Ранее: часть V
Опишем положение, в котором Турция оказалась с 1876 по 1914 год. Еще в XVIII веке (подробнее мы писали об этом в крымском цикле) некоторые султаны пытались реформировать страну и догнать Европу. Похожие проблемы стояли перед Польшей в эпоху её заката. В Турции господствующей религией был ислам, но не менее половины населения исповедовали христианство и от своей веры отказываться не собирались. Таким образом, османы имели два выхода. Первый — физически уничтожить всех христиан (но христиане составляли самую образованную часть населения, без них империя лишалась ценной рабочей силы). Второй — создать светское государство, где религия не играла бы заметной роли (но тут пришлось бы столкнуться с мусульманскими фанатиками, а султан терял титул халифа, верховного главы и защитника всех мусульман). В принципе, вся исламская вакханалия, творящаяся сейчас на Ближнем Востоке и в Малой Азии, была предрешена ещё тогда, в середине XIX века.
Уже в 1870-х годах Турция превратилась в полуколонию европейских стран. С одной стороны, европейцы насильно, чуть ли не за уши, втягивали Османскую империю в капиталистический рынок, с другой — финансово закабаляли, делая упор только на развитие экспорта ресурсов и добывающей промышленности. Турецкое государство не ликвидировали в этот период только потому, что на его территорию претендовали несколько держав, которые мешали друг другу отхватить от «больного человека Европы» кусок пожирнее.
Карта Турецкой империи на 1914 год. Нажмите для увеличения
Восстания в Боснии, Герцеговине, Болгарии и Македонии плюс финансовый кризис, разразившийся в 1876 году, послужили отправной точкой для реформ, и 30 мая 1876 года в Стамбуле произошел переворот. Великий Визирь Мидхат-паша вместе со своими сторонниками сверг султана Абдул-Азиза и возвел на престол его племянника, Мехмеда Мурада. Мурад, в свою очередь, был низложен и упрятан в тюрьму уже 4 июня. Официально объявили, правда, о его самоубийстве (в Европе шутили, что он «покончил жизнь самоубийством путем заключения в тюрьму»). На трон взошел Абдул-Гамид II. Затем, 23 декабря 1876 года, Мидхат-паша принял Конституцию, официально провозгласившую в Турции светское государство. Все граждане, независимо от их происхождения и вероисповедания, получили равные права. Отменили рабство, был поставлен вопрос о создании независимой судебной системы. Появился двухпалатный парламент (меджлис), где Сенат состоял из назначенных султаном чиновников, а нижняя палата — из выборных депутатов.
Мидхат-паша
Разумеется, эта конституция всколыхнула исламских радикалов, которые и представить не могли, что когда-нибудь христиане получат одинаковые с ними права. Начались волнения, которые оказались на руку Абдул-Гамиду — султан хотел вернуть в свои руки абсолютную власть. И 5 февраля 1877 года Мидхат-паша отправился в отставку, конституцию отменили, а в стране объявили режим «зюлюма» (тирании, деспотической власти султана). На щит были подняты идеи панисламизма, то есть общего духовного родства всех мусульман мира, объединения исламского мира под знаменем халифа (то есть турецкого султана, который тогда объединял оба титула), непримиримости в борьбе с другими религиями (собственно, то же самое происходит и сейчас: талибы, ИГИЛ, саудиты — это все последователи панисламизма).
Недовольные подобным курсом собрались под знамена партии «Единение и прогресс» (те самые младотурки). В 1908 году начался очередной политический кризис. Тогда случилось невозможное — Россия и Британия вдруг сошлись по основным вопросам, заключили союз, и к тому же договорились провести реформы в турецкой провинции Македония; это грозило Турции новым разделом и полной потерей европейской части страны вместе с Проливами. Младотурки подняли восстание против султана, восстановили Конституцию 1876 года и провели ряд реформ. Новые законы дали избирательные права всем, владеющим турецким языком, началась аграрно-налоговая реформа. Правительство сделало ставку на «османизм». Кратко эту идею можно сформулировать так: «неважно, христианин ты, или мусульманин, главное — ты турок, и превыше всего для тебя должна быть Турция».
