Оригинал статьи на английском языке
В 1929-м году Германия из всех великих стран ближе всего подошла к тому, чтобы стать раем для организованного труда. Говоря по правде, этот рай был капиталистическим, и ни Социально-Демократическая партия, ни Свободные профсоюзы, ассоциирующиеся с ней, не стремятся сделать его чем-то другим в будущем. Но в рамках капитализма германские трудящиеся не только в теории, но и на практике имели практически все значимые права и привилегии, которые только могли предложить стремящиеся к прогрессу реформаторы или глашатаи рабочего класса.
Три основные трудовые организации — Свободные профсоюзы (самая большая), Христианские (в основном католические) союзы и маленький либеральный профсоюз Хирша-Дюнкера (Hirsch-Duncker) — насчитывали суммарно шесть с половиной миллионов членов. Право на организацию и коллективные стачки было прописано в законе, около 12 миллионов человек работали по коллективным трудовым договорам. Эти договоры были подписаны под наблюдением Трудовых Судов, учрежденных по воле трудящихся законом в 1926-м. Эти суды доказали свое дружеское отношение к рабочим. Семнадцать миллионов человек находились под защитой системы борьбы с безработицей, добавленной в 1927-м году к старой системе защиты от несчастных случаев, проблем со здоровьем и инвалидности. Кроме того, у работников была система защиты от увольнения по возрасту, и право оспаривания (или получения компенсаций) в случае увольнения по инициативе работодателя. Несмотря на экономические штормы в Германии, реальные доходы к 1929-му году вернулись на довоенный уровень, никогда, впрочем, не бывший высоким. Это было актуально и в 1930-м, после начала депрессии. Восьмичасовой рабочий день был обычным делом.
Потребительские кооперативные общества, к которым огромное число рабочих принадлежало, включали четыре миллиона членов, имели общий товарооборот, измеряемый миллионами марок. У рабочих были также свои банки, бывшие настолько успешными, насколько позволяла экономическая ситуация. Три профсоюза даже организовали свой бизнес, и труд рабочих, организованных в гильдии, хорошо зарекомендовал себя в деле организации трудовых коллективов. Трудовые Советы, хотя они и разочаровали некоторых оптимистов, надеявшихся использовать их как инструмент для участия в управлении, тем не менее были очень полезны во внедрении коллективных договоров. Они обычно тесно сотрудничали в этих вопросах с профсоюзами. Национальный Совет по экономическим вопросам, где были представлены рабочие, хотя и не был активным участником формирования экономики Германии, дал трудящимся шанс на хотя бы номинальное равенство с работодателем.
Если взять для сравнения 1932-й год, предшествующий приходу Гитлера к власти, условия жизни рабочих выглядели куда хуже. Свою дань взяла всемирная депрессия. Зарплаты снизились. Уровень безработицы достиг шести миллионов; социальные выплаты и пособия были урезаны. Количество членов профсоюзов снижалось; Свободные профсоюзы, более всего уязвимые для безработицы, упали в численности с пяти с половиной до четырех миллионов членов. Коммунистическая пропаганда и ячейки, увеличивая воинственность большого количества рабочих, подорвала единство рабочего класса и его уверенность в своих старых союзах и лидерах. Коммунисты же предприняли усилия для создания своих союзов. Несмотря ни на что, позиция рабочего класса была сильна. Наследовавшие друг другу правительства подтверждали их права. Низы среднего класса наслаждались сравнительной безопасностью, явление, которое нацисты умно использовали. Даже Гитлер, к примеру, был осторожен в своих обещаниях уменьшить социальную помощь рабочим, предпочитая давить на средний класс.
Всё это опиралось на память о великих достижениях. После долгой борьбы трудящиеся добились благосклонности у великого Бисмарка. Во время Великой Войны кайзер был обязан заботиться о них. Трудящиеся дали Республике первого президента. Организации рабочих пережили шок французской оккупации Рура и астрономическую инфляцию. Подпитываемые этими воспоминаниями профсоюзы не без оснований считали, что даже после триумфа Гитлера они выживут, и отвоюют обратно часть своих внезапно утраченных прав.
