В связи с недавним назначением Марии Гайдар в Одессу вновь стали раздаваться голоса, что, мол, Мария совершила нехороший поступок и этим опозорила славную советскую династию. Последний раз подобные голоса раздавались чуть больше 20 лет назад в связи с действиями Егора Гайдара на посту председателя правительства. Тогда тоже говорили, что он — позор славной советской династии. Но что же мы знаем об этой династии? Отец знаменитого реформатора-рыночника — контр-адмирал, никогда не бывавший в море (хотя нет, срочную службу в армии проходил на подлодке) и получивший за «журналистскую деятельность» одно из высших воинских званий. Такие люди есть и в нынешней России, но их можно сосчитать по пальцам. Например, Шойгу, который к армии тоже не имеет никакого отношения, но шагнул сразу в генералы из лейтенантов запаса. Основатель династии, который и дал ей фамилию, взяв себе необычный псевдоним — Аркадий Голиков-Гайдар; про него в советское время говорили, что в 17 лет командовал полком, и приводили в пример пионерам. А в постсоветское время, на волне популярности разоблачений советских кумиров, объявили кровавым маньяком и психопатом. Что же из себя представлял основатель советской династии Гайдар, мы сейчас и разберем.
Родился будущий советский писатель в городе Льгов. Звучит созвучно Львову, но находится недалеко от Курска. Это был маленький городок, насчитывавший чуть более четырёх тысяч жителей. Родителями Голикова были провинциальные учителя. Мать относилась к обедневшей ветви дворян Сальковых и сбежала из дома, чтобы выйти за Петра Голикова. Поскольку родители были учителями, разумеется, они были и революционными демократами. Иначе в те времена и быть не могло: студент, не связанный с революционными делами, становился изгоем, над ним насмехались, а девушки таких не любили. Революционерами родители были стихийными, ни к какой партии не принадлежали, но во время событий 1905 года хранили у себя большевистские боевые листки и иногда прятали большевиков у себя в квартире. Когда революция пошла на спад, Голиковы испугались преследований и перебрались в Арзамас, где отец писателя стал чиновником, а мать — фельдшером.
В Арзамасе и прошло детство Гайдара. Там он учился в реальном училище. Когда отца мобилизовали на фронт в Первую мировую, по легенде, совсем юный Аркадий сбежал из дома, чтобы тоже попасть на фронт, но оказался пойман и под конвоем возвращен домой. Вероятнее всего, история реальная, подростки нередко стремились убежать на фронт.
В 1917 Аркадию было всего 13 лет, и в каких-то революционных событиях он участия не принимал. Но вскоре власть взяли большевики, и Гайдар не упустил случая примкнуть ко всеобщему празднику непослушания. В начале 1918 года будущий писатель хвастается в дневнике:
«Был на вечере и купил револьвер. Ночью в Арзамасе идет стрельба. Мы с Березиным ходим патрулем… Ночью стреляли в собор, оба попали в окна».
Вскоре он напрашивается к большевикам. Те используют подростка на относительно безопасной работе. В его задачи входит обход города и выявление митингов, после чего Гайдар докладывает о них большевикам, а те разгоняют собрания. Позднее он выпросил винтовку и стал ходить в «патрули». Что могли натворить в таких «патрулях» 14-летние подростки с винтовками, понятно и без дополнительных пояснений. Вероятно, дров они все-таки наломали. Во-первых, Гайдара всю последующую жизнь мучали кошмары — по его словам, снились люди, убитые им в детстве. Но, поскольку во время подавления восстания в Хакасии и на Тамбовщине ему уже было 17-18 лет, то Гайдар уже по всем параметрам был взрослым и совершеннолетним человеком; вряд ли к этому периоду применимо слово «детство». Значит, речь идет о неких событиях арзамасского периода.