В 1913 году младотурки совершили переворот, свергнув правительство Кемаля-паши, и установили военную диктатуру «трех пашей» — Энвера-паши, Талаата-паши и Джемаля-паши. Руки у этих замечательных людей были в крови не по локоть, а примерно по плечи — например, Талаат-паша принимал участие в геноциде армян, болгар, греков и македонцев. Коллеги по триумвирату не сильно от него отставали. Паши провозгласили новой государственной идеологией «пантюркизм», объявив, что все тюркоязычные народы принадлежат к одной нации и одной религии и должны объединиться под крылом Турции в единое государство. Причем сфера младотурецких интересов простиралась от Китая до Северной Африки, Крыма и Гибралтара.
Талаат-паша
Когда в 1914 году началась Первая мировая война, Турция сначала металась меж двух огней, не зная, к какому блоку примкнуть. Мнения пашей тоже разошлись. Джемаль был сторонником Антанты, и в июле 1914 года отправился во Францию на переговоры с Пуанкаре, чтобы прощупать почву на предмет присоединения Турции к англо-франко-русскому блоку. Турки хотели получить гарантии, что в случае присоединения к Антанте их не заставят отдать России Босфор и Дарданеллы. Однако ни французский премьер-министр Вивиани, ни президент Республики Пуанкаре таких гарантий дать Джемалю не могли, ибо ценой участия России в коалиции как раз и были Проливы (вернее, Босфор — Дарданеллы, согласно договоренностям, после войны переходили под совместное англо-французское управление).
Ну а затем в события вмешался рок в виде немецких кораблей — линейного крейсера «Гебен» и легкого крейсера «Бреслау».
История с немцами началась в 1912 году, когда Турция, полностью разбитая коалицией Болгарии, Сербии, Черногории и Греции боялась потерять Стамбул и отчаянно взывала ко всем нациям, подписавшим Берлинский договор 1878 года, требуя прислать международную эскадру для защиты османской столицы. Эскадру выслали. Так в австрийской Поле оказались немецкие «Гебен» и «Бреслау».
28 июня 1914 года в Сараево был убит австрийский эрцгерцог Фердинанд, и началась мировая война. «Гебен» и «Бреслау» имели три выхода: либо прорываться через Гибралтар к своим берегам, либо присоединиться к австрийскому флоту, либо… идти в Турцию. На первый взгляд, последний план безумен — что немцам делать в Стамбуле? Однако командующий отрядом адмирал Сушон выбрал именно третий вариант.
«Гебен» и «Бреслау»
В этот момент турки то собирались воевать на стороне Тройственного Союза, то объявляли о нейтралитете, и немецкие корабли могли склонить колеблющееся правительство на сторону Германии и ее союзников. Утром 4 августа Сушон получил телеграмму: «Заключен союз с Турцией. „Гебену“ и „Бреслау“ немедленно следовать в Константинополь». В 10.30 утра немцы покинули рейд порта Бон, а примерно через час на расстоянии 8000 ярдов (7.5 км) были замечены британскими линейными крейсерами «Индемитейбл» и «Индефатигейбл». Но поскольку война между Англией и Германией еще не началась официально, сражения не произошло. Позднее Первый Лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль писал:
Весь долгий летний вечер три огромных корабля, преследуемый и преследователи, вспарывали прозрачную воду Средиземного моря, храня тягостное, напряженное молчание. В любой момент «Гебен» мог быть сокрушен огнем шестнадцати 305-мм орудий, выпускавших втрое больше металла, чем он сам. В Адмиралтействе мы испытывали муки Тантала. Около пяти часов вечера принц Луи заметил, что до темноты еще достаточно времени, чтобы потопить «Гебен».
