Попытка государственного переворота в Турции, осуществленная накануне, стала эхом эпохи военных переворотов, регулярно потрясавших страну во второй половине прошлого века. Только за короткий период в 20 лет, в промежутке между 1960 и 1980 годами, в Турции произошло три военных переворота, причем все удачные. Очевидно, военные апеллировали к этой традиции — правда, сразу же совершили несколько ошибок, которые, судя по всему, и привели к неудаче.
Прежде всего надо сказать, что армия в Турции — это совершенно особый и уникальный государственный институт. Ещё со времён младотурок армия играла огромную роль в жизни страны. Да и сам отец-основатель современного турецкого государства Мустафа Кемаль был не только политиком или, допустим, масоном, но и кадровым военным — он командовал армией в годы Первой мировой, а затем, не признав никаких договоров османского султана, продолжил свою войну.
Придя к власти, Кемаль задумал глобальную перестройку общества, сломав все старые традиции. Он сформулировал собственную доктрину, ставшую известной как «Шесть стрел Кемаля». Одной из «стрел» был принцип светскости. Турция больше не могла быть религиозным государством, ее светскость закрепили в Конституции. Поскольку огромную роль в создании Турции и нового общества сыграла армия, офицеры превратились в своего рода стражей принципов Кемаля. Не то чтобы Кемаль ненавидел религию или считал ее опиумом для народа — скорее, он находил шариат устаревшим и полагал его виновником ужасающего краха Османской империи и отставания от европейских государств. Однако, отстранив ислам от влияния на государственные институты, Кемаль этим и ограничился, не объявляя против мусульман никаких крестовых походов.
Впервые военным довелось сказать свое веское слово в 1960 году, после нескольких лет политической нестабильности. После смерти Ататюрка в 1938 году Народно-республиканская партия Турции, его детище, находилась у власти до начала 50-х — а потом неожиданно потерпела сокрушительное поражение на первых всеобщих выборах от Демократической партии, которую возглавляли бывший кемалист Джелал Баяр и будущий премьер Турции Али Мендерес.
Партия отличалась от кемалистов чуть большим либеральным уклоном. Под руководством либералов страна докатилась до финансового кризиса. Кроме того, глухое недовольство военных вызывал тот факт, что демократы под предлогом свободы религии дали поднять голову муллам и исламистам и даже финансировали строительство мечетей. Обстановка в стране накалялась — в 1955 году произошел Стамбульский погром, во время которого турецкие трудящиеся нападали на греков в Стамбуле и других городах, а также поджигали их дома.
Вскоре начались массовые протесты, в основном вдохновленные потерявшими власть кемалистами, а также левыми, недовольными явно проамериканской политикой. Многотысячные шествия протестующих так обеспокоили демократов, что те фактически решили совершить переворот сверху в свою пользу. Под предлогом борьбы с «подрывной деятельностью» на несколько месяцев были запрещены любые политические собрания, начались массовые аресты активистов. Демонстрация стамбульских студентов, вышедших протестовать против закручивания гаек, была безжалостно разогнана, причем с применением оружия.
В знак протеста студенты по всей стране стали выходить на улицы. В ответ правительство объявило военное положение. После этого дни старой власти были сочтены. В армии к тому моменту уже накопилось сильное недовольство не только политикой демократов, но и чисткам в ходе борьбы с «подрывной деятельностью». Группа офицеров объединилась в «Тайный комитет», который рано утром 27 мая 1960 года силами стамбульского и анкарского гарнизонов захватил ключевые точки городов и арестовал всех членов правительства.
Переворот был произведен под предлогом защиты демократии (от демократов, да, хотя на самом деле они действительно явно перегибали палку с репрессиями), верности принципам Кемаля и установления порядка в стране. Был сформирован комитет национального спасения во главе которого встал генерал Гюрсель — бывший командующий сухопутными войсками, демонстративно ушедший в отставку после разгона студенческих демонстраций.
Демократическая партия была запрещена, парламент распущен, конституция отменена. Было созвано Учредительное собрание для создания новой конституции, которая зафиксировала демократичность и светскость Турции, после чего прошли новые выборы в парламент. Что касается Мендереса, то он был обвинен в злоупотреблениях полномочиями и нарушении конституции и казнен. Баяра приговорили к пожизненному заключению, но через 4 года отпустили.
После переворота был создан Совет национальной безопасности Турции. Он не совсем аналогичен подобным советам в других странах, скорее это было что-то вроде параллельного правительства, состоящего только из военных (по конституции СНБ был уравнен в полномочиях с правительством).
Однако к концу 60-х ситуация вновь стала нестабильной. В стране начался экономический кризис, рост цен, девальвация лиры не смогла улучшить ситуацию, на выборах в парламент победила Партия Справедливости, либералы и кемалисты, но из-за споров вокруг бюджета, который так и не смогли принять, начался правительственный кризис.