Во-вторых, это объясняет поступок его матери, которая совершенно неожиданно обратилась к своему знакомому революционеру Ефиму Ефимову-Бумажному, который тогда был начальником обороны железных дорог, с просьбой взять Гайдара к себе в адъютанты. Это еще можно было бы объяснить заботой о том, чтобы Гайдар не попал в мясорубку на фронте, а имел относительно безопасное место в штабе, но Аркадию тогда было всего 14 лет и он не подлежал никаким мобилизациям даже в условиях Гражданской войны. Так что вполне вероятно, что мать решилась на этот шаг, чтобы в штабе сыну вправили мозги и присматривали за распоясавшимся подростком, который по ночам ходил стрелять по живым мишеням.
Так Гайдар попал в РККА. Тогда же его приняли в партию с правом совещательного голоса по молодости, до окончания партийного воспитания. Надо пояснить, что на тот момент Арзамас вовсе не был каким-то захолустьем. Именно там дислоцировался штаб Восточного фронта РККА. Причем фронт оказался проблемным местом. Первым командующим фронтом стал отчаянный авантюрист и бывший капитан царской армии Муравьев, который взбунтовался. Его сменил Вацетис; его большевики тоже начали подозревать. Вскоре Вацетиса сменил Каменев и это всего за три месяца (!). Всего же за два года существования фронта там сменились семь командующих (!).
Поскольку Ефимов занимал одну из ключевых должностей, он регулярно встречался с Вацетисом. На эти встречи приходил и его адъютант Голиков и вскоре ему удалось благодаря этому знакомству попасть сразу на курсы командного состава. Курс сдавали экстерном, за полгода изучая двухгодичную программу. 1919 год стал самым критичным для большевиков, никогда прежде они не были так близки к тому, чтобы потерять власть, поэтому не считались ни с какими средствами и брали всех подряд. В обычных условиях 15-летний Голиков остался бы за бортом, но в условиях 1919 года пригодился в качестве пушечного мяса. Весь курс Голикова отправили рядовыми в Ударный отряд на оборону Киева. Перед этим объявили, что им предстоит героически погибнуть во славу товарища Ленина и мировой революции. Как вспоминал Гайдар:
«Подвойский обратился к нам с речью:
— Вы отправляетесь в тяжелые битвы. Многие из вас никогда не вернутся из грядущих боев. Так пусть же в память тех, кто не вернется, кому предстоит великая честь умереть за Революцию, — тут он выхватил шашку, — оркестр сыграет „Похоронный марш“. Оркестр начал играть…».
Разумеется, практически весь отряд положили в первом же бою. Бывший взводным Гайдар выжил, и в числе 17 человек (из первоначальных 180) лесами вышел к Гомелю. Вскоре он получил ранение, потом контузию и к 1920 году приехал на курсы «Выстрел» в ранге командира роты. Курсы были созданы на базе бывшей царской офицерской школы и готовили командиров среднего звена.
Курсы он тоже прошел экстерном, поскольку война хоть и заканчивалась, но теперь основными противниками большевиков стали уже не белые, а зелёные. Тот тут, то там вспыхивали крестьянские восстания. После окончания курсов Гайдар получил назначение командиром запасного полка.17-летний Гайдар назначения испугался… Он пишет отцу:
«Работа большая и трудная, тем более что много из высшего комсостава арестовано за связь с бандами, оперирующими в нашем районе, во всяком случае, при первой же возможности постараюсь взять немного ниже…».
