Ранее: часть II
По традиции — сначала о динамике черноморской торговли.
Как мы помним, к 30-м годам XIX века через Балтику и Белое море было вывезено 1 919 000 четвертей зерна, а через Азовское и Черное моря — 868 000 четвертей, или 31 процент от всего экспорта.
Ситуация к 1850-м годам сильно изменилась. В 1851–1853 годах экспорт зерна через Черное море составлял уже 4 894 000 четвертей, или 64,5% всего российского экспорта. То есть вывоз основного нашего экспортного товара через Черное море стал теперь важнее даже Балтики и Белого моря. Именно поэтому вопрос о Проливах становился главнейшим в политике государства.
В прошлой серии мы видели, как бездарно Николай I не воспользовался шансами в 1829 и 1833 годах. И следующий шанс захватить хотя бы Босфор у нас появился как раз перед Крымской войной, в 1853 году.
Надо сказать, что еще до войны, с конца 1852 года, вариант высадки десанта в Проливах рассматривался как наиболее вероятный. Как писал Николай I австрийскому императору Францу-Иосифу в декабре:
«Я не знаю, каковы твои намерения, но каковы бы они ни были, ты можешь быть заранее уверен, что в случае твоей войны с Турцией это будет равносильно, как если бы турки объявили мне войну. Я поручаю князю Меншикову объявить это в Константинополе, а пока привожу на военное положение 4-й и 5-й корпуса, так же, как и Черноморский флот, и мы будем готовы.
Но я очень сожалею об этой печальной необходимости, так как если Оттоманская империя рухнет, что очень возможно, то последствия этого могут быть неисчислимы».
Уже 15 декабря Николай отдал первые военные распоряжения о «сборе резервных и запасных частей 5-го пехотного корпуса, 5-й артиллерийской дивизии и 5-го саперного батальона и о приготовлении всего необходимого для сбора по первому требованию таких же частей 4-го корпуса и запасных эскадронов и конных батарей 4-й и 5-й легких дивизий». А 7 января 1853 года Николай I излагает наметки военного плана на случай войны с Турцией. Он говорит о внезапном сокрушительном ударе, который превратит войну в молниеносную, чтобы ни французы, ни англичане не успели среагировать: «Быстрые приготовления, возможная тайна и решительность в действиях необходимы для успеха».
Что предлагает царь? Николай считал, что «сильная экспедиция с помощью флота в Босфор и Царьград может все решить весьма скоро».
Первую волну десанта, согласно плану, составляли 16 тысяч солдат при 32 орудиях, с необходимым числом лошадей при двух сотнях казаков — эти силы должен был перевести за один рейс Черноморский флот.
«Для десанта предназначались 13-я и 14-я дивизии с прикомандированными к ним частями. Для скорости они должны были выступить в трехбатальонном составе, доведя их до полного комплекта на счет четвертых батальонов. Артиллерия должна была иметь по одному запряженному зарядному ящику на орудие, а остальные ящики должны быть перевезенными без лошадей.
13-я дивизия в составе 12 батальонов при 32 орудиях предполагалась к посадке в Севастополе, а 14-я, в таком же составе, с прибавлением 5-го стрелкового батальона и двух сотен казаков должна была собраться в Одессе и, если хватит судов, то также сесть на присланную за ней эскадру.
И в Севастополе, и в Одессе предполагалось десанты посадить в один и тот же день и идти на соединение к Босфору. Ежели бы в это время турецкий флот вышел в море, то предполагалось сначала его разбить, а потом уже входить в Босфор. Если бы флот не вышел, то тогда следовало приступить непосредственно к прорыву в Босфор или высадкой в тыл батареям или прямой атакой мимо них на самый Царьград».
В случае удачного прорыва предполагалось встать перед городом и требовать полной капитуляции. В противном случае — бомбардировка и высадка десанта.
Одновременно Николая беспокоил вопрос: можем ли мы удержаться в Константинополе в случае появления в Дарданеллах европейского враждебного флота? Император полагал, что появление его можно и должно предупредить быстрым занятием Дарданелл. В таком способе действий Николай видел лучшее средство к скорому примирению с Турцией.
Но захват Дарданелл требовал расширения наряда сил. Поэтому для действий на суше Николай повелел приготовить 4-й пехотный корпус, 15-ю пехотную дивизию, 5-ю легкую кавалерийскую дивизию, шесть казачьих полков, плюс приданную к войскам артиллерию (до 80 стволов). Цель действий этого сухопутного отряда не была первоначально точно установлена, но в общем предполагалось, что он займет Придунайские княжества, а может быть и Болгарию по Троянов вал или до Кюстенджи, а далее станет действовать смотря по обстоятельствам.