Сегодня старые добровольные профсоюзы поставлены за грань закона. Их избранные лидеры мертвы, изгнаны, находятся в концлагерях или тюрьмах. Старые конституционные гарантии гражданских прав и старое право рабочих на коллективные стачки и свои Трудовые Советы исчезли. Собственность профсоюзов, оценивающаяся в шестьдесят миллионов долларов, конфискована нацистским государством. Потребительские кооперативы, с их огромным влиянием среди низов среднего класса и рабочих, смогли дожить до прошлого года, как и их работники, невзирая на ревностные запреты тоталитарного государства. Процесс их разрушения по приказу государства уже начался. Большинство зарплат в торговле пошло вниз, а уровень цен — вверх. Основательный рост занятости, показанный правительством нацистов с момента их прихода к власти, должен рассматриваться с изрядным скептицизмом (как будет показано детально ниже), и в любом случае не базируется на постоянном экономическом росте в Германии. Жестокая секретная полиция охотится за подпольными кружками и другой активностью с эффективностью, которой не знала Германия во времена Бисмарка и даже царская Россия. Есть мало причин думать, что рабочие Германии недовольны больше, чем остальные группы, например, средний класс, далекий от восторга от экономических итогов своей собственной революции. Но можно сказать, что ни средний класс, ни рабочие не находятся на грани революции.
Почему же такие значительные и катастрофические изменения статуса трудящихся произошли без всякого открытого конфликта? Почему же трудящиеся Германии, несмотря на потерю прав, которые они так долго и медленно завоевывали в течение полувека, несмотря на пример мучеников, не оказали сопротивления в забастовке или революции против правительства нацистов?
Чтобы ответить лучше на этот вопрос, нужно сначала рассмотреть развитие трудовой политики нацистов, текущую экономическую ситуацию и легальный статус труда в Германии.
II
Мы привыкли думать о фашизме в Италии как о движении среднего класса. Таким он и является. Однако его точка зрения на труд никогда не совпадала даже с маргиналами laissez-faire школы капитализма, такой, что можно найти в Америке в Национальной Ассоциации Производителей. Настоящим основателем национал-социалистической партии был Антон Дрекслер (Anton Drexler), изготовитель инструментов, нанятый Германскими железными дорогами. Партия называлась Национал-Социалистическая Германская партия Труда (или партия рабочих). До своего официального преобразования в 1921-м году эта партия провозглашала, что «она признает классовую борьбу креативного рабочего класса; поэтому это классовая партия». Сам Гитлер однажды объявил, что «самая большая опасность для нашего народа исходит не от учения марксизма, но, скорее, от наших партий среднего класса». И Грегор Штрассер (Gregor Strasser), в дальнейшем важный лидер левого крыла гитлеровцев, в начале 1932-го написал, что «наше сражение — против буржуазии как врага германского социализма и саботажника национальной свободы». Геббельс, человек другой породы, который удерживал и увеличивал свою власть в нацистском движении, объявил в сентябре 1932-го, когда нацисты объединились с коммунистами в дорожно-автомобильной забастовке, что «новое Национал-Социалистическое правительство даст классу нанимателей почувствовать вес своего кулака, а не отступится перед ними, подобно марксистам». Некоторое время партия нацистов, как бы она жестоко не боролась с коммунистами, социалистами и их союзниками — профсоюзами, не предлагала запретить все организации трудящихся. Вместо этого она учредила свои профсоюзы и трудовые ячейки.
Тем не менее, можно почувствовать, что нацисты предали рабочих, или что развитие нацистского трудового законодательства несовместимо с нацистской философией. Гитлер, в отличие от Муссолини, никогда не был социалистом и никогда не делал вид, что заботится о социально (и еще меньше трудовой) части названия своей партии. В Майн Кампф, к примеру, есть достаточно напыщенные рассуждения о профсоюзах, в которых он раскрывает, что не доверяет профсоюзам и может принять их лишь в качестве временной меры. Он никогда не участвовал в Национал-Социалистических трудовых организациях или ячейках, что делали многие из его братьев в коричневых рубахах. Когда он взял бразды правления, постоянное развитие его теории тоталитарного государства привело его к организации Трудового Фронта, который включал работодателей.