Впрочем, полк — запасной, занимается обучением солдат для службы и дальнейшей их отправкой в действующие полки. Вскоре, однако, его расформировали, поскольку большевиков перепугали события на Тамбовщине. Там большевики своими продразверстками до того довели крестьян, что они поднялись буквально всей губернией. В рядах антоновцев действовало до 50 тыс. человек, а местные жители им помогали. Война шла зверская, ужасы 1941 года — это детский утренник по сравнению с тем, что происходило в Тамбовской губернии. Крестьяне уничтожали продотрядовцев и чекистов. Причем не просто уничтожали, а так, чтобы те максимально помучались. Карательные отряды большевиков истреблялись. Большевики в ответ захватывали целые села в заложники и отправляли в концлагеря, а иногда и расстреливали родственников примкнувших к партизанам. Повстанцы стали отвечать тем же: захватывая в заложники родственников коммунистов. Большевики начали просто-напросто сжигать села, которые сочувствовали повстанцам. В конце концов, большевикам удалось сломить сопротивление путем тотального террора против жителей губернии, пытались применять даже химическое оружие, к счастью, оказавшееся в таких условиях бесполезным:
Дабы окончательно искоренить эсеро-бандитские корни и в дополнение к ранее отданным распоряжениям Полномочная комиссия ВЦИК приказывает:
1. Граждан, отказывающихся называть свое имя, расстреливать на месте без суда.
2. Селениям, в которых скрывается оружие, властью у политкомиссии или райполиткомиссии объявлять приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.
3. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.
4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник в этой семье расстреливается без суда.
5. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитов, и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.
6. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать или разбирать.
По прибытии на место волость оцепляется, берутся 60-100 наиболее видных лиц в качестве заложников и вводится осадное положение.
Выезд и въезд в волость должны быть на время операции запрещены.
После этого собирается полный волостной сход, на коем прочитываются приказы Полномочной Комиссии ВЦИК №№ 130 и 171 и написанный приговор для этой волости. Жителям дается 2 часа на выдачу бандитов и оружия, а также бандитских семей, и население ставится в известность, что в случае отказа дать упомянутые сведения заложники будут расстреляны через два часа.
Если население бандитов и оружия не указало по истечении двухчасового срока, сход собирается вторично и взятые заложники на глазах у населения расстреливаются, после чего берутся новые заложники и собравшимся на сход вторично предлагается выдать бандитов и оружие. Желающие исполнить это становятся отдельно, разбиваются на сотни и каждая сотня пропускается для опроса через опросную комиссию (представителей Особого отдела и Военного трибунала). Каждый должен дать показания, не отговариваясь незнанием. В случае упорства проводятся новые расстрелы».
Неудивительно, что в советское время Тамбовское восстание было предано забвению. Если про героическую борьбу с белогвардейцами, белополяками, белофиннами и т.д. в СССР сняли сотни фильмов, то про Тамбовское восстание — ни одного. Вернее, сняли один, в Молдавской ССР. Причем фильм не про восстание, а про героического Котовского, а события на Тамбовщине там скорее отдаленный фон. Зато из этого замечательного фильма мы узнаем, что крестьяне взбунтовались, потому что повстанцы переодевались в продотрядовцев и отбирали у селян зерно (!).
Участвовал в этих событиях и Гайдар, в качестве командира батальона по борьбе с бандитизмом. Официальная советская историография умалчивает о подвигах и свершениях юного командира на Тамбовщине. В книге сына писателя, Тимура Гайдара, «Голиков Аркадий из Арзамаса» ,деятельности Аркадия в Тамбовской губернии уделяется всего семь строчек.
Через несколько месяцев Гайдар оказался в Сибири, где возглавил отряд ЧОНа для борьбы с местными повстанцами. ЧОН — части особого назначения, отборные карательные отряды большевиков. Эти части даже не входили в РККА и были личной гвардией партии. Если простые солдаты звались красноармейцами, то ЧОНовцы — коммунарами. Принимали туда только самых отборных, неколеблющихся, преданных и не склонных к ложно понятому чувству гуманизма людей. В ЧОНе действовали такие одиозные личности, как Марк Митин-Гершкович — будущий сталинский философ, Лазарь Каганович, Анастас Микоян, конкурент Гайдара по зомбированию детишек Николай Островский («Как закалялась сталь») и т.д.
Противником Гайдара стал атаман Соловьев. Весьма веселый человек. Свой партизанский отряд он именовал «Горно-конный партизанский отряд имени великого князя Михаила Александровича», знаменем отряда был триколор с надписью «За веру, царя и Отечество», а лозунгами — одновременно «За советы против коммунистов» и «За Учредительное собрание». В прошлом служил в армии Колчака, затем попал в плен и отправлен в лагерь, откуда бежал.