Далее цитата из Зайончковского:
«Десантный отряд государь требовал приготовить немедленно, а сухопутный — к тому времени, когда, по времени года, признано будет возможным его движение.
Вопрос о величине десанта и скорости его перевозки зависел исключительно от подъемной силы и боевой годности нашего Черноморского флота, так как малое развитие торгового мореплавания делало невозможным пользование в значительном размере частными судами. Черноморский флот при нормальных условиях мог поднять и перевезти в один рейс целую пехотную дивизию со всеми тяжестями, собственно ей принадлежавшими. Но при известном напряжении флот этот мог поднять и более значительный десант. Генерал-адъютант Корнилов вложил и в это дело всю присущую ему энергию и уже в феврале 1853 года представил в Военное министерство ведомость перевозочных способов Черноморского флота без ослабления крейсерства у восточного берега и средств обороны Черноморской береговой линии.
Согласно этой записке, черноморцы могли поднять в один рейс: на боевом отряде судов из 28 вымпелов 16 батальонов, 4 батареи при одном зарядном ящике на орудие и 100 казаков и на перевозочном отряде из 33 вымпелов 10 батальонов, 2 батареи, остальные незапряженные зарядные ящики и 100 казаков. Таким образом, наибольшая сила всего десантного отряда, перевозимого в [651] один рейс, определялась в 24 батальона пехоты, 1 стрелковый, 1 саперный батальоны, 6 батарей восьмиорудийного состава и 200 казаков с их лошадьми.
Во исполнение этой Высочайшей воли был составлен подробный доклад, лично рассмотренный и исправленный государем императором, с предположениями о снаряжении десантного и сухопутного отрядов для действия в Турции. Для осуществления этого плана в состав десантного отряда включались 13-я и 14-я пехотные дивизии с их артиллерией, 5-й стрелковый батальон, три роты 5-го саперного батальона, 2 гарнизонные артиллерийские роты и прочие мелкие части. Общая численность отряда при выступлении полков в трехбатальонном составе определялась в 32 тысячи, а в четырехбатальонном — в 40 тысяч при 64 орудиях.
Сборными пунктами десантных отрядов назначались: Севастополь для 13-й дивизии и Одесса для 14-й дивизии; они могли собраться сюда в полной готовности к 1 апреля, но только в трехбатальонном составе. При войсках должен был быть шестинедельный запас продовольствия и фуража.
Вообще, по общему подсчету, для Севастопольского десанта предназначалось судов всевозможных размеров, как военных, так и частных, 124, которые могли высадить на шлюпках в один раз 4250 человек, и для Одесского — 146 судов, высаживавшие в один раз 4710 человек.
По предварительному расписанию сухопутные войска садились на суда, по возможности, целыми строевыми частями, причем войска, назначаемые для первых боевых действий, по преимуществу предполагалось посадить на фрегаты, чтобы при высадке весь десант мог быть в два рейса на берегу.
Одновременно с этим делались распоряжения и по сформированию сухопутного отряда. В состав его предназначались остальные части 5-го пехотного корпуса и весь 4-й корпус с прикомандированными к ним частями. Если бы потребовалось скорое начало военных действий, то сухопутный отряд частью должен был выступить в трехбатальонном составе полков и в восьми-орудийном составе батарей.
Он подразделялся на авангард или передовой отряд (из частей 5-го корпуса), силой в 12½ батальонов, 32 пеших орудия, 32 эскадрона, 18 сотен, 16 конных орудий и понтонный парк, общей численностью около 25 тысяч человек, и главные силы (4-й корпус) силой в 50 батальонов, 144 пеш. орудия, 32 эскадрона, 36 сотен, 16 конных орудий и понтонный парк, общей численностью около 75 тысяч человек».
Доклады Меншикова, Корнилова, Паскевича показывали — турки не смогут противодействовать подобной операции. Состояние укреплений Босфора характеризовалось как «очень плохое», турецкий флот не принимался в расчет как значимая сила.
Если бы даже западные державы и объявили нам войну, то мы имели бы в своих руках отличную позицию, которую до сосредоточения союзниками своих сил могли достаточным образом укрепить и усилить. Недаром князь Варшавский, хотя и несколько поздно, находил мысль государя занять Босфор великой, полагая, что «таким образом не только война сразу была бы окончена, но можно было бы сделать и завоевания в Европейской Турции».
