Начиная с конца января 2012 и до конца апреля 2013 года я занимал ответственную позицию в руководстве создававшейся националистической партии. Видимо, в связи с тем, что непосредственно перед этими событиями я два с лишним года руководил семейным бизнесом, партия с самого начала решила использовать меня как основное контактное лицо для привлечения деловых кругов (на что партия делала большую ставку). «Вот видите, у нас в ЦК есть свой предприниматель, чтобы говорить с бизнесменами на их языке». «Банкир партии», пошутил как-то один журналист на пресс-ланче. Конечно, никаким «банкиром» я никогда не был, но значительная часть переговоров с бизнесом по вопросам финансирования партии шла через меня, а в тех случаях, когда я лично и не принимал в них участия, я был как минимум в курсе происходящего. Понятно, что эта работа дала мне крайне интересную перспективу на все революционные события. Можно сказать, что в общих чертах я в курсе того, как примерно осуществлялось финансирование «белоленточного» движения в целом — не только его националистического крыла или одной конкретной партии. Внутрипартийный мир полон слухов, там активно работает «сарафанное радио». Понятное дело, что можно не знать конкретных сумм и проводок, если ты не занимался ими лично, но все в этом мире, кому было интересно, в общих чертах представляли себе, например, откуда кому идет финансирование, кому должен денег Навальный и какие финансовые разборки царили в руководстве некоторых националистических движений. Ход и исход революции как минимум на 75% (если не на все 90) были предопределены именно этим.
Необходимо сразу ответить на часто задаваемый вопрос, важный для понимания ситуации. Нет, никакого финансирования (прямого или косвенного) «белоленточной» оппозиции со стороны Госдепа США (или каких-либо еще зарубежных правительственных или аффилированных с правительствами источников) не было. Не потому что оппозиционеры такие честные и принципиальные — они-то как раз были бы и не против, и активно нарезали круги вокруг американского посольства на манер голодных акул вокруг корабля — а вдруг кинут что-нибудь вкусненькое? Не кинули. Основная проблема с продажей Родины оказалась совершенно непредвиденной — попросту в той ситуации и на тех условиях никто не был готов ее купить. Более того, посол Макфол даже оказал медвежью услугу оппозиции, публично пригласив главных российских либералов к себе, поболтав с ними ни о чем (практически о погоде), и затем отпустив восвояси под объективами телекамер с расплывчатыми обещаниями вечной дружбы.
Я до сих пор убежден, что это было сделано абсолютно специально, продуманно и расчетливо, чтобы максимально скомпрометировать их в глазах широкой публики. Американцы не дураки, они отлично понимают, как к ним в целом относятся в России на улицах. Дело просто в том, — и это необходимо подчеркнуть — что во всей ситуации политического кризиса 2011–2012 годов Соединенные Штаты тихо и негласно, но очень последовательно поддерживали Путина. Из чисто прагматических соображений — на тот момент он представлялся им оптимальной фигурой, лучше всех способной гарантировать сохранение в России более-менее стабильной, более-менее единой и более-менее договороспособной государственности. Вопреки популярному мнению, Штаты отнюдь не жаждут распада России ради самого распада, чтобы позлорадствовать — нет, такой распад создал бы для них слишком много лишних проблем, которых по возможности хотелось бы избежать. По крайней мере, в 2012 году эти проблемы в их глазах перевешивали все возможные бонусы от резкого ослабления России. При прочих равных их больше всего устраивало сохранение примерно того же курса, каким РФ и шла последние десятилетия. Более-менее в русле американской политики (а что, Сербию сдали, Ирак сдали, Ливию сдали — какая разница, что там говорилось на публику, результат-то налицо), достаточно сильная, чтобы контролировать свои границы, но недостаточно сильная, чтобы бороться за мировую гегемонию, все необходимые ресурсы сама с удовольствием продает, мозги на Запад сами утекают, только не мешай… Сказка, а не партнер. Посмотрев на людей, возглавлявших протестное движение той зимой, Госдеп совершенно справедливо рассудил, что вероятность хаоса и развала государства в случае их прихода к власти гораздо выше. На тот момент это противоречило приоритетам американской политики, так что выбор был очевиден — менять шило на мыло американцы не стали.