Английское правительство уже предъявило Германии ультиматум, и срок его истекал в 0 часов 00 минут 5 августа — британским кораблям никак нельзя было упустить крейсер из виду. Однако «Индемитейбл» и «Индефатигейбл» давно не чистили котлы, у них обросло днище, и больше 21 узла они дать не могли. «Гебен», только что вышедший из порта, где проходил ремонт, постепенно удалялся, имея скорость 22.5–24 узла. В 17.00 визуальный контакт с немцами был потерян. Британцы, подозревая, что «Гебен» идет на обстрел французских портов или попытается прорваться через Гибралтар, повернули к Сардинии, Сушон как раз вошел в Мессинский порт. Немцы знали из телеграммы, что Италия пока сохраняет нейтралитет, поэтому спокойно погрузили на борт уголь и припасы, и 6 августа в 17.00 взяли курс на восток.
Решение принимал Сушон — Адмиральштаб бросало из стороны в сторону. То отряду приказывали идти в Стамбул, то присоединиться к австрийцам, то начать крейсерскую войну на коммуникациях французов. Англичане, имея в наличии 1 дредноут, 15 эскадренных броненосцев и 2 линейных крейсера, мотались между Сардинией и Сицилией, прикрывая переброску французских колониальных войск из Алжира. Четыре британских броненосных крейсера и восемь миноносцев ждали прорыва немцев в территориальные воды Австрии, крейсируя у Отранто. О Стамбуле никто не думал. Когда Сушон взял курс к мысу Матапан, английский отряд Трубриджа подумал, что это просто уловка. 7 августа в 0.10 британский легкий крейсер «Глостер» затеял перестрелку с «Бреслау», однако «Гебен» быстро отогнал англичанина парой залпов главного калибра.
Бегство «Гебена» и «Бреслау» в Константинополь, план-карта. Кликните для увеличения
В 13.35 кэптен Келли на «Глостере» опять завязал бой с «Бреслау», надеясь задержать немецкий отряд до подхода крейсеров Трубриджа. «Гебен» развернулся и ответил, в 13.47 перестрелка прервалась, а в 16.40 «Глостеру» пришлось прекратить преследование — кончалось топливо.
8 августа в 0.30 на Мальту пришли линейные крейсера «Индомитейбл» и «Индефатигейбл», планировавшие доверху загрузиться углем и пуститься в погоню за «Гебеном» и «Бреслау». И уже на выходе из порта — ирония судьбы! — английский адмирал Милн получает распоряжение из Адмиралтейства: «Начать боевые действия против Австрии». Крейсера разворачиваются и идут в сторону Полы. Однако на следующий день 9 августа в 12.30 из Адмиралтейства приходит новая телеграмма — вчера произошла ошибка: «Войны с Австрией пока нет. Преследуйте „Гебен“». К этому времени немцы уже прошли Дарданеллы и грузили уголь на Принцевых островах. Плачевные последствия прибытия «Гебена» в Константинополь оценили все, кроме лордов Адмиралтейства. Министр иностранных дел Великобритании сэр Эдвард Грей телеграфировал в Каир: «Это означает, что Турция присоединилась к Германии и, возможно, бросится на Египет».
Для Российской Империи это означало не только войну с Турцией, но и очередное закрытие Босфора и Дарданелл. То есть катастрофу. «Свобода плавания через Проливы, — отмечал в своей докладной записке на имя императора от 9 июня 1914 года министр иностранных дел Сазонов, — имеет для России первостепенное значение». Достаточно указать, что в 1910 году через порты Черного и Азовского морей было вывезено:
пшеницы — 277 110 000 пудов.
ржи — 33 877 000 пудов.
ячменя — 215 456 000 пудов.
овса — 6 491 000 пудов.
Итого 532 934 000 пудов.
743 777 000 пудов, или более 70% процентов общего экспорта хлебов.