Это развитие заняло, однако, некоторое время. На деле организация труда под управлением Гитлера прошла несколько этапов. Первый начался 30-го января 1933-го, когда Гитлер занял пост канцлера с согласия фон Гинденбурга и при поддержке крупных промышленников, юнкеров и Националистической партии Германии, которая вступила в коалицию с нацистами. Наконец, Гитлер приготовился к всеобщим выборам. В ожидании этих выборов он не предпринял законодательных шагов против профсоюзов как таковых, но он приостановил до дальнейших уведомлений все статьи конституции, гарантировавшие свободу личности и другие гражданские права. Они никогда не были восстановлены. Обнародование этого декрета 28-го февраля 1933-го года последовало за известным пожаром в Рейхстаге, вину за который нацисты возложили на коммунистов. На основании этих ложных обвинений Гитлер начал свою кампанию подавления и террора. Это было началом конца политических и экономических организаций рабочих.
Несмотря на попрание всех прав, необходимых для демократической избирательной компании, несмотря на открытый терроризм Коричневых Рубах, 5-го марта этого же года Гитлер набрал лишь 44 процента от всех голосов. Потребовалось 8 процентов голосов его коллег из националистов — которые вскоре обнаружили сомнительность своего положения — чтобы дать ему абсолютное большинство. Часть этого большинства состояла из большого числа молодых коммунистов, и гораздо меньшего количества социалистов, привлеченных полученной нацистами возможностью действовать и надеющихся, возможно, что даже сейчас Гитлер будет помнить, что название его партии — Национал-Социалистическая.
В дальнейшем, следовательно, Гитлер и его партия не были готовы даже после 5-го марта к слишком сильному давлению на старые профсоюзы. Террор сразу был направлен против социалистических, еще больше — против коммунистических политических лидеров; не все лидеры профсоюзов смогли спастись, но они чувствовали себя заметно лучше. Профсоюзы не начали открытое и эффективное сопротивление даже когда нацисты избили и убили некоторых их лидеров, силой захватили власть в Трудовых Советах, и заменили их людей пожилыми чиновниками. Возможно, они надеялись, что шторм, перед которым они склонились, пройдет или как-то сам закончится.
Этого не случилось. 2-го мая, на следующий день после шикарного первого празднования объявленного Гитлером Дня Труда Германии, нацистское правительство захватило — без всякой борьбы — все штабы профсоюзов, арестовало всех их официальных лиц, и захватило контроль над всей собственностью профсоюзов. Но нацисты не запретили профсоюзы и не запретили профсоюзам пользоваться их имуществом. Нацисты лишь завершили процесс Gleichschaltung (координации). Они расставили на посты своих людей. Они вырастили свои ячейки в профсоюзах для пропаганды и запугивания. Они установили государственный арбитраж и запретили профсоюзам объявлять забастовки и иные независимые действия. На практике, контролируемые нацистами профсоюзы были лишь кружками для дебатов. Люди, поставленные во главе самой большой федерации — Metallarbeiter-Verband (ассоциация работников металлургии) — три молодых члена штурмовых отрядов, никогда не работали в металлургии. Таким людям в июне 1933-го было приказано составить «списки презираемых», включающие «всех ведущих марксистских лидеров профсоюзах». Лучшей судьбой человека из этого списка был отказ в занятости.
Но даже кружки для дебатов потенциально опасны для диктатуры. Члены германских профсоюзов могут внешне не показывать революционный настрой, но они не стекаются под знамена нацистов. Организации работодателей и работников, даже с подконтрольными нацистами директорами, противоречили идеалам тоталитарного государства. Они предполагали классовый конфликт. Последовательно, по мере консолидации власти, Гитлер сперва внедрил «координированные» ассоциации работодателей, а затем «координированные» профсоюзы. Последние потеряли свою собственность, свои права, само свое существование, полностью и окончательно. Гитлер проделал огромную работу по «координации», учредив Германский Трудовой Фронт, включающий и работников, и работодателей, более не называющийся по-старому, но определяющийся терминами «лидеры» и «последователи». Закон «об организации национального труда» был издан 20-го января 1934-го. Частично он вступил в силу немедленно, частью — к 1-му мая 1934-го. Он отметил начало третьего этапа в статусе трудящихся в нацистском государстве. Как прояснялось декретом 24-го октября 1934-го, для трудящихся все еще был закон. Согласно нему, Германский Трудовой Фронт был единственной организацией для рабочих умственного и физического труда. Бывшие члены ассоциаций работодателей и всех профсоюзов имеют «равные права» — какими бы они ни были! Были запрещены организации трудящихся любого другого вида.