В этих условиях подняли голову левые. По стране то и дело прокатывались митинги, причем протестующие требовали не каких-то там повышений зарплаты и прочих понятных вещей, а выходили со всякими абстрактными, но узнаваемыми требованиями вроде «изгнать американскую военщину из Турции».
Актив левых составляли в основном студенты, но иногда попадались и рабочие. Рабочая партия Турции, стоявшая на левых позициях, существовала после переворота 1961 года вполне легально и даже имела несколько мест в парламенте, но были и другие силы, появившиеся под влиянием левого вихря 1968 года, пронесшегося по планете. Они были более радикально настроены и желали не только протестов, но и конкретных действий. Так в Турции появилось «поколение 1968 года» — группа ультралевых активистов. Его частью была «Народно-освободительная армия Турции». Они даже не претендовали на то, чтобы быть легальной партией, а предпочитали акции прямого действия.
Один из лидеров и вдохновителей «Народно-освободительной армии» — бывший студент-юрист Дениз Гезмиш, прошедший подготовку в палестинских лагерях для боевиков. Его сторонники дрались с полицейскими, участвовали в перестрелках на митингах, устраивали экспроприации банков вместе с «Народной освободительной партией — фронт Турции» под руководством Махира Чаяна.
Турецкие радикалы захватывали заложников, требуя выкуп: в основном это были бизнесмены, но активистам НОАТ удалось захватить несколько американских солдат. Что касается Чаяна, то он даже участвовал в убийстве израильского консула в Стамбуле.
Фактически турецкие левые начали герилью против правительства. В этих условиях и без того расколотое правительство было неспособно навести порядок — на улицах ежедневно происходили столкновения, перестрелки, похищения. В 1971 году слово взяли военные. Это был уникальный военный переворот — ни танков, ни вертолетов, ни захватов телестудий. Несколько высших турецких генералов (начальник Генштаба, командующий сухопутными войсками, главы ВМФ и ВВС) просто составили меморандум, в котором говорилось, что правительство погрузило страну в анархию и хаос, после чего гражданские руководители страны подобру-поздорову поспешили уйти в отставку.
Генералы, по турецкой традиции, не стали брать власть напрямую, а назначили своих штатских представителей-кемалистов. По предложению армии было введено чрезвычайное положение сроком на три месяца (в итоге оно продлилось около двух лет). В крупных городах был введен комендантский час. Под предлогом борьбы с левыми террористами начались массовые аресты левых, даже не принимавших активного участия в борьбе с правительством. Левое движение, включая и легальное, было полностью разгромлено, левые партии запрещены, а их лидеры отправлены в тюрьму на крупные сроки.
В условиях гонений на левых значительно усилился правый фланг. Лидер ультраправой Партии националистического действия Алпарслан Тюркеш даже дорос до заместителя премьер-министра, а его партия вошла в правящую коалицию. Это та самая партия, уличной пехотой которой являются знаменитые «Серые волки».
Однако вскоре гайки чуть-чуть ослабили, и левые снова подняли голову, но теперь политика переродилась в уличную войну. Левые больше не вели партизанских действий, а левая молодежь регулярно принимала участие в столкновениях в правой. Это было примерно такое же развлечение для молодых парней, как стычки «фа» и «антифа» в российских нулевых.
Поначалу это были просто драки, но к концу 70-х ситуация стала выходить из-под контроля, и волна политического насилия захлестнула всю страну. Правые и левые принялись уничтожать друг друга в промышленных масштабах: бойня на площади Таксим, резня на площади Баязит, бойня в Кахраманмараше. В общей сложности за 4 года уличных столкновений по официальным подсчетам погибло около 3,5 тысяч активистов.
Теперь стороны поменялись ролями. Если в конце 60-х террор устраивали ультралевые активисты, то теперь этим занимались ультраправые. Убийство «Серыми волками» весьма влиятельного и известного журналиста Абди Ипекчи (придерживавшегося левых взглядов), который был редактором одной из самых популярных турецких газет, всколыхнуло общество.
Уличное насилие уже не поддавалось никакому контролю несмотря на то, что во многих регионах страны было введено чрезвычайное положение. Правительство вновь было ослаблено политическим кризисом, депутаты бегали из партии в партию, никто не мог прийти к согласию. На этом фоне снова поднялось мощное протестное движение — во многих городах проходили митинги, экономика разваливалась, инфляция стремительно прогрессировала.
В этих условиях высокопоставленные военные вновь решили «спасти страну». В конце 1979 года между ними начались консультациию. Как быть: действовать по примеру 1960 года — вывод танков на улицу, захват ключевых точек и арест правительства, или же по примеру переворота 1971 года — когда генералы ограничились сурово сформулированным меморандумом?
