30 марта во Франции состоялись муниципальные выборы, ознаменовавшиеся рекордно низкой явкой и поражением социалистов. Умеренно-консервативный «Союз в Поддержку Народного Движения» (или «Союз за народное движение») в целом по стране набрал 46% голосов избирателей, и, если прибавить к ним голоса, отданные за Национальный Фронт (около 7%), то получается, что правые во Франции пользуются поддержкой более половины населения. Причём, что важно, именно на муниципальных выборах, где конкуренция идёт за посты глав городов, в том числе небольших, и избирателей значительно больше интересуют насущные вопросы, непосредственно связанные с их повседневной жизнью, а не громкие политические заявления, декларации и прочий пафос, неизбежно сопровождающий парламентские или президентские выборы. Заходы формата «Мы, французы, должны бороться за счастье и свободу каждого гражданина нашей великой многонациональной страны» неуместны, когда речь идёт о конкретном управлении конкретным городком с 50000 человек населения. Мол, «У нас тут трубы не меняли со времён Людовика XVI и по улицам страшно ходить, а вы тут про какой-то невиданный планетарный мультикультурализм рассказываете».
Правые выиграли во втором городе Франции, Марселе, что неудивительно, учитывая дурную славу этого красивейшего французского города на морском побережье, постепенно превращающегося в африканскую помойку и столицу этнической преступности. И хотя в Марселе правые выигрывают уже четвёртый раз (нынешний мэр занимает свой пост аж с 1995 года, Лужков бы обзавидовался), на этих выборах социалисты умудрились уступить даже второе место кандидату от Национального Фронта Стефану Равье, потерпев унизительный разгром, хотя планировалось вообще-то победить и сменить, наконец, засидевшегося Жан-Клода Годена.
Правым удалось отвоевать у социалистов значительное количество французских городов, среди которых Тулуза, Сент-Этьен, Аяччо, Кан, Реймс, Тур. Социалисты удержались в столице (свежеизбранная женщина-мэр уже поспешила осчастливить парижан эпохальным заявлением, по старой левацкой традиции отличающимся феноменальной политкорректной тупостью и восторженным идеализмом), а также в Лилле и Страсбурге. Но отобрать левым не удалось ни одного города с населением более 100000 человек. Правые сохранили свои позиции в Бордо, Гавре, Ницце, Орлеане и Тулоне. В Гренобле социалистов и вовсе победили экологи, что уже даже не смешно (хотя, с другой стороны, у партии целых 14 мест в Европарламенте, что неизбежно провоцирует любого русского человека воскликнуть нечто вроде «Нам бы ваши экологические проблемы!»).
Национальный Фронт получил несколько мэрских постов в 15 небольших французских городах. Лидер НФ Марин Ле Пен поспешила заявить, что её партия стала третьей независимой политической силой в стране, что, конечно же, является обозначением намерений, а не оценкой реального положения вещей в данный момент. Тем не менее, правая коалиция имеет все шансы заполучить большинство во французском парламенте (а муниципальные выборы во Франции часто рассматриваются именно как смотр сил перед парламентскими), и Национальный Фронт будет именно той партией, которая это большинство обеспечит, если согласится на коалицию с СПД.
Для русской внешней политики полезен постепенный взлёт правых и особенно Национального фронта — крайних евроскептиков, обвиняющих Олланда даже не в том, что он социалист, а что это просто брюссельская марионетка, которая действует в интересах не Франции, но Европейского Союза, получая прямые указания из брюссельского обкома. «Французских людей обижают! Франция — криптоколония ЕС! Президент страны — не француз, а представитель колониальной администрации из новой исторической общности «европейских!» Национальный Фронт занял пророссийскую позицию по Крыму, да и в целом для русской внешней политики выгодно существование ЕС в максимально рыхлом виде и с большими центробежными тенденциями, парализующими эффективное управление и заставляющими отвлекаться на большое количество внутренних проблем. Евросоюз нам нужен как «Европа наций», постоянно враждующая друг с другом, но, тем не менее, служащая противовесом американской гегемонии. Так что усиление евроскептиков и вообще правых в центральной державе нового Европейского Рейха русским на руку.
Для русских националистов, консерваторов и правых демократов успешный пример легальной политической деятельности правых сил в Европе является неплохим подспорьем для осуществления политической деятельности в России. А также намёком на то, что пора уже взяться за Вильяма нашего Шекспира и хоть как-то подумать хотя бы о попытках и перспективах участия в респектабельной политике. Рано или поздно здесь придётся создать дееспособный парламент, и правые партии должны стать его неотъемлимой частью. В правеющем Первом мире русским правым будет чуть легче — во всяком случае, их риторика будет в большей степени соответствовать «евростандарту» и не придётся постоянно включать объяснялку формата «Нет, я не Гитлер, я другой». Кроме того, современная демократия и национализм в России дискредитированы в глазах обывателя. Националистов до сих пор изображают ряженые поткины, демократов — еврейская интеллигенция при поддержке новиопских олигархов, консерваторов — Дугин (что, надо признать, «хоть что-то» на фоне предыдущих персонажей). С такими вводными ни того, ни другого, ни третьего, в России никогда не появится, а будет лишь вечная «Единая Россия». Современные республики так не функционируют, конкуренция партий внутри страны (при этом намертво отстаивающих позиции своего государства на международной арене) — это стандарт, которому всё равно придётся соответствовать. Жизненные стандарты в РФ приближаются к европейским, и когда-нибудь люди неизбежно спросят «Где наш правый консерватизм и национал-демократия европейского образца?»
Наконец, чисто с человеческой точки зрения приятно смотреть на правеющую Европу, постепенно перестающую строить социал-демократические гримасы. Русские Европу всегда уважали и стремились у неё учиться, а тут вдруг какие-то безумные евросоциалисты устанавливают 80-процентные налоги, гладят по голове африканских варваров, экономят электричество, раздают пособия любому кретину и до последнего патрона воюют за легалайз однополых браков. Это начало как-то надоедать, и похоже, что мир, возникший в 1968 году, исчерпал себя, дошёл до своей логической точки, и «правый поворот» в этой ситуации выглядит мерой почти вынужденной. Выражаясь «горнолыжным» языком, Европе пора кантонуться, то есть, сменить направление движения в слаломе вправо, поскольку в противном случае она врежется в сосну и впадёт в кому, как Михаэль Шумахер.
Короче, всё хорошо. Нехорошо лишь то, что в данный момент все эти восхитительные события — не про нашу честь. Нам остаётся лишь смотреть, как протекает общественно-политическая жизнь у взрослых. Протекает она интересно, прекрасно и изумительно. Настолько, что у нас также изумительно будет, дай бог, лет через десять.
— Почему вы стали националистом? — Говорят, во Франции сейчас это модно…