Соловьев был ужасно популярен у местных жителей. Он отбивал у большевиков забранное ими у крестьян зерно, часть забирал себе на прокорм, остальное возвращал крестьянам. Местные оказывали отряду всевозможную поддержку, что позволило ему довольно долго просуществовать. Большевики не могли изловить соловьевцев четыре года.
И вот на подмогу приезжает Гайдар. Ситуация осложняется тем, что Соловьев стал просто культовым героем у местных хакасов, а писатель их языка не понимает и даже не может их допросить. К тому же у него начинают проявляться признаки психического заболевания. Голиков счел местных коммунистов слюнтяями и начал требовать применения самых решительных мер по примеру Тамбовщины — с заложниками, уничтожением сел и расстрелами. В книге Солоухина «Соленое озеро» приводятся свидетельства местных жителей:
«…он на глазах у бабушки застрелил ее внука, молодого хакаса. Бабушка потом со стены соскабливала мозги внука, чтобы похоронить вместе с телом. А еще рассказывают, как он в одном аиле трупами расстрелянных доверху набил деревенский колодец».
«Моего родственника, 12 лет, который играл железным шомполом, увидел Голиков. „Что это такое? Где взял? Ты, наверное, связной?“ Мальчик ничего не мог ответить. Наверное, он даже не знал, что такое — связной. В ярости Голиков шашкой зарубил мальца».
Документальных подтверждений большинству историй из книги нет, они основываются на показаниях свидетелей о событиях 70-летней давности. Но это не значит, что Гайдар был пай-мальчиком. Крутые меры Гайдара как по отношению к местным жителям, так и подчиненным, привели к настоящему валу жалоб на юного командира от других чинов. Чего стоили одни только инсценировки расстрелов местных жителей для вербовки. К тому же Гайдар действительно устраивал бессудные расстрелы и после одного из них терпение начальства закончилось. За расстрел пятерых пленных Гайдара отдали под суд ГПУ. Ладно бы еще Гайдар русских убивал, этих большевикам не жалко. Но ведь он и хакасов обижал. И это после того, как советская власть сформулировала, что она является лучшим другом всех инородцев. И это в канун ХII съезда РКП(б), который был посвящен беспощадной борьбе с великорусским шовинизмом!
Для проверки дела Гайдара приехала целая комиссия ГПУ. Она опросила местных хакасов, которые показали, что сопляк им житья не дает, опросили его сослуживцев, которые охарактеризовали Гайдара с плохой стороны. Отчеты почитал командующий отрядами ЧОН в губернии Какоулин, непосредственный начальник Гайдара, и резюмировал:
«Голиков по идеологии неуравновешенный мальчишка, совершивший, пользуясь своим служебным положением, целый ряд преступлений».
Гайдара допросили, сам он пояснил, что все расстрелянные — пособники бандитов, а оформлять протоколы допросов и расстрельные ордера ему было просто некогда. Отдельные члены комиссии выступали за расстрел Голикова, другие — за тюремное заключение. Но в итоге ему удалось выйти сухим из воды. Гайдара всего лишь исключили из партии на два года, переведя в категорию испытуемых, также запретив занимать какие-либо руководящие посты.
Вероятно, ему в этом помогла болезнь. У Гайдара диагностировали травматический невроз. Так описывают его энциклопедии:
«Невротическое заболевание, симптомы которого развиваются после эмоционального шока и вызванного им переживания.
Травматический невроз рассматривается, как правило, с точки зрения частичного повторения травматического события, повторяющегося переживания травмы, стереотипных сновидений и действий, отражающих фиксацию на травме. Часто возникающие раздражительность, социальная отчужденность и недоверие к другим выражаются в нарушении межличностных отношений и ослаблением социальной активности.
