К чему все эти песни? К чему все эти пляски? К чему все эти мученики и мученицы, со светлыми лицами идущие на заклание в Басманный суд (или как там называется то предверие Ада, где они сочиняют про 6-ое мая? Иродов суд? Иудин суд? Люциферов суд? Со всеми этими судьями Блиновыми, Блядовыми и Ептвоюматевыми)? Честные выборы? Хорошо. Деньги не красть? Отлично. Уважать граждан и построить современные государственные институты? Великолепно. Но ведь это же не цель, это средство. Инструменты. Честные выборы нужны, чтобы выбирать что-то. Деньги нужно не воровать, чтобы они шли на что-то. И кристально честные государственные институты должны проводить какие-то решения и планы, а не стоять сверкающими памятниками самим себе.
Какова большая картина? Общий план? Что мы здесь пытаемся построить? Да-да-да, современное европейское демократическое государство, я в курсе, но Германия такое государство, Франция такое государство, Англия такое государство, и все это очень разные государства. Очень. К чему именно мы стремимся? Недавно один либерал написал мне в фейсбуке: «России надо влиться в европейскую семью народов, следовать в кильватере европейской и американской политики. Примером для нас могут быть такие восточноевропейские страны, как Польша, Болгария и страны Балтии» и я подумал, что, с одной стороны, он прав.
Действительно, если смотреть на умение считать голоса, не воровать деньги и сажать соверших преступления преступников, то до Польши нам как до соседней Галактики и даже дальше. А уж как они защищают национальную память и национальные интересы… идеал! Но, с другой стороны, мы правда хотим плевать гебистам в лицо на допросах ради того, чтобы стать большой Польшей? Большой, простигосподи, Болгарией? Большой Эстонией? Ведь вы, накопив денег, бежите не в Польшу — вы переезжаете в Лондон. Без денег — в Германию. Вообще без гроша в кармане — в США, начать жизнь. Никто не хочет начинать жизнь в Польше или Болгарии, даже отдыхать вы ездите в Турцию, Испанию или Францию, приезжая в Восточную Европу лишь по делам или в качестве курьеза, когда уже весь остальной мир посмотрели. Давайте скажем честно: провозглашая целью построение русского национального государства «как в Восточной Европе», саму Восточную Европу мы не любим. Причем не активно («Ох как ненавижу!»), а равнодушно, мы ее просто не замечаем, она настолько глупа, сера и неинтересна, что мы про США знаем в три раза больше, чем при соседнюю Прибалтику (и то, Прибалтикой мы интересуемся лишь из-за русской общины, не было бы там русских — мы бы вообще про нее ничего не знали).
Мы не хотим жить как в Восточной Европе — хотели бы, 500 000 русских богачей тусовались бы в Варшаве, а не в Лондоне. Наши евреи не хотят жить как в Восточной Европе — они все едут в Германию, а не в Болгарию. Даже наши чеченцы просят убежище в Норвегии и Австрии, а не в Латвии (хотя там и есть улица Джохара Дудаева). Восточная Европа не нужна не только нам — она не нужна самим восточноевропейцам, в той же Прибалтике катастрофа — все, кто могли оттуда уехать, уехали в первый мир. Еще чуть раньше значительная часть поляков перебралась в Англию, породив мем про «польского сантехника». Все эти крошечные уютные пряничные национальные восточноевропейские государства стоят полупустые, грустные и обтрепанные. В них нет жизни. В них нет силы. Все умные, предприимчивые и талантливые сбежали из них — потому что, имея шенгенское гражданство, надо быть полным мудаком, чтобы жить в Таллине, когда ты можешь хоть завтра переехать в Берлин, центр новой Священной Римской Империи, черное сердце Четвертого Рейха.
И ставить в качестве сверхзадачи, в качестве сверхцели, ради которой надо терпеть пытки и лишения, создание еще одной полупустой страны, которая не может предложить своим жителям ничего, кроме честных выборов и честных чиновников… комон, это стандартный пакет на всем европейском континенте, это как электричество или водопровод, кажущиеся чудесами лишь обитателям постсоветского пространства. Да, в 90-ые часто были веерные отключения света, прорывы канализации и целые месяцы без горячего водоснабжения, когда казалось, что рай — это там, где теплые батареи. Но мы это преодолели, сейчас кандидат, обещающий «прекратить веерные отключения электричества» будет смотреться как сумасшедший. Это теперь стандарт. Достаточно скоро (в течение десятилетия, максимум) таким же стандартом станут нормальные выборные процедуры и чиновники, которые воруют не 50, а всего лишь 5% от контрактов. С запозданием в 20 лет, криво, косо, с охами-ахами, но мы наконец получили базовый европейский жизненный пакет, включающий в себе не только коммунальные услуги, но и активную политическую жизнь.
ДАЛЬШЕ-ТО ЧТО? К ЧЕМУ ВСЁ ЭТО БЫЛО? Честные выборы я могу устраивать и в Берлине — только помимо работающих судов там мне еще предложат стать частью германского проекта по построению Новой Европы, потратив свою жизнь не на борьбу с проблемами ЖКХ, а на борьбу с упорством романских стран в деле создания Соединенных Штатов Европы. Я могу переехать в Лондон — и стать частью великой империи и великой традиции, сражаясь за титул лорда для моих детей, служа настоящей королеве. Я могу переехать в Нью-Йорк и оказаться в самом центре Новой Римской Империи, охватившей весь мир, стать частью великой нации, ведущей великую борьбу за мировое господство сразу в десятке стран.