Так что когда вы слышите рассуждения о том, как Путин в 2012-м хитроумно переиграл козни коварного Госдепа и оставил его с носом, можете от души посмеяться — победил как раз Госдеп. Я не берусь строить предположения, что произошло бы, «впишись» американцы с самого начала в поддержку оппозиции (как они это сделали в случае настоящих, санкционированных «цветных революций»).
В отсутствие заокеанского финансирования выбор у оппозиции остался, прямо скажем, небогатый. Политика — штука очень дорогостоящая, и это иллюзия, что, когда в стране начинаются массовые волнения, «все происходит само собой». «Само собой» оно очень быстро заглохнет. «Сами собой» люди выйдут на улицу один раз, и, скорее всего, — не в таком уж большом количестве. Помните первый полустихийный митинг вечером на Чистых Прудах сразу после парламентских выборов, с которого все началось? Вот это было более-менее «само собой». Сколько там было человек? Около пяти тысяч? Чуть больше? Чтобы превратить эту яркую и скоротечную вспышку во что-то большее, потребовались нешуточные расходы. Как вы думаете, сколько стоили стотысячные митинги на Болотной и Сахарова? Нет, я не намекаю, что там за приход деньги платили — это, конечно, глупость, так топорно работает в России только действующая власть. Конечно, люди шли туда на энтузиазме. Но чтобы этот энтузиазм разжечь, а потом еще сообщить людям, когда и куда им прийти, да еще в предельно сжатые сроки, придется хорошо вложиться. Пиар-кампания (интернет, радио, даже немного телевидения), очень широкое распространение печатных прокламаций (вспомните наклейки с призывами выйти на митинг, которые в те дни смотрели на вас примерно с каждого первого столба). А эти наклейки ведь кто-то печатает, а кто-то еще и расклеивает, причем немало народу, и какими бы энтузиастами эти люди ни были, очень быстро становится понятно, что ни на какую другую деятельность у них времени не остается, а кушать самим и семьи кормить надо, так что без зарплаты тут не обошлось. Плюс сама организация митинга — оборудование, технические специалисты. В те дни компании, занимающиеся, например, звуковым сопровождением массовых мероприятий, делали в Москве огромные деньги — когда я сам обращался к ним чуть позже, после первых «Болотных», цены на их услуги, подогретые спросом, были уже запредельными.
Иными словами, как только ситуация накаляется и в жизнь врывается большая политика, вам, если вы только хотите в этом действе участвовать, нужны очень большие деньги — и сразу же. Никакой «краудфандинг» столько собрать не сможет — он соберет, при самых благоприятных обстоятельствах, миллионы — ну ладно, будем щедрыми, десяток миллионов — рублей, а вам сходу нужны миллионы долларов. Без спонсоров не обойтись. К кому можно обратиться? Кто в современной России может вот так запросто взять и выложить из кармана миллион-другой в твердой валюте? Такие люди наперечет, и мы все их знаем. Вполне естественно, что оппозиция бросилась именно к ним.
Вот в этом заключается еще одна парадоксальная сторона истории «Зимней революции» — вся эта история в совокупности, вообще говоря, отдает изрядной шизофреничностью, ибо из противоречий она буквально скроена. «Революция» финансировалась почти исключительно людьми, по всем внешним признакам всецело лояльными правящему режиму и глубоко встроенными в его систему распределения благ — т.е. видными представителями олигархических кланов.