24 марта князь Меншиков пишет письмо Николаю. По данным Меншикова, турки могут вывести в море не более 5 кораблей и 7 фрегатов (против наших 14 кораблей и 9 фрегатов), которые легко будет захватить или уничтожить. Корнилов предлагает высадку войск в Буюк-Дере и близ селения Килиос, километрах в семи от входа в Босфор. Как обязательное условие успеха предприятия против Константинополя князь Меншиков считал необходимым сохранение глубокой тайны и даже распускание ложных слухов. Но, прибавлял он, турки уже слышали о наших приготовлениях к экспедиции в Босфор и принимают ряд мер к укреплению пролива, для которого природа сделала все, чтобы малейшее толковое распоряжение могло затруднить всякое предприятие.
Ну и самое главное, что давала экспедиция к Босфору. Непосредственное занятие Проливов было собственно единственной комбинацией, которая делала в будущем невозможной Крымскую экспедицию, сохраняла в наших руках Черное море и сводила почти на нет преимущество парового флота морских держав над нашим парусным.
Позже сам государь испугался смелости своего же плана и отказался от него в пользу уже привычного сухопутного пути от Дуная к Адрианополю; флот предполагалось использовать для захвата Варны и Бургаса. Несмотря на яростное противодействие Корнилова Меншиков соглашается с царем,
«с этим числом войск следовать далее к Царьграду было бы неосторожно; это явно доказывает, что, отказываясь от намерения атаки с моря на Царьград, другой образ войны необходимо требует назначения еще одного корпуса».
Но и два корпуса для движения от Дуная к Стамбулу вскоре признали недостаточными, и решили вооружить еще один. Потом еще.
Вместо реального анализа ситуации царь пишет глобально-политические фантазии о разделах Турции, деля шкуру неубитого медведя:
«Желая всегда избегать войны с Турцией, по гибельным ее последствиям для войск, призываемых для действия в тамошнем крае, от климатических условий и, сверх того, по неопределенности цели действий, ежели избегнуть хотим конечного ниспровержения Турецкой империи, полагаю разделить военные действия на несколько эпох или разделов».
Первая эпоха заключалась в занятии княжеств в залог, если турками будет отвергнута последняя попытка к примирению в виде ультиматума, отправленного графом Нессельроде Решиду-паше. Эту операцию предписывалось исполнить 4-му пехотному корпусу с частью 15-й пехотной и 5-й легкой кавалерийской дивизий с возможной быстротой, выслав вперед кавалерию, поддержанную на близком расстоянии пехотным авангардом. Нашу границу на нижнем Дунае предполагалось не оголять от войск, чтобы обеспечить ее от набегов со стороны турок. Войска должны до последней крайности избегать военных действий против турок и вступать с ними в бой лишь тогда, когда они, перейдя на левый берег Дуная, не отступят перед нашими войсками или сами начнут нападение.
Флот в это время должен был оставаться у берегов, кроме легких крейсеров, которые будут наблюдать за движением турецкого или иностранных флотов, не вдаваясь, однако, с ними в дело.
«В этом положении, — писал государь, — держа войска в здоровых местах в лагерях, имея по Дунаю только наблюдательные казачьи посты и в избранном месте резерв или авангард — будем мы ждать, какое впечатление занятие сие произведет на турок».
Вторая эпоха наступает тогда, когда и после занятия княжеств Турция будет продолжать упорствовать в своем сопротивлении. Она должна была выразиться в блокаде Босфора, в разрешении, может быть, брать нашим крейсерам турецкие суда, в предложении Австрии занять Герцеговину и Сербию и в объявлении Турции, что в случае их упорства государь объявит независимость княжеств и Сербии. Переходить Дунай не предполагалось и в этот период.
И, наконец, третья эпоха заключалась в приведении выше перечисленных угроз в исполнение, чтобы признанием независимости княжеств положить начало разрушению Оттоманской империи. «И тогда вряд ли Турецкая империя устоит, и, вероятно, будут везде бунты христиан, и настанет последний час Оттоманской империи».
Переходить Дунай и приступать к дальнейшим действиям государь не был намерен и после этого. «Разве, Империя (Турецкая) рушится, да и тогда скорее пошлю флот, для чего держу его наготове».
В результате 3 июля 1853 года русская 80-тысячная армия вторглась в Дунайские княжества, где увязла в борьбе за крепости, и случилось все так, как случилось. А что если бы план Николая был реализован? Первое, что хотелось бы отметить: захват Босфора — это отличная оборонительная позиция. Почему? Давайте разберем.