А новая, демократическая Россия что хочет мне предложить? «Рамзан тебя не зарежет, а Вассерман не украдет твои деньги» — ох, милые, действительно, ради этого стоило появиться на свет, учиться, тренироваться, молиться, страдать, превозмогать и торжествовать — чтобы Рамзан меня не зарезал. «И сказал Господь человеку: «Иди и живи так, чтобы тебя не зарезал Рамзан, а Вассерман не украл твои деньги, ибо для этого Я тебя создал из праха! И еще честные выборы — не забудь проголосовать, сын Мой!». Нет, друзья, с такой идеологией («Постой! Мы еще дадим горячую воду! И свет! Круглые сутки электричество будет, представляешь!») по завершению демократического транзита мы и вправду превратимся в огромную Польшу в самом худшем смысле этого слова, периферийное крикливое государство, плетущееся в фарватере Германии под упоительные истории про польские страдания и польское величие, из которого, подкопив деньжат, бегут даже малообразованные слои населения.
Думаю, конечной целью демократического транзита стоит сделать не стандартные демократические процедуры, которые есть даже в Зимбабве (серьезно, там буквально вчера выборы прошли. Честные!), а восстановление исторического Российского Государства, России, которая была не только сильной, могучей и это вот всё, но еще и НУЖНОЙ. Нужной европейцам — и немцы, и скандинавы массово эмигрировали в ту, историческую Россию (публицист Меньшиков жаловался на немецкое засилье в Петербурге, и едут, и едут, и едут, и едут!), а из списка выдающихся иностранцев, приехавших в историческую Россию, можно составить многотомную энциклопедию. Даже для поляков тогда пределом мечтаний был не Лондон, а Петербург. Даже грузины тогда стремились не в НАТО, а под наше покровительство. И даже в Швеции была прорусская партия, доказывавшая, что Россия более интересный партнер (несмотря на все войны), чем Англия. Мы были центром притяжения для всей Восточной и Центральной Европы, а также для большей части Азии. Мы были интересны миру. Мы были нужны миру. Мы были чем-то вроде США — страны на краю света, куда едут, чтобы начать новую жизнь, потому что в этой стране возможно всё. Мы были Россией для русских — и именно русская культура, русская энергия, русская сила, русское желание сражаться и побеждать, русское желание рвать очерченные чужими руками границы заставляли сотни тысяч европейцев бросать свои страны и бежать к нам, чтобы стать частью Великого Русского Проекта.
Как сейчас бегут в Германию, чтобы стать частью Великого Немецкого Проекта, предлагающего не только горячую воду и честные выборы, но и смысл жизни, смысл бытия (сейчас рядовые немцы фактически за счет личных ограничений вытаскивают Европейский Проект, о чем им говорится открытым текстом — попробуй тут побурчать, что жизнь проходит зря). И на том уровне мышления, который у нас сейчас — «Давайте соберемся в большую толпу и пойдем на Кремль, переступая через трупы товарищей, застреленных снайперами ФСО, ради того, чтобы очередной прокурор не покупал себе элитную иномарку за счет денег из бюджета, которые мы никогда не увидим, потому что ползая по брусчатке в крови умирающих, главное, о чем ты думаешь — это запрет на иномарки дороже 3 миллионов рублей» — мы новую Германию, новую Англию, новую Францию, новую Америку не построим. Мы построим новую Польшу, из которой поедем сантехниками в Лондон.
Демократическое движение должно перестать себя вести как полотеры и заявить, что конечной целью всей этой борьбы является Великая Россия, которая станет центром силы и центром света, в которой сможет появиться новый Лев Толстой, а не новый, простигосподи, Борис Акунин. Это не имеет отношения к военной мощи, это имеет отношение к общей привлекательности, к soft power, к идейно-культурному притяжению, к борьбе за умы и души, которая начинается с артикуляции того, что мы не хотим быть Польшей, мы не хотим быть Болгарией, мы не хотим быть занюханной Восточной Европой, мы хотим быть Исторической Россией, великой державой, озарявшей своим светом половину мира. И что наша главная претензия к Путину не в том, что он ворует деньги и подделывает выборы, а в том, что он нас превратил в культурно-исторические отбросы, от которых при первой возможности даже дикие таджики в настоящую Европу бегут. И что деньги воровать плохо, и выборы подделывать плохо, но хуже всего быть частью гигантского Ничто, существующего лишь ради «стабильности» (i.e. абсолютного покоя, смерти). И что наш культурный, научный, идеологический и исторический ренессанс не менее важен, чем честные выборы и честные чиновники, и что без восстановления Той России, Нужной России чиновники с выборами смысла не имеют.
Я бы сравнил происходящий сейчас демократический транзит с обучением в школе. Надо учить уроки демократии и самоуправления, надо сдавать экзамены современных государственных институтов и практик. Но никто не учится в школе лишь для того, чтобы просто закончить школу, настоящая жизнь, взрослая жизнь начинается как раз после выпуска из школы. И наш выпускной назначен на это десятилетие. Что будет после него?