Конкретные имена мы по понятным причинам пока называть воздержимся, но факт остается фактом: все сколь-нибудь заметные движения «внесистемной оппозиции» спонсировались вполне «системными» олигархами, «бенефициарами» Путина, не замеченными в основном ни в каких конфликтах с режимом. Причем речь идет о движениях всех направленностей в равной степени — и о либералах, и о левых, и о националистах. Те движения, что такой поддержки не получили, просто не смогли вылиться хоть во что-то заметное. Причем очень часто один и тот же олигарх одновременно спонсировал несколько разных организаций, часто — совершенно противоположной и взаимоисключающей направленности, поначалу деля финансовые потоки между ними более-менее поровну, затем — перераспределяя их в зависимости от успешности проводимых мероприятий и количества привлеченных сторонников. Конкретная идеологическая направленность протеже спонсоров нисколько не смущала — миллиардеры запросто могли давать деньги людям, призывавшим к национализации и экспроприации, а люди с откровенно нерусскими фамилиями финансировали русских националистов. Сомнений или угрызений совести не испытывали, насколько можно судить, ни дающие, ни берущие. По всей вероятности, каждая сторона надеялась использовать другую в своих целях, добиться желаемого результата, а потом поставить «партнера» на место.
Каковы были во всей этой истории мотивы олигархов — вопрос интересный и сложный. Скорее всего, они были достаточно комплексными. С одной стороны, люди могли таким образом реально подстраховываться — а ну как режим на самом деле рухнет, лучше не класть все яйца в одну корзину. С другой стороны, где-то с середины нулевых оставшиеся в России олигархические кланы настолько плотно встроены в существующую систему, настолько привыкли полагаться на ее «административный ресурс» для защиты своих интересов, что возникает законное сомнение, насколько их действия вообще могут быть независимыми. Иными словами — не является ли негласное участие этих людей в финансировании оппозиции инструментом политики правящего режима по контролю за этой самой оппозицией?
Надо сказать, некоторые основания для подобных сомнений есть. Во-первых, финансирование сразу большого числа разрозненных и разнородных партий и организаций, к тому же начатое почти одновременно, способствовало распылению усилий и дальнейшему расколу и без того весьма неоднородной коалиции, и не только между различными ее крыльями (левым, националистическим, либеральным — что, наверное, и так было неизбежно), но и внутри каждого из этих крыльев. Например, как характеризовать параллельное финансирование из частично совпадающих источников двух почти идентичных партий с национал-демократической идеологией, различающихся в основном личностями лидеров? Это все еще поощрение здоровой конкуренции («пусть победит сильнейший»), или уже принцип «разделяй и властвуй»? В тот момент мы верили скорее в первый вариант. Сейчас уверенности уже гораздо меньше. Во-вторых, необходимо понимать, что финансирование не было каким-то уж небывало щедрым. Да, средства поступали до поры до времени регулярно, но их всегда было в обрез — худо-бедно достаточно для решения очередной задачи-минимум, но не более того. И тогда, и тем более потом закрадывались мысли, что финансирование это было построено из такого расчета, чтобы партия демонстрировала какую-то деятельность, но при этом никогда не смогла приобрести настоящей самостоятельности и самодостаточности. Что это — обычная осторожность инвестора, или установка сверху «выпустить пар в свисток»? Не знаю наверняка. Знаю только, что партии отлично осознавали ограниченность своего финансирования, тяготились этим «коротким поводком» и практически сразу стали искать возможности ослабить зависимость от спонсоров. Сделать это, вполне понятно, можно было только одним способом — найдя альтернативный источник средств, как минимум сопоставимый с олигархическим.