Коммерческий порт Одессы, конец XIX века
Вступление в войну с Германией закрыло для нас и датские Зунды, то есть потери вместе с Черным морем оказались просто кошмарными. Прервался не только почти весь экспорт, но и весь импорт. В 1913 году 2/3 внешней торговли России приходилось на морскую. На Балтику — 69,7% всего морского импорта, на Черное море — 16,7%. Экспорт распределялся по тем же морям в соотношении 39,2% к 56,5%. При этом свыше 60% хлебного экспорта шло именно через южные порты, менее 30% — через Балтику и Северное море, около 10% — через западную сухопутную границу и германские гавани. Иначе говоря, Россия больше вывозила через порты Черного моря (в основном хлеб) и больше ввозила через Балтику (в основном фабрично-заводскую продукцию и сырье).
Маховик начал раскручиваться в обратную сторону. Примерно 30% производителей давали 80% экспортного хлеба. Естественно, в 1915 году они ничего не засеяли — сбывать-то некуда! В 1916 году царское правительство даже ввело продразверстку (имевшую, правда, мало общего с советской — хлеб у крестьян покупали за реальные деньги, чтобы не повредить сохранившейся параллельно частной закупке, и де-факто это было делом сугубо добровольным).
По сути русскую экономику серьезно пошатнули два немецких корабля, оказавшихся в нужное время и в нужном месте — «Гебен» и «Бреслау».
Могли ли мы переориентировать экспорт и импорт, скажем, на Дальний Восток, используя Транссибирскую железнодорожную магистраль? Увы, Транссиб в день пропускал только 280 вагонов, из которых 100 требовались под грузы, необходимые для самой дороги, 140 для правительственных грузов и только 40 оставалось на остальное. Мизерная цифра, существенно увеличить которую не получилось бы. Из 10 миллионов тонн грузов, необходимых России, по Транссибу получалось перевезти только 1 миллион.
Строительство Транссибирской магистрали
Архангельск тоже не годился: до войны существовала только узкоколейка до Вологды. Полноценную ветку принялись строить уже после начала конфликта.
Вот когда стоило вспомнить недобрым словом все пропущенные шансы захвата Проливов! Теперь главной задачей для страны становился захват Босфора и Дарданелл.
Что касается младотурок, то их циркуляр так объяснял мотивы вступления Турции в войну против России:
Национальный идеал нашего народа и нашей страны требует от нас уничтожения московского врага, чтобы достигнуть естественных государственных границ, которые охватят и объединят всех наших сородичей. Наше религиозное чувство побуждает нас освободить мир ислама от господства неверных.
Пантюркизм объявлял главнейшей целью объединение всех мусульман от Китая и Средней Азии до Гибралтара — без уничтожения России это было малореально.
Наши союзники по Антанте прекрасно понимали, чем вступление турок в войну грозит русской логистике. 11 января 1915 года англичане и французы решили начать Дарданелльскую операцию. Военный Совет постановил, что «Адмиралтейство должно подготовить морскую экспедицию в феврале месяце, чтобы обстрелять и захватить полуостров Галлиполли. Конечной целью операции является Константинополь». В феврале 1915-го Энвер-паша издал приказ, который не назовешь иначе, как изуверским: «Правительство империи издало приказ об истреблении всего армянского народа… всех армян, служащих в войсках империи, не нарушая обычной дисциплины, отделить от своих войсковых частей, вывести в уединенные места, подальше от посторонних глаз, и расстрелять». Машина воинствующего ислама и пантюркизма пришла в движение.
Энвер-паша, 1922 год
29 октября 1914 года случилась «Севастопольская побудка», и Турция вступила в Первую мировую войну на стороне Германии. Надо сказать, что это решение далось османам нелегко. Говорят, когда Джемаль-паша узнал о нападении собственного флота (под немецким руководством) на русские порты, он в ярости начал топтать свою феску ногами, крича: «Проклятая свинья Сушон все-таки сделал это!» Глава германской военной миссии Лиман фон Сандерс отрицал, что знал о подготовке атаки.