Прежде всего — течение. На поверхности оно направлено из Черного в Мраморное море, и скорость его составляет 2 м/с или 7.2 км/ч. Из описания:
Турки называют стремительный поток пролива «Шейтан акантысы», что переводится как «чертово течение». «Шейтан» особенно начинает свирепствовать с наступлением весны, и таянием снегов в бассейне Дуная. В это время своей максимальной скорости достигает и течение пролива. Голубые потоки вод стрелой начинают нестись вдоль берегов, что приводит к вскипанию воды как в котле на самых узких его участках.
О том, как англо-французы форсировали Босфор и Дарданеллы, можно слагать отдельную оду.
Союзные флоты находились в Дарданеллах, но было ясно, что неблагоприятные ветры и течения не позволят им достигнуть Костантинополя раньше, чем Черноморский флот спустится по Босфору, и что флоты надо перебросить севернее. 22 октября корабли, подняв якоря, попытались пройти вверх по проливу, парусные линейные корабли шли на буксире. Но их ждало разочарование. «Шарлемань» с «Вальми» на буксире счел противное течение столь сильным, что прекратил буксировку еще до того, как прошел пролив сам. Британский пароход «Санспарей» попытался буксировать угольщик, но также потерпел неудачу. Успехом закончились лишь две попытки буксировки: самый мощный (650 л. с.) во французском флоте колесный пароходофрегат «Гомер» отбуксировал «Иену» — хотя и очень медленно. «Наполеон» же, взяв на буксир французский флагман «Виль де Пари» (Ville de Paris) с впечатляющей легкостью преодолел пролив, оставив позади большинство французских и все британские корабли. Союзникам пришлось ждать благоприятного ветра, чтобы войти в Босфор.
На снимке отлично видно течение из Черного в Средиземное море
Что получилось в результате? 90-пушечный винтовой линейный корабль «Наполеон», единственный, который мог без проблем преодолевать такие преграды без помощи ветра, даже ведя другие корабли на буксире, основательно посадил машины при форсировании Босфора без помощи парусов. Да и то это удалось осуществить только после четвертой попытки, на третий день.
Теперь вопрос — что в этот момент смог бы сделать 90-пушечный «Наполеон» в самом проливе Босфор против хотя бы одного 120-пушечного корабля Черноморского флота?
Таким образом, захватывая Константинополь и обустраивая военно-морскую базу в Стамбуле (переводя туда флот) мы в известной степени нивелировали преимущество противника в винтовых кораблях.
Кроме того, не стоит забывать и вот что. Паровая машина того времени — вещь капризная. Несколько попаданий, сбитые трубы, повреждение бункеров с углем — и вот перед нами парусный линкор вместо винтового. Со всеми вытекающими.
Не будем забывать также и о географии. Крым, Евпатория, где высаживались союзники — это степь, голая и ровная, как блюдечко. А вот что представляет из себя рельеф в районе Босфора и Дарданелл:
Впечатляюще, правда?
С севера, где можем высаживаться мы — низинные участки, а вот со стороны Дарданелл, откуда идут союзники — одни сплошные горы и пригорки.
Давайте вспомним и про логистику по сравнению с Крымом. Там припасы и провиант шли по рекам, а далее перегружались на воловьи упряжки и везлись от Перекопа к армии и Севастополю.
Здесь же у нас припасы с речных судов перегружаются на морские и морем перевозятся в Стамбул. Если выбирать между воловьими упряжками и снабжением морем, даже с его штормами и непогодой — все же есть смысл выбрать море. 600-тонное судно берет грузов как минимум 600 тонн. Грузоподъемность телег составляет 750 кг, то есть чтобы перевести 600 тонн груза — потребуется 750 телег. Доказательство очевидно.
Ну и последнее — не стоит забывать, что сражаясь в Стамбуле мы не допускаем врагов в собственно наши земли. Даже если мы его потеряем — ну так он нам и не принадлежал. Но тут вопрос — потеряем ли?
Здесь нужно вспомнить внешнеполитическое положение перед Крымской войной. Весной 1853 года Пальмерстон предлагал России сократить флот до 8 линейных кораблей и 8 фрегатов, чтобы избежать войны. В этом случае он обещал удержать Францию от военных действий, угрожая в случае конфликта встать на сторону России. Мысль Пальмерстона абсолютно логична и понятна — турки вместе с Египтом имели 9 линкоров и 9 фрегатов. Снижая количество наших кораблей Англия гарантировала, что не увидит их в Средиземном море.
Вообще Англия была блохой, вцепившейся во французский хвост, ибо войны с Россией хотела именно Франция. Именно французы извлекли из архивов султанский указ 1740 года, предоставлявший католическому духовенству заботу об уважаемых храмах Иерусалима и Вифлеема, и настояли на восстановлении его действия. Православный причт, представлявший громадное большинство «восточных христиан», возмутился. Вмешалась российская дипломатия: в условиях стремительной утраты влияния единственной точкой опоры самодержавия оставалось право царей на покровительство православным.
