II, что привело к выходу Австрии из войны с Турцией, Польша все больше напоминала пороховую бочку, которая может рвануть в любой момент.
Надежда была только на русскую армию и флот, этих самых верных союзников России. Их победы придавали вес нашей внешней политике и заставляли считаться с нашими интересами.
Далее: «Крымский вопрос» императрицы Екатерины II: Турецкий фронт
[[1]]Из Сытинской «Военной энциклопедии»: Питкопас — хорошо закрытый рейд в финляндских шхерах, к западу от Выборгской губы. Имеет 2 входа, доступные для судов с 20-футовой (восточный) и 12-футовой (западный) осадкой. [[1]]
[[2]]Согласно шведским данным, шкипер на брандере был пьян в стельку.[[2]]
[[3]]Историк Головачев так прокомментировал это событие: «Окрестность дрогнула — и все наши корабли были покрыты дымом и засыпаны горящими обломками. Это страшное аутодафе окончательно замкнуло шествие шведского флота!» [[3]]
[[4]]Вообще удивительно, как отряд Повалишина уцелел. Он имел всего 372 орудия против 1734 пушек! И это не считая фрегатов и мелочи.[[4]]
[[5]]Позже он сумел сбежать, пользуясь темнотой.[[5]]