Поначалу было решено ограничиться словами. В начале 1980 года генералы передали гражданским лидерам меморандум с требованием немедленно взять себя в руки и навести наконец порядок в стране, катящейся в пропасть. В противном случае генералы обещали «выполнить свою обязанность по охране страны».
Генералы выжидали несколько месяцев, но ситуация так и не улучшилась. В сентябре начальник Генштаба Кенан Эврен, а также главкомы сухопутных войск, ВМФ и ВВС (обратите внимание, что в этом перевороте участвовали те же чины, что и в предыдущем) решили действовать. Национальный совет безопасности по ТВ объявил о введении в стране чрезвычайного положения, роспуске парламента и правительства, приостановил действие конституции и заявил о запрете любых политических партий.
Придя к власти, военные тут же принялись охаживать дубинкой всех чрезмерно активных — как правых, так и левых. По всей стране начались облавы на активистов, которых заключали под стражу по подозрениям в политической деятельности. Самых видных радикалов осудили, а некоторых приговорили к смертной казни. «Серые волки» были разгромлены (но через несколько лет восстановились), а Алпарслан Тюркеш, еще недавно бывший вице-премьером (и, кстати, активно поддержавший переворот) брошен в тюрьму на 4,5 года.
Генералы сочли конституцию уже не отвечавшей требованиям времени и создали консультационный совет по выработке новой конституции, которая в 1982 году была одобрена на референдуме, после чего прошли новые выборы. Правда, большую часть сильных игроков до этих выборов не допустили, и они считаются не вполне свободными.
Это был последний успешный военный переворот в Турции, хотя некоторые специалисты считают переворотом и события 1997 года, когда генералы добились отставки исламиста Эрбакана (к слову, политического наставника и вдохновителя Эрдогана), заявив, что его курс нарушает конституцию страны и светскость государства. Но тогда военные не предпринимали никаких активных действий и даже не брали власть в свои руки, оставшись в стороне. Они устранились от процессов выбора новой власти, не меняли конституцию, в общем, это был не столько переворот, сколько кулуарное давление. Поэтому события 1997 года трудно назвать полноценным путчем.
Эрбакан
Нынешний военный переворот — лишь эхо былого могущества турецкой армии. При Эрдогане армия была неоднократно и основательно зачищена от всех не в меру самостоятельных офицеров. Причем действовал Эрдоган с поистине иезуитской хитростью. Как, будучи исламистом, регулярно устраивать зачистки в армии и при этом не попадать под критику? А очень просто — делать это под благовидным предлогом европеизации. Дело в том, что Турция взяла курс на вступление в Евросоюз, а одним из ключевых европейских требований является повышение гражданского контроля над армией.
В начале нулевых была произведена так называемая «тихая революция». В рамках подготовки к вступлению в Евросоюз влияние турецкой армии было сведено до нуля в ходе пакета реформ. Во-первых, Совет национальной безопасности, ранее имевший статус министерского, был лишен всех полномочий и низведен до уровня совещательного органа. Во-вторых, был принят закон, по которому Совет национальной безопасности получили право возглавлять гражданские лица. В-третьих, СНБ практически лишили возможности делать самостоятельные публичные заявления, лишив его всех структур по связям с общественностью. Армия была лишена старых рычагов влияния под предлогом европеизации.
Чтобы наглядно продемонстрировать обществу, что возврата к «старой армии» больше не будет, при Эрдогане были проведены аресты и судебные процессы над оставшимися в живых участниками предыдущих военных переворотов. В 2012 году был арестован почти столетний к тому моменту Кенан Эврен, вдохновитель переворота 1980 года. Его приговорили к пожизненному заключению. Аналогичная судьба ждала и остальных доживших участников. В 2013 году был арестован бывший глава Генштаба Исмаил Карадайы, которого обвинили в государственном перевороте 1997 года.
И, наконец, самое громкое эрдогановское дело против армии — «дело Эргенекон». В 2007 году по нему были арестованы более 400 человек, среди которых было множество отставных военных, которых обвинили в попытке военного переворота и в намерении оказывать влияние на армию в противовес правительству. Бывший глава турецкого Генштаба Башбуг получил по этому делу пожизненное заключение.
Таким образом, у турецких военных было немало причин выступить против Эрдогана. Во-первых, он исламист (и даже не стесняется этого), а ползучая исламизация Турции продолжается на протяжении всего его правления. Во-вторых, он лишил армию той роли, которую она всегда играла. Армия — это очень консервативный институт, в котором велика роль традиций. А главной традицией турецкой армии было выступать в роли спасительницы страны в критические моменты. Эрдоган же с самого начала не скрывал, что рассчитывает покончить со старой армией и превратить ее в жалкий придаток, вдобавок управляемый гражданскими «пиджаками». В-третьих, Эрдоган несколько раз подвергал армию чисткам, чтобы устранить даже намек на самостоятельность и нелояльность. Пожизненный срок влепили даже столетнему пенсионеру Эврету. Понятно, что думали об этом офицеры.