Турция объявила войну России 31 октября, Россия Турции — 2 ноября, Англия и Франция — 3 ноября.
Результаты обстрела Новороссийска во время «Севастопольской побудки»
«Гебен» прямо-таки зачаровал командование флота. Поначалу его боялись, не знали, как нейтрализовать. Но после боя у мыса Сарыч адмиралы осознали, что один дредноут — это не такая уж и проблема. В конце концов, мы имели пять броненосцев и не собирались драться с «Гебеном» один на один. В итоге единственным неудобством оказалась необходимость до ввода в строй русских дредноутов держать все пять кораблей вместе, чтобы не дать разгромить флот по частям.
О десанте на Босфор начали думать уже в 1915 году, но этим планам возразили как командование флота, так и командование армии. Адмирал Эбергард, командующий Черноморским флотом, был категорически против любых десантных операций, пока в строй не войдут хотя бы два линкора типа «Императрица Мария». Он утверждал, что флоту и так перед высадкой придется бороться с береговыми батареями турок, и орудия «Гебена» могут провалить всю операцию.
Армия говорила, что может выделить на высадку только один корпус, а под Стамбулом оборону занимали четыре турецких корпуса.
Тем временем со стороны Дарданелл подошел англо-французский флот, который должен был прорваться через пролив, подойти к Константинополю, бомбардировать его и принудить Турцию к миру. Союзники стянули к Чанаккале значительные силы — дредноут «Квин Элизабет», линейный крейсер «Инфлексибл», 19 броненосцев, 5 легких крейсеров, 16 эсминцев, 21 тральщик, 7 подводных лодок. Но ни одной роты десанта.
Смысл этого прорыва совершенно неясен. Вероятно, он не удался к счастью — прорвавшиеся корабли попали бы в ловушку. Кстати, Дарданелльская операция самым наглядным образом показывает, что со стороны Эгейского моря оборонять Босфор и Дарданеллы можно от любого флота.
Обстрелы фортов с моря начались 19 февраля 1915 года. Эти бомбардировки длились почти месяц — безрезультатно: орудиям кораблей приходилось стрелять снизу вверх, по горам, и сигнальщики совершенно не видели результатов обстрелов. Туркам же корабли были видны как на ладони, что позволяло корректировать огонь. Ну а 18 марта союзники понесли первую потерю: 356-мм снаряд попал в боезапас французского броненосца «Бувэ» и тот взлетел на воздух. Чуть позже на минах подорвались французский броненосец «Голуа» и английский линейный крейсер «Инфлексибл», еле-еле доковылявший потом к Тенедосу. Потом прогремел еще один взрыв — броненосец «Иррезистейбл» получил крен 7 градусов на левый борт и начал тонуть. Двинувшийся спасать его английский броненосец «Оушен» тоже угодил на минное поле. Его пытался вытянуть «Агамемнон», но получил здоровый 381-мм снаряд в борт и поспешил скрыться, сильно покалеченный.
План-схема атаки Дарданелл англо-французским флотом. Кликните для увеличения
После «черного дня Дарданелльской операции» союзники уверились, что одними кораблями здесь не справиться, и решили все же высадить десант. Флот был усилен и теперь состоял из 1 линкора, 17 броненосцев, 12 крейсеров, 29 эсминцев и 12 подводных лодок. В высадке планировали задействовать части 29-й английской пехотной дивизии, английской морской дивизии (морская пехота), корпуса АНЗАК (австралийская и новозеландская пехотные дивизии), 42-й английской территориальной дивизии, 10-й и 11-й индийских пехотных дивизий и 1-й французской пехотной дивизии.
