Хронология нам представляется следующей:
В апреле принимается решение о реальном 5-ти летнем сроке для Навального. Целый ряд источников именно в апреле публикует инсайд про 5 реальных лет — и, приняв решение по Навальному, Путин забывает о нем, поскольку у авторитарного правителя огромной страны много других дел и забот, кроме персонального сталкинга оппозиции.
Однако с апреля Навальный умудряется совершить невероятное — сделать себя полезным Кремлю на свободе. Он вписывается в мэрскую кампанию Собянина, затеянную с целью усилить контроль над Москвой. Одно дело, когда столицей правит назначенный чиновник, другое дело — когда всенародно избранный мэр (в случае митингов оппозиции и вообще каких-то событий у него, как у демократического лидера, куда больше развязаны руки, «Вы меня избрали, я давлю беспорядки по вашему мандату»). Навальный становится ключевой точкой кампании Собянина — понятно, что победить он не сможет (и не особо хочет — его амбиции чисто политические, кресло «крепкого хозяйственника» Навальному — что зайцу стоп-сигнал), но также понятно, что выборы с участием Навального ни у кого не повернется язык назвать «нечестными». Собянин с радостью принимает вписывание Навального в кампанию и обеспечивает ему режим максимального благоприятствования.
Однако ни Собянин, ни, похоже, даже Володин не знают о реальном сроке, который полностью убивает всю комбинацию с выборами мэра. Зато знает сам Навальный и большая часть мировой прессы — сразу после оглашения приговора мировые СМИ взрываются статьями вроде «Почему Путин сокрушил Навального?», явно написанными заранее (примерно как в западных СМИ заранее пишут некрологи на случай смерти известных людей, чтобы если что быть первыми).
Путину, уже подзабывшему обо всей этой микрополитике (у него срыв Олимпиады на носу, экономический кризис, Сноуден, Кадыров и еще масса чудес и приключений), приносят подборку свежей мировой прессы, состоящей ровно из одного слова «Навальный». Затем в кабинет прорываются Собянин с Володиным, в кратких, но емких выражениях описывающие, сколько раз и в каких позициях они имели половое соитие с матерью судьи Блинова, только что порушившего им тщательно выстроенную выборную комбинацию. Путин, дописывающий заявление для прессы о том, почему Олимпиада в Сочи не состоится, поднимает уставшие глаза от документа: «Да забирайте его, если он вам так нужен», после чего звонит генпрокурору Чайке.
Генпрокурор Чайка звонит адвокату Генри Резнику, Генри Резник звонит адвокатам Навального — у которых от сбежавшего за границу Гуриева еще апрельский инсайд про реальные 5 лет и которые пребывают в состоянии «безысходность». «Тут это… есть мнение… если вы сейчас обжалуете заключение под стражу, то есть хорошие шансы, что Навального выпустят». Откупорившие уже вторую бутылку (без закуски) адвокаты отвечают: «Слушай, школьник, нехорошо звонить серьезным людям и представляться Резником. У нас тут горе, хоть бы вы, дети, не подкалывали. Иди с богом, какое тут обжалование…».
Резник перезванивает Чайке, Чайка звонит уже местному прокурору, прокурор, только что требовавший расстрелять Навального как бешеную собаку, стискивает зубы и требует выпустить гражданина Навального на волю. Гражданин Навальный, за одну ночь получивший и бонус сидельца за правду, и свободу, выходит на божий свет и удивленно щурится, сам до конца не веря в то, что его комбинация с выборами сработала.
Володин и Собянин мрачно наблюдают видеосъемки Тверской, по которой едет бесконечный поток машин, сигналящих митингующим. «Ты знаешь, мне кажется, что его левадовские 4% сегодня как минимум утроились…» — задумчиво говорит Володин. Собянин согласно кивает, продолжая напряженно всматриваться в экран. «Мы с тобой полные пидрахуи, Серега, полные пидрахуи…»
Собянин отрывается от экрана и внимательно смотрит на Володина:
— Не волнуйся, у нас еще остался козырь в рукаве.
— Какой?
— Вспомни Омск…
— КАЦ!
Звучит тревожная музыка, fade out, титры «Конец первой серии».