Но почему у армии не получилось то, что получалось не раз за последние 50 с небольшим лет? Есть несколько существенных отличий, которые, по-видимому, и сыграли ключевую роль в поражении восстания.
1) Отсутствие критической ситуации в стране. Предыдущие перевороты происходили после долгой прелюдии, которая включала в себя: экономический кризис, массовые протесты во всех регионах, уличные столкновения, попытки правительства жестко наказать демонстрантов. В это ситуации армия воспринималась массами как истинный спаситель отечества и демократии, твердой рукой удерживающий страну от падения в пропасть в самый последний миг. Сейчас ничего подобного не происходило: экономическая ситуация относительно стабильна, протесты против Эрдогана есть, но они разнесены по времени и происходят только в крупных городах, теракты есть, но где их сейчас нет. В общем, у населения нет ощущения сползания страны в первобытный хаос и даже противники Эрдогана армию не поддержали.
2) Отсутствие единства в армии. Ранее успеху переворотов способствовало то, что в них принимало участие все высшее военное руководство страны — глава генштаба, главкомы ВВС, ВМФ и Сухопутных войск. Фактически тогда восставала вся армия. Сейчас к перевороту не примкнул никто из первых лиц. Судя по всему, заговор — дело рук офицеров рангом пониже, которые могли находиться под влиянием отставных генералов, ранее зачищенных Эрдоганом. В этих условиях значительная часть армии осталась лояльной Эрдогану или, во всяком случае, не получала приказов выступить против него.
3) У Эрдогана есть сторонники, а у армии нет, поэтому восставшие не заручились поддержкой западных стран. Если бы они вывели под камеры толпы митингующих, это придало бы больше веса их попыткам и во всяком случае связало бы руки Эрдогану, которому пришлось бы оглядываться на западных партнеров в действиях по подавлению восстания. Таковы правила игры: если ты не выводишь на улицу людей, тебя никто не поддержит, ни один западный лидер не выскажется в поддержку «бланкизма», если он не подкреплен хотя бы правильной телевизионной картинкой с массами протестующих. А это, в свою очередь, развязывает руки в подавлении восстания самыми жесткими методами.
4) Популистская политика Эрдогана успешна. Турецкий лидер нашел своего избирателя, а идеи исламизма — самый модный тренд в восточных странах в последние 20 лет. Хотя со времен Кемаля светскость Турции была одной из ее главных идеологий, никакой борьбы с исламом как явлением не было. То есть исламу не позволяли активно влиять на государственные институты, но не мешали ему развиваться. Никаких масштабных гонений на верующих не проводили, из-за чего в крупных городах идеи светскости получили распространение, а в провинции и особенно деревнях все осталось по-прежнему. Понаехавшие в города в ходе урбанизации турецкие крестьяне и провинциалы привезли с собой и исламистские идеи той или иной степени радикальности. В последние 30 лет в Турции произошел явный рост популярности этих идей. Яркое свидетельство — более чем 10-летнее правление Эрдогана, который с самого начала не скрывал, что он исламист (учился в религиозной школе, был поклонником и сторонником основателя «политического ислама» Эрбакана, который пришел к власти еще в 90-е, но ушел из-за опасений переворота). Те толпы, которые вышли на улицы против армии (чего никогда не случалось прежде), сделали это не столько в поддержку Эрдогана, сколько в защиту ислама.
5) Эрдогану помогла его паранойя. Он с самого начала правления боялся заговора военных и не только снижал влияние армии и проводил в ней чистки, а также расставлял своих людей на ключевые посты, но и готовился к Дню Х. Скорее всего, организация отпора восставшим неоднократно прорабатывалась и была хорошо спланирована.
Вероятнее всего, Турцию теперь ждет период закручивания гаек. Эрдоган и без того был весьма параноидален, ему всюду чудились заговоры, а теперь он получил наглядное подтверждение своим страхам. Впрочем, армия уже привыкла к чисткам при Эрдогане, они практически не прекращались все 13 лет. Вероятно, влияние военных еще более понизится, а роль спецслужб, напротив, возрастет. Кроме того, Эрдогану будет значительно легче добиться своей главной цели, которую он продвигает уже несколько лет — изменения конституции и превращения Турции из парламентской республики в президентскую. Победа над мятежниками и выход людей на улицы в его поддержку безусловно придаст турецкому диктатору смелости и наглости. Хотя вряд ли он решится на масштабную и открытую исламизацию, но позиции исламистов наверняка усилятся.