Самый очевидный и простой способ, который первым приходит в голову многим — ввести обязательные членские взносы — одновременно является и наименее реалистичным. Дело в том, что, несмотря на вспышку массового интереса к политике, политический активизм оставался по большей части сконцентрирован внутри МКАД. Что, в принципе, логично для страны, значительная часть экономики которой сосредоточено в столице. Вот только федеральный закон о партиях (даже в его измененном, «либерализованном» виде) требовал, чтобы членство вновь регистрируемой организации было распределено более или менее по всей России (с охватом не менее 50% субъектов федерации). Учитывая, что в регионах политическая активность гораздо ниже, а риски для немногочисленных активистов со стороны государства гораздо весомее, чем в центре (и никаким количеством самой эффективной агитации этого не исправить), набирать приходилось более или менее случайных людей. Родственников, друзей, знакомых — нередко очень далеких от политики. Осколки других организаций, совершенно необязательно совпадающих с «генеральной линией» по своей идеологической направленности (так, в одних регионах к нам пришли ячейки монархистов, в других — национал-социалистов, настоящих таких, с Гитлером, в-третьих — вообще бывшие члены «Единой России»). Нередко это были «профессиональные активисты», последовательно (а то и одновременно) вступавшие в самые разные политические организации, иначе говоря, — местные «городские сумасшедшие». Необходимое число членов и отделений-то мы набрали — вот только надежность их оставляла желать много лучшего. Многие из них были с нами в лучшем случае до тех пор, пока это их ни к чему не обязывало. В худшем же — ожидали, что это партия будет платить им, а не наоборот. Какая часть их разбежалась бы в тот же день, если бы мы попытались ввести сколько-нибудь весомые членские взносы? Думаю, этак три четверти. Ситуация у других партий была в основном примерно такая же — а местами и хуже, кое у кого региональные списки были и попросту «нарисованы».
Оставалось попытаться найти альтернативного спонсора. Как и свойственно постсоветскому человеку, лидеры многих «внесистемных» партий и движений в первую очередь кинулись по пути наименьшего сопротивления. Если не выходит получить достаточное финансирование у «путинских» олигархов — значит, обратимся к олигархам «антипутинским». Где-то с весны 2012 года целый ряд партий и движений (как либеральных, так и националистических) всерьез прощупывал возможности наладить сотрудничество с Лондоном — всемирной столицей российских олигархов в изгнании. Конечно, при этом проявлялись чудеса моральной и политической эквилибристики в убеждении, что «цель оправдывает средства». Идея не увенчалась успехом — из Лондона приходили кое-какие позитивные сигналы, но в целом переговоры затягивались, решение вопроса откладывалось, у лондонских сидельцев хватало своих забот, и летом 2012 года эпопея естественным путем сошла на нет.
Оставалась идея привлечения к партийной деятельности неолигархического (т.е. малого и среднего) бизнеса. Надо сказать, что идея эта активно развивалась руководством нашей партии с самого начала ее существования. С самого раннего этапа был взят курс на формирование вокруг партии чего-то вроде бизнес-клуба, и я как человек, как раз-таки отвечавший за данный аспект партийной деятельности, взял за обыкновение проводить собрания заинтересованных предпринимателей с периодичностью раз в две недели или раз в месяц (в зависимости от доступности участников). Собиралось обычно шесть — семь человек (иногда до десяти, если кто-то приводил знакомых). Контингент был стабилен — в основном люди, прочитавшие о партии в интернете, в тех же соцсетях. Среди постоянных участников был один бизнесмен «верхнего среднего калибра», остальные представляли малый и «мелкий средний» бизнес — владельцы, партнеры или руководители компаний где-то от 35 до 45 лет. Сферы деятельности — внешняя торговля (импорт продуктов питания и промышленных товаров), пищевое производство, IT.
После первого же знакомства стало понятно, что никакого серьезного источника финансирования с этой стороны ожидать не следует, по крайней мере, в ближайшей перспективе. Не потому, что люди такие жадные и незаинтересованные — вовсе нет, как раз их интерес был живым и неподдельным. Просто у них физически не было такого количества денег, чтобы чем-то весомо помочь партии. Даже те из них, кто владел заводами, свой бизнес развивали преимущественно в кредит, и реально свободных средств, которыми они могли бы поделиться, было очень немного. Собственно, большинство из них по Москве перемещались на метро и хороших идей у них было гораздо больше, чем денег. Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что наш бизнес-клуб может принести пользу партии несколько иным путем, и решил выстроить стратегию общения с ними по-другому.
Во-первых, решил я, не следует прямо просить у этих людей денег на партию — по крайней мере, пока отношения с ними не станут гораздо более тесными. Иначе их можно просто испугать и оттолкнуть.