При такой системе все организации, нанимающие более 20 работников, имеют трудовые организации без реальной силы. «Лидер», работодатель, принимает основные решения, но он должен иметь советников, «доверенных лиц» или «конфиденциальный совет». Эти «доверенные лица» избираются голосованием «последователей» (работников), но только по представлению «лидера» и с согласия председателя национал-социалистической ячейки организации — солидный инструмент, использовавшийся в дальнейшем для пропаганды и шпионажа. Настоящая власть по закону дана Трудовым Попечителям (Treu—händer der Arbeit), по одному на каждый регион, и Судам Социальной Чести. Они имеют власть над «лидерами» и «последователями». Они могут даже сместить «лидера». На деле реальная власть сосредоточена в их руках; про Суды Социальной Чести слышно очень мало. Старые трудовые суды все еще функционируют, поставленные, разумеется, под полную власть нацистов. Недавно их решения показали более дружественное отношение к рабочим, чем они показывали в начале правления режима.
Весь Трудовой Фронт Германии был провозглашен частью партии нацистов, и его директивы базируются на партийных. Хотя старое право на коллективную стачку исчезло, закон, помимо разрешения рабочим голосовать за «доверенных лиц», дозволяет и поощряет собрания на производстве, с присутствием «лидеров», и дает работникам некоторую защиту от произвольного увольнения и т.п., и право обращаться к рабочим доверенным лицам или в суд. Все официальные лица рабочих, разумеется, являются членами нацистской партии, не избранные трудящимися.
26-го марта 1935-го года было достигнуто соглашение между Робертом Леем (Robert Ley), лидером Трудового Фронта, и доктором Шахтом (Schacht), министром экономики, согласно которому Экономическая Палата Рейха присоединялась к Фронту. Экономическая Палата Рейха — это огромная бюрократическая организация, включающая всех работодателей Германии, контролируемая министерством экономики. Экономическая Палата стала департаментом экономики Трудового Фронта. Это всё может подчеркнуть не только то, что в Трудовом Фронте работодатели представлены дважды, но и что министр экономики может прямо контролировать все его действия.
Согласно закону от 26-го февраля 1935-го года, министерству труда было дано право внедрить паспорта для рабочих (Arbeitsbücher), якобы с целью «более рационального распределения труда». Это неизбежно приведет к дальнейшим ограничениям свободы рабочих на перемещение и выбора работодателя.
В эти непростые для мира времена любое описание законодательного статуса рабочих не сможет показать их актуальное положение. Рабочие, в США ли или в Германии, едят не законодательный статус, а хлеб. История, особенно недавняя история, подтверждает точку зрения, что люди хотят безопасности больше, чем свободы, и что в течение неопределенного времени они могут быть под властью диктатора, который держит в уме установку, что «спокойные коровы дают лучшее молоко».
Насколько хорошо может нацистское государство снабжать своих промышленных крепостных товарами народного потребления? Это сложный вопрос, так как площадок для свободных дискуссий и критики в Германии не существует. Совершенно точно нацистское государство не дало массам германцев изобилия. Иностранные наблюдатели сильно разнятся в оценке того, насколько успешным было нацистское правительство во внедрении своей экономической программы. Некоторые славят Гитлера за снижение безработицы перед лицом огромных финансовых трудностей, другие считают, что на деле он очень мало продвинулся в этом направлении 1.
Во время нацистского правления появилась огромная скрытая безработица. Количество нетрудоустроенных евреев огромно и все растет; однако они не считаются безработными. Решение верховного суда в Веймаре 27-го ноября 1935-го года открыло дорогу увольнениям всех еврейских рабочих неевреями-работодателями. Это означало, что Нюренбергские законы имеют широкое действие на всю промышленную сферу, защищая «арийских» работодателей от влияния евреев. Евреи должны работать на евреев или не работать. Другим источником скрытой безработицы были массовые увольнения женщин, чьи мужья были трудоустроены, и неженатых мужчин до 25 лет. Никто из них не учитывался в официальной статистике безработицы. Частичная занятость засчитывалась как постоянная. Сдельная работа, подобная работе в наших лагерях CCC (Civilian Conservation Corps, прим. перев.) или в WPA (Works Progress Administration, прим. перев.), учитывается как частичная занятость. Повторное введение всеобщей воинской обязанности забирает с рынка труда сотни тысяч молодых людей. Германским сельскохозяйственным работникам запрещено перемещаться в города, а безработные задействованы в так называемых Службе Страны и Помощниках Страны. В 1935-м занятость выросла за счет программы перевооружения; само собой она зависит от поддержки этой программы на том же уровне.