Симптомы травматических неврозов следующие: а) блокирование или снижение функций эго; б) приступы неконтролируемых эмоций, особенно тревоги и гнева, иногда случаются даже судорожные припадки; в) бессонница или тяжелые нарушения сна с типичными сновидениями, в которых снова и снова переживается травма, полное или частичное проигрывание травмирующей ситуации в дневное время в форме фантазий, мыслей, чувств; г) осложнения в виде психоневротических симптомов.
У военных травматиков это в первую очередь так называемые травматические припадки с командованием, часто — воспроизводящие отдельные военные эпизоды и возникающие как правило по внешним поводам, обычно в затруднительных для больного ситуациях. Очень частый симптомт— дрожание головы, рук или всего тела, усиливающееся при волнении. Нередки истерические параличи, мутизм, расстройство чувствительности и разнообразные вегетативные стигмы. Все это развертывается на фоне чрезмерной аффективной взрывчатости, причем эта взрывчатость носит часто целевой демонстративный характер».
Хотя в советское время в пропагандистских целях и романтизировали борьбу Гайдара с Соловьевым, явно её преувеличивая, Гайдар не добился никаких успехов, зато обрел свой псевдоним. По одной из версий, этой было одно из немногих слов, которое он узнал в Хакасии у местных жителей. Впрочем, есть и другие версии. Например, по-украински «гайдар» — пастух овец.
Соловьева убили только спустя два года. А 18-летний Голиков был уволен из РККА по болезни и расстался с мечтами о поступлении в Академию Генштаба и дальнейшей военной карьере. Это еще больше усилило его болезненное состояние. Не имея возможности служить в армии, он всюду ходил в военной форме, начал много пить, несколько раз попадал в психиатрические клиники. В своем дневнике он писал:
«За свою жизнь я был в лечебницах раз, вероятно, 8 или 10 — и все-таки это единственный раз, когда — эту Хабаровскую, сквернейшую из больниц, — я вспомню без озлобления, потому что здесь будет неожиданно написана повесть о „Мальчише-Кибальчише“».
Однако лечить травматический невроз в те годы толком не умели. Это заболевание вообще только появилось, в былые времена военные конфликты не были столь массовыми и ожесточенными, — настоящая проблема началась после Первой мировой. В качестве лечения Гайдар начал практиковать полосование своего тела безопасной бритвой. Хорошо знавший Гайдара Закс вспоминал:
«Я был молод, ничего подобного отроду не видел, и та страшная ночь произвела на меня ужасающее впечатление. Гайдар резался. Лезвием безопасной бритвы. У него отнимали одно лезвие, но стоило отвернуться, и он уже резался другим. Попросился в уборную, заперся, не отвечает. Взломали дверь, а он опять режется, где только раздобыл лезвие. Увезли в бессознательном состоянии, все полы в квартире были залиты свернувшейся в крупные сгустки кровью… Я думал, он не выживет.
При этом не похоже было, что он стремился покончить с собой; он не пытался нанести себе смертельную рану, просто устраивал своего рода „шахсей-вахсей“. Позже, уже в Москве, мне случалось видеть его в одних трусах. Вся грудь и руки ниже плеч были сплошь — один к одному — покрыты огромными шрамами. Ясно было, он резался не один раз…»
Гайдар начал привыкать к мирной жизни и женился на пермской активистке по имени Рахиль Соломянская. От этого брака у него родился будущий контр-адмирал и журналист Тимур. Хотя существует конспирологическая версия, что Тимур на самом деле не его сын. Мол, Гайдар был в отъезде и потом два года даже не изъявлял желание увидеть своего первенца. Но версия сомнительная. Мало ли что придет в голову психически не совсем здоровому человеку. Может, ему было интереснее себя бритвой полосовать в отдаленных уголках родины, чем пелёнки менять.