Во-вторых, если у этих людей в голове много полезных мыслей, именно этим и нужно пользоваться. Как раз в то время я занимался разработкой партийной программы — для начала в виде серии статей по ключевым темам. Я сразу же начал активно привлекать предпринимателей к обсуждению этих тезисов — причем не только по разделам, прямо их касающимся, но и вообще по всем, включая, например, внешнюю и национальную политику. По ключевым темам я сначала собирал их идеи и предложения (частью в ходе наших общих встреч, частью индивидуально), потом писал свое видение с учетом их предложений (при этом не всегда следуя им во всем, но стараясь рационально объяснить все отклонения). Затем я рассылал им результат, мы снова встречались и обсуждали то, что получилось. По итогам этого обсуждения писалась уже финальная версия. Разумеется, в тех областях, которые требуют глубоких профессиональных знаний (например, вооруженные силы и правоохранительные органы), привлекались и эксперты соответствующей направленности, и их мнение было ключевым, но я все равно считал необходимым обсудить тезисы в рамках нашего бизнес-клуба. Такой подход, конечно, способствовал затягиванию работы над программой, но в конечном итоге он вполне окупился, причем сразу с двух сторон — во-первых, от предпринимателей действительно была получена масса дельных предложений (в результате наша программа — я до сих пор убежден — стала одной из наиболее взвешенных, проработанных и реалистичных), а во-вторых, предприниматели чувствовали свою вовлеченность и востребованность. За все время функционирования нашего бизнес-клуба от нас ушло только двое его первоначальных членов (как я потом понял — «профессиональные посредники», рассчитывавшие привлечь партию в качестве инвестора к каким-то своим проектам), но на их место быстро пришли новые участники.
Кстати, в качестве маленького отступления: интересно, что актуальная повестка дня национально мыслящего русского предпринимателя на поверку оказалась несколько отличающейся от того, как ее часто представляют себе националисты. Например, никто из них не назвал своей основной проблемой конкуренцию со стороны нерусского бизнеса, никто не жаловался особо на его «засилье» и не жаждал передела его активов в свою пользу. Нет, основные претензии бизнеса — к родному государству, к системе экономических отношений, основанных на использовании пресловутого «административного ресурса». Основной враг в глазах бизнесмена — чиновник, продвигающий интересы своих родственников и друзей, которые могут быть как нацменами, так и (даже, наверное, чаще) вполне себе славянами. Позиция бизнеса проста — «обеспечьте нам равные условия и верховенство закона, а с конкуренцией мы сами справимся». Это в теории, на практике большинство из них не откажутся заполучить в собственные руки доступ к тому же самому «административному ресурсу». Например, к депутатской неприкосновенности для себя лично — этот вопрос поднимался неоднократно.
В-третьих, формат клуба предполагает, что предприниматели собираются не только ради партии, но и ради общения друг с другом. С самого начала мы всячески старались поощрять и подталкивать их к налаживанию контактов и поиску точек соприкосновения в деловой сфере. И небезуспешно — мне известно о нескольких состоявшихся сделках. Кроме того, партия могла и сама кое в чем оказать помощь — например, одному из наших наиболее активных участников мы помогли «навести мосты» с деловыми кругами Санкт-Петербурга (где руководство местного отделения партии проводило примерно аналогичную работу с бизнесом) и через их посредничество получить крупный кредит на развитие производства в европейском банке.
Наконец, самых активных и заинтересованных участников наших встреч мы начали последовательно вовлекать во внутрипартийную жизнь — приглашать на наши внутренние мероприятия вроде конференций и съездов, на встречи с прессой. Один из них в конечном итоге стал членом ЦК. Постепенно они начали оказывать — добровольно, всецело по собственной инициативе — и материальную помощь партии. Конечно, это не было полноценное финансирование, но это была реальная практическая поддержка — помощь в поиске помещений, в организации мероприятий, предоставление скидок. Прорабатывалась схема, по которой наш партбилет (который предполагалось выпустить в виде пластиковой карты) должен был одновременно стать дисконтной картой в ряде московских магазинов и ресторанов.
