Оставим политику и немного окунёмся в литературные фантазии. Ситуация на Украине — идеальная завязка будущего мирового бестселлера, главным героем которого является Владимир Владимирович Путин. Причём если бы дальнейшее развитие украинского кризиса писали голливудские сценаристы, они бы действовали по унылому трафарету: наградили бы ВВП раком мозга в последней стадии, гибелью дочерей в авиакатастрофе и подкинутой флешкой с порнороликом, где его возлюбленная кувыркается с Яценюком. То есть, американцы докрутили бы развилку до предела, не оставив главному герою иного выбора, кроме как пуститься во все тяжкие на радость читателю и зрителю. В общем, кто видел одноимённый сериал, понимает, о чём я. Было бы интересно, качественно, но слишком по-американски предсказуемо.
Русская реальность гораздо интереснее, и докручивает иначе, обычно не на радость. Путин здоров, дочери его, видимо, живы, о похождениях его возлюбленной нам ничего неизвестно. У Путина всё хорошо.
И тот, кто знаком с русской реальностью не понаслышке — понимает, что именно это как раз очень, очень плохо.
Четырнадцать лет, четырнадцать долгих лет человек концентрировал вокруг себя власть. Четырнадцать лет замыкал систему на себя. Четырнадцать лет выстраивал вертикаль и убирал конкурентов. И все четырнадцать лет это сопровождалось неизменно усиливающейся ультрапатриотической риторикой. Как вдруг, внезапно пришло время ответить на вопрос «А ЗАЧЕМ?»
В России свершается всё, о чём долго говорят, свершилось и «поднятие с колен» — именно в том формате, в котором его описывали. И он увидел то, чего хотел видеть меньше всего на свете. Он увидел, что сейчас, прямо сейчас, придётся сделать мучительный выбор. От которого зависит, строго говоря, жил он на этом свете, или не было такого человека Владимира Владимировича Путина, а было лишь недоразумение и юродство.
Зачем это всё было? Песенка «такого, как Путин», мочилово в сортире, речи на немецком языке, замораживание и откат демократических свобод, придание Дню Победы статуса главного государственного праздника, вальяжные прогулки с президентом Бушем в Константиновском Дворце на саммите G8, фотосессии с голым торсом, слив протестов в 2012-м, пластические операции, все эти «Планы Путина» и «Победы России» были для чего?
Чтобы однажды через полвека в учебниках истории написали, что во времена крайне длительного президентства Владимира Путина Дима Билан взял гран-при на Евровидении? Что наконец-то удалось выиграть медальный зачёт Олимпиады впервые с 1994 года? Что президент Владимир Путин принял страну с… ээээ… в общем, принял, да так и оставил? Чтобы что ещё? Зачем были 60 лет жизни? Шестьдесят кропотливых лет ползучего вскарабкивания на вершину власти в самой большой стране мира прошли с какой целью? Вкусно есть? Сладко спать? Жить в больших дворцах и ездить на длинном Мерседесе?
Может быть и да, может быть, так и планировалось. Княжить себе спокойно, нужные люди прикормлены, детишки за границей, обывателям рассказывают патриотические сказки, те довольствуются Биланом и Олимпиадой. Всё тихо. Чинно. Аккуратно. 80 долларов за баррель. 100 долларов за баррель. 120 долларов за баррель. Стерпится. Слюбится. Всё хорошо.
НЕТ, ВСЁ ПЛОХО. Это Россия, здесь на печи лежать можно, но не всю жизнь. Однажды дракон сам постучится в двери: «Ну, выходи уже, давай драться, чувак, у меня три башки, я опасный, пщщщщ, пщщщщ». Однажды старуха-процентщица сама придёт и принесёт тебе топор, если ты засиделся: «Ну что, Родион Романович? Тварь ты дрожащая или право имеешь? Решай скорее, Родя, времени нет»
И это — произошло. В дверь поскреблась в своей предсмертной агонии Украина. САМА ПРИШЛА. Ожили самые страшные кошмары. Словно в поэме «Железная дорога», по пути следования президентского кортежа материализовались в парадной униформе граф Суворов и князь Потёмкин, господа русские офицеры и солдаты в серых шинелях и зелёных мундирах, со сломанными винтовками и пропахшие порохом. Они бросаются на капот, цепляются к бортам президентского лимузина, прилипая искорёженными лицами к лобовому стеклу, пытаясь открыть мёртвыми руками боковую дверь, и сиплыми голосами выкрикивают что-то нечленораздельное. «Равняйсь!». «Смирно!». «Равнение налево, на караул!» «Кючук-Кайнарджийский договор». «Двинуть полки на юго-запад!»
От них никуда не деться, они преследуют по ночам, сон сливается с явью, по старой русской традиции на дороге лежит камень, и налево пойдёшь — останешься в вечности, направо пойдёшь — в ней же и сгинешь. Не было ничего, не было 60 лет жизни, не было ни песенок, ни сортиров, ни резиденций, ни G8, ни Олимпиад, ни уничтоженной оппозиции, ни дзюдо, ни ГДР. Всё это суета и скука смертная. Есть восставший Донбасс, есть русская Новороссия, есть ополоумевший русский город Одесса, по которому бродят убийцы, каждые три минуты орущие «Героям слава», и 150 миллионов людей, жаждущих покончить со своею национальной трагедией и наконец объединиться. От них нельзя спрятаться, убежать, запереться во дворце за колючей проволокой, притвориться спящим. Они — здесь, и от одного единственного решения зависит смысл всех предыдущих четырнадцати лет у власти, и всех предыдущих шестидесяти лет на белом свете.