Долго этот брак не продержался, жена сбежала, устав от причуд Гайдара (потом он, правда, женился второй раз). Было от чего бежать. Уже упоминавшийся ранее Закс, работавший с Гайдаром уже в 1930-е годы, приводил такую историю в своих воспоминаниях:
«Однажды мы (Е.И. Титов и я), жившие в одной редакционной квартире с Гайдаром, начали замечать в его поведении что-то неладное. Мы знали о его болезни и принялись уговаривать, пока не поздно, обратиться к больницу. Наконец, после долгого сопротивления, он согласился. Втроем мы направились на поиски психолечебницы. С трудом добрались. В вестибюле Гайдар сразу опустился на ступеньки, и мы стали ждать врача… Гайдар искоса взглянул на нас и сказал: «Хорошие у меня товарищи, куда привели».
Врач принял нас сухо. Выслушал, посмотрел на Гайдара и взять его в больницу отказался. Он, видимо, не привык, чтобы к нему являлись добровольно и не набедокурив, а потому не признал Гайдара больным.
Дорога обратно далась еще труднее. Гайдар еле передвигал ногами. У меня было время, я работал в ночной редакции, но Титову пора было сдавать в набор телеграммы, и он ушел вперед, оставив нас вдвоем. Едва Титов ушел, Гайдар бессвязно, заплетающимся языком стал обвинять Титова в том, что тот будто бы сказал: «Лучше бы вы со славой погибли в бою».
Гайдар производил полное впечатление пьяного, хотя не пил ни капли. По дороге мы встретили нескольких знакомых и, несмотря на мои возражения, они увели Аркадия к себе. Вернулся он в дым пьяным и с первых слов объявил, что убьет Титова. «Где он?» Тому, что Титов еще не приходил из редакции, он не поверил. Вошел в титовскую комнату — никого. Тогда, взяв стул за спинку, принялся выбивать в окнах одно стекло за другим. Перевернул вверх ногами кровати, стол, стулья. Потом вышел в коридор с большой боржомной бутылкой в руке.
Позади нашего дома, во флигеле, жил Зайцев — секретарь Полномочного представительства ОГПУ по Дальневосточному краю. Услышав шум, он выскочил на крылечко флигеля и заорал: «Что тут происходит?» И в тот же миг непредсказуемая Хабаровская электростанция дала ток и перед Зайцевым предстал в окне ярко освещенный Гайдар с поднятым кверху стулом. Потом они сидели в саду и обменивались военными воспоминаниями. Потом Гайдар ушел в дом.
Я сказал Зайцеву, что напрасно он пустил Гайдара одного: сам-то я уйти со своего поста не мог, чтобы не упустить Титова. «Это прекрасный парень, — воскликнул Зайцев в ответ. — Я за него ручаюсь. Мы, старые чекисты, умеем разбираться в людях». Тут раздался звон стекла — Гайдар добивал уцелевшее окно, — и знаток людей проворно побежал в дом».
Другом Гайдара стал еще один будущий советский детский писатель Рувим Фраерман. С ним Гайдара роднило темное прошлое войны. Фраерман служил в знаменитом отряде Тряпицына, который стер с лица земли Николаевск-на-Амуре. Отряд занял город, но, опасаясь атаки японцев и белых, отступил в тайгу. Предварительно коммунисты убили всех подозрительных жителей, часть людей угнали с собой, остальным посчастливилось бежать либо в тайгу, либо к китайцам. Город был сожжен и разрушен. Японцы воспользовались ситуацией и объявили, что опасаются за жизнь японцев на Сахалине из-за таких варваров и заняли весь остров. Тряпицына в итоге расстреляли свои же, а Фраерман выжил и даже стал детским писателем. Нервишки у него оказались покрепче, чем у Гайдара и он даже вывел Николаевск в качестве места действия своей самой известной книги «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви».
Но у Гайдара была не столь крепкая психика. Лечащие врачи посоветовали ему записывать свои кошмары в дневник. Снились ему однотипные сны по нескольким схемам. Один из самых примечательных он записал:
«Сон по схеме 2. Я приезжаю в отпуск. Встречают со сдержанным удивлением. В это время развертываются какие-то события. Чаще всего назревает антисоветское восстание… Всевозможные группировки и комбинации, но я никак не могу найти своего места. Я теряю всякую ориентировку. И наконец, в момент восстания остаюсь — в самой гуще — одиноким и изолированным. Я вынимаю маузер и стреляю. Оказывается, я стреляю по своим. Тогда — в дикой злобе на самого себя — я стреляю себе в голову».