25 апреля операция началась. Успели высадить 29 тысяч человек, сходу атаковали турецкие батареи, обратили турок в паническое бегство… и вернули войска обратно на корабли. Это не заговор против России и даже не подвиг глубоко законспирированных немецких агентов. «Не стоит искать злонамеренности там, где все можно объяснить обычной глупостью». Генералы решили, что… солдаты за день устали и им следует отдохнуть на кораблях. А ночью Лиман фон Сандерс перебросил на полуостров Галлиполи 3 пехотные турецкие дивизии, и сухопутные бои начались уже всерьез. За три дня десант потерял 17 тысяч человек и сумел продвинуться вглубь территории всего на 5 км. Более того, 19 мая турки, имея 42 тысячи штыков против 20 тысяч у союзников, попробовали скинуть десант в море, и не сумели этого сделать только благодаря огню корабельной артиллерии.
12 мая турецкий миноносец «Муавенет» под командованием немецкого лейтенанта Фирле торпедировал английский броненосец «Голиаф». 23 мая сел на мель около турецких батарей броненосец «Альбион» — он получил 40 попаданий и еле-еле уполз из-под обстрела.Ну а на следующий день у Дарданелл начала охоту немецкая подводная лодка U-21 под командованием Херзинга. 25 мая 1915 года на входе в Дарданеллы у Габа-Тепе британский броненосец «Трайэмф» обстреливал турецкие позиции на Галлиполийском полуострове. В 11 часов 23 минут U-21 атаковала его с пистолетной дистанции — 300 метров. «Трайэмф» стоял с опущенными противоторпедными сетями; вокруг него постоянно циркулировал миноносец; на штангах (выстрелах) сетей сидели наблюдатели.
Тонущий броненосец «Ирризистейбл»
Однако торпеда, оснащенная резаком типа «ножницы», вскрыла сеть и попала в центр корпуса корабля. Столб воды от взрыва едва осел, а броненосец уже имел крен 10 градусов. Через 21 минуту «Трайэмф» затонул кормой вверх.
27 мая лодка Херзинга топит еще один броненосец — «Маджестик».
Только 7 августа сухопутная группировка начала наступление. Боролись буквально за каждый метр. На следующий день австралийцы захватили господствующие над Дарданеллами высоты, однако 9 августа турки подтянули резервы и отбросили их на исходные позиции. Позиционные бои на полуострове Галлиполи продолжались до декабря. Союзникам пришлось свернуть операцию и вывести войска.
Русский флот пока что бездействовал. Эбергард ограничился обстрелами батарей в Босфоре, десантов мы в 1915-м так и не провели. Отчасти — потому что не были готовы, отчасти — потому что не доверяли англичанам и французам, предполагая, что, захватив Проливы, они уже не отдадут их России.
Но это не значит, что русские не готовились. Для атаки на Босфор создали новую часть — Черноморскую десантную дивизию. Полки её гордо назывались Цареградским, Нахимовским, Корниловским и Истоминским. Командование получил известный военный теоретик генерал Свечин, начштаба при нём стал полковник А. И. Верховский. Ударным отрядом морской пехоты, острием десанта, поставили по инициативе Колчака командовать генерала Комарова, отличившегося в Галиции летом 1915 года. Формирование шло не без трудностей — дивизия только называлась дивизией, а по размеру скорее напоминала корпус. Зато со средствами доставки не было никаких проблем — николаевский завод «Руссуд» поставил полсотни самоходных барж, вмещавших по батальону пехоты или по две батареи полевой артиллерии, там же, в Николаеве, заказали специальные десантные боты.
Бригада линейных кораблей Черноморского флота накануне Первой мировой войны
24 декабря 1916 года декабря император подписал приказ о формировании Черноморской морской дивизии, и к весне 1917-го соединение должно было быть готово к десанту. Тем временем русские корабли начали смелее действовать у Босфора. 30 ноября 1916-го флот получил дредноут «Императрица Екатерина II», и утраченное после потери «Императрицы Марии» превосходство вернулось на русскую сторону.