«Если не Москва — я бы жил в Петербурге, конечно же, это моя малая родина» — говорил ты. Хочешь убежать из Москвы? Тяжела шапка Мономаха? В родном дождливом Санкт-Петербурге хорошо. Но отчего-то мучительно много статуй российских Императоров. Пётр Великий, Николай Первый, Александр Третий. Нева, Крым, Кавказ, Маньчжурия, Польша, Париж, Берлин, Средняя Азия. Штыки, пушки, триумфальные арки и ростральные колонны. Здесь убили Павла Первого, тут Николай Второй принимал парад за два года до расстрела, а если перейти через речку — то там похоронены все цари династии Романовых.
А неподалёку в советском дворе вырос ты, дорогой друг, нынешний глава российского государства. Ну, чего уставился на конную статую Александра Третьего? Да, да, ты теперь, можно сказать, вместо него, как бы смешно это ни звучало.
Тяжёлая мысль. «Ваше императорское величество, куда мне, я это, университет по спортивной линии, комсомол, ЧК, мне бы дочурок в Англию. Нет, не могу больше смотреть на Вас, Государь, не ешьте меня взглядом».
Сюр нарастает. Отведёшь взгляд — и вот неудавшаяся актриса изображает для туристов Екатерину Великую, и в её образе с ними фотографируется.
— Владимир Владимирович, не хотите ли фото с Императрицей на память?
— Я… я конечно плохо историю знаю, потому что пива много пил… А Вы, простите? Ах, Екатерина Великая… Что-то там было про Крым… Потёмкин, кажется… Новороссия… Хорошее, кстати, слово — Но-во-рос-сия. Красивое. Завтра непременно вверну на пресс-конференции. Интересно, впрочем, что это.
Это твоя судьба, дорогой друг. Незаметно, тихо, монотонно подкравшаяся судьба. Ты не решаешь сейчас будущее страны — страна спокойно живёт своей жизнью, страна послушно ходит на работу, страна зарабатывает деньги, страна 23 года жила без Новороссии, пожила бы ещё 23. И поживёт если что — ну, тебя предварительно прикопав, но здесь ничего личного.
Дело не в стране, а в тебе, товарищ, и дело это не политическое, а речь идёт о жизни твоей. Что ты в ней ещё не попробовал, а? Разве что в космос не летал. Что ты ещё не видел? Что ты не можешь? Всё видел, всё можешь, всё пробовал. Для чего всё это было? Вот цари православие продвигали, чтоб Константинополь взять, а тебе оно зачем? Поиграться? Сегодня на дельтаплане полетал, завтра амфору добыл, послезавтра поставил свечку в храме?
Нет, дружок. С таким счастьем тебе и президентом Уганды быть много чести. Не туда ты влез, дорогой, и назад из этого ада, именуемого «русская история», тебе путь заказан. Нева вышла из берегов, Медный Всадник пришёл к тебе, ничуть не впечатлённый твоим торсом, ботоксом и дзюдоистскими штучками, и намерен с тебя, петербуржца, спросить по всей строгости. Мол, как там дела с мазеповщиной.
И самое страшное, что кульминация твоей жизни произойдёт под монотонное течение жизни всех остальных 150 миллионов твоих сограждан, над которыми ты имеешь власть. Никто ничего не заметит. Никто не умрёт. Никто даже не расплачется, если ты просто всё сольёшь и тихо сольёшься сам. Все обо всём забудут НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ. О тебе — в первую очередь.
Один шаг. Один приказ. Одно слово отделяют ленинградского кагебиста от собирателя русских земель и триумфатора. Прошлое растворилось, омерзительная эпоха трэша и китча 2000-х годов надоела всем богам и дьяволам сразу, и они решили поставить вопрос ребром. Новороссия? А что, неплохая идея.
И где-то в Петербурге неизвестный скульптор, который, признаться, не совсем даже скульптор, а просто, будем так говорить, состоит на службе некоей Силы, так вот, он уже завершил постамент с надписью «Благодарная Россия». На постаменте никого нет, и над надписью есть место для двух строчек: имени и фамилии в дательном падеже.
Там будешь стоять или ты, простой питерский мальчик Володя, или тот не менее бессмысленный придурок, который отправит тебя к праотцам. За то, что устроил на просторах великой России комедию, превратил трагическую и прекрасную русскую историю в цирк на целые двадцать лет, и струсил, как щенок, когда русская история дала тебе шанс ответить за свои нескончаемые патриотические телеги. Одно слово, один приказ, одно движение руки на юго-запад. Или молчание, стойка смирно, забвение и полная бессмыслица. Заберешь Новороссию — жил. Сольёшься — не было тебя. Русская история тебя втрамбует в землю. Тебя даже проклинать будет не за что — благо, массовых убийств не совершал. Ты просто навсегда уйдёшь в безвременье. В ничто. В бездну.
Никакой политики здесь нет (я с самого начала предупреждал). Здесь только личная драма обычного карьерного чекиста из советского Ленинграда, оказавшегося во главе великого государства. Которое, среди прочего, создало такую литературу, что сейчас, в 2014 году, в отсутствие действительно выдающихся писателей, русский критический реализм мистически ОЖИЛ. И одна настоящая русская жизнь — жизнь, в общем, маленького человека, превратилась в один классический сюжет русской литературы.
И я вижу, как Владимир Путин сидит в Петербургской резиденции, а вокруг никого. И никакой роскоши, ампирных стульев и столов, никакого шика. Ничего этого нет, потому что это специальная комната в Петербургской резиденции, и в ней есть только диван, дверь и топор.
И, поглаживая этот топор, Владимир Путин думает всего об одной вещи, всё это время размышляет только об одной вещи:
Тварь он дрожащая, или право имеет.