Гайдар несколько лет «привыкал к мирной жизни», будучи журналистом. Первые литературные опыты не увенчались успехом. Хотя в 1925 году ему удалось опубликовать, произведение «В дни поражений и побед», его работа не встретила энтузиазма ни у критиков, ни у читателей. Знаменитым писателем он стал только в 30-е годы прошлого века, когда вышли самые известные его книги «Судьба барабанщика», «Чук и Гек», «Голубая чашка», «Тимур и его команда» и т.д. В 1940-м, после выхода его книги про Тимура, в СССР появляется тимуровское движение. Что-то вроде стахановцев, только для школьников. Были простые пионеры, а были тимуровцы — образцовые суперпионеры, бесплатные строители социализма.
Но движение развернулось уже после смерти Гайдара. В 1941 году он надеялся вернуться в армию. Возраст позволял, но комиссование по психической болезни — нет. Гайдара направили военным корреспондентом «Комсомолки». В районе Киева он попал в окружение, прибился к солдатам-партизанам от окруженной армии и почти сразу погиб. Обстоятельства его смерти туманны. По официально канонизированной уже после войны версии, Гайдар напоролся на засаду, заорал: «Немцы!!», — и тут же был убит. У партизан он пробыл около месяца.
Как уже говорилось, версия была канонизирована уже после войны. А до того никто ничего не знал. Имелись даже подозрения, что Гайдар перебежал к немцам, поскольку один из журналистов, эвакуированных перед окружением, рассказал, что Гайдар в последние дни тщательно изучал немецкий язык и добровольно отказался лететь последним самолетом, который вывозил журналистов. Достоверно даже сам факт гибели удалось установить уже после освобождения Украины. Ну а как там было на самом деле, никто не знает. Вероятно, официальная версия все же приукрашена.
Можно ли считать Гайдара кровавым маньяком? Людей он, безусловно, убивал, да и попасть из ЧОНа под трибунал, — это как в той шутке про «выгнали из гестапо за жестокость». ЧОНы существовали для того, чтобы убивать. С другой стороны, Гайдар хотя бы был склонен к какой-то рефлексии. Кошмары с убитыми, резня самого себя бритвой. Самым кровавым убийцей по меркам большевиков он уж точно не был. Да и среди писателей тоже. Тот же Шолохов вообще оказался приговорен большевиками к расстрелу за бессудные расправы над населением, но там подсуетился его богатый отец, дал взятку кому надо, и Шолохова оформили как несовершеннолетнего, отменив смертный приговор. …Так он и в старости, уже в хрущевско-брежневские времена тосковал о славных былых деньках, когда любого, кто тебе не нравится, можно было поставить к стенке без разговоров.
Зато Гайдару удалось то, что удалось немногим. Создать настоящую советскую аристократию. Сын Сталина спился. Дочь то убегала в Америку, то возвращалась, то опять убегала. Сын Хрущева уехал в США, которым отец обещал показать Kuzma’s mother. Дочь Брежнева спилась, сын Андропова стал преступником и тоже спился, внуки от другого сына жили в США. А вот сын Гайдара — контр-адмирал без лодки и личный друг Фиделя Кастро. Женился на дочери другого видного писателя Бажова. Внук Егор Гайдар — премьер-реформатор из журнала «Коммунист», женился на дочери одного из братьев Стругацких. Про Марию Гайдар и без того знаете. Все при деле, все довольны. Не беспокойтесь, не получится у Марии в Одессе, вернется в Москву. В прессе, конечно, покритикуют нерадивую дщерь, но грант по-тихому дадут больше прежнего. Нельзя же такую заслуженную династию без дела оставлять.