6 марта 1917 года министр иностранных дел Покровский подал Николаю II записку, в которой предлагал захватить Босфор с тем, чтобы Англия и Франция не могли не выполнить свои обещания. Для проведения операции планировалось выделить 200–250 тысяч штыков при поддержке флота. Покровский ссылался на удачный опыт Трапезундской десантной операции 1916 года и говорил, что с учетом накопленного опыта и построенной техники задача не представляет проблем.
К концу 1916 года Черноморский флот завоевал полное господство на Черном море, моряки потопили более 60 транспортов и 3 тыс. парусников противника. Постоянная блокада и обстрелы Зонгулдака просто оставили турецкий флот без угля. «Гебен» и «Бреслау» подорвались на русских минах и находились в ремонте. Летом 1917 года в строй должен был войти еще один дредноут — «Император Александр III».
Линкор «Императрица Мария» на стапеле
В российском Генштабе спорили лишь о том, на каком берегу высаживаться: на европейском, сильно укрепленном турками, или все же на азиатском, где оборона была гораздо слабее. Новый командующий Черноморским флотом Александр Васильевич Колчак настаивал на высадке сразу на обоих берегах. Турки имели в районе Константинополя всего 3 дивизии, поэтому в своей записке от 5 марта 1917 года Колчак писал:
В состав десантного отряда назначаются войска лучшего качества с испытанными боевыми начальниками, безусловно целые организационные единицы, но никак не сборные. Непременным условием должно быть богатое снабжение десантных войск артиллерией, пулеметами, техническими средствами и особенно средствами связи.
Начальник Генштаба Алексеев спорил и заявлял, что резервов для подобной операции у него нет. Ссылки на опыт десантных операций весны 1916 года он также отверг:
Десант в 2-3 батальона нельзя приводить в пример грандиозного предприятия переброски армии в 200–250 тысяч человек, в пример предприятия, подобного которому еще не было в военной истории. Босфорскую экспедицию нельзя также сравнивать с галлиполийской операцией. Англо-французы, владея островом Мудросом, располагали базою в 30 милях от Галлиполийского полуострова, тогда как Вифинейский полуостров отстоит от Севастополя на 230 миль.
Управляющий дипломатической канцелярией при Ставке Н. А. Базили добавил к этому, что даже переброска в несколько рейсов 9 дивизий (приблизительно 130 тысяч человек) при соответствующей мобилизации транспортных средств вызвала бы полную остановку всяких перевозок на Черном море.
Адмирал Александр Васильевич Колчак
Кто победил бы в этом споре — Алексеев или Колчак — мы уже не узнаем. Случилась Февральская революция, и вскоре уже не русские брали Константинополь, а немцы — оставленные разбежавшимися революционными братишками Псков и Киев.
Могли ли мы в период с 1914-го по 1917-й захватить Проливы? Ответ будет такой же, как и в прошлых частях. Пожалуй, могли. Но при условии отказа от наступательных операций в Галиции, Польше и Восточной Пруссии, бросив все усилия на захват Босфора и Дарданелл. Неизвестно, правда, удержалась бы в этом случае Франция. Но чисто технически мы даже в 1914 году имели неплохие шансы — еще бой у мыса Сарыч показал, что один дредноут, даже такой, как «Гебен», не может противостоять флоту броненосцев.
О том, как радостные большевики после Октябрьской революции наделали Кемалю Ататюрку царских подарков и о бесславных советских попытках захватить Проливы дипломатическими средствами «Спутник» уже писал. СССР пользовался Босфором и Дарданеллами невозбранно, а после окончания Холодной войны с Турцией установились чуть ли не дружеские отношения.
Лиссабонская конференция 1952 года, на которой Турцию приняли в НАТО
А затем турки сбили наш СУ-24, наглядно демонстрируя, что никакие «дружеские отношения» не длятся вечно, и при необходимости Проливы в любой момент можно закрыть.
А это значит, что история борьбы за Босфор и Дарданеллы ещё не окончена.