Карикатура тех времен, показывающее русских, осаждающих турецкую крепость, и француза, поджигающего фитиль у пушки
Собственно, так начиналась Крымская война. А теперь давайте представим, что происходит военный демарш — внезапная и стремительная операция по захвату Босфора и Стамбула. Рискнул бы Наполеон III в таких условиях пойти на обострение? Большой вопрос. Но даже если бы и рискнул — как мы показали выше, ситуация оказалась бы для нас выгоднее реальной.
А вот что произошло в действительности. Только 4 октября 1853 года султан объявил войну России. 18 октября 1853 года англо-французская эскадра из 16 линейных кораблей (7 английских и 9 французских), и 12 фрегатов (8 английских и 4 французских) подошла к Лемносу, Лесбосу и Тенедосу. С мая она формировалась на Мальте и там оставалась до начала октября, постепенно пополняясь кораблями. Между вводом русских войск в Дунайское княжество и подходом англо-французской эскадры — три с половиной месяца.
22 октября начинается подъем в Дарданеллы. 30 ноября — Синоп. Хоть и говорят, что для англичан он был как гром среди ясного неба и что именно Синоп послужил последним аргументом для вступления в войну — в Черное море союзники входят лишь… 3 января 1854 года, то есть через месяц после Синопа. И куда же они идут? А они идут… нет, не в Крым. Нет, не к российскому побережью вообще. Они идут в Синоп!
При этом ни Англией, ни Францией война России еще не объявлена.
27 февраля 1854 года, когда Омар-паша терпит очередное поражение в Валахии, Англия и Франция говорят, что русские успехи в Дунайских княжествах могут служить поводом для объявления войны России. Только 27 марта 1854 года союзники заключают альянс с Турцией и объявляют войну России. Ну теперь-то они точно к Крыму пойдут, правда? Ничего подобного! Как раз за день до заключения договора — 26 марта 1854 года — они идут к Варне. Зачем? Неизвестно.
Передвижение флотов союзников в Крымскую войну
Никакого Севастополя и Крыма нет в планах и в помине! К концу мая 1854-го в Галлиполи высадились 32 тысячи французов и 18 тысяч британцев. Предполагалось, что русские вот-вот атакуют Константинополь, но мы продолжали осаждать крепости в Дунайских княжествах. Тогда войска погрузили на суда и отвезли в Варну — там хотели высадить англо-французскую армию, которая соединится с турецкой, потом с австрийской, и начнет воевать с русскими за Дунайские княжества.
22 апреля — обстрел Одессы, 28 апреля — рекогносцировка у Евпатории. Начало мая — отправка легких сил на обстрелы портов в восточном побережье Черного моря.
1 июня — Дандас блокирует устье Дуная. Армия в Варне наконец-то высадилась, но случается эпидемия холеры, и только Аллах может сказать, когда подкрепления двинутся на соединение с основными турецкими силами. И тут — как гром среди ясного неба — 7 июля приходят сообщения, что русские выводят войска из Дунайских княжеств!
Вывод войск спутал союзникам все планы. И начинается лихорадочное обсуждение — что делать дальше? И лишь 22 июля 1854 года было решено высадить войска в Крыму и захватить Севастополь. Почему?
А очень просто. Считали, что:
1) эта операция будет быстрой, за пару тройку месяцев управятся.
2) эта операция будет эффектной. Ну как же — спалить вражеский флот в его же гавани! Достойное продолжение Копенгагена и Тулона! Командующий английской эскадрой Дандас в одном ряду с Нельсоном и Худом!
3) турецкое требование — ибо без Черноморского флота невозможны десанты в Трапезунд и Константинополь.
То есть Севастополь и Крым возникает как совершенно второстепенная цель, которую даже не планировали и не рассматривали вначале! И там сошлись все три условия:
Англичане — повоюют с флотом.
Французы — повоюют на суше.
Турки — наконец-то перестанут опасаться за Стамбул.
Планы Николая по десанту на Босфоре 40-тысячного экспедиционного корпуса были озвучены 15 декабря 1852 года. 7 января 1853 года планы обрели реальную форму и наполнение.
Таким образом, Россия имела целый год (с 7 января 1853 по 3 января 1854 года), чтобы решить проблему Проливов. Если же учесть и теоретическую возможность после того, как союзники уже вошли в Черное море — то до 26 марта 1854 года (то есть до тех пор, пока союзники не объявили войну России). Год и три месяца.
Далее: часть IV