III
Вернемся к зарплатам и социальным гарантиям германских рабочих. Нужно держать в уме тот факт, что, хотя можно изучить некоторые базовые показатели, различные наблюдатели могут разойтись во мнениях касательно значения этих показателей. Ниже дана попытка свести воедино эти экспертные мнения.
В ранние дни нацистского режима рабочие явно потеряли в зарплатах и правах. Но безработица снизилась, по крайней мере на бумаге, методами, которые я уже рассматривал. Она также снизилась благодаря широкой практике запрещения работодателям увольнять работников, или жестко ограничивая их в количестве увольняемых.
Однако в дальнейшем правительство получило все выгоды общего тренда восстановления мировой экономики, по мере введения программы перевооружения, по мере призыва молодых людей в армию произошло снижение безработицы и улучшение уровня жизни множества рабочих. Правительство начало заявлять, что покончит с безработицей к 1936-му году. С того времени, однако, темпы программы перевооружения снизились, а зима принесла обычный провал на рынке сдельного труда. Берлинский Институт Исследования Бизнеса объявил осенью 1935 года, что до конца зимы безработица может возрасти до полутора миллионов человек. Дальнейшие события делают эту оценку консервативной. Только в декабре количество официально зарегистрированных безработных выросло с 522,354 до 2,506,806 человек.
Стремление Гитлера к перевооружению дало шанс металлургам приобрести особый статус, если не законодательно, то фактически. Их зарплаты росли, и они чувствовали небольшую возможность говорить от своего имени. Другие группы, например работники текстильной промышленности, очевидно не имеют этих благ. Средняя недельная зарплата ниже, чем в момент прихода Гитлера к власти. Она все больше понижается бесчисленными поборами, некоторые из них номинально добровольны. Брошюра «Труд при Гитлере» ясно показывает, что, согласно данным собственного расследования Германского Трудового Фронта, к концу 1934-го года средняя зарплата в промышленности уменьшилась с невысокого уровня в 26 марок в неделю до 22 марок из-за «налогов, страховок, обязанностей и других официальных поборов». Социальные гарантии уменьшились, но частично это было компенсировано вдохновленной правительством успешной кампанией по организации благотворительных фондов. Выросли цены на продовольственные товары. Масло сегодня с трудом можно найти в магазинах для рабочего класса за любую цену. Это происходит из-за общей экономической ситуации в Германии: из-за того, что её внешняя торговля представляет форму замаскированного бартера, из-за того, что у неё нет доступа к международным кредитам, она должна платить за импорт экспортом, а особенное значение это приобретает при импорте материалов, связанных с перевооружением.
Сегодня, однако, с какой бы стороны не рассматривать, относительно других групп населения Германии, включая сам средний класс, к которому в первую очередь обращался Гитлер, рабочие экономически не чувствуют себя хуже, чем в момент его прихода к власти. В течение последних нескольких месяцев их положение в сравнении — и только в сравнении — с другими улучшалось, а условия жизни среднего класса, вероятно, ухудшились 2. Психологическим фактором, позволяющим удерживать рабочих от протестов, было основание спортивных и культурных организаций, особенно широко разрекламированная правительством Kraft durch Freude («Сила через радость»). Можно подвергнуть сомнению, дало ли это рабочим больше возможностей для отдыха, чем у них было до этого, и скорее всего деньги на эти программы были частично взяты у профсоюзов. Тем не менее, организации подтвердили свою психологическую значимость для правительства.