Однако все это вполне позитивное и активно развивавшееся сотрудничество так и не смогло добиться главного — обеспечить финансовую независимость партии от одного-единственного источника финансирования, а именно олигархической кормушки. Которая, как мы помним, прямо или косвенно подконтрольна режиму.
Прямо — если предположить, что финансовая подкормка внесистемной оппозиции была осознанным маневром Кремля, призванным ускорить раскол движения.
Косвенно — если олигархи все-таки «играли в политику» по собственной инициативе. Тогда одного строгого «цыц», спущенного сверху, оказалось достаточно, чтобы финансовый ручеек (и без того скудный) иссяк. Это произошло где-то в конце зимы-начале весны 2013 года. С этого момента почти все внесистемные партии и движения были обречены либо на быстрый бесславный конец, либо на тихий анабиоз вплоть до следующего революционного изменения политической конъюнктуры.
Какие выводы можно сделать из всего сказанного?
Во-первых, работать с бизнесом можно и нужно, эта работа полезна для любой политической деятельности. Вот только не надо ждать, что эта работа решит ваши финансовые проблемы. Она поможет вам в организационном и идеологическом плане, в лице предпринимателей вы можете обрести верных и ценных союзников. Но вот финансировать полноценно вашу борьбу за власть они не смогут при всем желании. Участвовать лично — пожалуйста, и эта помощь может быть довольно ценной, вот только будьте готовы в таком случае властью реально делиться — и не только будущей, которую вы гипотетически когда-нибудь завоюете, но и нынешней, то есть допустить кого-то из бизнесменов к участию в руководстве вашим движением.
Во-вторых, если говорить о полноценном финансировании, ситуация с 2012 года принципиально не изменилась. Потенциальных источников «серьезных денег для политики» только два. Это олигархи и заграница. Про второй случай мы говорить не будем — это дело совести и принципов каждого. История, конечно, полна самыми разнообразными прецедентами, но, если что, рассуждать на эту тему вы будете в контрразведке, так что думайте сами.
С олигархами же ситуация примерно обрисована выше — их «дар» вполне может оказаться троянским конем. Собственно, безальтернативная зависимость от них — это именно то, что в немалой степени и погубило «Зимнюю революцию». Тем не менее необходимо учитывать, что с 2012 года мы все-таки ушли далеко вперед. В условиях серьезного внутри- и внешнеполитического кризиса, если начнутся новые революционные потрясения, пространства для маневра и у них, и у вас может оказаться существенно больше. Кремлевского «цыц» может уже оказаться недостаточно, а желающих «поиграть в политику» среди «денежных мешков» — больше, что откроет людям с хорошим политическим чутьем гораздо больше путей, чем раньше. Вот только здесь присутствует другая опасность. А именно — даже если предположить, что они серьезно инвестируют в оппозиционную политику, что им от вас будет нужно? Гарантии личной неприкосновенности и сохранности своих бизнес-интересов? Безусловно. Но только ли это? В конце концов, у всех нас перед глазами пример нынешней Украины, где именно националистические движения стали во многом инструментом олигархов в их борьбе за власть и организационным ядром для создания, по сути, частных армий. Конечно, Украина — это очень злая и гротескная пародия на Россию, и политические процессы там протекают грубее и топорнее, чем у нас, но все же. Если обычный, неолигархический бизнес заинтересован в административном ресурсе, то у олигархов, понятное дело, этого ресурса и сегодня — хоть отбавляй. А вот силовой ресурс им очень даже может понадобиться, особенно если хаос начнет выплескиваться на улицы. Грубо говоря, если обычному бизнесу интересно участие в выборах, то олигархам скорее нужны штурмовые отряды. В любом случае, общение с такими спонсорами требует большой оглядки и осторожности, хотя это и не значит, что общаться с ними не надо. Просто необходимо все тщательно взвешивать.
С другой стороны, нельзя забывать, что на Украине националисты как-то сами собой превратились в ручных собачек олигархов известной национальности. И что правило «кто девушку ужинает, тот ее и танцует» еще никто не отменял.