В целом нет данных, указывающих на высокую степень недовольства, могущую привести вскоре к революции. Правительство заслужило похвалы за восстановление национальной гордости. Вооруженные силы впечатлены успехами перевооружения и без сомнений лояльны. Обязательная годовая военная служба, плюс еще шесть месяцев общественного труда, популярны в обществе. В то же время правительство нервничает. Позже оно предприняло усилия, не всегда успешные, для дальнейшего урезания скудных прав Германского Трудового Фронта, запрета производственных встреч всех видов, и постаралось дать больше власти над рабочими в руки Рабочих Поверенных. Несмотря на это, есть знаки, что рабочий класс готов вновь заявить о себе. Действительно, о некоторых из работодателей, раздраженных бюрократией, говорят, что они думают, что старые дни были не так плохи! Симптоматично, что нацистская кампания по решительному подавлению кооперативов приостановилась, но сложно сказать, случилось это из-за недовольства или из-за каких-то экономических причин.
Принимая во внимания эти факты, действительно удивляет то, что подпольная борьба против Гитлера среди рабочих стала такой интенсивной. Когда группа лишается власти, необходимо время для восстановления её боевого духа. Даже сегодня тысячи безымянных немцев — социалистов, лидеров профсоюзов, коммунистов — каждый день подвергаются заключениям в концлагеря, пыткам и избиениям, смертной казни за продолжение своей пропаганды. Международные профсоюзы подтверждают свой интернационализм благотворительностью, которую некоторые организации распределяют не только для помощи своим немецким братьям в изгнании, но и для финансирования работы, тихо идущей в Германии. Это не может быть всеохватывающим движением, не только из-за разделения германской оппозиции, которое дало шанс Гитлеру (накал ненависти социалистов и коммунистов спадает), но в основном из-за того, что подпольные движения должны начинаться среди людей, уже знавших друг друга по своим профсоюзам или партийным организациям. Не только полиция нацистов эффективна; у них есть целая армия шпионов, некоторые из них являются тайными ренегатами. «Шпионский список» социал-демократов, изданный в пражской штаб-квартире, уже включает 500 имен. Неудивительно, что, наученные горьким опытом лидеры подпольных организаций профсоюзов, коммунистической и социалистической партий, и маленькой, но значительной группы «Новое Начало» также стараются выстраивать ячейки, где каждый член, по мере возможности, будет знать одного, двоих, троих или четверых товарищей. Тем меньше людей будет предано шпионом или пленником под пытками в камере. С неугасимым мужеством трудящиеся мужчины и женщины приезжают на секретные конференции за границей Германии и возвращаются обратно. Они рискуют жизнями, распространяя контрабандные газеты — хотя есть тенденции сомневаться, полезны ли эти жертвы. Более полезно сегодня тихое слово знакомому рабочему. Кроме того, хотя тайные собрания численностью более 3 человек в Германии невозможны, семена недовольства могут быть высажены на встречах, проводимых Трудовым Фронтом.
Непримиримый садизм правительства нацистов по отношению к своим врагам продолжается. «Лишь недавно», говорится в отчете, сделанном организацией «Liberation of the Workers of Europe» («Освобождение трудящихся Европы») на конвенции в Атлантик-Сити, «пятидесятилетняя женщина-рабочий была приговорена к пятилетнему заключению за распространение публикаций профсоюзов… С начала гитлеризма в Германии было казнено 120 оппонентов режима, более 100 человек были приговорены к пожизненному заключению, и более 7000 лет принудительных работ назначено другим, в большинстве своем — бывшим членам германских профсоюзов. Это не учитывает тысяч, находящихся в концлагерях и под временным арестом». Далее следует частичный список членов профсоюзов, убитых без суда, избитых, замученных или расстрелянных нацистами. Он содержит 17 широко известных в кругах немецких рабочих имен. К этому добавлен список из 14 имен тех, кто бежал в изгнание.
IV
На фоне этих фактов я могу теперь постараться более ясно ответить на вопросы, ответы на которые частично уже понятны из выводов. Почему германские рабочие смирились, почему они все еще терпят нацистское правление? Первопричины не скрываются в германском характере. А при определенных условиях, если мы не выучим урок Европы, в примерно то же состояние могут попасть трудящиеся Соединенных Штатов.
Германское движение трудящихся при Веймарской республике, хотя было заметно сильнее, чем сейчас в Америке, было не настолько сильно, как могло показаться из фактов, с которых началась статья. Оно ослаблено рядом трудностей, среди которых:
1. Оно было разделено, и к сожалению за этот раздел можно возложить ответственность не только на контролируемую русскими политику коммунистов.
2. Оно не смогло завоевать «маленького человека», особенно фермеров и аграрных рабочих. Сегодня совершенно очевидно, что городской пролетариат, неважно насколько хорошо организованный, не может сам осуществить революцию, пока правящий класс собственников может заключить союз с последователями фашистской демагогии из среднего класса, или нанимать лояльные армии из крестьянства.
3. Растущая безработица, которая усугублялась по мере развития депрессии, затруднила организацию всеобщих забастовок, подобных той, которая была организована против Капповского путча. Они не смогли найти выход для молодых безработных. Их симпатии завоевал Гитлер.
4. Но самый потрясающий урок, вынесенный из коллапса германских трудовых движений — в том, что рабочие не могут почивать на лаврах: они должны бороться за возвращение социальных достижений, которые у них уже были. Трудящиеся не могут издавать моратории, подобный изданному Социал-Демократами и профсоюзами, основанные на старом социалистическом идеализме и программах без того, чтобы потерять своих воинственных сторонников перед лицом лживого, но энергичного нацистского идеализма и его взглядов на воинствующий национализм. Не может преуспеть и коммунистическая философия, если её, как в случае Германии, подчинить русским идеям и русским национальным потребностям в большей степени, чем к требованиям местной ситуации. Когда Гитлер обрел власть над правительственным аппаратом, мы можем с неудовольствием наблюдать, как легко он сохраняет эту власть. Он использует кнут и пряник; он использовал чудовищную мощь пропаганды, данную ему контролем над прессой и радио. Он использует резиновые дубинки, кнуты, камеры пыток, казни. Он заново открыл старую истину, что людей можно запугать, их достоинство и самоуважение легче изгоняется нечистотами камер и концентрационными лагерями, избиениями и другими жестокостями садистов-палачей, чем даже самим страхом смерти. Он добавил пытки до смерти к числу гарантов своей власти.
Масса рабочих, при особых условиях, под умным и смелым руководством, может вести войну или забастовку с отчаянным героизмом. Но массы как таковые никогда по своей инициативе не начнут революцию в тех условиях, которые существуют сегодня в Германии. По крайней мере, пока Гитлер поддерживает лояльность армии, и пока он может дать больше рабочих мест, чем его непосредственные предшественники. Рабочие могут возмущаться массой вещей; они могут сожалеть о жестокости нацистов к евреям. Они способны разрозненно делать много, кроме одной важной вещи — собрать немалую долю героев, которые должны проложить путь революции. Сегодня основная функция подпольных движений — это рекрутирование революционной элиты и распространение среди масс новостей, которые Фюрер старается скрыть от них: новостей о безжалостных политических преследованиях, о туманном экономическом будущем, и мнение рабочих других стран о дивном новом мире Гитлера.
Положение рабочих американцам будет легче понять, если они будут помнить, что фашизм не является, как утверждают некоторые писатели и ораторы, заговором капиталистов. Это и есть фаза капитализма, поддержанная промышленниками и юнкерами как меньшее зло перед лицом коммунизма или социализма. Он сохраняет права частной собственности, классовое разделение доходов и институт прибыли. Но индивидуальные капиталисты — не настоящая сила, поддерживающая диктатора. Господин Тиссен (Thyssen) помог Гитлеру, но он им не управляет; сейчас он много путешествует «по состоянию здоровья». Работодатель («лидер») имеет множество проблем с тоталитарным государством, которое вынуждает банки и страховые компании выкупать государственные ценные бумаги, вводит «добровольные» специальные налоги на бизнес, вводит право смещать «лидера» предприятий, и вынуждает работодателей на особых условиях сохранять рабочие места и выполнять общественную нагрузку. Мы лучше будем бороться с фашизмом дома, если мы осудим его в глазах рабочих не как заговор политических дельцов и демагогов, а как логическое развитие капиталистического национализма.
***
1. Для примера см. хорошо известную брошюру “labor under Hitler”, изданную департаментом исследования организации «Chest for the Liberation of the Workers of Europe» в январе 1935-го года, в котором утверждалось, что с момента прихода Гитлера к власти не наблюдалось существенного (около 6 миллионов) снижения безработицы в Германии.
2. Это было истиной до недавнего повышения уровня безработицы.
